Always

На затылке, прямо над воротником его рубашки, волосы Павла не были такими кудрявыми. Он никогда не замечал этого раньше. Плечи Павла были очень напряжены, еще больше, чем обычно. Я должен спросить, в чем дело, подумал Джим. Я мог бы достать ему какую-нибудь настоящую русскую еду или что-то такое, просто чтобы подбодрить его. Может быть, он… — Капитан? Энтерпрайз вызывает Кирка? — голос Ухуры ворвался в мысли Джима, и он с удивлением понял, что пялится. Снова. Он быстро встряхнул головой и повернулся к офицеру связи. — Да? — сказал он, пытаясь скрыть свое замешательство за улыбкой. Ухура усмехнулась, но, к счастью, больше ничего не сказала. — Для вас сообщение по третьей линии от нового андорианского посла. — Хорошо, ладно, — сказал Джим, кивнув. — Выведите на экран, — он указал на большой экран и развернул кресло, прежде чем Ухура смогла еще раз взглянуть на него. Джим заставил себя сосредоточиться на том, что говорил посол, даже если это интересовало его гораздо меньше, чем слегка помятая сзади рубашка его навигатора. Андорианец благодарил Энтерпрайз за разрешение конфликта между ними и болийцами; Джим старался быть настолько любезным, насколько мог, несмотря на то, что сейчас он правда не был настроен на дипломатию. Когда вызов завершился, турболифт распахнулся, являя младшего офицера, отвечающего за следующую смену. «Наконец-то», — подумал Джим, поднимаясь с кресла и передавая командование. Пересекая мостик, он увидел, что к нему идет Ухура. Он ускорил шаг, но она тоже ускорилась, и двери турболифта закрылись за ними обоими. Повисла напряженная, выжидательная тишина, пока Ухура наконец не повернулась к нему и не сказала: — Ладно, в чем дело? Джим тяжело вздохнул и потер переносицу. — Я не хочу об этом говорить. Ухура сочувственно посмотрела на него. — Уверены? Вы же понимаете, что в итоге вам придется разобраться с этим… — Я сам разберусь, — оборонительно сказал он, скрещивая руки. — Я уже разобрался. Кажется, она не поверила ему, но все равно повернулась лицом к двери. — Как скажете. Джим вышел на следующей палубе, хотя его каюта была не там, лишь бы избежать сочувственных взглядов Ухуры. Он бродил по коридорам несколько минут, никуда конкретно не направляясь, прежде чем в итоге оказался на смотровой площадке. Это было одним из его любимых мест на корабле; благодаря огромным окнам казалось, что ты плывешь сквозь звезды. Он сел напротив этого вида и прислонился головой к стене. Это действительно выходит из-под контроля, подумал он. Прошло уже несколько месяцев, но он до сих пор не преодолел эту глупую влюбленность. Он провел рукой по лицу. «Это так нелепо, — сказал он сам себе. — Конечно, я был просто обязан влюбиться в собственного навигатора». Умного, очаровательного навигатора, не к месту добавил его мозг. Он долго сидел там, наблюдая, как звезды медленно проплывают мимо, и пытался думать о чем-нибудь, кроме Павла. Он знал, что рано или поздно ему нужно было немного поспать, поэтому в итоге он поднялся и поправил рубашку. Должно быть, времени было больше, чем он предполагал, понял Джим, проходя через почти пустые и темные коридоры. Он доехал на турболифте до палубы со своей каютой, и удивился, заметив яркий свет, льющийся из соседней комнаты отдыха. В ночную смену обычно работали представители ночных видов, люди, которым не нравится яркий свет, и ему стало любопытно увидеть того, кто все еще не спал. Он пожалел об этой идее, как только просунул голову за дверь. Павел сидел в углу, общаясь с кем-то через экран связи на очень быстром русском. Он оживленно махал руками, явно долго споря с кем-то. Джим не собирался вмешиваться в приватную беседу, но едва увидев человека, которого пытался выбросить из головы несколько часов подряд, он застыл в дверях. Джим потряс головой, ругаясь про себя, и повернулся, чтобы уйти. Конечно, именно в этот момент Павел его заметил. — Капитан! — сказал он, удивившись. — Не ожидал вас увидеть… Джим небрежно махнул рукой. — Не волнуйся, — сказал он, — я просто проходил мимо и не хотел тебя напугать. — Все в порядке, капитан, — Павел на секунду оглянулся на экран, когда человек на нем спросил что-то, что Джим не смог разобрать. Секунду Павел колебался, переводя взгляд с Джима на экран, прежде чем подскочить и махнуть ему, подзывая. Джим неохотно позволил себе подойти, собираясь поинтересоваться, чего хотел Павел, когда молодой человек заговорил. — Кап… — начал