сокровенность.

                    сонхва говорит, что ему нужно просто отдохнуть; что у любого человека к концу дня силы сходят на нет; что чувствовать под вечер тоску — это нормально. ким кивает; несколько раз. отросший со скуки маллет — в хвостик, чтобы не щекотал шею, потому что тёплые пальцы сонхва там куда приятнее. признавать это он, конечно же, не будет, но —             лидером быть, оказывается, сложно.       он не успевает. сам даже не может сказать, что именно — голова хонджуна касается кровати только в районе трёх ночи, когда свет в общежитии уже давно погашен. подушка почему-то на полу, а сонхва — в тяжелый вздох. на вопрос почему он не спит, отвечает немного низким от усталости голосом, что не уснёт, пока сосед не перестанет ворочаться среди одеяла и мягких игрушек, что в последнее время всё больше и больше. фансайны; улыбки; звонкий смех фанатов — их восторг от каждого действия и выступлений уж тем более. хонджун пинает голой пяткой особо большого и любимого миньона. даже в полумраке — жёлтый. как яркое солнце утром; как жакет, в который когда-то стилисты одевали сонхва; как улыбка дурашки юнхо в моменты радости и встреч с фанатами; как — хонджун вздыхает ещё раз и извиняется.       он никогда не засыпает раньше трёх ночи; не выходит. лежит поперёк кровати, пытаясь найти такое положение, чтобы лопатки не жгло странной болью. мышцы; кости — мысли. сонхва не уходит на своё место даже спустя несколько минут, словно ждёт чего-то очень важного. а хонджун вроде как всё ещё лидер; правда, плечи у него не такие широкие, как у минки, да и силы далеко не чонховские. он просто ким хонджун — тот человек, что во время фансайна пишет на стикере фанатке будь сильной! ты сможешь преодолеть все трудности! я люблю тебя~ а потом почти сорок минут сидит в ванне, и.       хорошо что ночь. маллет, собранный в хвост, намокает — хонджун всё чаще ловит себя на мысли, что ему хочется приложиться со всей дури виском об кафель. только вот рассечённая голова не поможет работе; не избавит от всех проблем — лишь прибавит. как минимум придётся объясняться менеджеру, а затем ходить с двойным слоем тонального крема. в глотку — очередной вздох среди ночной тишины. вставать в шесть утра, чтобы успеть разбудить каждого из; чтобы попытаться запихнуть бутерброд в рот младшего чонхо, который отчего-то последнее время задумывается о диете и мне не стоит быть таким мощным на вашем фоне, хён. расписание с раннего утра. тяжелые мысли — вместе с ними.       хонджун хотел бы проснуться утром и не чувствовать этой усталости от промоушна; своей жизни. работа — сам когда-то так сильно мечтал; стремился; падал на колени, чтобы вновь встать и продолжить долгий путь. он и ещё семеро не менее твердолобых друзей. когда-то — был ещё один. хонджун облизывает губы нервы; опять ведь думает о прошлом. о том, что у них будет завтра; что ему нужно сделать будучи лидером и хёном; что ему необходимо выполнить будучи айдолом, который любит своих фанатов — правда, любит, но.       сонхва поднимает с пола чужую подушку, когда хонджун ставит себе на всякий случай ещё один будильник. нельзя проспать; нельзя не успеть. он сам виноват, что не может уснуть раньше и дать отдых телу — нельзя подводить других. группу; друзей своих; агенство — фанатов. нельзя давать себе спуску; хонджун не должен опускать руки, хотя иногда так хочется. та грань — он гуляет по ней слишком долго; упорно игнорирует; не позволяет себе даже думать о плохом; улыбается — почти что искренне.       ким хонджун —             должен быть сильным.       кому, правда, должен — он не знает. и даже не пытается отыскать ответ на этот вопрос. как факт — то, что он принимает должным. сонхва качает головой и возвращает подушку владельцу; не произносит лишних слов; ждёт, когда хонджун сам скажет нечто важное. или же, как бывает в особо плохие дни, разозлится и рявкнет — иди уже спи, хён! сонхва вроде как старше; ёсан в очередной раз задумывается и говорит, что этот хён его любимый; мемберы открыто говорят на фансайне, что сердце у сонхва куда больше и добрее, чем лидерское. не задевает, нет. хонджун признаёт этот факт — как голову на плаху. его здравый эгоизм во имя работы; прописанных правил; самой — правильности. те устои, которые когда-то просто появились в его груди. словно с рождения.       