Так надо

Гокудера закрывает дверь на ключ и прислоняется к ней спиной: руки вдоль тела, ноги на ширине плеч, голова откинута назад и вбок. Взгляд из-под полуопущенных ресниц следует за Ямамото, словно лазерный прицел снайпера за жертвой. Губы беззвучно движутся, будто Гокудера повторяет слова какой-то песни. Сейчас всё на пределе: дыхание, напряжение, желание, ожидание - сухой пыльный воздух мотельного номера становится тяжёлым, напитывается запахами, от которых любого человека бросило бы в жар. Ямамото же спокойно продолжает раздеваться, не глядя на Гокудеру. Ботинки с носками стоят под кроватью, пиджак висит на спинке. Маленькие белые пуговицы рубашки одна за другой выскальзывают из петель, Гокудера считает - один, пять, три, десять, двадцать... Он отталкивается от двери и в два больших бесшумных шага оказывается рядом с Ямамото, тянется к галстуку. Тихо выдыхает, когда его с нечеловеческой силой впечатывают грудью в стену, заламывая руку за спину. Ямамото поднимает руку выше, и Гокудера знает - он остановится, лишь когда услышит болезненный стон. Он может промолчать, и тогда Ямамото сломает ему руку. Потому поддаётся сразу, чтобы быстрее перейти к более интересным действиям. Ямамото обматывает вывернутое запястье одним концом галстука, не выпуская другой из руки, оттаскивает Гокудеру от стены, и тот падает перед ним на колени. - Займись делом, - говорит Ямамото, и тянет за галстук. Заломленная рука снова отзывается ноющей болью, и Гокудера на рефлексе подаётся вперёд, хватаясь свободной рукой за бедро Ямамото. Тут же отшатывается и смотрит вверх, смотрит, как тот улыбается едва заметно, как заносит руку, а после перед глазами мелькает вспышка, и правую половину лица обжигает болью. Отпечаток ладони на щеке пульсирует вместе с взбесившимся от адреналина сердцем, губы от возбуждения наливаются кровью, и Гокудера тянется чуть подрагивающими пальцами к ширинке Ямамото. Второй удар мощнее первого, и Гокудере нужно несколько секунд, чтобы начать снова ориентироваться в пространстве. На этот раз он прячет свободную руку за спину и цепляется за пуговицу зубами. Утыкается носом в тёмные волоски, тянущиеся дорожкой от живота под пояс брюк, не может сдержаться и со стоном подаётся вперёд, облизывая живот Ямамото. Гокудере некогда удивляться, почему его не наказывают за самодеятельность, он снова возвращается к пуговице и одним рывком отдирает её от ткани. Выплёвывает в сторону, хватается за молнию и тянет вниз, опуская голову и вдыхая запах Ямамото. Припадает губами к твёрдому члену прямо сквозь ткань, и обиженно скулит, когда Такеши вновь напоминает о вывернутой руке. Сначала Гокудера оттягивает вниз один уголок расстёгнутой молнии, затем другой, пока не удаётся стащить брюки с ягодиц Ямамото, а после хватается зубами за середину и наклоняется к самому полу, обнажая ноги. Тот переступает через ткань, откидывает её в сторону и сам снимает боксеры - видит, что Гокудера уже не может терпеть. Держа равновесие, он слишком широко расставляет ноги, ткань джинсов натягивается, доставляя боль, но Хаято не меняет позы. Глядя Ямамото в глаза, берёт в рот головку, обводит её языком, смачивая, и пропускает член глубже. Ямамото сжимает волосы на затылке, не притягивая, а удерживая на месте, и сам раскачивается на носках, также не отрывая взгляда от глаз Гокудеры. Его завораживает разнообразие эмоций, отражающееся во вздрагивающих зрачках. Гокудера быстро привыкает к неспешному монотонному ритму, и тогда Ямамото, сильнее стиснув пальцы в волосах, тянет его голову вниз, а сам подаётся вперёд, проскальзывая в узкое горло и чуть дальше. Гокудера задыхается, широко распахивает глаза, а после ещё одного короткого толчка зажмуривается, и по его щекам текут слёзы. Ямамото отталкивает от себя Гокудеру, и тот, кашляя, падает на спину, но тут же переворачивается на живот - Ямамото всё ещё сжимает галстук в руке, и у Гокудеры в плече неприятно хрустит сустав. Услышав этот хруст, Ямамото всё же выпускает из рук полоску шёлка, смотрит на Гокудеру сверху вниз. Толкает ногой в плечо, снова перекатывая на спину, обходит по кругу, словно решая, что делать с ним дальше. Гокудера, уже отдышавшись, наблюдает за ним, и под его взглядом едва заметно выгибается над полом. Совсем немного, только намекая. Ямамото соглашается. Опускается на пол, заставляя развести ноги в стороны, стаскивает тяжёлые ботинки, находит маленький, но острый серебряный нож, с которым Гокудера никогда не расстаётся. Лезвие холодит кожу живота, пока Ямамото разрезает футболку Гокудеры снизу, а сам ложится сверху. Когда с тканью покончено, он не спешит убирать нож - ведёт тупой стороной по коже вверх, прижимая острие к артерии под ухом. Улыбка у него шальная, как бывает только в моменты