было он, прежде чем схватить Джима за руку и потянуть его вниз, усаживая рядом с собой. — Джим, это моя мама. Должно быть, на лице Джима проявилось замешательство, потому что Павел одарил его молчаливым взглядом. Джим почувствовал, как внутри все слегка тает от этого взгляда, и повернулся к экрану. — Здравствуйте, — сказал он так очаровательно, как только мог. — Приятно с вами познакомиться. — О, да, я тоже рада с вами познакомиться, — сказала она. Прежде чем обратиться к сыну, она окинула Джима плохо скрываемым оценивающим взглядом. — Кто это, Павел? Павел на секунду взглянул на Джима, а затем нервно положил руку ему на плечо. — Мама, — начал он нерешительно, — это мой парень. Джим не предполагал, что можно подавиться обычным воздухом, но каким-то образом ему это удалось. Он прокашлялся и удивленно выдохнул: — Что? — Он капитан, и он очень хороший, — продолжил Павел, по-прежнему держа свою руку на чужом плече. Он выразительно взглянул на Джима, пытаясь таким образом что-то до него донести, но мозг Джима был слишком взбудоражен, чтобы уловить это. Они оба повернулись к экрану, Павел ждал ответа, а Джим был по-прежнему ошеломлен таким поворотом событий. Спустя мгновение после шокирующего сюрприза лицо женщины просияло. — Ох, Павел! — воскликнула она, прижав ладони к щекам. — Это чудесно! — она вскочила с места и бросилась в другую комнату. Джим повернулся к Павлу, но ему даже не пришлось ничего говорить, потому что тот принялся торопливо объяснять: — Простите, капитан, но она не переставая спрашивает: «Павел, когда ты начнешь встречаться с кем-нибудь хорошим? Павел, где все эти милые офицеры Звездного Флота, про которых я постоянно слышу? Павел, должно быть, тебе так одиноко». Я просто больше этого не вынесу… Мне очень жаль, капитан. Павел был так смущен и расстроен случившимся поворотом событий, что Джим даже не пытался на него злиться. Глядя на меня этим чертовым взглядом раненого щеночка, он может даже ударить меня, и я не стану возражать, подумал Джим, прежде чем мысленно себя одернуть. Он ведь пытался справиться с этим, черт возьми. — Все нормально, — сказал Джим, с любовью наблюдая за тем, как лицо Павла расслабляется. — Я понимаю, — он улыбнулся Павлу и получил улыбку в ответ. Джим почувствовал, как заволновалось его сердце, когда Павел не отвел взгляд, позволяя зрительному контакту длиться дольше, чем следовало бы. Момент был разрушен возгласом «Павел!», означавшим возвращение его матери. Павел снова повернулся к экрану, в отличие от Джима, обратившего внимание на то, как близко друг к другу они сидели. Он выглядит милым и с этой стороны. Черт. Покраснев, Джим наконец-то повернулся к экрану и очутился лицом к лицу с тем, что, вероятно, было всей семьей Павла. — Мама! — продолжал говорить Павел. — Это совершенно лишнее! Их было достаточно, чтобы не уместиться на экране всем сразу, а его мать по-прежнему находилась в центре. — О, Павел, просто это так здорово! Он капитан, и все такое! Павел покраснел и снова начал было протестовать, но Джим прервал его: — Приятно видеть вас всех, но пожалуй, я не смогу запомнить столько имен. — О, все в порядке, вы сможете встретиться с каждым, когда заглянете в гости, — сказала другая женщина, вероятно, тетушка. — В гости? — он повернулся к Павлу, чье лицо стало еще более насыщенного красного оттенка. — Я абсолютно забыл, — прошептал он, широко распахнув глаза. Джим вернулся к экрану с самой очаровательной фальшивой улыбочкой: — Уверен, будет весело. Но сейчас у нас уже очень поздно, поэтому нам стоит попрощаться. Родственники помахали на прощание; Джим помахал в ответ и завершил звонок. Он повернулся лицом к Павлу. — Так что там с этим гостевым визитом? Павел поморщился. — Я пообещал, что останусь у них на несколько дней, когда мы вернемся на Землю на следующей неделе. Приближаются праздники, и я так давно их не видел, — сказал он, — но вы не волнуйтесь, вы не обязаны приходить, я могу сказать, что мы расстались, или что вы заболели, или еще что-то… При любых других обстоятельствах, за исключением одолжения Боунсу, если бы он действительно в этом нуждался, Джим, вероятно, стал бы придумывать оправдания. Но что-то подсказывало ему воспользоваться этой возможностью. Он не мог не надеяться, что, может быть, Павел чувствует то же самое, хотя и знал, насколько это невозможно. — Я это сделаю, — сказал он, и его сердце нервно забилось в груди. Павел