Straight into the Heart

С раннего детства Ган был необычным ребенком. Еще в младшей школе у мальчика проявился талант к актерскому мастерству, который активно демонстрировался на концертах и выступлениях. С тех времен парень отточил свое мастерство до невероятного, это подтверждали и номинации в лучших премиях Таиланда, и нескончаемая похвала от зрителей и критиков. Близкие всегда поражались тому, как искусно Аттафан умел прятать свои настоящие эмоции и показывать абсолютно противоположные, когда того требовала работа. Только вот вскоре, дабы не раздражать друзей фальшивыми улыбками, Ган научился “играть по-настоящему”, так чтобы не было ни малейшего сомнения в том, что он испытывает. Конечно, это пришло с большей актерской практикой - чем чаще он снимался, тем сильнее запирал свое сердце и чувства в плотный металлический сейф. И теперь есть лишь несколько очень близких ему людей, что еще способны понять его истинные эмоции, когда для остальных он вечно играющий веселый мальчик (а ему, на минуточку, уже двадцать пять лет) с улыбкой до ушей. И все было хорошо, пока не появился он. Играть в “Милом щеночке” было очень просто, особых проблем с персонажем и другими актерами у Гана не возникало. И поначалу он даже не особо сближался со своим главным партнером Пи’Оффом, да и целей таких не преследовал. Но, так как они играли пару, обоим пришлось проводить много времени вместе, и волей-неволей они узнали больше друг о друге. Гана так заворожил этот высокий, немного грубый на слова, флегматичный Пи, что внутри что-то ёкнуло, не давая нормально смотреть на старшего. В силу своей детской натуры, Аттафан начал чаще приставать к Оффу, касаться его, как обычно вел себя с друзьями, и, наконец, придумал всеми известное теперь прозвище “Папи”. Это та грань, которая показывает насколько они сблизились за время съемок. Грань, которую очень сложно преодолеть обычным людям, а Офф, сам того не зная, прошел её. Кажется, каждый из них помнит какой момент стал ключевым в их отношениях. Событие, что навсегда останется в памяти и на сердце, как рубец, и в то же время событие, что открыло их друг другу почти до конца. Полтора года назад в январе скончалась мать Гана, оставив сына и дочь на попечение отчима, так как отец покинул их еще в раннем детстве. Это пошатнуло парня, он не мог прийти в себя, не понимал что ему делать дальше и как вообще жить. С семьей он не особо контактировал, а с младшей сестрой так вообще не общался... Раньше. После похорон он обещал заботиться о ней, как только сможет. В тот период Аттафану нужно было кому-то открыться, прокричать в голос, разрыдаться, чего он не мог сделать ни на людях, ни в одиночку. И тогда в его жизни появился Папи. Не Пи’Офф, а именно Папи. Такой, каким он знал его теперь, полностью обнаженный своей душой и сердцем, как и сам Ган. Он утешал, что для него было несвойственно, и эти добрые, нежные слова, объятия, слезы ночи напролет... Ган не выдержал. - Мелкий, и долго ты тут собрался валяться? - до боли знакомый недовольный голос Папи над ухом так и манил кинуть что-нибудь в ответ и спровоцировать на рык. Однако Ган лишь молча улыбнулся, подминая под себя черное одеяло и дальше листая ленту в инстаграме. - Але, Ган, я с тобой разговариваю! - Офф щелкнул пальцами, привлекая внимание парня. - Я останусь на ночь, Папи. - Нет, - резко отрезал старший. - Да. - Нет, Ган. Езжай домой, – невооруженным взглядом можно было заметить недобрые нотки во взгляде Оффа. – Ты прекрасно знаешь, что нам нельзя ночевать вместе, – как можно спокойнее постарался произнести он, пытаясь не показывать свою маленькую нервозность. Такой Папи очень раздражал Гана. Он ненавидел, когда ему что-то запрещали, особенно, если это что-то уже принадлежит ему. Да, Ган давно