Наследницы

Энни возвращалась с праздника поздно. Чуть ли не последней – когда народу на площади оставалось уже человек десять, помимо уборщиков, которые вышли на ночную смену, дабы завтра с утра тут снова всё блистало чистотой и порядком… Несмотря ни на какие инциденты, сегодня был не такой уж плохой день. Энни даже улыбалась сквозь усталость. Пусть она сегодня регулярно пересекалась с Кориной, которой явно было не по душе то, что Энни всё-таки навязала свой праздник вопреки её сценарию, пусть сегодня произошло то жуткое происшествие с Анни… А собственно, что новенького с Анни произошло? Увы, ничего. Они и так все знали, что Пакир способен управлять её поступками, а она ему даже не сопротивляется, потому что считает, что всё в порядке. Вот ведь что самое страшное. Хотя, как сказала Ланга, которая чуть позже тоже вышла на площадь и разговорилась с Энни об этом случае – хорошо, что Анни пока что ещё пугается хотя бы некоторых проявлений Пакира. Пусть она потом снова задирает нос, встаёт в позу и требует, чтобы все от неё отстали. Всё равно она пока ещё боится. А значит, ещё не всё потеряно. А вот если она перестанет его бояться… «Хотя я не представляю, что должно случиться для того, чтобы перестать бояться Пакира, - с иронией добавила Ланга. – Это же Пакир, его невозможно не бояться, он одним своим существованием пугает. Вот если перестанет пугать – значит, это уже не Пакир». «Но это же невозможно», - сказала тогда Энни. И Ланга подтвердила: да, совершенно невозможно представить, что Пакир внезапно станет добреньким и светленьким. А потом Ланга ушла, а Энни провожала гостей – Корина ушла ещё раньше, после торжественной и пафосной речи. Может, ей и не нравилось, что праздник завершит Энни, но, видимо, оставаться на площади и просто общаться с народом она считала ниже своего достоинства. А Энни так не считала, вот и задержалась за полночь. Даже дворец уже почти спал, лишь кое-где светились окна. На первом этаже – в кухне и в посудомоечной. В бальном и пиршественном зале – там тоже делали уборку… Ну и на жилых этажах немножко. В парке уже никто не гулял, только помощник садовника прошёл с огромным мусорным мешком. Энни прошла по короткой главной аллее и остановилась в изумлении перед дворцовым крыльцом. На ступеньках сидели близко друг к другу две скрюченные детские фигурки и о чём-то шептались, не обращая внимания на стражника-маррана в нескольких шагах от них, который придрёмывал стоя, прислонившись к стене у парадной двери. Заметив Энни, ребята подняли головы. - Дарина? Том? – удивилась Энни. – Вы чего до сих пор не спите? - Дарина расстроена, - сказал Том-младший. – Она не хочет идти к себе. - А что случилось? – Энни села рядом с Дариной. Та и впрямь выглядела грустной. И глаза неестественно блестели при тусклом свете двух небольших «рудокопских шариков», укреплённых над дверями. Видимо, не так давно она даже плакала… - Я испугалась, - сказала Дарина. - Пакира? – уточнила Энни. – Не бойся… - Нет. Насчёт Пакира я уже всё поняла. Просто мне страшно, что я чувствую его магию… Чувствую, как будто она мне чем-то близка, понимаешь? - Я помню, ты говорила, - кивнула Энни. – Ещё в Чёрном дворце. - Но ты же Стеллину магию тоже так же чувствуешь, - заметил Том. Похоже, у них сейчас именно об этом и шёл разговор. - Но там же всё понятно! Она ведь моя учительница. Она сама мне так и сказала. К тому же она добрая, её я не боюсь. - Ты ей говорила про свои ощущения? – спросила Энни. - Говорила. Она сказала, что ничего страшного в этом нет… Но мне всё равно непонятно, - вздохнула Дарина. – И ладно бы я просто чувствовала магию. Но сегодня я почувствовала и его присутствие… В Анни. Я держала её за руку и чувствовала, когда он управляет ею, а когда ушёл. И я справилась с этой чёрной звездой. Почему? Во мне тёмная магия – вдруг это магия самого Пакира? А откуда она во мне взялась? – Дарина всхлипнула. – Я боюсь… Энни обняла её. - Ну откуда бы не взялась, ты же в этом не виновата, - твёрдо сказала она, вспомнив поневоле разговор со Стеллой и Лангой – когда они вдруг подумали, что в Дарине действительно может быть кровь Пакира… Дарина мотнула головой. - Да нет. Мне, конечно, интересно, откуда она во мне взялась, но мне не это страшно. Просто… Ну, я давно знала, что у меня тёмная магия. Ну, тёмная и тёмная, мало ли… Но если это его магия… Понимаешь? Он же злодей! Я что, тоже буду злая? – она закрыла лицо руками. Энни затормошила её за плечи: - Но ты же не собираешься её использовать во зло! И вообще, быть злой или не быть – каждый сам выбирает. Сегодня ты была просто героиней, - серьёзно и