на секунду остолбенел. — Что? — Я притворюсь твоим парнем, — сказал Джим уже более нормальным голосом. — Это ведь только на выходные. — Правда? — спросил он. Джим кивнул. — Ох, капитан! Спасибо! — Павел бросился к Джиму и быстро обнял его, затем, осознав, что делает, отскочил назад и извинился. Джим лишь рассмеялся. — Рад помочь. Павел улыбнулся и поблагодарив снова, пожелал ему спокойной ночи. — Поспи немного, — произнес Джим. Он наблюдал, как Павел выходит из комнаты и идет по коридору, чувствуя, как горят места, где он касался его. Джим снова остался один, и комната будто стала темнее без улыбки Павла. Отлично, теперь его улыбка освещает комнату, простонал Джим и опустил голову на руки. Я ни за что не справлюсь с этими выходными. Это была ужасная идея.

--

— Погодите-ка, напомните еще раз, почему именно я остаюсь ответственным? — Скотти смотрел на него так, будто у него вырос дополнительный глаз, но Джим просто упрямо шел вперед, пытаясь закончить с этим поскорее и не пропустить свой транспорт. — У меня есть семейные дела, с которыми я должен разобраться, Спок основной докладчик на конференции для гениев, а Боунс навещает свою дочь, — сказал он, — что делает вас самым высокопоставленным офицером на корабле. Скотти показалось, что ему что-то не договаривают, но тем не менее, он кивнул. — Хорошо. — Это не значит, что вам действительно необходимо что-то делать, это всего лишь обычный ремонт, а это все равно ваша область деятельности. Скотти нерешительно кивнул, и казалось, хотел сказать что-то еще, но отвлекся на инженера неподалеку, явно делающего что-то не так. Пользуясь возможностью, Кирк с ухмылкой заскочил в лифт. Его ухмылка стала больше, когда двери распахнулись на следующем уровне и появился Боунс. — Чему ты радуешься? — спросил он, зайдя в лифт и втащив свои сумки. Джим покачал головой. — Я просто счастлив, что смогу отдохнуть по-настоящему, — произнес он, — и я очень рад видеть твое как обычно прекрасное лицо. Пропустив это мимо ушей, Боунс окинул его скептическим взглядом. — Что на тебя нашло? Я не видел тебя таким довольным уже достаточно долго. Ну, давненько я не проводил время с самым симпатичным парнем на этом чертовом корабле, подумал Джим, молясь, чтоб его чувства не отражались так же явно на лице, как возникали в мыслях. Будто прочитав его мысли, Боунс повернулся к Джиму и резко осведомился: — Только не говори, что ты опять влюбился. Джим инстинктивно принялся оправдываться: — Что? Нет. Нет-нет. Это совсем не так, нет, — замолчав, он понял, что перестарался. На лице появился румянец, и он закрыл его руками. Боунс медленно расплылся в улыбке и сочувственно положил руку Джиму на плечо. — Боже, Джим, все так плохо? — Джим кивнул. — Я знаком с этим человеком? — спросил Боунс. — Могу замолвить за тебя словечко, если хочешь. Джим покачал головой, благодарно глядя на друга. — Нет, ты ничего не можешь сделать. Просто наслаждайся временем с Джоанной. Боунс усмехнулся, и выражение его лица изменилось при мысли, что он снова увидится со своей дочерью. — Хорошо, так и сделаю. Наконец, двери открылись, и они вышли на трап, оставляя корабль позади. Пока они шли к шаттлам, Боунс рассказывал о тех забавных праздничных штучках, которые планировал сделать вместе с Джоанной. Джим улыбался, радуясь за друга, но чувствовал, как теряет самообладание из-за того, что вот-вот произойдет. — Капитан! — позвал Павел, махнув Джиму из ближайшего выхода. Джим кивнул в его сторону и обернулся, чтобы попрощаться с Боунсом, но осекся, увидев выражение лица друга. — О… — догадался Боунс, глядя куда-то между Джимом и Павлом. — Так вот с кем ты встречаешься на выходных. Джим взглянул на него и дернул в сторону, прежде чем тот успел сказать что-то еще. — Это не то, что ты думаешь. — Джим, — сказал Боунс, — это не имеет никакого значения… Хотя вообще-то нет, это имеет огромное значение. — Джим снова взглянул на него. — Пока он делает тебя счастливым. — Конечно, он… — Джим встряхнул головой. — Нет, между нами ничего нет, мы просто летим на одном шаттле. — Так ты забавы ради летишь в Сибирь? — Он живет не в… — Джим застонал. — Просто никому не говори, ладно? — Ладно, — сказал Боунс, мягко улыбнувшись. — Как скажешь. — Хорошо, — хмуро сказал Джим. — Приятного отдыха. Боунс хмыкнул, Джим развернулся и начал пробираться сквозь толпу к Павлу, уже опасаясь предстоящей неловкой поездки. Он мне все уши прожужжит.