хонджун согласен — сонхва добрый. за всем харизматичным образом; ярким мейк-апом; за красивой одеждой на красивом человеке. ким почему-то всё равно помнит их первую встречу, где не было ничего из этого. лишь скромная улыбка; смущение во время нелепого разговора; они — пожали тогда друг другу руки. тёплые пальцы. кажется, это то, что никогда не поменяется — хонджун верит в это. потому что ему нужны эти мягкие прикосновения к шее; потому что впервые за весь день он расслабляется чуть-чуть; потому что кровать прогибается под весом сонхва, а его бедро в шортах оказывается близко к влажной после душа макушке.       жаль не проломил себе всё-таки голову. хонджун в такие моменты — только переворачивается с бока на живот, утыкаясь в кровать. воздуха в лёгких тут же намного меньше. именно так и происходит с ним последнее время. ответственность. то, что взвалилось на него куда раньше, чем объявили дату дебюта. это его работа — он поворачивает голову чуть-чуть вбок и касается лбом бедра старшего. не уходит ведь, хотя время здорового сна неумолимо уменьшается. чёрт. касается волос — поглаживает мягко. не как ребёнка или домашнее животное.       хонджуну кажется, что сонхва гладит его —             по-особенному.       этому нет названия. это не жалость; не забота о младшем, как сонхва иногда поправляет волосы чонхо или хвалит уёна, лишь подначивая чужую уверенность. с хонджуном у них выходит иначе; трепетнее; всегда в тишине полуночи, когда сил сопротивляться не остаётся. когда нет всех ярких камер и вспышек фанатских фотоаппаратов; когда сан не старается привлечь к себе как можно больше внимания; когда юнхо не перекрикивает уёна, начиная ещё больший балаган. хонджун бы сказал, что в такие моменты их чувства открыты — голые; без масок. всё ещё есть лидерское обязательство и в то же время сонхва — он другой. дело не в возрасте, дело в.       он медленно переворачивается на спину, когда чёрная резинка слетает с высохшего маллета. сонхва не уходит никогда сам. либо ждёт слов — нужно отдыхать; хватит нянчиться со мной; хён, проваливай в кровать, либо хонджун невольно засыпает первее. как колыбельная перед сном, только вот губы старшего не двигаются в пении, зато его ладони — мягкие. успокаивающие. он не забирает постоянную боль в груди; он не заглушает усталость, которая стала лучшей подругой хонджуна. сонхва дарит драгоценные минуты чувства защищённости — хонджун смотрит в чужие глаза сквозь ночной мрак. чистая кожа; ничего из косметики; забавные пушистые волосы кажутся белым пятном в темноте. это вызывает улыбку. это отвлекает.       у них странные отношения —             хонджун не хочет называть его своим хёном;             скорее уж просто своим.       спрятать в нагрудный карман любимой джинсовки; увести от камер и просто пролежать полночи на одной кровати в тишине. хонджуну кажется, что он слишком зависим от многих вещей. например, от музыки, которую пытается писать в свободное время, от расписания и тренировок; от фанатов, чья поддержка заставляет его стараться лишь больше и яростнее; от, кажется, страшно признавать это самому себе — пак сонхва. самого обычного его присутствия. касаний, когда он опускает ладонь на шею и выводит подушечками пальцев какой-то узор на кадыке. выходит даже мило — хонджун усмехается лениво от этого движения и ложится выше; прямо на чужие колени. мягкое — заветное.       вот оно нужное слово —             сокровенность.       