malheureux

Голые деревья неуклюже шатаются на ветру. Они, кажется, так усердно тянутся десятками тонких веточек к небу, что сердце на несколько секунд наполняется надеждой и придыханием. Как бы то ни было, любой намек на хорошее настроение тут же рассеивается под напором реальности. Юлик ненавидит такую погоду. Когда небо затянуто неряшливыми, косматыми тучами, которые подсвечиваются разбавленным грязно-желтым светом гаснущего солнца. На душе как-то грустно. Тоскливо. Парень неторопливо тащится домой. Лень идти. Лень моргать. Лень дышать. Застряв в мыслях, он спотыкается о снег и недовольно осыпает проклятиями погоду, город, колледж — словом, всю свою жизнь в целом. Только сильнее кутаясь в парку, Онешко понимает, что альтернатив у него не особо, и продолжает брести в сторону старенькой пятиэтажки. Не осталось даже сил сердиться на абсолютно вегетативный образ жизни, который он сам себе и выстроил. Пары, дом, поход в магазин или ларек за сигаретами, выгул пса, компьютер и пара часов беспокойного сна. Заебался. Паршиво. На автомате Юлик добирается до обшарпанной двери и безучастно минует прокуренный подъезд. Теснясь в лифте с соседом, он прикрывает глаза и вслушивается в резкий скрип, проскальзывающий в кабинку из глубины темной шахты. На секунду парень даже думает, что если тросы вдруг лопнут и этот жалкий ящик из фанеры упадет на самое дно, он не расстроится. С трудом отперев заедающий замок, Онешко наконец заходит в квартиру, небрежно кидает куртку в шкаф-купе и опускается на корточки, чтобы поздороваться со встречающей его собакой. — Привет, Ла-а-апа, — шепотом тянет он, почесывая дворняжку за лохматым ухом. Та радостно виляет хвостом и становится на задние лапы, пытаясь облизнуть Юлика за лицо, а парень только устало ухмыляется в ответ. Все-таки кто-то ждал его дома. В квартире холодно. Поэтому Онешко даже не переодевается, а просто бредет на балкон, без сил плюхается на табурет и закуривает. Он бегло оглядывает заполняющий эти три два квадратных метра хлам и думает о том, что эта горка совкового ширпотреба и холодная однушка на окраине Петербурга — все, что осталось ему от бабушки. Она ушла слишком рано. Родители, которым толком-то дела не было ни до сына, ни до немощной старушки, еще давно выставили его из дому. Поэтому парню оставалось только лишь пропихнуться в местное училище на бюджет и выслушивать недовольные вздохи каждый раз, когда ему приходилось напоминать матери или отцу о своем существовании. Отмахнувшись от мыслей, парень тушит бычок о карниз и выбрасывает его в жестянку из-под Нескафе. Без особой сосредоточенности он, скрипя паркетом, доползает до кухни и заливает лапшу кипятком. Еще пару секунд парень держит обветренные ладони над теплым паром, после чего возвращается в жилую комнату, хватает с полки первую попавшуюся книжку и принимается за обед. Сегодня у него говяжий Биг Бон и что-то из раннего творчества Пастернака. Закончив с едой, Юлик перебирается на кровать и продолжает задумчиво вчитываться в короткие емкие строчки. Парень почти не замечает, как усталость и комнатный полумрак заставляют тяжелые веки опуститься, и проваливается в полудрем. И ему снова снятся кошмары. Даже днем, абсолютно нечаянно заснув после обеда, Онешко оказывается запертым один на один с демонами в своей собственной черепушке. Как же надоело. Он в тысячный раз резко открывает глаза, упираясь напряженным взглядом в потолок, и не может пошевелиться еще несколько секунд, потому что все тело парализовано страхом. Привстав и прислонившись спиной к ледяной стене, он ежится от неприятной прохлады, а потом плюет на все и закуривает прямо в кровати от накрывшей его с головой волны безысходности. Это уже даже не отчаянность. Просто апатия. Ближе к вечеру батареи наконец-то начинают прогревать пустующие кубические метры, и парень уже готовится стянуть толстовку, как вдруг на тумбочке начинает вибрировать телефон. Раздраженно вздохнув, он все-таки берет трубку. — Да? — бормочет Юлик. — Даров, — из телефона доносится хриплый голос Дани Кашина, — пригоняй за гаражи, черта наказывать одного будем, и вообще постоим, потрем, перекурим, — особо не церемонясь, предлагает парень. — Пять минут, — только отвечает Онешко, сбрасывая звонок. После идиотского сна парень понимает, что не готов садиться за учебу, убираться, читать или адекватно функционировать вовсе. Поэтому он легко готов присоединиться к знакомым парням-гопникам и лучшему другу Дане в их незамысловатых способах избавления от скуки. Онешко наспех одевается, насыпает Лапе корма и покидает квартиру, направляясь к пресловутым гаражам, которые находятся в паре минут ходьбы от его дома и, соответственно, на полпути к колледжу. Уже за полсотни метров Юлик слышит голоса и замечает Кашина, стоящего в стороне и наблюдающего за тремя другими парнями, удерживающими четвертого. Даня равнодушно курит и изредка осматривается по сторонам, с