chupachups

Хенджин мастер в каких-либо пошлых манипуляциях или флирте в виде того же по-детски невинного взгляда или ебанной вишневой конфеты на палочке. Он дразнит, скользя языком по сладкой поверхности, аккуратно придерживая своими изящными пальцами. Чонин подходит к нему впритык, будучи больше не в силах сдерживаться. Берет за палочку и достает чупа-чупс. Облизывает розовую поверхность, пока та ещё частично во рту у Хвана и перехватывает языком стекающую каплю вязкой от сладкого слюны. Берет конфету полностью, выжидающе глядя на парня. Держит ее во рту, наглядно облизывая юрким языком, сжимая меж зубов. Убирает. - Хочешь меня поцеловать? - игриво-пошлый тон накрывает с головой и сносит крышу, будто цунами. Чонину сняли брекеты, а Хенджину предохранители. Хенджин делает значительный шаг, впечатывая парня в стену, уткнувшись своим лбом в его. - А что мне может помешать? - говорит в самые губы, слегка прикасаясь своими. Пухлыми, горячими, мокрыми и красными прижимается слишком резко и частично грубо. Рукой крепко удерживая за челюсть, не позволяя сомкнуть зубы. Язык хозяйственно скользит между зубами и нижней губой, а потом наверх, по небу и играет кончиком с чужим. Хван опускает руку, позволяя парню тоже участвовать и тот запускает свой язык в чужой рот, проделывая то же самое. Поцелуй получается непозволительно мокрым и терпким, с привкусом ягоды и это чертовски возбуждает сейчас. Хенджин губами невозможными своими к шее спускается, щупает учащенный пульс и кратко кусает в его области. Рука всё ещё за подбородок держит, немного голову откидывая назад, хоть Чонину этого и не нужно - он сам справляется. Кончик языка пробует на вкус - запах геля для душа, а на рецепторах ощущается излишняя дерзость и жестокое желание. Хван на уровне груди и целует через хлопковую футболку, и, несмотря на тонкую ткань, этого достаточно для рваного вдоха и табуна мурашек по коже. Сквозь этот незначительный барьер сомкнутые зубы на соске чувствуются как-то по особенному. Старший ухмыляется такой реакции на свои действия. Коленями касается пола и оказывается прям на уровне паха. Чонин хочет казаться уверенным, но краску на щеках от этого вида не скрыть и смущение тонкой струйкой по венам распускается, деля пространство на двое с возбуждением. - Ну же, Чонина, смотри на меня, - Хенджин по бедру рукой проводит и под ней все мышцы моментально напрягаются. Ян нехотя опускает взгляд и умирает как ментально, так и физически. Хван зубами тянет за шнурок спортивных штанов и нахально улыбается, будоража все внутри, а пальцем поддевает резинку с фирменной надписью calvin clein. Но не снимает. Он принципиально игнорирует проявившееся возбуждение младшего, которое случайно задевает подбородком и получает судорожный вздох в ответ. - Ох, ты такой быстрый. Хенджин носом утыкается где-то возле тазовой косточки и шумно вдыхает, - Чонин вкусно пахнет лаймовым гелем для душа, или что-то вроде того, что Хван до конца не разобрал, но до ужаса влюблён в этот запах. Наверное, поэтому он в душ всегда идёт после Яна. А сейчас он думает исключительно не об этом. Так же, не отрываясь, носом ведёт вдоль резинки трусов; аккуратными невесомыми касаниями, словно пером; до подрагивания мышц внизу живота; до туго затягивающейся петли внутри; приятной колкости, цепляющей нервы. Незамысловатые жесты выбивают последний воздух и младший, начавший всю эту игру, уже готов извиваться и просить большего. Хенджин ухмыляется бурной реакции ребёнка, - как он обычно на него говорит; однако, сейчас они оба не дети и ситуация немного не детская развилась. Наваждение ведёт, управляет; является главным составляющим мотивов действий. И никто не против; Чан разве что будет не в духе, если увидит, чем они занимаются, когда должны отдыхать. Плевать. Хенджин все ещё тянет резину из Чониновских нервов, связывает в узел и путает между собой, будто провода, когда спускает жалкие боксеры и легко дует на головку. Ян не в силах больше держаться. Откидывает голову назад, больно ударяясь о стену, но его это, кажется, совсем не волнует. - Я говорю на меня смотри, АйЭн-а, - брюнет поклясться готов, что кончит, если тот его ещё раз так назовет; и даже хочет сказать, что он не может, однако, противореча самому себе и своему стыду, опускает взгляд и заливается краской до самых кончиков ушей. Чонин думает, что Хенджин сейчас выглядит слишком ахуенно и, по инерции, запускает руку в чужие осветлённые волосы. Хенджин обожает дразнить и делает это донельзя искусно. Он снова утыкается носом вниз живота да специально так, чтобы надорванное дыхание пало ровно на возбуждённый член, от чего младший хочет плакать. Хван в мыслях называет себя больным ублюдком - нельзя так измываться над людьми, но что ещё делать, если пиздец как хочется; что делать, если доводит до фейеверков под веками; до карусели в голове. Невозможные губы накрывают твердую плоть и Чонин срывает свою руку ко рту, - скорее закусить и не простонать бы во весь голос, - иначе будет плохо. Влажным языком по уздечке и к самому концу, на кончике собирается немного естественной смазки и он как-то уж чересчур умело ее распространяет по головке. Чонин хочет плакать вдвое больше. Ладонь красиво обхватывает орган - будто так и должно быть, - и чуть ощутимо сжимает, параллельно с юрким языком, скользящим туда-сюда. Хенджин ограничивается кольцом из двух пальцев у основания и берёт по максимуму в рот. Ему удается вобрать до середины. Чонин хочет кончить втрое больше. На члене чувствуется мельчайший участок холода - кольцо на указательном пальце старшего. Ян невольно вспоминает, что они у них парные и чему-то усмехается в голове. Чонин хочет сказать что-то вроде "я сейчас кончу", но Хван ему по-поросту не позволяет. Своим невыносимым темпом и влажностью рта. Ян чувствует чужой гортанный стон в качестве дрожания голосовых связок и снова прикусывает руку до стойких отметин, повторяющих форму зубов, густо изливаясь в хвановский рот, призывая того хочешь-не хочешь, а принять все до единой капли. И только потом он замечает, что старший помогал себе рукой. - Хочешь меня поцеловать? - игриво-пошло передразнивает. И Чонин, чтобы скрыть свой безмерный стыд и смущение - целует. Тягуче, мокро; и одновременно тепло и нежно.