Troye Sivan - Too Good
Слишком хорош, чтобы стать моей второй половинкой, Слишком плохо, что лишь об этом я и мечтаю.
- Смахивает на стокгольмский синдром, - отмечает Отис. Кажется, он про феминизм и сказку "Красавица и чудовище". - Точно, - соглашается Эрик и поправляет еле заметные блестящие тени на веках. Только вот он совсем не о сказке думает. Адам каждое утро стабильно толкает Эрика в безвкусно-желтые школьные шкафчики и требует показать все содержимое рюкзака, будто контроль в аэропорту, ей-богу; спасибо, хоть косметические ножнички и щипчики для завивки ресниц не отбирает. Эрик напоминает Адаму запуганную овцу на пастбище, он смотрит на него широко распахнутыми темными глазами, будто боится моргнуть, мало ли что случится в эту секунду. Адам по-другому отношения строить не умеет, неужели этот мальчик сам не может догадаться, что у Адама внутри все радужное, хотя снаружи он типичный хулиган. Адам отбирает у Эрика сэндвичи и карманные деньги - привычка. Адам наблюдает за Эриком издалека, как хищник: "ну и безобразие же этот пацан на себя напялил, тромбохрен долбанный". Эрику на Адама вполне себе наплевать, лучше бы это недоразумение держалось от него подальше, только вот когда Адам смотрит выжидающе на него, он замечает, что глаза у него светло-карие, и в них так отчетливо читается одиночество. Запуганные животные сбегают от тех, кто стремится их сожрать, Эрик не исключение, от таких токсичных людей, как Грофф, нужно держаться подальше, отдавать им все, что они захотят, только бы не получить по лицу, и бежать, бежать, бежать... только вот от глуповатого Адама Гроффа бежать не хочется и это действительно пугает. Анвар - единственный открытый гей в школе, а Эрику так хочется любви, почему бы не получить ее от кого-то такого же милого и яркого, как он сам. Только вот Анвару совсем не хочется быть чьей-то заглушкой, он ведь совсем не его тип. Эрику подавай мачо с оголенной волосатой грудью и извечной мятой сигаретой в зубах. Гей-радар у Анвара работает получше, чем у Эрика, и он точно знает, что Адам Грофф хоть и спит с девушками, но голубыми мечтами от него так и веет. А еще от него веет безысходностью и глупостью, его девочки глазами съедают каждый день, такие типичные мужланы всем по вкусу. Эрик сам не знает, кто его тип. Эрик останавливает свой выразительный взгляд на Адаме, пока Отис бормочет что-то про Мэйв, и стряхивает дурацкие мысли, которые блестками покрывают каждое воспоминание об Адаме: "это точно ненормально, дружок". Адам думает, что Эрика будто единорог выблевал из своей цветочно-радужной пасти. Эрик такой яркий, что слепит его порой, и это раздражает не меньше отца, который острыми гвоздями пытается вдолбить в его череп какие-то прописные истины. Адам курит в форточку в заброшенном туалете и смотрит на этих обычных детей, для которых директор Грофф - это просто директор, и они могут сплетничать насчет того, что от него несет сексизмом и стариной; просто нормальные дети, которые не возвращаются после школы домой и не видят этот грустный разочарованный взгляд отца-директора. - Почему ты не можешь быть, как твоя сестра? Хотел бы Адам быть, как она: окончить школу с отличием, поступить в престижное учебное заведение, встретить хорошего человека, завести стабильные отношения и радовать родителей каждый вечер своими звонками о том, какая у нее идеальная жизнь, будто в кукольном домике, который она собирала, когда была маленькая. Адам очень хотел бы стабильные отношения, только вот Эйми стыдится его теперь, компашка не позволяет общаться с тем, у кого член больше мозга. Адам не совсем понимает, чем этот треугольный парнишка лучше. Адам не понимает, почему Эрик до сих пор не понял его. Эрик смотрит в его глаза, полные слез, Адам вроде угрожает убить его, но Эрику наплевать, в его груди ярость и смелость выросли в огромную силу, он больше не даст себя в обиду, он больше не станет глушить свои яркие цвета пастельными (неприятными) оттенками. Даже если Адам сейчас ударит его, лучше Эрик будет собой, чем будет притворяться кем-то чужим и неродным, тем, кто бьет других людей по лицу в приступе гнева и отчаяния. Адам больше не говорит ничего, только смотрит умоляюще, словно кричит о помощи, Эрику жалко парнишку, но родителей не выбирают, а вот каким человеком быть - как раз-таки выбирают. Адам выбрал быть мудаком и мужланом, Эрик его ненавидит всем сердцем сейчас, но за спиной танцы, хорошая музыка и Отис с его букетом извинений. У него ярко-синяя подводка и цветастый пиджак, приятный голос и абсолютное отсутствие слуха. Адам смотрит, как он неуклюже прибирается в кабинете музыки. Наверное, стоит извиниться за все, потому что после вчерашнего "я ненавижу тебя", выплюнутое в отца, нужно ждать самых худших последствий; одна лишь надежда на маму, мамочка же не отдаст его в лапы солдафонов из военного училища. Адам уже отправил короткое смс: "мне жаль" Эйми, осталось перед этим неразумным парнишкой извиниться за отобранные завтраки и купюры, которых едва ли хватало на алкоголь. Только вот Эрик защищается. Адам целует его в знак примирения и извинения, хотя скорее из-за едкого чувства в груди, неужели он так ничего и не понял за все эти годы. Адам и с Эйми-то познакомился, когда назвал ее тупой курицей, только вот девочка с рыжими волнами сразу все поняла и в тот же вечер пришла к нему домой в красивом нижнем белье. А с Эриком сложно - он слишком хороший, слишком верный, смотрит на Адама с презрением, будто и правда не понимает, что Грофф в него по уши влюбился. Эрик добрый, смелый и красивый, он нежный и ласковый, похож на красивый цветок, какие мама выращивает в своем маленьком саду. Адам таких ломает и уничтожает, он сам поломанный, чувствительный и хочет быть любимым. И они сидят в тишине, одеваются после неплохого секса на не очень чистом полу. - Нам надо поговорить, - Эрик хочет взять его лицо в руки и спросить: "Что с тобой, Адам? Скажи мне что с тобой?". Адам думает, что нужно сказать ему обо всех этих безумных мыслях, которые мечутся в голове ужасным вихрем. Но если хоть кто-то узнает, что Адам, помимо всего прочего, еще и предпочитает обжиматься с парнями в музыкальном классе, то консервативный папаша точно убьет его. Из страха, и может немного из замешательства, Адам грубо хватает Эрика за рубашку и угрожает, как обычно. Эрик уже даже не удивляется. Хотя чему тут удивляться, когда пару минут назад этот самый Адам, который последние два года только и делал, что толкал его, грабил и унижал, поцеловал его и отсосал ему. Эрик по-прежнему боится его, но тянется к нему, словно Белль из ненавистной Отисом сказки; наверное, не так уж и плохо быть Красавицей, она ведь в конце концов спасла Монстра от самого себя. Адам не умеет красиво говорить и уж тем более писать сочинения. Адам умеет толкаться, толкать своей коленкой колено Эрика под столом: "прости меня". Эрику как-то нехорошо от мыслей о том, что Адама он больше не увидит. Эрик пишет ему: "мне было хорошо" и откладывает Гроффа в долгий ящик. Адам улыбается сообщению и думает, что ему тоже было хорошо, ответ он, конечно, не напишет. Любовные послания как-то совсем не в его стиле.