съедобная валюта

— Съебись, Поттер. Они не могут пройти мимо друг друга, не объявив зрительную войну, не дробя взглядом ребра от едва сдерживаемой злости, не проклиная до десятого колена весь род. Эти слова уже как заученное правило, которое произносят чуть ли не каждый день, когда парни сталкиваются в коридорах огромного замка. В этой фразе все настолько пропитано смертельным ядом, что Поттеру бежать хочется, лишь бы не слышать обрывки слов, которые будто горят синим пламенем, оставляя лишь темный пепел заместо кожи. Гарри останавливается, смотря в серые глаза, где гремит буря странной ярости, которую он искренне не понимает уже около двух месяцев. Ещё в детстве они стали ненавидеть друг друга. Хотя искренне ненавидел в их паре только Малфой, который будто бы обиделся, когда не ощутил тёплое рукопожатие со стороны Гарри. Именно тогда на лице блондина не было больше той заинтересованности или хотя бы обычного равнодушия, а появились детские ярость и обида, которые медленно угасали в течение шести лет. но сейчас все снова по кругу: драко снова испытывает жгучую ненависть, кипящую внутри Его речь напоминает речь змееуста. Шипение, проскальзывающее в межзвучии, застывало ножом у горла жертвы, по лезвию которого вот-вот побежит тёплая кровь. Породистое слизеринское лицо кривится будто от лимона, хотя Малфой может проглотить любую кислоту или горечь с ухмылкой на губах, но и она надломится в глухой тишине одиночества. принц и так умеет, не знали? За лето Драко совсем не изменился, хотя так думает лишь один человек с его инициалами за ухом, впечатанными в кожу. Человек, который пришел один в зал суда выступать за него, защищать и где-то даже спасать, но Малфою помощь не нужна Неизвестно, что давало Драко силы вытерпеть судебную тяжбу. Его ладони до сих пор помнят шероховатую поверхность скамьи, на которой пришлось просидеть не один час. Деревянные щепки отслаивались и вгрызались в кожу рук, в ткань новой мантии, оставляя царапины и зацепки. Тревожность оставила заметный отпечаток на лице рано повзрослевшего юноши. Прежде голубые тени под глазами, свойственные тонкой бледной коже, потемнели. Обычно короткие прилизанные волосы отросли и платиновой завесой падали на худое лицо, скрывая потяжелевший взгляд и причудливый шрам на левом ухе. там же, где у Гарри маленькая татуировка с ветвистыми буквами «дм» Поттер тогда старался не замечать тонкие запястья блондина, которые тот не очень успешно прикрывал белой рубашкой. Гарри яростно отстаивал единственного теперь на Земле Малфоя: родители погибли от рук Пожирателей, но теперь те заживо сгнили в самых страшных камерах Азкабана. уж Поттер об этом позаботился Блондин на протяжении всего дела сидел ровно, как будто в его позвоночник вбили кол, не давая согнуть спину. Малфой лишь смотрел перед собой, не обращая внимания на выкрики бывшего на тот момент однокурсника, который пытался высказаться на протяжении всего суда. Поттер слушал приговор, поджав губы. Сердце наполняло болезненной пульсацией каждую клеточку его тела. Он едва контролировал собственное напряжение и всё нутро юноши сжалось, когда молоток судьи опустился на подставку, оглашая вердикт: — Согласно тринадцатой статье пункт пятый Магического кодекса, подсудимый, Драко Люциус Малфой, признаётся виновным и приговаривается к трём месяцам лишения на право использования магической силы. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит. Судья будто выплёвывал слова, немного кривясь от возмущения и брезгливости. Фамилия Малфой для окружающих теперь являлась чем-то ядовитым, отравленным, неприемлемым. Запретным, противозаконным, неестественным. Фамилия Малфой обрушивалась на людей диким вихрем, не забывая при этом превратить гримасу на лице в фыркающее недовольство. Однако теперь в его сторону было бесполезно плеваться ядом. Драко Малфой легко отделался: его счета не были заморожены, волшебная палочка, хоть и находилась под эмбарго — всё ещё была при нём. Но самое главное, что ему сохранили жизнь и остатки рассудка. это не могло не радовать, правда? Едва дождавшись освобождения от заколдованных наручников, Драко получил на руки свой деловой портфель и поспешил раствориться в потоке заседавших. Он надеялся улизнуть незамеченным как змея в траве, но его быстро выцепили сильные пальцы. Молодой