считал, что Папи его собственность, ведь тот, так же, как и сам Аттафан почти никому кроме близких не открывался, а та ночь по мнению парня все расставила на свои места. - Ган никуда не уйдет! – еще одна «очаровательная» привычка Гана говорить о себе в третьем лице, когда он раздражается. Это многих в их окружении подбешивало. - О нет, Ган еще как уйдет! – Офф почти дернулся, чтобы скинуть с того одеяло, но в кармане джинс предательски завибрировал мобильник, а на экране высветилось яркое «Мук». Вот и она, причина по которой Папи вечно злится на Гана, когда тот пытается флиртовать с ним не на камеру, и не для фанатов, коих у этой парочки было хоть отбавляй. Так называемая «девушка Пи’Оффа» Мук всегда умела вовремя напоминать о себе. Ган когда-то даже снимался с ней в одном сериале, но в силу ее скромности, или простого равнодушия, даже не заметил ее существования в команде актеров. Когда же он узнал, что она девушка Папи уже долгое время… Скажем так, Аттафану это не понравилось. Но, ради справедливости, можно отметить, что дело не в самой Мук, а в том факте что именно она уже как шесть лет встречалась с Пи’Оффом. - Да, – коротко ответил на звонок брюнет, прекращая любые попытки стянуть одеяло с наглого парня на кровати. – Да, могу. «Тошнит» - пронеслось в голове Гана, и он, выключив экран нового айфона, встал с кровати, направляясь к выходу из комнаты. Ему даже не надо было смотреть на дисплей, чтобы понять с кем разговаривает Папи. Когда он говорит с ней, он ведет себя не так как обычно, и от этого становилось в тысячу раз хуже. Парень молча прошел мимо Оффа, разговаривающего и мерящего шагами комнату, и направился в ванную. Ванная у Папи хоть и была достаточно тесной, но был в ней какой-то непонятный шарм, такая домашняя атмосфера, из-за которой в груди становилось так тепло, а на душе хорошо. Вообще в квартире Оффа было так приятно, словно Ган находился дома, по-настоящему дома, как было раньше, когда была жива мама. Сейчас дом не вызывает у него никаких эмоций, лишь помещение, где можно переночевать, да и то в последние месяцы ночевал он там все реже. А вот скромная маленькая квартира Папи, где раньше он умещался вместе с Пи’Тэем, очень была по душе парню. Ган быстро умыл лицо холодной водой, хмуро посмотрел на свое отражение в зеркале и выскользнул из ванной в коридор. Офф все еще спокойно беседовал с Мук, изредка поглядывая на проход между коридором и ванной через открытую дверь. Заметив засуетившегося младшего, проскользнувшего в коридор, он тут же пошел за ним, не прекращая телефонный разговор. - Нет, все нормально, – Ган уже натягивал свои белые кеды, когда рука Папи схватила его за локоть, слегка притягивая его к себе. – Да, блин, знаю я, Мук! – видимо, Офф не собирался отпускать парня, пока не закончит телефонный разговор, что явно не входило в планы Гана. Последнее, что ему хотелось бы делать сейчас, так это слушать, как его Папи трындит со своей ненаглядной девушкой. Аттафан попытался вырваться, но хватка становилась все сильнее, а крупная ладонь и длинные пальцы впивались в руку. Завтра будут синяки. – Да, хорошо, все давай. Ага, пока. Горячий смартфон в руках был перемещен обратно в задний карман джинс, а рука на локте Гана слегка ослабела. Они молча стояли в коридоре какое-то время пока злосчастный телефон не зазвонил вновь, выводя уже Аттафана из себя. Он резко дернул руку, схватил свой рюкзак и дернулся к двери. Офф же быстро отключил звонок, перекрывая входную дверь своим телом. - Куда? - Кажется, ты прогнал меня, Папи, – и вновь фальшивая улыбка, хотя с ним наедине прятаться смысла не было. - Куда? – терпеливо повторил старший. - Тебе то какая разница? Куда захочу. - Езжай домой, я вызову тебе такси. Ган тут же притих. Глупый Папи. Для