--

Как он и опасался, поездка вышла напряженной. Павел прилагал много усилий, болтая и пытаясь немного объяснить о своих родственниках. Джим кивал, стараясь отвечать, но в основном возился с краем собственной рубашки. Было довольно странно нервничать из-за чего-то, что не связано с враждебными инопланетянами или сложными дипломатическими отношениями. В подобных моментах он всегда чувствовал себя более спокойным. Он знал, что происходит, что он должен делать, но сейчас… Если он облажается, Павел поймет, что он чувствует на самом деле, и кто знает, что тогда произойдет. Павел перестанет с ним разговаривать? Он не знал, сможет ли выдержать подобное. Или, что еще хуже, вдруг он попросит о переводе? Всю дорогу в мыслях Джима возникали худшие сценарии; к моменту приземления в местном порту он был на грани нервного срыва.

--

Путь до дома Павла был не настолько плох, как полет на шаттле, в основном из-за того, что он не говорил вообще ничего. Разговаривали все остальные. Он был зажат между двумя кузенами Павла, болтавшим о нем так, будто его там и не было, сидя, вероятно, в самой старой машине, которую он когда-либо видел. Павел сидел впереди, что-то по-русски объясняя своей тетушке, но время от времени он оборачивался и ободряюще смотрел на Джима, и это стоило всех мучений. В оставшееся время Джим наблюдал в окно за снегом. Он долго не видел земную зиму. Когда он был ребенком, они с братом постоянно катались на санках и регулярно устраивали игру в снежки. Улыбаясь воспоминаниям, он заметил, что машина остановилась возле большого дома. — Мы приехали, — объявила тетушка, сидевшая за рулем, и оба кузена выскочили из машины. — Все хорошо? — спросил Павел, пока Джим отстегивал ремень. — Да, я в норме, — сказал Джим, уверенно улыбаясь, — я видел вещи и пострашнее, чем огромная семья. Павел улыбнулся в ответ, все еще волнуясь насчет всего этого. Мама Павла вышла их поприветствовать как раз в тот момент, когда Джим доставал багаж. — Рад наконец-то познакомиться с вами лично, мэм, — сказал он, протягивая руку. Она энергично пожала ее, восхитившись: — Он еще и джентльмен! О, Павел, какой замечательный молодой человек! Павел умоляюще взглянул на маму, отчего она заулыбалась еще больше. Она крепко обняла сына. — Как приятно снова видеть тебя, сынок. — Мне тоже, — тепло сказал Павел. Она проводила их в дом, довела до их комнаты, поднявшись на несколько пролетов, и оставила распаковываться. — Ну, — начал Джим, едва она закрыла дверь, — это твой дом, располагайся на кровати. — Павел начал было протестовать, но Джим отмахнулся: — Все нормально, не переживай. Некоторое время они раскладывали вещи в ящики; Павел растолковывал что-то о родственниках, которых они встретили, когда шли в дом. — …с дядей Ильей могут возникнуть трудности, но он очень рано ложится спать, так что все должно быть нормально, — говорил он, — а моя двоюродная сестра Диана очень милая, но она ведет мутные делишки с Орионским Синдикатом, так что не покупайте у нее ничего, что она попытается вам продать. — Боже, — промолвил Джим, заталкивая чемодан в соседний шкаф, — моей единственной семьей были мама и Сэм, — эта мысль натолкнула его на другое воспоминание о брате, на то, когда он ушел. На мгновение он был потрясен этим незваным воспоминанием; он долгое время старался не думать об этом. — Вы в порядке? — осторожно поинтересовался Павел. — Да, я… — ответил Джим, потирая затылок, — я просто осознал, как давно я в последний раз общался со своим братом. — Оу… — Павел присел на край кровати, — я даже не знал, что у вас есть брат. Джим улыбнулся. — Да, Джордж. Но я всегда звал его Сэм. Помедлив секунду, Павел мягко спросил: — Что с ним случилось? Джим опустился на кровать рядом с Павлом. — Он ушел, — он взглянул на него и продолжил: — Мой