Избранный умереть

      В Большом зале горели тысячи свечей, озаряя мрачное готическое здание с огромными треугольными огромными окнами светом. Радостные первокурсники с профессором Макгонагл толпились у огромной, величиной с Хагрида, двери и каждый из них старался заглянуть, сквозь приоткрытую щель в двери, чтобы увидеть впервые какой же он, знаменитый зал Хогвартса, о котором они читали в книгах и мечтали оказаться с самого детства.       Гермиона смотрела на пустующее место Гарри за столом и от этого становилось пусто в душе. Она могла бы ему написать, чтобы ей не было так одиноко. Но он не хотел её видеть, не хотел ей писать и даже не читал её письма. Наверное, когда на втором курсе Добби прятал ее письма, она тоже обижалась, думая, что Гарри её не хочет видеть. Но, тогда это были домыслы, а сейчас он сам это сказал, прямо ей в лицо, и в голове крутились его слова снова и снова: «Я жалею, что когда-то в поезде тебя встретил и Рона. Жалею, что больше ни с кем не дружил, считая вас своими друзьями. А вы оказались такие же как Дадли и Малфой, только они более честные люди и сразу сказали, что ненавидят меня. А от вас с Роном я узнал это спустя пять лет мнимой дружбы.»       Она слышала его голос в голове, то, как он произносит эти слова и ей хотелось плакать от такого плевка прямо в душу. Она старалась ради него, она нашла ему деньги на лечение, написала письмо Дурслям, а он обвиняет её во всем. «Гермиона, — просто Гарри уже не тот человек, которого мы знали. Он болен и теперь хочет, чтобы все вокруг были несчастными, тогда ему станет лучше, что и у других ничего не клеется, — говорил ей в поезде Рон»       А может Рон прав? Может, это всё психологические проблемы больного человека? Видеть Гарри больным было невыносимо. И от ощущения своего бессилия ей хотелось плакать и она, дотронувшись до глаза, словно вытерла невидимую слезу. — Поскорее бы ужин, — сказал непосредственно Рон, который смотрел, как Макгонагл принесла табурет и шляпу и поставила по центру, возле профессорского стола. — А ты, Рон, голодный что ли? — спросила с удивлением Гермиона, которой было так больно и грустно, что она совсем не могла есть. — Мы ели последний раз утром. Я уже умираю с голоду. А ты неужели не хочешь есть? — искренне и по- детски удивился Рон. — Представь себе, мне кусок в горло не полезет, — ответила она раздражённо. — Опять думаешь про Гарри? — Нет. Я думаю, что как хорошо быть тобой! Все что не происходит вокруг, главное для тебя, это еда! На остальное тебе плевать!       Она сказала то, что уже давно думает о нем. Рон уже открыл рот, чтобы что-то сказать, но голос Дамблдора не дал ему закончить. Гермиона отвернулась и смотрела на директора, она не видела как смотрит на неё Рон, но предполагала, что он сердится на неё и если бы не слова директора, он бы непременно высказал ещё некоторые мысли по поводу беспокойства за Гарри и они бы снова поругались, что случалось часто в последнее время.       Директор после короткой поздравительной речи перешёл к традиционному представлению нового преподавателя по защите от тёмных искусств. Все ученики непонимающе смотрели на профессорский стол и не видели никакого нового преподавателя. Гермиона уже подумала, неужели в этом году эту должность получил Снейп?       Двери большого зала отворились и Тонкс вместе с Кингсли прошли через столы факультетов и подошли к профессорскому столу. Везде перешёптывались ученики и сквозь неясный шепот были слышны обрывки фраз, в которых они обсуждали, что, если в школу пришли авроры, наверное, что-то случилось. — Дамблдор, — прошу прощения, — Мы занимались неотложными делами, — сказал деловым тоном Кингсли. — Нимфадора, Кингсли, приветствую вас! Ничего страшного, проходите, присаживайтесь за стол, чувствуйте себя как дома, — сказал доброжелательно директор обратившись к аврорам. Гермиона даже издалека видела, как Тонкс скривила лицо, услышав своё имя. Директор повернулся снова к ученикам, заняв место за кафедрой. — В этом году у нас необычный случай, что по защите от тёмных искусств у нас не один педагог, а целых два. Это, спешу представить, глава аврората Кингсли Бруствер и его коллега Нимфадора Тонкс.       