него слово «дом» уже давно не имеет того значения, которое было у многих. Дом был тут, рядом с Оффом, но тот либо не понимал этого, либо отказывался принимать. Спорить с Папи было глупо, но еще глупее было спорить с Ганом. Они определенно стоили друг друга. - Я поеду туда, куда мне будет угодно, – мрачно отрезал младший, пытаясь просочиться на выход. - Ган, – Офф приобнял его за талию, перехватывая и внимательно заглянул в глаза. Дождаться от Папи таких жестов было почти невозможно, оттого Ган стушевался на мгновение, внимательно наблюдая за действиями партнера по работе. – Прошу, езжай домой. На мгновение. Всего на мгновение Гану показалось, что тот не просто приобнял, не просто наклонился к самому лицу, едва касаясь носа, а почти наклонился к губам и… Подчинившись порыву, Аттафан закрыл глаза и поддался вперед касаясь своими пухлыми губами горячей кожи. Но, открыв глаза, с грустью обнаружил, что Офф привычно подставил шею. «Тошнит» - повторил про себя парень, спускаясь обратно с носков на пятки и отстраняясь от Папи. Он незаметно облизнулся, потер правый висок и поднял два темных, словно две черные бусинки, глаза на старшего. - Я могу идти? – холодно отрезал Ган. - Ган. - Пусти! – Точка кипения Аттафана. Он и сам не понимал почему так себя ведет, но Офф, будучи более зрелым, осознавал, что продолжать этот спор не стоит, в противном случае Ган взорвется, о чем потом будут жалеть оба. Старший отошел в сторону, пропуская к входной двери. Подождав пару секунд, Ган опустил глаза и молча вышел за пределы квартиры Папи, а как только дверь захлопнулась, он прислонился к ней и съехал вниз. Внутри все выворачивало от злости, обиды и отчаяния. Парень попытался восстановить нормальный сердечный ритм и полез в карман штанов за телефоном. «Нужно выпить» - с этими словами в голове он открыл Лайн в поисках нужной кандидатуры на эту ночь. Хотя это было не столь важно, ведь была зверушка, которая всегда исполнит приказ хозяина. Хмыкнув про себя, Аттафан молча открыл чат с нужным человеком и начал строчить сообщение. Г: «Тэй. Надо выпить. Забери меня, я у Папи.» Т: «Блин, я занят. Иди с Оффом потуси или Кита набери, Арма, Кван, полно же кандидатур!» Г: «Через полчаса в районе Сукхумвит, опоздаешь - прикончу.» Т: «Ган! Я правда занят!» … Т: «Ган, твою ж...!» И все. Как бы Тэй не отпирался, он приедет, он заберет, и он будет рядом всю ночь. Тэй всегда был веселым и отзывчивым, дружил почти со всеми в ГММ да и за пределами компании. Несмотря на то, что он был лучшим другом Папи, Тэй всегда выручал Гана, когда у них не ладилось, или он злился на Оффа. А главное хорошее качество этого человека в том, что он умеет хранить секреты. Был еще один момент, когда Аттафан отключал своего «милого, улыбчивого Гана» и включал себя – клубы. Вечеринки в кругу моделей и актеров давно уже стали привычным делом, без которого жизнь уже была не такой веселой и насыщенной. Что-что, а отрываться Ган умел не хуже других, выпивая столько, сколько в нормального человека влезать не должно, в конечном итоге почти раздеваясь на людях, благо его вечные майки ХХL позволяли оголяться и так. Всегда приспущенный огромный ворот майки оголяет плечо, ключицы, а если постараться, то можно увидеть и розовый сосок. Это неимоверно бесило Оффа, независимо от ситуации, даже если фанатки старались опустить его майку, чтобы оголить тело. А Ган лишь скромно улыбался, уходя под крыло сердитого Папи. На этот раз выбор пал на какой-то крутой клуб в самом центре Сукхумвита. Ган и Тэй спокойно прошли охрану и тут же направились к барной стойке. В подобных клубах фанатов не было даже близко, так как они предназначались как раз для известных людей, желающих провести свободный вечер без особого внимания обычных людей. Громкая