человек даже вздрогнул от такого нахального проворства, которое могло принадлежать только одному человеку. — Куда-то собрался? — Не до тебя сейчас, Поттер. Отвяжись. — Драко чеканил каждое слово, хотя его челюсть тряслась. — Надо поговорить. — его самопровозглашённый адвокат был упрям как мул. Круглые очки, явно заточенные на отслеживание подозрительных вспышек, замерцали, когда вдалеке замаячила целая толпа репортёров, и каждый из них желал заполучить эксклюзивный материал. Тогда Гарри впервые был рад дементорам, которые патрулировали все подходы к залу заседаний. Он поудобнее обхватил худые малфоевские плечи и свернул в кривой коридорчик, к курилке для работников Министерства. — Перестань ломать комедию, Поттер! Мы все ещё ненавидим друг друга, несмотря на сраные татуировки, ясно тебе? Именно в тот момент Гарри понял, что Малфой остался таким же засранцем, каким и был до войны. Осознание этого постоянства разлилось по его телу странным умиротворяющим теплом. Он всё ещё его знал. Это давало надежду достучаться до упрямца. Морщинки в уголках серых глаз постепенно разгладились, а радужки посветлели. шторм успокаивается Драко перебрасывает сумку в другую руку. Манжеты рубашки поднимаются, оголяя запястья и предплечья, которые стали ещё тоньше, чем с их последней встрече. Остроту скул теперь подчеркивают впалые щеки, а бледные губы практически сливаются с кожей лица. драко сильно похудел — На что уставился? Малфой спрашивает осторожно, его голос звучит хрипло, что заставляет Гарри нахмуриться и сделать шаг вперёд, сокращая расстояние между ними. Он пытается что-то уловить на знакомом лице однокурсника, но натыкается лишь на привычное недоверие, которое будто просачивается сквозь поры. Почти белые губы снова искривляются в усмешке, которую Малфой с детства практиковал перед зеркалом вместе с отцом. Люциус при жизни думал, что он лучший в этом деле, но Драко был склонен не соглашаться. Никто не мог приподнять уголок рта так медленно, так высокомерно, так уверенно, что за этим последует что-то опьяняющее. никто, кроме него. Поттер знает это движение вдоль и поперёк, он узнает именно эту усмешку из миллиона других, но сейчас подмечает, что она стала слабее, наиграннее, неувереннее. Как и поведение Малфоя, который теперь лишь театрально закатывает глаза и устраивает короткие побоища в коридоре с другими студентами. ради веселья. Гарри улавливает странную тьму в серых глазах, похожие на пасмурное небо с кучей облаков. Гарри наконец-то улавливает устрашающую пустоту внутри самого Малфоя, которую тот скрывает за копной агрессии. — Я не враг тебе. Когда ты поймёшь это? Именно это он хотел произнести на протяжении пяти месяцев, особенно когда Драко отказывался с ним говорить после суда, когда тот хотел реально помочь. Но Малфою помощь не нужна, он и сам справится. гребаный аристократ Гарри позволяет себе легкую усмешку, видя удивлённый взгляд блондина, а потом добавляет: — Хватит вести себя как маленький ребёнок. Светлые брови поднимаются вверх, создавая линии морщинок на лбу, Драко закрывает лицо руками, но потом с вызовом спрашивает: — Это я ребёнок? именно, Малфой Гарри улыбается, просто блять улыбается всем своим телом, всеми темными кучеряшками у висков и родинками на шее. Улыбается, делает ещё один шаг вперёд, тем самым заставляя Драко отступить так, что его спина практически встречается со стеной. — Дай мне пройти, Поттер. — напряжённо. Брюнет готов поспорить, что смог услышать нотки страха в этой обычной фразе, видит плохо скрываемую дрожь пальцев и мечущийся из стороны в сторону взгляд, поэтому уступает: делает шаг в сторону, открывая путь Драко, но тот не двигается с места, а лишь театрально разводит руками. — Извини, Гарри, но у меня нет конфетки для маленького мальчика. Слова блондина застают врасплох, а особенно, когда до Поттера доходит, что Малфой назвал его по имени впервые за восемь лет их вражды. Ещё большее удивление наступает при понимании, что его имя из уст Драко звучит настолько по-родному, что хочется зажать Малфоя где-нибудь в подворотне и умолять сказать это ещё раз. Гарри Забывшись в мечтах, он пропускает тот момент, когда Драко опускает взгляд, снимает тошнотворную маску усмешки и почти бежит, скрываясь за поворотом, который ведёт в ванную комнату на втором этаже.