Кингсли поднялся со своего стула, приветственно кивнул и все ученики ему аплодировали, но Тонкс продолжала сидеть. Тогда глава аврората взял её под руку, показывая жестом, что ей необходимо тоже встать и она поднялась с места и стояла непонимающе смотрев по сторонам, словно для неё этот ритуал приветствия её как профессора был странным.       Аплодисменты вскоре утихли, авроры сели на свои места. Сейчас начнётся то, что все так долго ждали — распределение первокурсников. Макгонагалл традиционно подошла к высокому табурету и взяла в руки шляпу. — Ха, — вдруг ни с того ни с сего засмеялся Рон. — Смотри, Тонкс перевернула свой бокал прямо на Снейпа! Такое можно увидеть раз в сто лет! Он же, наверное, от бешенства там с ума сходит! — говорил он показывая пальцем на профессорский стол. — Рон, ты как ребёнок! — произнесла Гермиона, копируя интонации учительницы начальных классов. Она смотрела на стол и не могла не отметить, что это было забавным, как Снейп с грозным видом сушил мантию, а Тонкс с выраженной неловкостью на лице, извиняясь размахивала руками. Но, Гермиона всегда и всё привыкла делать правильно и она не могла позволить себе, так по — детски радоваться этой нелепой и комичной ситуации. — Показывать пальцем неприлично, тем более на преподавателей, — сказала она строго и посмотрев на него она заметила, что, когда он увидел её гневный взгляд, чистая и непосредственная улыбка тут же спала с его лица.       Они с Роном смотрели на то, как первокурсники по одному подходили и садились на табурет, как Макгонагл с серьезным лицом надевала на них шляпу, и когда шляпа произносила факультет, новенькие студенты Хогвартса весело бежали к своим столам. Куча первокурсников таяла так же быстро, как первый снег. Они с Роном смотрели на них ностальгически вспоминая себя, когда они тоже впервые оказались в знаменитом Хогвартсе. Они помнили, как у них дрожали коленки и потели ладошки, когда они садились на табурет и все студенты смотрели на них. И это было непередаваемое чувство радости, когда вдруг они узнавали свой факультет и бежали к своему столу под всеобщие аплодисменты. «Наверное, только в детстве мы умеем по-настоящему радоваться», — подумала с грустью Гермиона и вздохнула. — Смотри, какая очаровашка, — сказал Рон, показывая на маленькую девочку, которая была на вид самой маленькой и терялась в толпе. Казалось, что ей не одиннадцать, а не больше девяти лет. Она подошла, села на табурет, её ноги свисали, а когда на неё надели шляпу, то тут же ее голова утонула в шляпе, что не видно было её лица. Это вызвало улыбку даже у строгой профессора Макгонагалл и она улыбнувшись приподняла шляпу, чтобы всем было видно лучезарные глаза девочки и её очаровательную улыбку. — ГРИФФИНДОР! — прокричала шляпа. — Встречай наших, — скомандовал Рон и громко захлопал. Они были старостами и первокурсники были их заботой. Девочка подбежала к ним и села рядом с Роном, который ободряюще её похлопал слегка по плечу, опасаясь сломать эту хрупкую девочку.       На Гриффиндор попали ещё четыре мальчика и три девочки. Рон несколько раз спрашивал как их зовут, все пытаясь выучить их имена. В зале смолкли аплодисменты, все первокурсники были распределены и отправлены по своим факультетам. — Ну всё! Теперь еда! — воскликнул Рон. Гермиона вздохнула, но на этот раз она ничего не сказала, зато первокурсники тут же оживились выражая открытую поддержку идее Рона, чтобы начать трапезу. Дети уже успели проголодаться, совершив такой дальний путь от Лондона до Хогсмида. Но, профессор Макгонагалл не спешила уходить и сосредоточенно смотрела в пергамент, перечитывая его снова и снова, словно она внезапно стала плохо видеть или не понимала суть написанного. В зале воцарилась тишина и напряжённое ожидание. — Читайте, профессор, Макгонагл! Мы должны закончить распределение, — сказал спокойно директор. -Но, это ошибка! — воскликнула она и посмотрела с недоверием на Дамблдора.       Все сразу стали смотреть с недоумением на преподавательский стол, на стул для распределения, где лежала шляпа. Уже начинало казаться, что здесь присутствует кто-то невидимый. Но, если бы это было так, то уже бы сказали об этом, подняли тревогу. На лице Дамблдора отражалось спокойствие. — Нет, никакой ошибки нет! — сказал директор. Он встал со стула и взяв пергамент у профессора Макгонагалл, он снова встал за кафедру и прочитал громко: ДРАКО МАЛФОЙ!       