музыка выбивала все мысли, алкоголь разливался по всему телу, и внутри становилось так горячо и хорошо, что хотелось только выйти на танцпол и начать танцевать. Это так успокаивало, очищало голову и словно давало новую жизнь, будто тряся головой в такт музыке ты просто выкидываешь из нее все ненужное, все лишнее и мешающее здраво мыслить. Именно поэтому Ган приходил в такие места - ему нужно было где-то забыться, и чаще всего это были вечеринки с друзьями или обычные клубы. После первых трех бокалов Аттафан слился с танцующей толпой музыкантов, моделей, актеров и прочих известных личностей, хотя вживую почти никого он не знал. Так было даже лучше. Когда не знаешь человека, тебе проще оторваться одну ночь и больше не вспоминать, просто заглушить свои настоящие чувства на это время. Вот и сейчас, его майка предсказуемо съехала вправо, оголяя манящее голое плечо и часть ключицы, что привлекло какого-то активного парня, напротив. Гану в принципе было плевать с кем спать. Парень, девушка – какая к черту разница? Тот, кого хотелось больше всего, плевал на твои чувства, так какая разница кем его заменять? «Тошнит» - который раз за вечер отозвалось в голове, и к глотке начало подходить мерзкое чувство рвоты. Орущая музыка теперь начала давить на мозги, а чувство тошноты подходило все ближе и ближе, заставляя бежать в туалет. Буквально залетая в ближайшую кабинку туалета, Аттафан избавляется от содержимого своего желудка, еле доставая до толчка. Он опускается на колени и прислоняется головой к правой стенке узкой кабинки туалета. Внутри уже пусто, но тяжесть все никак не проходит. Хотелось лечь на эту холодную плитку и уснуть, как есть. В голове вспыхнул образ домашнего Папи в серых спортивных штанах и белой майке, валяющегося на диване в своей квартире, лениво переключая каналы по телеку. По телу прошла быстрая дрожь, а потом он вспомнил простое «Мук» на экране телефона Оффа, и по щекам скатились пару горьких слезинок. - Глупый Папи! – крикнул он в пустоту, начиная рыдать сильнее. Давно он не срывался на слезы. Последний раз был тогда… - Хэй, – незнакомый голос послышался за спиной. Аттафан тут же успокоился, надевая маску безразличия и повернулся к незнакомцу красным лицом. Кажется, это был тот парень, что пожирал его глазами на танцполе. Ничего примечательного в нем не было, вероятно очередной музыкант, которых Ган не то что в лицо, даже на голос не знает. Парень подошел ближе, прикасаясь холодными пальцами к оголенному горячему плечу и запуская их под футболку. – Я знаю кто ты. Ган Аттафан, я даже подумал, что обознался, но это и правда ты, – парень медленно скользнул ладонью по соску, вызывая тысячи мурашек на теле. Голова все еще чертовски трещала, мешая соображать, а глаза были будто в тумане от слез. – Я смотрел «Синий час», ты там отлично сыграл, - парень хищно улыбнулся, опуская вторую руку на ширинку Гана, - особенно сцена в туалете. Не хочешь ее повторить? Но, стоило ему прижаться ближе, как в помещение тут же открывается дверь, громко ляснувшись о стену, а к музыканту подходит до боли злой Тэй. Он что-то кричит, но Ган плохо соображает, лишь продолжая подпирать стенку черной кабины туалета и наблюдать, как друг выводит парня восвояси. - У тебя мозги вообще есть!? – Тэй продолжает орать, вернувшись обратно, но Ган просто разворачивается и тут же рвет в унитаз еще несколько раз. – Твою ж... Так, ладно, мы уезжаем. Домой тебе нельзя в таком виде, ко мне уж извини тоже, так что сейчас я наберу Оффа и… - Нет! – Громко крикнул Аттафан отчего уши тут же заложило. - Если ты рассчитываешь на Нью, или Криста, то ты, - заметив, что младший уже не в состоянии спорить с ним, или просто отвечать на его вопросы, Тэй глубоко вздохнул и достал свой телефон, - идиот.

