Конфуз риторики

Ким Сокджин очень нелеп в своих высказываниях. Бывает, доходило до того, что как ляпнет что-нибудь — тушите свет. И это — еще одна причина того, почему у него нет девушки. Пытался ли он это исправить? Тысячу и три раза пытался. Ходил на курсы «языка и слова» и в литературный кружок. Даже курсы пикапа пробовал (зачем — не ясно даже ему самому). А разобрать его мысли, на данный момент, мог только Ким Намджун — Потрепанный своей жизнью риторик, бывший работник литературного кафе и просто латентный гей, безответно влюбленный в Джина. И этого самого Ким Намджуна с каждым разом все сильнее трясло, когда он принимал Джина на консультациях. Признаем: изначально он видел в Джине исключительно интересный случай. Но со временем, он начал замечать, как его эти вечные извинения и «Я…простите. Не знаю как сказать» стали умилять его и затрагивать самую глубину души. То, как Джин постоянно осекался и запинался, а затем мялся, словно первоклассник перед первой учительницей; каждый раз его извинения за ошибки в упражнениях и смущенная улыбка, вызывали неконтролируемое волнение сопровождаемое жаром и даже легкий румянец. Но все это было днем. А вечером Намджун уходил страдать в закрытый бар. Каждый раз он плакался бармену (по совместительству хорошему другу — Хосоку), как в первый. А однажды напился настолько сильно, что чуть не позвонил Джину с признаниями, что категорически запрещала делать, как минимум, рабочая этика. Телефон, кстати, после того случая, Хосок у Кима, в целях безопасности, отбирает, а возвращает по утру. Был случай, когда его пьяным, сидящим вечером в сквере на лавочке, плачущего, заметил Джин. На следующей консультации разговор у них был долгий. От того, что «со всяким бывает», до «вы же деловой человек!». Стыдно. Очень. Однако всё обошлось хорошо. Джин не отказался от него. И тогда Намджун, будучи атеистом, благодарил небеса за то, что все еще имеет возможность (хотя бы) наблюдать за Сокджином со стороны и тихо вздыхать, восхищаясь. Да…благодарил. До одного дня.

***

Джин, как обычно, зашел в кабинет, присел на мягкое светло-бежевое кресло, и стал терпеливо ждать прихода профессора. Но ждать ему сегодня труднее: он весь неловко жмется в кресло, ерзает и ворочается, — нервничает. Сегодня последняя консультация. Наконец, спустя три минуты мучений, мужчина входит в кабинет, и грустно улыбаясь здоровается. — Мистер Ким, я… наш курс почти подошел к концу. Сегодня последнее занятие, и… я действительно чувствую, ээ….изменения, да? Правильно? — Да. — отвечает тот, по-доброму вздыхая. — Вы…действительно хороший учитель, спасибо — Джин смущенно опускает голову, хмыкает и немного краснеет. — однако. То, ради чего я пришел. Цель… я не говорил вам, стыдно было признать, от чего-то, но…- Джин осекается и пытается подобрать слова так, как его учили. Джун взволнован не меньше. Сердце трепещет, а внутри ураган. От чего Джин смущен? Неужели мечты сбываются? Неужто чудеса существуют? Если его внутренний психолог, сформировавшийся за счет детективных сериалов, не подводит, и то, о чем сейчас думает Нам — правда, то, клянусь, он поверит в Купидона, Бога, гороскопы и всю ту псевдо- и антинаучную ересь, что втирают ему на протяжении стольких лет. — Понимаете, я…влюбился — Джин жмурится от собственных слов — с самого начала, давно еще, но не знал с какой стороны подойти… Вновь неловкая пауза. А у Намджуна такое наивное счастье. Сегодня он впервые, за столь долгий период, ощутил тех самых «бабочек внутри». Так легко и тепло. Щеки предательски рдеют, а глупая улыбка не сходит с лица, которое он опустил, и заслонил ладонями, чтобы не показывать этот кошмар и не раскрыться раньше времени. До этого момента Джун и не знал, что настолько эмоционален и восприимчив, ибо сейчас, сюрприз, пробиваются скупые слезинки счастья. Джин прочищает горло и неловко продолжает: — Как думаете, она примет мои чувства? — произносит на одном дыхании. Треск. В голове вдруг возникает короткое замыкание. Легкий диссонанс. Ким вылетает из реальности. Попадает в черную дыру, что поглощает частицы где-то за сотни световых лет. Прорывается сквозь горизонт событий и увязает в сингулярностях. Теряется во времени. А возвращаясь — разбивается в мясо об реальность, обгорев в верхних слоях атмосферы. Она. Одно слово, три буквы, а ведь ножом по сердцу полосит. Ощущения хуже чем героиновая ломка. Как он, вообще, мог на что-то надеяться? Пора бы привыкнуть, что влажные фантазии сбываются только у богатеньких папочек и порноактеров. Не маленький же мальчик. Знал же, что ничего не светит. Видеть никого не хочется. Внутри разливается чернота, а снаружи — слезы. Из последних сил берет себя в руки, дабы не сказать лишнего. — Купите ей цветы и говорите все от сердца. Я уверен, она примет Вас. Ведь Вы прекрасны. А я, однако, вынужден вас покинуть. Забыл выключить утюг. — встает и уходит, пряча лицо. — До свидания, мой милый друг. Надеюсь, мы еще свидимся. Есть такая эмоция «улыбка разочарования». Именно ее последней и увидел Джин.

***

Сладковатый привкус и аромат пара электронной сигареты; горечь красного вина, вперемешку с темным шоколадом; пряный шлейф от соседних баров и звездное небо над яркими, подобно свечению неона, городскими огнями. Это последним и запомнит Намджун из сегодняшнего вечера, проведенного в одиночестве, после — растворится подобно пару собственной электронки.