легкостью маскируя тень волнения. На фоне всех остальных Кашин выглядит амбалом. Даже по сравнению с Юликом, который ни капли не отстает от друга по росту, рыжий кажется в два раза шире и мощнее. Наверное, это и есть хоть и банальная, но самая существенная причина, почему компания местных маргиналов под диктовку простейших животных инстинктов увидела в нем товарища. Парень не отличался манерами, поэтому без труда влился в коллектив, хотя его по-прежнему выделял один немаленький такой пунктик — он все еще не высушил мозги и не потерял амбиций когда-нибудь выбраться за пределы района, хоть никто и не обращал на это внимания. Никто, кроме Онешко, которому Даня в итоге и стал лучшим другом. Юлик оказался в тусовке примерно таким же образом: он любил творить хуйню, хотя все еще соблюдал границы вменяемости и никак не собирался прожить всю свою жизнь со средним техническим образованием и зарплатой в восемнадцать тысяч рублей в месяц. Но сейчас он только шагает к гаражам. Блекло-оранжевый свет фонарей ярко контрастирует с грязно-голубым небом, сильно напрягая глаза. На снегу причудливыми и кажущимися зловещими узорами играют тени деревьев. В остальном Юлик чувствует себя расслабленным, да и обозримых причин волноваться у него нет, но на душе почему-то неспокойно. Тревожно. Когда расстояние между ним и парнями заметно сокращается, ему удается мельком увидеть того четвертого, которого, судя по всему, собираются «наказывать». Онешко знает, что это неправильно. Но с другой стороны, никто не собирается причинять реальную угрозу жизни этого парня. Аргументов для игнорирования ситуации достаточно, и Юлик расслабляется. Потому что теперь уже не надо сознаваться себе в том, что он просто безвольный мудак, который никогда не найдет в себе храбрости пойти против стада. Без задних мыслей он здоровается с Кашиным, приветливо хлопает его по плечу и вытягивает из пачки очередную сигарету. — А че он сделал-то? — спрашивает парень у Дани, иногда бросая взгляды на незнакомца и двух заламывающих ему руки друзей. — Да не ебу если честно, но парни сказали, что дорогу он им перешел нагловато, — отвечает друг, исподлобья поглядывая в сторону. Юлик особо не вслушивается в разговор между своими знакомыми и насолившим им парнем. Хотя это и разговором назвать-то трудно, просто ведра оскорблений и выебонов, которые они щедро выливают ему на голову. — Он из нашей шараги? — Онешко хмурится, улавливая в тусклом свете фонаря знакомые черты. — Да, с юридического, — безразлично отвечает Даня, — Руслан вроде, Тимур, не ебу. — Ты вообще охуел такие штуки выкидывать? — очередной громкий выкрик. В какой-то момент щекочущее нервы напряжение разрастается до такой степени, что Тушенцов собирает всю свою решительность и плюет в лицо одному из удерживающих его парней. Тот, мгновенно отскочив от брюнета, вытирает лицо тыльной стороной ладони. Резко замахнувшись, он бьет Руслана под дых. Парень приглушенно вскрикивает, закусывает щеку и откашливается, пока остальные четверо испуганно прожигают взглядом пятого, нанесшего удар. Онешко замирает на месте, чувствуя дрожь в пальцах и пробежавший по позвоночнику холодок. Ноги будто врастают в асфальт. Инициатор оглядывает жертву исподлобья и скалится, замахиваясь, чтобы ударить снова. Тогда Даня с Юликом срываются с места, чтобы оттащить его от Тушенцова. Еще один из парней становится на сторону нападающего и пытается повалить Кашина на землю. Онешко и другой однокурсник же все еще пробуют спасти задницу Руслана, который обессиленно плюется кровью после нескольких ударов в лицо. Продолжая предпринимать безуспешные попытки остановить драку, Юлик упирается одной рукой в плечо зачинщика, а другой — в грудь Тушенцова, пытаясь отлепить их друг от друга. Но он одергивает ладонь, коснувшуюся Руслана, так же быстро, как тому прилетает новый удар. Парень растерянно смотрит на руку, чувствуя, что по ней как будто бы пропустили мощнейший разряд тока. Мурашки, начиная от кончиков пальцев, пробегают по всему телу, заставляя парня передернуться и испуганно сжать пульсирующую ладонь в кулак. Через несколько секунд сердцебиение разгоняется еще сильнее, а в глазах темнеет от прилившей к голове крови. Он чуть ни теряет равновесие, когда по коже прокатывается волна приятного тепла. Дыхания не хватает, и он начинает крупно дрожать, чувствуя, как каждая мышца в теле вдруг начинает напрягаться и расслабляться. Он пробовал алкоголь. Легкие наркотики. Секс. Но никогда и ни при каких обстоятельствах ему не доводилось испытывать такого. Не в состоянии пошевелиться, парень безжизненно стоит напротив ловящего кулаки Руслана. Юлик видит, как парень морщится от боли, до крови кусает губы, безуспешно пытается вырваться и в итоге все равно получает очередной удар. Юлик не может заставить себя сдвинуться с места. Юлик просто наблюдает за избиением какого-то еле знакомого ему парня и ловит необъяснимый приход.