***

В нос бил до боли знакомый запах. Сейчас было тепло и чертовски хорошо. Мягкая подушка так и манила уткнуться в нее носом и больше никогда не просыпаться, а нежная простыня и одеяло делали ситуацию куда хуже. Медленно поворачиваясь с бока на спину Ган слегка приоткрывает глаза, натыкаясь на белый потолок, который в ночи казался синим. Глубоко внутри он уже понял, где находится, но повернуть голову и убедиться в этом он не сможет. Слишком страшно. Правду всегда страшно признавать. Поэтому Ган трусливо вытянул руку из-под теплого одеяла, ощупывая кровать справа от него, но на удивление ничего там не обнаружив. Аттафан повернул голову и наткнулся лишь на собственное отражение в зеркале белого шкафа-купе, стоящего у стенки. Папи рядом не было. Черные простыни казались пропастью, в которой лежал парень, а синий лунный свет, заполнивший всю комнату, - воду. Словно Ган оказался на самом дне, где темно и страшно, но в тоже время так хорошо и спокойно. Это то дно, где он хотел бы остаться навечно. Немного придя в себя, Аттафан присел на кровати, оглядывая знакомую комнату в поисках ее хозяина, и, наткнувшись на приоткрытую балконную дверь, откуда шел свежий воздух, встал. Офф стоял на открытом балконе, опиравшись локтями об ограждение и попивая уже третью банку пива. Он молча смотрел вдаль, наблюдая за ночными огнями Бангкока и, вероятно, рассуждал с самим собой. Ган встал около большого балконного окна рядом с дверью и бесшумно прислонил свою ладонь к холодному стеклу. - Иди спать, – тихо послышалось из-за приоткрытой двери, от чего парень вздрогнул, а Папи даже не повернулся и сделал еще глоток. Ган медленно подошел к нему вставая рядом и так же смотря куда-то далеко. Очередная опустошенная баночка пива полетела к остальным, издавая противный звук столкновения алюминия и плитки. - Почему ты не спишь? – глупый вопрос. - Потому что я не могу уснуть, – ровно ответил Офф, поворачиваясь корпусом к парню. - Хах, а раньше Папи постоянно спал с Ганом. – Ган грустно улыбнулся сминая рубашку Оффа на своем теле. - Раньше, – казалось бы, одно слово, а режет по сердцу словно нож. «Раньше». Значит сейчас у них все по-другому? Ган поджал пухлые губы, продолжая рассматривать свои босые ноги, чувствуя пристальный взгляд на своей макушке. - Это из-за нее да? – голос предательски задрожал, а в горле словно ком застрял. «Черт. Зачем?» - Что? – не понял Офф, пытаясь посмотреть в глаза Гану, но тот уверенно отворачивался, пряча красные опухшие веки. - Мук. Это из-за нее, да? – Аттафан отступил на пару шагов назад, упираясь спиной с стенку балкона. - Причем тут Мук? - низким голосом спросил старший вплотную став к Гану, пресекая любую возможность к отступлению. Младший все еще не показывал своих глаз, отворачиваясь или вовсе опуская голову вниз, но те не вовремя намокли сильнее, и по красным щекам потекли горячие капли. – Какого…? – Офф тут же схватил его за руки, насильно убирая их от лица и наконец посмотрел в эти красные заплаканные глаза. – Какого черта ты плачешь!? – И хотя Папи возмущался, в его голосе явно были слышны нотки переживания, или даже страха. - Паппи больше не любит Гана! – мальчишка прыснул и заплакал сильнее. - Глупый Ган, – тихо отозвался тот, прижимая младшего к себе, словно он самое драгоценное, что есть на свете. – Папи всегда будет любить Гана, – он медленно провел рукой по черным волосам и, словно решаясь, спустился ниже, чтобы их лица были на одном уровне. – Папи хочет Гана, но Папи не может в этом признаться. Ган резко замолчал, переставая плакать, лишь изредка шмыгая носом. Он не знал послышалось ли ему то, что сейчас сказал Папи, но от рассеянного взгляда старшего в груди становилось все жарче. - Папи хочет Гана? – ровно повторил он за старшим, резко сменившись в