Его слова отозвались эхом от стен, скрипом черепицы на крыше, порывом ветра, однако, никто так и не пришёл. Дамблдор стоял в полной тишине, словно чего-то ждал. За столами стали перешептываться, в воздухе повисла напряженная атмосфера. Снейп отвёл взгляд и смотрел на свою пустую тарелку. Вдруг двери отворились и в холл вошёл слизеринец. Он быстрым шагом дошёл до преподавательского стола и застыл в нерешительности. — Драко, проходите и садитесь на стул, — сказал мягко директор и посмотрел внимательно на Малфоя из-под очков — половинок. — Не задерживайте церемонию! Все уже сильно проголодались.       Малфой уселся на табурет и посмотрел на свои ботинки. — Где вы были? — спросила слизеринца профессор Макгонагалл, посмотрев на него сердитым взглядом, в котором была открытая неприязнь. — Вас все ждали. — Я здесь был… — ответил немного хриплым голосом Малфой и невинно посмотрел на неё.       Профессор надела на него шляпу и брезгливо сморщившись, она отошла в сторону. — Мистер Малфой, — начала рассуждать шляпа, — Это очень интересный случай. Такое в своей практике я встречаю впервые за сто лет. Неужели, вас не устроил мой выбор шесть лет назад? — Нет, — ответил спокойно Малфой. Он говорил тихо, но из-за воцарившейся тишины в зале было слышно каждое его слово. — Я решил, что хочу поучиться на другом факультете, получить новые знания, развить качества, которых у меня нет. Это мне полезно. — А вы хорошо умеете говорить! У вас есть сила убеждения! Блестящее качество! Но, есть одно но. Я вам, к сожалению, могу только один факультет предложить, но вам очень не понравится то, что я скажу. Но, я говорю всегда только правду. И врать я не намерена, во имя Великого Годрика Гриффиндора и других основателей. — Я бы не хотел в Пуффендуй, — сказал Малфой, казалось, что он сильно беспокоится о её выборе. — Мистер Малфой, вы хотите сменить факультет? Если вы не хотите в Пуффендуй, значит, что у нас остаётся два варианта, либо Гриффиндор, либо Когтевран. Честно скажу, что для вас этот выбор крайне неудачный. — Но, можно же развить качества, которых у меня нет! — утверждал слизеринец. — Можно, но только, если есть желание. Вы не хотите сменить факультет! Вы свои личные цели преследуете этой сменой факультета! Я лишь подтверждаю свои слова. СЛИЗЕРИН! — прокричала шляпа. —Что? Нет! Я не буду учиться на этом факультете! — возмутился Малфой. — Это окончательный выбор! И мои решения нельзя оспорить! — вопила шляпа на весь зал. — Я сказал, что хочу сменить факультет! — настаивал Малфой. — Ты не хочешь! Ты пытался меня обмануть! — Да это все ты старая, позорная, шляпа, которая уже ничего не понимет и ни на что не годная! — выругался Малфой и сняв с себя шляпу, он схватил её со злостью. Макгонагалл подняла палочку, но её остановил Дамблдор. — Ты ставишь под сомнение мои слова? — спросила шляпа, — Можешь меня разрубить на куски, если у тебя хватит смелости! Может тогда я пойму, что я ошиблась, — кричала она и тут же ему в руки из неё упал меч Гриффиндора. — Я готова умереть, если я ошиблась в тебе! — закричала шляпа. — Только докажи мне, что ты храбрый! Или умный или благородный и трудолюбивый! Докажи мне это, что ты не тот, кем я тебя считаю!       Лицо Малфоя побагровело от гнева, казалось, что сейчас он разрубит её на куски, но он опустил меч. Казалось, что он чего-то испугался. — Нет, — сказал Малфой и небрежно кинул её на пол, куда он рядом бросил меч, который упав на пол создал грохот на весь зал. — Я так и знала! — вопила шляпа. — Я ни разу в своей жизни не ошиблась! Я лишь доказала тебе свой выбор! И пусть ни один ученик больше не спорит со мной! — Сто пятьдесят баллов со Слизерина, — сказал профессор Макгонагалл, поднимая с пола шляпу. Её лицо побелело от гнева. Слизеринский стол взревел от недовольства. — И ещё сто пятьдесят баллов с профессора Снейпа за то, что вы, профессор, воспитали такого студента. — Прошу прощение, но с профессоров вы не имеете права снимать баллы, — возмутился профессор Снейп. — Вы ошибаетесь! Здесь каждый в школе сам придумывает правила! И это было нарушением, позволить проходить распределение второй раз. Но, на это никто не смотрел. И я считаю, что профессор в ответе за своих подопечных или вы с этим не согласны? — доказывала свою правоту Макгонагл. — Коллеги, прошу, не спорить! — сказал Дамблдор, предотвращая их новые словесные баталии — Теперь мы можем начать пир! И да будет еда!       