сонхва прерывает тишину аккуратно. видимо, в тот момент, когда у хонджуна от усталости всё же опускаются веки, но мозг так и не хочет переставать работать. мысли; рой пчёл; переживания — тяжесть на лидерские плечи. а старший с такой заботой говорит, что ему нужно просто отдохнуть; что у любого человека к концу дня силы сходят на нет; что чувствовать под вечер тоску — это нормально. хонджун поджимает губу; не хочется признавать свои слабости, только вот сонхва всё видит и так. наверное, поэтому он рядом. быть может, и ему такие моменты кажутся до боли особенными, ведь.       хонджун открывает глаза, и если бы не полутьма, то старший мог бы различить в них весь спектр человеческих эмоций. насколько же большая душа кима — вмещается настолько много; живой; пока что — живой. в нём есть и радость от совершенных добрых дел и та печаль, ибо мысль недостаточно хорош заседает слишком глубоко. можно лучше —хонджун должен выкладываться сильнее; прыгать выше головы ради фанатов и своих ребят. ради самого себя. ради — результата. а выходит, кажется, лишь глупая погоня за своим хвостом с привкусом разочарования. именно такими глазами он смотрит в лицо сонхва, что всегда — рядом.       — тебе нужно спать, хён.       — тебе тоже.       их такой обыденный диалог. ничего не меняется из ночи в ночь. так было ещё до дебюта — так происходит сейчас. кажется, будет всегда — хонджун должен быть уверен хоть в чём-то. в ком-то. и сонхва — он просто есть у него. именно тот нелепый человек, что двадцать минут во время ужина смотрит в свою кружку чая; тот хён, который после сушки волос похож на плюшевого мишку; сонхва, чьи тёплые ладони дарят всем крепкие объятия в моменты грусти, а ему, лидеру, чуть больше чем остальным, ведь.       эти руки. касания на щеках мягких; глаза — в глаза. ему не нужно говорить о том, что хочет хонджун. у них слишком часто без слов — сокровенное; такое тайное. то, о чём не догадывается никто, и будто бы они сами не верят в это. но хонджуну просто нравится чувствовать губы сонхва на своих; аккуратный и почти невесомый поцелуй; горячее дыхание. глубже — удивительно приятное. хонджун из раза в раз не может понять вкус старшего; что именно он напоминает, когда сминает в полутьме губы. это просто есть — возможно, так должна ощущаться забота. лидер привык дарить её другим, и только с этим хёном —             по-особенному.       их поцелуи всегда долгие; бесшумные в тишине общежития, ведь за стенкой спят совсем дети да и просто — любимые дорки. им не стоит знать об этом. никому из. хонджун просто-напросто не готов делить с кем-либо сонхва. своего. именно — своего.       тот человек, что в полутьме комнаты напомнит ему о жизни. что опускать руки — не стоит вовсе; что физическая боль не поможет продержаться ещё один день; что они всё это делают ради себя и фанатов — помогают другим. правильность. хонджун знает, что их миссия куда благороднее чем популярность и деньги, но — усталость.       он чувствует, как сонхва мягко перекладывает его со своих колен на подушку, что вернул с пола; как в темноте его частое после поцелуя дыхание припрятано благодарной улыбкой; как он думает ещё несколько секунд, может, вернуться в свою кровать. и лишь затем те самые тёплые ладони обнимают хонджуна поперёк живота. лидер — сильный. но даже ему нужны объятия; забота. нужен — сонхва. и его поцелуи, от которых в груди появляется огонёк жизни.       — спасибо.       искренне. и больше ничего. старший и так понимает без каких-либо слов — его мягкие губы касаются загривка в очередном поцелуе. маллет щекочет нос; улыбка. а на часах уже, наверное, куда больше чем три ночи, а спать — ещё меньше. хонджун уже не думает об этом; в его голове — тишина. и спокойствие, которое он пытался найти так долго. просто весь вечер; ночь. объятия со спины — маленькая бесконечность до того момента, как прозвенит назойливый будильник. может, ему ничего не будет сниться, а, возможно, — долгие поцелуи. сокровенность.       ким хонджун не замечает, как засыпает лишь —             дыхание сонхва.       даже лидерам нужна забота.