лице. - Прости, я не должен был говорить тебе это, – Офф стушевался, поднялся обратно в полный рост и неловко потер голову. Но стоило прекрасным пухлым губам прикоснутся к его шее, как Папи тут же схватил парня за плечи и притянул к себе за поцелуем. Губы Гана всегда сводили с ума, да и не только Оффа. Многие не могли отвести взгляд от этих больших, сочных и чертовски красивых губ, мечтая узнать какие они на вкус или хотя бы наощупь. Офф узнал вкус этих губ еще с первого сезона съемок «Милого щеночка», и он с уверенностью может сказать, что убьет любого, кто прикоснется к ним хотя бы раз. Мало того, что младший был обладателем самых мягких и нежных губ на этой планете, так еще и чертовски хорошо умел целоваться. Ган медленно прикусывал нижнюю губу Оффа, облизывая ее и посасывая, вбирая внутрь. К сожалению, из-за роста ему было чертовски неудобно, поэтому Аттафан тут же закинул голую ногу на бедро Папи, давая понять, чтобы его подсадили. Ждать долго не пришлось, и Офф тут же поднял парня на руки, прихватывая за попу, чтобы тот не соскочил. Довольно улыбаясь, Ган обвил руками шею Папи и тут же углубил поцелуй, проникая скользким языком в чужой горячий рот. Сердце билось так, что казалось весь Бангкок слышит этот безумный стук в груди. Руки медленно перебирали волосы на затылке, а язык активно изучал желанный рот, то и дело проникая ближе к глотке и вызывая рвотный рефлекс. «Тошнит,» - пронеслось в голове – «Как же приятно». Офф по натуре своей был очень терпеливым, но сейчас его терпение подходило к концу. Он наугад шагнул обратно в комнату со своей ношей на руках, не прекращая глубокий поцелуй, и аккуратно положил мальчишку на кровать. Оторвавшись лишь для того, чтобы стянуть с себя серую майку, Офф медленно раздвинул колени Гана перед собой и сел между ними, наблюдая недвусмысленную выглядывающую головку члена из-под белых натянутых трусов и задернутую вверх огромную майку. Аттафан пошло улыбнулся и игриво провел левой ногой по его руке, добираясь до самого верха. Он уложил ее на плечо старшему, отчего тот невольно рыкнул и подался вперед, утягивая парня в еще один глубокий, страстный поцелуй. Офф буквально прижал Гана к изголовью кровати, почти соединяя их тела вместе так, что парень с легкостью мог почувствовать его возбужденный орган рядом со своим. - Паппии, – громко прошептал на ухо старшему Ган, подставляясь сильнее и быстро стягивая с себя кусок ткани, именуемый майкой. Оказавшись перед Папи в одних трусах с колом стоящим членом, Аттафан растянул рот в широкой улыбке и очень по-блядски улыбнулся. Реакция была незамедлительная, Офф точно метил и тут же вгрызся в аккуратные выпирающие ключицы. – Ай! - Сам виноват, – улыбнулся в ответ старший, целуя место укуса. Руки давно оглаживали аккуратные ноги, то подымаясь вверх к самим ягодицам, то опускаясь вниз почти до щиколотки. Папи начал медленно спускаться вниз оставляя на каждом своем шагу по алому засосу или вовсе красному укусу, почти до крови. Ган мычал, но не сопротивлялся, а когда шероховатые губы дошли до правого соска, и вовсе поддался еще ближе, позволяя всасывать и кусать сильнее. Руки теперь переместились на внутреннюю сторону бедер, медленно проникая под ткань трусов, и тут Аттафан отстранился вбок. – Что? - Мне надо в душ, – коротко произнес он, встал и, демонстрируя свою подтянутую задницу глазам Папи, прошел в ванную. Офф даже не успел возразить, как этот маленький чертенок уже убежал, оставив его одного с небольшой такой проблемой между ног. Честно говоря, не выйди Ган через пятнадцать минут из душа, старший бы не выдержал, в прямом смысле этого слова. Благо, боги его услышали, и уже через одиннадцать минут (да, он считал), абсолютно голый и возбуждённый Аттафан вошел в комнату, тут же прыгая на кровать и подползая