подобной близости. Гокудера закрывает глаза. Он чувствует на себе тяжесть тела Ямамото, чувствует лезвие, почти вспарывающее кожу, и этого слишком мало. Гокудера напрягается, когда нож заменяют обманчиво-нежные губы, и выгибается навстречу всем телом, когда Ямамото смыкает зубы на его шее. Сильно, больно - можно почувствовать, как перекатываются сухожилья под кожей. Укусы следуют один за другим, от уха до плеча и обратно - синяки не сойдут ещё неделю. Гокудера тихо просяще стонет, потому что ещё немного, и он не выдержит - спустит в штаны. Ямамото отрывается от его шеи, смотрит в лицо, поднимается на ноги и за ворот куртки поднимает Гокудеру. Сдёргивает с плеч мешающую одежду, толкает его на кровать и вытряхивает из джинсов. Всё это происходит столь быстро, что возбуждённое сознание Гокудеры не успевает за событиями, и в себя он приходит, только когда Ямамото привязывает конец всё ещё болтающегося на руке галстука к спинке кровати. Тело Гокудеры похоже на раскалённый стальной прут, и Ямамото приходится применить силу, чтобы придать ему нужное положение. Он давит на болевые точки, заставляя Хаято вскрикивать и изгибаться в попытке увернуться от прикосновений, и через минуту он стоит на коленях, Ямамото вжимает его лицом в подушку и медленно растягивает его своим членом, короткими толчками подаваясь вперёд. Когда мышцы на мгновение расслабляются, Ямамото вдалбливается внутрь полностью, и Гокудера кричит. Но недолго - пальцы стальным захватом смыкаются на горле, Гокудера давится криком, а Ямамото прислушивается к стуку крови под собственной ладонью. Он разжимает захват, только когда Гокудера дёргается под ним всем телом. У него нет сил напрягаться, и Ямамото начинает двигаться - вперёд-назад, для пробы. Член легко скользит внутри, а Гокудера едва слышно всхлипывает. Ямамото даже проверять не нужно, и так знает, что снова порвал его. Он ведёт бёдрами по кругу, сильнее разрывая маленькие ранки, полностью вытаскивает член, обхватывает ягодицы Гокудеры ладонями, держа его открытым, и снова скользит внутрь. Гокудера не сопротивляется, он сжимает губы и шумно дышит носом до тех пор, пока Ямамото не надоедает мучить его. Он одним движением обрывает галстук и затягивает Гокудеру к себе на колени, заставляя широко раздвинуть ноги. - Давай, Хаято, ну. Как ты любишь, - шепчет Ямамото, крепко обнимая его за плечи. Тот открывает мокрые глаза со слипшимися от слёз ресницами, смотрит бессмысленно почти чёрными от расширившихся зрачков глазами, и бессильно откидывается Ямамото на плечо. Ямамото снова приходится применить силу - положить руку на бок Гокудеры и надавить на одну из болевых точек. Гокудера с тихим стоном прогибает спину, и Ямамото подкидывает бёдра, толкаясь членом именно туда, куда надо. На это движение Гокудера откликается всем телом, мышцы вновь напрягаются, и он осознанно удерживается в этом положении. - Вот так. А теперь - кричи. И Гокудера кричит, потому что иначе нельзя вынести эту дикую смесь разрывающей боли и чистейшего кайфа. То, к чему они шли весь этот вечер. Ямамото трахает Гокудеру без заминок, не сбиваясь с быстрого чёткого ритма, и Гокудера абсолютно теряется в этой безумной карусели ощущений. Он держится за твёрдые как камень руки Ямамото, прижимающие его к не менее твёрдой груди, и тонет, тонет в этом чёртовом водовороте, но никак не может утонуть. Гокудера уже не сопротивляется Ямамото, когда тот укладывает его на спину, разводит ноги, насколько позволяет растяжка, и снова заполняет полностью, неутомимо продолжая эту пытку. И когда прижимает колени Гокудеры к груди, и трахает короткими мощными толчками, Гокудера только громче стонет - ему кажется, что член Ямамото давно разорвал все внутренности. А в таком положении ощущение наполненности зашкаливает за допустимую черту, но Гокудера с удивлением понимает, что именно этого не хватало, чтобы подтолкнуть его к самой грани оргазма. Ямамото, заметив изменения, сильнее подаётся вперёд, и когда Гокудера вскрикивает, глядя на него совершенно дикими глазами, повторяет движение снова, и снова, и снова, пока Гокдера не выворачивается из его рук. Гокудеру трясёт, он пытается свернуться на боку, закрыться от Ямамото, но тот снова безжалостно прижимает его к кровати и засаживает в растраханный зад, удерживая вздрагивающего в оргазме Гокудеру на месте. Отпускает, лишь когда его перестаёт колотить, и последние капли срываются с конца. Гокудера шумно дышит, глядя перед собой и не меняя позы, в которой его оставил Ямамото. Спустя несколько минут его дыхание выравнивается, и Ямамото, наконец, может оценить и залечить повреждения. Проводя рукой над телом, убирает запёкшуюся кровь, пот и подсыхающую сперму. Поднимает с пола одеяло, укрывает Гокудеру и уходит в ванную.