отчим был первоклассной сволочью, и он не смог с этим смириться. Выражение лица Павла было таким открытым и заботливым, что Джим на мгновение замер, оценивая это. — Тогда я видел его в последний раз. — Мне очень жаль, Джим, — сказал Павел, успокаивающе положив ладонь на руку Джима. Они безмятежно улыбнулись друг другу, и Джим почувствовал, что осторожно наклоняется, уменьшая и без того небольшое расстояние между ними. У него самые красивые веснушки, осознал Джим, и прекрасные глаза. Они были так близко, что Джим чувствовал теплое дыхание Павла на своем лице, но на мгновение он заколебался, прежде чем придвинуться еще ближе. Где-то на краю разума маячила мысль, что эта идея действительно плохая. Именно из-за этой заминки они неловко столкнулись друг с другом, когда в комнату ворвался кузен Павла. — Ой, простите, — сказал он, вероятно, запоминая увиденное, чтобы потом рассказать об этом остальным, — но ужин уже готов. Павел отстранился, быстро оглядывая Джима. — Хорошо, мы спустимся через минуту. Плохо скрывая усмешку, кузен удалился, и со ступенек перед ними до них донесся топот. Джим встал, вытирая внезапно вспотевшие руки о штаны. — Что ж, тогда пойдем. Павел просто кивнул и повел его на первый этаж.

--

Ничего, подобного той еде, он никогда прежде не пробовал. Джим ел свежеприготовленную еду всего несколько раз. Однажды он был на традиционном обеде в честь Дня Благодарения дома у Боунса еще во времена учебы в Академии, а потом — на нескольких планетах, где до сих пор не использовались репликаторы. Но эти блюда состояли из супов, напитков и блюд, которые он никогда не пробовал, а мама Павла могла с точностью рассказать ему, как именно это все сделано. — Это невероятно, — сказал он, изучая что-то вкусное, — я даже представить не мог, что человек может приготовить столько вкусных блюд одновременно. — Меня всему научил дедушка, — просияла она, — он был известным во всей системе шеф-поваром. Некоторые из сидящих за длинным столом людей принялись рассказывать различные истории о нем, и Джим на секунду повернулся к Павлу. — Думаю, мне нравится твоя семья. — Немного хорошей еды, и вы уже клюнули? — усмехнувшись, спросил Павел. — Если бы я знал, что все так просто, я бы сделал это давным-давно. Джим улыбнулся, но внезапно понял, что все вокруг смотрят только на них двоих, и это застало его врасплох. — Что же там такого веселого, голубки? — спросил дядюшка, сидящий напротив. — О, ничего важного, — ответил Джим, пытаясь отмахнуться от них, но они не переключили свое внимание, как он ни надеялся. — Я практически не успела поговорить с вами, — сказала мама Павла, хлопнув в ладоши. — Почему бы вам не поведать, как вы начали встречаться? Павел широко распахнул глаза, беспомощно глядя на Джима, и он поступил так, как умел лучше всего: ринулся с места в карьер без раздумий. — Это было очень мило, — начал он, не имея ни малейшего понятия, как, черт возьми, ему продолжить, — мы оба работали… и… — на мгновение он запнулся, взглянув на Павла, который выглядел испуганным, как олень в свете фар. Рассчитывать было не на кого, и Джим просто заговорил от всего сердца: — …и я просто не мог перестать на него смотреть. Он ведь такой милый, знаете? А еще он гений и так добр со всеми. Кивнув, мама Павла гордо улыбнулась сыну. — Это было немного неловко, но однажды я пригласил его на свидание, и я никогда не жалел об этом. Он один из величайших людей, которых я когда-либо встречал, и я люблю его. Над столом раздался коллективный вздох, и Джим понял, что снова улыбается. Он взглянул на Павла и увидел его шокированное лицо. На мгновение улыбка Джима исчезла, когда он осознал, что, вероятно, сдал себя со всеми потрохами, но он быстро вернул ее обратно, не желая выдавать и этот секрет тоже. Остаток ужина прошел без