ближе. В голове Оффа явно производились какие-то мыслительные процессы, ибо он не понимал почему они вдруг поменялись местами, а Ган усадил его на свое место, присаживаясь следом на его колени. От распаренного тела так и веяло свежестью, и старший медленно провёл тыльной стороной ладони по подкаченному животу вниз к самому члену парня. Ган немного приподнялся, взял руку Оффа в свою и поднес к пухлым губам, вбирая три пальца в рот и хорошо посасывая их. Тонкая струйка слюны полилась с уголка губ, падая на стоявший колом член и дразня его еще сильнее. Изрядно обсосав длинные пальцы, Аттафан вновь потянул ладонь Папи, но на этот раз вниз к самому колечку мышц, отпуская кисть, как только кончик пальца коснулся нежной кожи. От того, что почувствовал старший, коснувшись слегка припухшей и влажной дырочки, можно было бы сразу кончить, но он предусмотрительно сжал свой член у самого основания. Он глубоко вздохнул и ввел средний палец внутрь, сладко вслушиваясь в жаркое дыхание над головой. Его мальчик хорошо подготовился, так что вслед за первым пошел и второй палец, поначалу медленно погружаясь внутрь и сладко растягивая парня. Но Гану явно этого было недостаточно, он быстро задал темп пальцам, насаживаясь на них и скуля об еще одном. Оффу было не жалко, поэтому, не сбавляя темп, он подставил третий палец, на который мальчишка сам сел, не заметив, но хорошо почувствовав. - Ах! – Вырвался хриплый стон, и Аттафан остановился, хватаясь за плечи Папи. Тот же продолжил за него, ускоряя темп и вбивая три длинных пальца внутрь горячего тела, вызывая спазмы. Еще немого поисков, а Офф явно не просто так трахал мадшего онемевшей рукой, и он нашел правильный угол, чтобы задеть простату парня изнутри. – Папи!! – Ган резко выгнулся, запрокинув голову, а старший резко убрал руку, усаживая парня на свой колом стоящий член. Первые три секунды оба забыли, как дышать. Ган рефлекторно сжался, причиняя невероятную боль им обоим, но после дрожащих поглаживаний по бедрам, слегка успокоился, медленно расслабляясь и давая Оффу шанс дышать. Первые движения были со стороны Аттафана: он медленно опустился до самого конца, вбирая в легкие воздух и до синяков сжимая пальцы на плечах Папи. Потом он поднялся обратно и опустился вновь. Вверх. Вниз. Вверх. Вниз. Медленно, так чтобы почувствовать каждый миллиметр члена старшего внутри себя. Офф же из-за всех сил старался не кончить, чтобы не разочаровать Гана. Да и себя тоже. Он сжимал ягодицы парня, иногда приподнимая, или, наоборот, опуская его задницу на собственный член. С каждым толчком ритм увеличивался, и, теперь руки Папи уже не нужны были для поддержки, Ган прекрасно насаживался сам в том ритме, в котором им было чертовски хорошо. Офф же обхватил одной рукой член младшего, начиная надрачивать ему, а второй взялся за его сосок, лаская покусанное ранее место. -Аххх! – Аттафан двигался все быстрее, теряя контроль, уже просто балдея от дрожи в теле и жжения в заднице. Ему явно нравилось, когда было немного больно, от этого хотелось кричать. – Еще, давай же! – Офф с трудом осознавал, что сейчас происходит, но чувствовал, что подходит к своему пику. Он приподнял бедра и толкнулся пару раз навстречу бешенному ритму Гана, после чего с громким рыком спустил внутрь, заставляя того извиваться и кончить ему на живот с громким хриплым стоном. Ган с открытым ртом упал назад между ног Папи, предварительно расцепившись с ним. Член обмяк, ноги еще пробирала судорога, сердце колотилось, а из пульсирующей дырочки тянулась белая дорожка спермы. - Блять! – Увидев это, Офф тут же взглянул на тумбочку возле кровати, где покоилась пачка с презервативами. – Как я мог забыть про презерватив!? Ган глупо засмеялся, все еще валяясь в ногах у Папи и мечтая, чтобы эта ночь длилась вечно.

