Лисенок

— Попробуешь? — шепчет Элиотт. Он вдыхает дым и выдыхает колечки. Лука шуточно пытается поймать их ртом. Они сидят в комнате Эллиота нос к носу. Где-то на периферии играет музыка, но сейчас они увлечены друг другом. — Давай, — он тянет руку к косяку, но Эллиот уворачивается, — по-другому. Он обхватывает губами кончик и вдыхает, задерживая дым в легких. Затем нежным прикосновением манит Луку за подбородок к себе и легким нажатием просит открыть рот. Лука подчиняется, весь дрожа от страха. Он сжимает пальцы на своих коленях и закрывает глаза. Это похоже на поцелуй. Эллиот немного наклоняет голову в сторону, и теперь их губы находятся в идеальном положении для первого прикосновения. Вдыхая, Лука подается вперед и случайно касается кончиком нижней губы подбородка Эллиота. Он вздрагивает и резко отстраняется, закашливаясь. — Нужно вдыхать медленнее. Это особенная травка. «Это уж точно… — думает Лука. — Штырит сильнее любой травки». — И не бойся, — добавляет Эллиот, с интересом склонив голову. Он снова вдыхает, и прикасается пальцами к подбородку Луки, притягивая его ближе. Того бросает в жар и в холод, он бледнеет, краснеет, зеленеет, вздрагивая от каждого движения парня перед ним. На этот раз все получается: он глубоко в легкие принимает едкий дым и выдыхает с наслаждением. На языке остается горковатый привкус. — Вот видишь, — Эллиот мягко улыбается, — все получается. Главное не спешить. Хочешь еще? — Да, — Лука отвечает, не давая себе подумать. Знает: уверенность длится лишь несколько первых секунд. Эллиот тянется к его губам, но Лука отшатывается: — Ты забыл вдохнуть. Закусывая губу, Эллиот откладывает косяк на плоскую пепельницу. — Ты очень раскраснелся, — замечает он, — думаю, тебе хватит дыма. — Тогда… — Лука запинается. Эллиот протягивает руку к его лицу и трет пальцем щеку, будто старается убрать предательский румянец. — Возможно, мы можем попробовать и без дыма? — осторожно спрашивает он, заправляя длинную прядку волос за ухо. Лука опускает глаза, увлажняя языком губы. Эллиот хочет поцеловать его. Лука тоже хочет, но он никогда не целовался с парнями. Как будет ощущаться легкая щетина на вкус? Немного выпрямляя спину, Лука на секунду поднимает взгляд. — Возможно, — хрипит он. Губы слегка приоткрываются. Лука так нервничает, что пропускает момент, когда Эллиот наклоняется к нему, и только чувствует накрывающий его нежный рот. Это самый ласковый поцелуй из всех, какие только были у Луки. Открываясь в ответ, он прихватывает пухлую нижнюю губку своего партнера и пробует ее на вкус. Очень интересно. Эллиот скользит ладонью по его талии и тянет к себе, Лука путается в ногах и валится на него грудью, с опозданием подставляя руки. В поцелуе звучит тихий смешок. Перехватывая его удобнее, Эллиот заставляет Луку выгибаться и тянет на себя, заваливаясь на подушки. От растерянности Лука не знает, куда деть безвольно болтающиеся ноги. Он поднимается на колени и, переступая, садится прямо на крепкие бедра под собой. — Лисенок, — бормочет Эллиот ему в губы, когда поцелуй заканчивается. — Ты лисенок. — Почему? — Лука нависает сверху, опираясь на локти. — У тебя носик такой же острый и скулы под похожим углом, — улыбаясь, говорит Эллиот, — помнишь, ты еще спросил, каким животным я бы тебя нарисовал? Я долго не мог понять. А теперь понял. — Пока целовал меня? — Лука ведет кончиком носа по линии его подбородка. — Взгляд под другим углом. — Ты открывал глаза? — в шутливом обвинении вспыхивает Лука, зарываясь носом глубже в шею. Он несмело садится всем весом на чужие бедра. — Не мог не открыть, — шепчет Эллиот, хватая его за талию и резким движением перекатывая обоих. Теперь перепуганный Лука лежит на постели, а сверху между его бедер располагается синеглазый мужчина с морщинками у глаз. По телу пробегает сладкая дрожь. Лука приподнимает бедра, чтобы улечься удобнее. Ему нравится это место. Здесь безопасно и тепло. — Кажется, травка ударила нам в голову, — Лука закрывает лицо сгибом руки и тихо хохочет. И не важно, что он сделал всего несколько вдохов. По ощущениям он безбожно пьян. — Замечательно, — выдыхает Эллиот, скользя ладонями под его футболку, — самое время, чтобы сделать какую-нибудь глупость. Иначе не о чем будет жалеть утром. — Ты жалеешь, что поцеловал меня? — с замиранием сердца спрашивает Лука. — Нет, — Эллиот сжимает его талию. — Ни капли. — А будешь? — Не думаю, — он мягко поднимает его футболку и оглаживает пальцами живот. — О таком не жалеют. — Хорошо, — Лука тянет его за волосы вниз, чтобы поцеловать снова. Шаловливые пальцы гуляют по его груди, иногда касаясь чувствительных сосков и заставляя Луку вздрагивать. Теперь они целуются страстно, Эллиот трется о него всем телом, не пропуская ни одного участка голой кожи, он спускается на шею и припадает губами к ней. — Лисенок, — сквозь свое шумное дыхание слышит Лука, подставляясь под губы и руки. — Какой же ты хорошенький. Он краснеет от смущения еще сильнее и гладит волосы Эллиота, прихватывая между пальцев темные локоны. Целуя его грудь, Эллиот обводит языком твердые бусинки сосков, прикасается влажными губами к выступающим костям ребер, ныряет кончиком языка в пупок, а затем возврашается к лицу, глядя возбужденно и так жадно. — Нам нужно остановиться, да? — Кажется, так, — Лука соединяет ноги, а затем тянет Эллиота в свои крепкие, но нежные объятия. Уже полночь, но никто не может уснуть. Их дыхание по-прежнему неспокойное, и сердце бьется перепуганно. Лука не может поверить, что они целовались какое-то время назад. Кожа, где его поцеловали пульструет и горит. — Что будет завтра? — осторожно спрашивает Лука. Эллиот приоткрывает глаза. — Выходной. — Я о другом. То, что мы делали, это… — Странно? — Да, пожалуй, это не самая очевидная вещь в моей жизни. Я ведь целовался с парнем. С тобой, Эллиот. — Завтра все будет хорошо, — Эллиот переворачивается на бок и обнимает его поперек живота. — Еще лучше, чем сегодня. Тебе не о чем волноваться. Но Лука волнуется. Его волнует факт, что у Эллиота есть девушка и что он еще ни разу не сказал о ней. Это не правильно — целоваться с человеком, который уже состоит в отношениях. Не с ним. Но Лука подумает об этом завтра. Пускай теплая ладонь лежит подольше на его животе.