инцидентов, но где-то в животе Джим ощущал чувство страха. Он все испортил. Не было никакой возможности это исправить. Он буквально признался в своей вечной любви за обедом, окруженный всей огромной семьей, и постоянно улыбался, будто пьянел от любви. Отличная работа. Ты сумел выбраться из взрывающегося ромуланского корабля, но ты облажался в единственном, что действительно имеет значение. Боунс убьет меня, черт, да я сам убью се… — Джим? — мать Павла возникла рядом с ним, отрывая его от мыслей. — Хотите немного горячего шоколада? — Да, было бы замечательно, — сказал он, оглядываясь вокруг и понимая, что так погрузился в самобичевание, что не заметил, когда ужин завершился. Он отодвинул стул и отправился на кухню вслед за ней. Она сняла кастрюлю с плиты и налила горячий шоколад в кружку на стойке. — Я так рада, что Павел встретил вас, — сказала она, добавив немного молока. — Он тратит довольно много времени на свою работу, и ему всегда было проблематично завести друзей… Джим взял кружку и собирался сделать глоток, когда она ткнула в него пальцем: — Пока не стоит, еще слишком горячо. Джим благодарно кивнул и прислонился к стойке. — Ну, он определенно завел себе прекрасных друзей на Энтерпрайз. Кстати говоря, а где Павел? Я не видел, куда он ушел после ужина. Она качнула головой в сторону лестницы: — Я думаю, он на крыше, — сказала она. — Обычно он уходит туда после семейных мероприятий, это нормально. Джим кивнул и отправился наверх, по пути прихватив из своей комнаты пальто. Он быстро нашел люк на крышу. Снег мягко падал с темного неба вниз. Павел, свернувшись калачиком в старом шезлонге, вглядывался в небо. Джим забрался на крышу, позволив люку закрыться за ним. Шум испугал Павла, и он обернулся посмотреть, кто там был. — Джим? — удивленно произнес он. — Хэй, — отозвался тот, — я хотел с тобой поговорить. Ухватившись за стоящий по соседству стул, Павел притянул его поближе и откинулся на спинку шезлонга. — Ладно. Джим сел и наконец-то отпил горячего шоколада. — О боже мой, — изумился он, — это потрясающе. Павел улыбнулся. — Это всегда было моим любимым моментом, когда я возвращаюсь домой. Джим предложил ему кружку, и он взял ее, мягко улыбаясь. Они сидели в снегу, по глотку отпивали из чашки, передавая ее друг другу, и Джим понял, что медлит с разговором. — Насчет того, что я сказал за ужином… — начал Джим, на мгновение запнувшись и не зная, как продолжить. — Это то, что вы чувствуете на самом деле? — перебил Павел. Он сказал это так быстро и уверенно, что стало ясно — до текущего момента он размышлял об этом. Джим закусил губу и замешкался, глядя на свои руки и чувствуя, как кровь приливает к лицу. И тогда он внезапно ощутил на своих щеках чужие пальцы, осторожно поворачивающие его лицо так, чтобы он посмотрел на человека рядом. Они снова были всего в нескольких сантиметрах друг от друга, их дыхание замирало между ними облачком пара. Сердцебиение Джима было бешеным, и он буквально оцепенел от эмоций, бушующих внутри его груди. — Ты действительно это чувствуешь? Голос Павла был таким спокойным, в отличие от голоса Джима, прошептавшего в ответ: — Постоянно. Джим не был уверен, кто именно из них наклонился первым, но он и опомниться не успел, как их губы встретились. Последнее, что мелькнуло в его голове, прежде чем он успел раствориться в мягких поцелуях, которые они дарили друг другу — я целую Павла Чехова. Когда они отстранились, Джим чувствовал себя так, словно его ударила молния, но Павел выглядел таким же уверенным, как и несколько минут назад. — Чт… — начал было Джим, прежде чем Павел очаровательно улыбнулся, заставив его замолчать. — Если честно, я мечтал так сделать с того самого дня, когда впервые тебя встретил. Джим тоже улыбнулся. — Ну, тогда нам лучше вернуться к этому.