***

— Гермиона, меня это действительно раздражает! Девушка устало вздыхает, сжимает губы в тонкую полосу, и переворачивает очередную страницу учебника по Чарам. Терпение постепенно сходит на нет, сдерживать воспитательную речь уже не так просто, и единственное, что мешает — плотно сжатые губы. Но она всё-таки оборачивается к Гарри, который с ногами сидит в кресле гостиной Старост, пытаясь успокоиться после очередной стычки с Малфоем. Парни уже два месяца каждый день видятся в коридорах, в классах или в Большом зале, где звучит стук бокалов и звон вилок. Их встречи всегда заканчиваются одним и тем же: Драко уходит с полу-улыбкой на лице, а Гарри приходит к ней с очередной тирадой об ужасном поведении хорька в этом году. Гермиона смотрит на Поттера осуждающе, что не может ускользнуть от брюнета, поэтому он вопросительно поднимает бровь: — Что опять я сказал не так? С недовольным вздохом она всё-таки убирает книгу, оставляя в ней бордовую закладку на нужной странице, и складывает руки на груди. Грейнджер сильно изменилась за лето, которое стало для всех переломным. Длинные темные волосы теперь прямые и почти не завиваются на концах, а карие глаза теперь смотрят настолько серьёзно, что у Гарри и Рона пропало желание шутить, общаясь с ней. Рукава ее платьев и рубашек прикрывают тонкие шрамы на запястьях и длинный след от пыток Беллатрисы, напоминающий о мучительнице даже после ее смерти. С ужасами войны она борется до сих пор, когда ночью после кошмаров возле открытого настежь окна сидит, обнимая колени, а ещё когда капает успокоительное в зелёный чай после некоторых пар «История Хогвартса». — Гарри, мне кажется, что Малфой сильно изменился за лето. Удивление берет вверх над Поттером, даже темные брови непривычно ползут на лоб, а рот слегка приоткрывается, как будто подруга сказала что-то настолько новое и потрясающее. — Гермиона, он так и остался эгоистичным идиотом, каким и был в течение этих восьми лет. — Гарри, — Гермиона несильно сжимает его плечо, а потом четко проговаривает слова, будто объясняя что-то маленькому ребёнку. — Малфой действительно изменился. Поверь мне. Поттер удивлённо моргает, а потом немного хмурится, слыша следующие слова девушки. Гермиона заправляет толстую прядь волос за ухо, а потом продолжает: — На уроках он сидит и молчит. Он совсем ничего не говорит и даже не язвит. Брюнет усмехается, запуская пальцы в темные волосы и совсем не веря словам девушки. — Миона, это Малфой. Он не может мол… Грейнджер поднимает брови и убирает ладонь с плеча Гарри, слегка сердито смотря на парня: — Он молчит весь урок, поверь мне. Девушка вздыхает и смотрит вперёд, будто обдумывая свои следующие слова: — Когда я что-то спрашиваю у него, то он кивает или пожимает плечами. Гермиона слегка хмурится своим мыслям, а потом чувствует прикосновение к своей ладони и переводит взгляд на Гарри, что немного улыбается ей. все хорошо Девушка кивает, поджимая губы, а потом продолжает: — Он говорит только тогда, когда его спрашивает профессор, но не больше. Гермиона слегка хмурится, понимая, что что-то щекочет глаза, и девушка поднимает взгляд вверх, смотря на красочный потолок. Длинные ресницы рассекают воздух, и Поттер чувствует укол стыда. Грейнджер кусает губы и снова переводит взгляд на Гарри, который лишь беспокойно хмурится: — Именно на уроках, Гарри, он ведёт себя по-настоящему. Я не знаю, почему он так агрессивен с тобой. Поттер моргает, а потом громко вздыхает, замечая красные глаза подруги. слезы Именно слезы стали табу для Гермионы. Она перестала плакать после войны, она будто вся высохла, как одежда после дождя. Она не плакала на похоронах своих друзей, которые несколько недель назад улыбались ей и смеялись над ее шутками. она хоронила родных, но глаза были сухи Лишь один раз Гарри увидел, как девушка стоя в ванной убирала остатки влаги на щеках. Гермиона тогда наносила новый слой косметики, скрывая следы невыносимой усталости и бесконечной скорби перед новыми похоронами. Именно тогда он задал вопрос, который боялся даже произнести на протяжении всего этого времени: — Ты плакала? Девушка тогда грустно улыбнулась, скрывая невыносимую печаль, а потом подняла глаза, встречаясь в зеркале с родными с детства радужками, и немного кивнула: — У меня все хорошо. Просто аллергия на новую тушь. но оба знали, что это не так. это была ложь Сейчас карих глаз было не видно из-за красноты, она заволокла