Директор взмахнул руками и на столе появилось изобилие блюд, в котором были пироги с ягодами, шарлотка с яблоком, а также печень, почки, запеченый гусь в яблоках и много ещё чего. Ученики погрузились в процесс поглощения вкусной еды и уже никому не было дела до разборок профессоров. Гермиона заметила, что Малфоя нет, что он куда-то ушёл, пока в зале шли выяснения отношений между профессорами. Снейп сидел мрачнее тучи, казалось, что он сейчас лопнет от переполняющей его злости. — Надо же, Слизерин потерял триста баллов! Триста! С ума сойти! — сказал восторженно Рон. — Если бы Гарри это знал! Да ещё и сняли баллы со Снейпа! Я эту жизнь прожил не зря! Какой праздник! — говорил с набитым ртом Рон, который был в экстазе. Он радовался поражению Слизерина, который сегодня растоптали на глазах у всех. И все факультеты ликовали, что наконец-то, Слизерин получил сполна за все их несправедливые обиды. Никто не поддерживал Слизерин в этот драматический для факультета момент. — Рон… — сказала Гермиона, почти шёпотом — Мне нехорошо. Я выйду на воздух! Проводи, пожалуйста первокурсников сам! — Без проблем! — сказал он и приобнял её — Возвращайся скорее!       Гермиона вышла из зала. Она думала о Гарри, что его с ними нет. Она хотела поговорить с ним. Ей его сильно не хватало.       Она поднялась по ступенькам на Астрономическую башню, где любил проводить время Гарри. Ей хотелось пойти на это место и представить, словно он здесь, под мантией невидимкой. Но, поднявшись наверх, она увидела что на башне на полу сидит Малфой. Он уже успел снять форму школы и теперь на нем были кремовые брюки и белая рубашка.В руках он держал какую-то записку. Гермиона ушла оттуда, чтобы он её не заметил и села на ступеньках лестницы, ведущей в башню.        Внезапно сова залетела в башню и бросила письмо рядом с ней. Она едва успела его схватить, чтобы оно не упало. На конверте не было адреса, кроме названия школы, её имени, а так же подпись: «Гарри» Неужели он ей написал? Её переполняла радость и она хотела бежать по лестнице вниз в большой зал, чтобы поделиться своей радостью с Роном. Но, она не могла терпеть и сгорая от волнения и любопытства она открыла письмо и погрузилась в чтение. « Милая, Гермиона! Я пишу тебе из маггловской центральной больницы» , — прочитала она первую строку. Милая? Гарри никогда не называл её так, но, возможно, это она придирается излишне к словам. «Я убедительно прошу тебя достучаться до моих родственников, доброжелательных профессоров, членов всех орденов и других клубов и попросить их забрать меня с этого заведения чем раньше, тем лучше. В противном случае маггловские лекарства, а тем более неквалифицированная и убогая помощь худших маггловских врачей мне могут повредить не только магическое ядро, но и физическое и психическое здоровье. Не подумай сама ходить в эту больницу, там дежурят авроры, а так же рядом ходят слуги лорда, которые со скуки только и жаждут, чтобы кого-то убить. P.s В противном случае, тебе снесут башку! И потом, не говори, дорогуша, что я тебя не предупреждал об этом! Гарри П.»       Гермиона прочитала письмо несколько раз. Но, это не Гарри. Она узнавала его почерк, но ни одной интонации! Гарри никогда не просил о помощи. Гарри никогда не просил её быть осторожной.       Ей стало жутко и появилось неприятное беспокойство, что во рту пересохло. Кто так издевается над ней? Кто так шутит, зная, как она беспокоится о Гарри?       Послышались шаги. Это Малфой спускается. Она вместо того, чтобы уйти стала его ждать. Она хотела спросить его обо всём прямо в лицо. И пусть он ответит за эту глупую шутку или она проклянет его.       Но, однако, Малфой проскочил быстро мимо неё, кажется, что он её не заметил. Или он сделал вид, что не заметил?       А она так и осталась стоять задавая вопросы в пустоту и получила ответ только лишь в виде капли воды, разбившейся о пол.