***

На часах уже было семь тридцать. Ган проснулся первым, сходил в душ, даже приготовил омлет на завтрак. «Веду себя, прям как женушка» - от этих мыслей внутри стало теплее, а на губах появилась дурацкая улыбка. Он вернулся обратно в спальню, запрыгивая на спящего Папи и громко чмокает его в щеку, вырывая гневное мычание. - Папи, пора вставать! – громко произносит Аттафан, почти вплотную прижимаясь к уху спящего. Офф зло посмотрел на источник шума и резко поднял ногу, заставляя того упасть на кровать обратно. - Ты в моей майке? – удивленно смотрит на его филейную часть, упавшую рядом. - Я часто ношу твои майки, что тебя так удивляет? - Что ты сейчас только в моей майке, – приподымаясь на локтях, сообщает старший, все еще глазея на голую задницу. Ган же, слегка краснея, прикрывает попу большой футболкой и встает на ноги. Он подходит к зеркалу возле кровати, со стороны Папи, и сглаживает помятую ткань. – Не делай так больше, – тихо произносит Офф, не спуская глаз с младшего. - Ха? Мне перестать носить твою одежду? - Нет. То, что произошло вчера в клубе. Ган нахмурился, осознавая, что все еще не помнит, как оказался дома у Папи. Разве что он помнит, как Тэй кричал на него в каком-то сортире… - Тэй привез тебя. Я чуть сума не сошел, когда он позвонил мне, выкладывая все как есть, – Ган опустил голову, кусая губы и клянясь прикончить друга, сразу, как только окажется на улице. – И не вини его, он поступил правильно, позвонив мне. Или ты бы хотел, чтобы твоя сестренка с отчимом разгребали это дерьмо? – Аттафан сильнее поджал губы, разворачиваясь лицом к Оффу и одаривая его недобрым взглядом, давая понять, что его семья и его разгульная жизнь — это тема запретная. Но, кому-кому, а Оффу точно было плевать на этот убийственный взгляд. Он знал о Гане ровно столько же, сколько и тот знал о нем – все. – Ган. Иди сюда, – старший сел на край кровати, подтягивая к себе Гана и упираясь головой ему в живот. – Если еще хоть кто-нибудь коснется тебя так, как это делал тот парень, я прикончу сначала его, а потом тебя, понял? – Аттафан обнял его голову руками, поглаживая мягкие волосы и хмыкнул в ответ. - Тогда я убью Мук и закопаю ее труп на пляже, – спокойно парировал парень. - Не понял? - Что? Тебе можно, а мне нельзя? Или это потому, что это она, а не какая-либо другая девушка? – Ган начал расходится и Офф это чувствовал. - Так, - старший немного отодвинулся назад, чтобы посмотреть Гану в глаза и взял его за запястья, - не знаю, что происходит в твоей дурной голове, но, пожалуй, проясню. Мы с Мук, как ты мог заметить, не особо часто пересекаемся последний год. Мы долго это обсуждали и пришли к выводу, что лучше просто закончить то, что и так уже увяло давным-давно. К тому же, есть уже тот, кто засел вот тут очень плотно, – Офф притянул руку Гана к себе и прислонил ее к сердцу, сжимая сильнее. Аттафан молча смотрел на него некоторое время, а потом не выдержал, глупо заулыбался и поцеловал в губы, присаживаясь на колени Папи. - Ган любит Папи, – тихо прошептал в губы парень. - И Папи любит Гана.