взгляд. Ресницы трепетали, пытаясь удержать соленые капли, но те срывались, скользя по бледной коже. Гриффиндорка прикасается к щекам, стирая влажные дорожки, а потом снова смотрит на Гарри, который все ещё напряжен: — Он остался один, понимаешь? У него умерли родители, а остались только друзья. Поттер кивает. Гермиона грустно улыбается, а потом поджимает губы, пряча взгляд: — Мне кажется, что он не хотел, чтобы ты спасал его. Гарри хмурится, а потом встаёт с кресла и опускается на колени перед девушкой, пытаясь заглянуть в ее глаза. Гермиона умело уводит взгляд, пытаясь скрыть слезы в тёмных волосах. Поттер кусает губы, а потом слегка проводит пальцем по щеке девушки, смахивая остатки слез. Грейнджер вздрагивает от тёплого прикосновения, а потом переводит взгляд на парня, замечая новые морщины вокруг его глаз. — Гермиона, ты хочешь сказать, что он… Девушка тихо матерится, а потом откидывается в кресле, закрывая глаза. Ее ресницы немного дрожат, но лицо постепенно расслабляется, что успокаивает Поттера. Брюнет садится на пол, чувствуя тепло, которое, видимо, наложено самой Гермионой с помощью магии. Гарри немного улыбается, понимая, что от той старой Гермионы осталось хоть что-то. ее забота, поддержка и всеми любимая доброта Поттер прикрывает глаза лишь на пару секунд, а потом слышит то, что до боли режет слух, и почему-то кажется, что в лёгких совсем не осталось воздуха. Слыша лишь несколько слов, Гарри зажмуривается, а потом делает едва заметный вздох, пытаясь восстановить дыхание. — Мне кажется, что он хотел умереть вместе с родителями. мир почему-то вздрогнул

***

Драко распахивает дверь туалета на втором этаже, едва дождавшись завершения плотного ужина. Держать эмоции в узде становилось невыносимо. Он игнорирует грохот от столкновения двери со стеной. всё равно тут вечно что-то громыхает, никто не обратит внимания Забитые тревогой лёгкие с трудом пропустили порцию ледяного воздуха с привкусом сырости и вытолкнули его обратно. На нормальный вдох уже просто не было надежды. Драко прошёлся взад-вперёд по уборной и убедившись, что никого нет, закрылся в одной из кабинок. шпингалет. запечатывающее заклинание. оглушающее. движения доведены до автоматизма Малфой моргает, а потом вертит палочку в руках, пытаясь хоть немного успокоиться после очередной стычки с Поттером. Уже два месяца они каждый день видят друга друга в коридорах школы волшебства. Каждый раз Поттер ловит его, пытаясь начать разговор, но безуспешно — Малфой не любит разговаривать. особенно с Поттером — Чертов Герой! Драко со злости ударяет кулаком каменную стену, а потом чуть ли не взвывает от боли, которая будто вытягивает на поверхность, сообщая, что Малфой живой. сломанный-переломанный, но живой Слизеринец готов проклинать эту войну, волшебников, магию и эти дурацкие палочки, которые вечно ломаются. Малфой готов отдать все свои деньги, чтобы просто забыть эти два года, вернуть родных и трансгрессировать на другой конец земли. Малфой готов сломать сейчас же свою палочку, которую он люто ненавидит всю свою жизнь, умело скрывая это от любой души. Он готов на все, лишь бы забыть, стереть из памяти или просто умолять наложить на него «Обливейт» какого-нибудь незнакомца на улице. он просто готов готов сдаться Драко скалится, наконец-то снимая свою фальшивую усмешку и даже ощущая некую боль в щеках, которая накопилась за день из-за ложных эмоций. Малфой кривится, чувствуя, как капли крови стекают по ребру ладони, и даже не думает о том, чтобы залечить рану. его кровь настолько чистая, что он даже не боится испачкаться в ней Серые глаза насыщаются серебряным огоньком, смотря куда-то вдаль. Слизеринец слегка хмурится, сцепляя пальцы вместе, будто скрывая лёгкую дрожь от самого себя. но от себя не убежишь, Драко Парень усмехается собственным мыслям, понимая, что он всё-таки прав. Малфой моргает, прогоняя слова матери, которые давно уже въелись в память и которые никак не могут забыться. постарайся не потерять себя, Драко, прошу. Блондин грустно улыбается, замечая, что он уже стоит возле унитаза в последней кабинке туалета. В маленьком закутке неуютно, слишком холодно и почему-то страшно, что Драко слегка ёжится от озноба, который окатывает его с головой. Палочка через секунду появляется в руке, и Малфой уже будто по привычке наводит ее на себя, проговаривая короткое заклинание, а потом чувствует ужасную горечь на языке. — Вомеро.