искренне сказала она. – И звезду убрала, и… ну, вместо Анни… назвалась… Вообще, спасибо тебе. Если бы не ты, мы бы не знали, что делать. - Ага, а фея Элли говорит, что, когда я рядом, с Анни всегда что-то случается, - вздохнула Дарина. – Но я же ничего не делала! Наоборот, я просила её остановиться… - Ну, в этом Элли не права, и она это обязательно поймёт, - заверила её Энни. – Она просто очень за Анни боится… - И знаете, что странно? – продолжала Дарина. – У меня было такое впечатление, что он из-за меня ушёл, - она не уточнила, кто «он» и о чём она вообще вдруг снова говорит, но Энни поняла – о Пакире, который проявился через магию Анни, а потом исчез. – Ему не понравилось, что я что-то сделала. Вообще моё присутствие. Почему? - Потому что ты ученица Стеллы? – предположил Том. – Пакиру не нравится, когда она рядом с Анни, и тогда он не приходит в её сны. Правда, она не может быть всё время рядом, в этом и беда. Он просто выжидает… Ты снами ещё не умеешь управлять? - Нет, - помотала головой Дарина. – Мы со Стеллой об этом даже не говорили ещё. - Но ведь ты провела с Анни столько времени, - напомнила Энни. – В Железном замке, пока вы артефактами занимались. - Вот там я и подумала первый раз, что в Анни что-то как будто не то, - объяснила Дарина. – Как-то один раз… Даже не один. Но я не поняла, что это такое. Только сегодня сравнила и поняла. - Любопытно, - кивнула Энни. В голове вертелась какая-то странная и парадоксальная, отчасти забавная мысль, но она её ещё не могла сформулировать. - И мама опять мною недовольна, - перешла на другую тему Дарина. – Да и папа ворчал. Говорил, что, выходит, браслет браслетом, а контроль я держать всё равно не всегда могу. Пришлось соврать, что ради магических иллюзий я сняла браслет, а так он вообще-то работает. Хотя я не снимала на самом деле. Алина тоже напугалась. Они теперь все мною недовольны. Вдруг со мной что-то не так… Она снова всхлипнула, и Энни обняла её крепче. - Да всё с тобой так! С тобой же не зря Стелла занимается. Кстати, она уже улетела? - Нет ещё, с Элли о чём-то заговорилась, - сказал Том. – Скорее всего, она останется до утра. Может, ещё попробует в сны Анни забраться. - Анни же не разрешит, - удивилась Энни. – Ещё обидится. - Тайком, конечно. Чтобы Анни ни о чём не узнала. А Дарина завтра хочет сразу в Розовую страну попроситься со Стеллой вместе. - Правильно, - одобрила Энни. – Дарин, а хочешь, я поговорю с твоими родителями, чтобы они тебя не ругали? - Не надо, - как-то по-взрослому вздохнула девочка. – Переживу. Не первый раз же. Том дружески взял Дарину за руку. - Ты умная и сильная, - сказал он. – И ты не плохая, ты хорошая. Когда-нибудь все это поймут, - и это прозвучало так искренне и серьёзно, настолько от души, что Энни даже заподозрила, не последует ли за этим что-нибудь ещё более проникновенное – племянник даже её присутствием может не смутиться. Но нет, Том просто держал Дарину за руку на весу, слегка размахивая весело, и явно не был склонен к дальнейшим трогательным изъяснениям. - Спасибо, - смущённо пробормотала Дарина. Энни встала и протянула обе руки: - Ну что, ребята, пойдёмте уже. А то завтра новый день… - А ты не обидишься, если я тоже на завтра здесь не останусь? – покосился на неё Том. - Не обижусь, конечно, - заверила его Энни. – Я ещё и сама не знаю, останусь или нет. Пускай Корина сама празднует сколько ей хочется, а я столько не выдержу, - пошутила она. – У меня и других дел хватает, более интересных. А ты куда отправишься? - С родителями, в Изумрудный город, - вздохнул Том. – Анни они тоже заберут, наверное. Вот ей будет выволочка… - Да уж, - помрачнела Энни. – Это же надо, жаловаться на родителей – и кому? Корине. А та и рада… Хотя я бы на месте Элли не слишком на Анни наезжала. А то может быть только хуже. - На Анни папа наедет, - усмехнулся Том. – Он ведь уже пообещал. А он на Анни влияния чуть больше имеет, чем мама, - он грустно вздохнул. Дарину они вдвоём проводили до гостевых покоев, отведённых Аргуту и его семье. - Точно уверена, что твои родители сейчас не будут тебя ругать? – уточнила Энни. - Они спят уже, - отмахнулась Дарина. – С утра будут ругать. Если ещё вспомнят. Обычно по утрам мама уже чем-нибудь другим недовольна. - Не повезло тебе с родителями, - сочувственно кивнул Том. Дарина вскинула голову: - Не повод для расстройства. Я сама по себе. Энни хмыкнула. Гордая и надменная Даринка из грустной испуганной девочки снова становилась самой собой. - Ну, спокойной ночи. Том ушёл спать в ту комнату, которую здесь выделили ему – отдельную, как и Анни. А Энни пошла к сестре, где надеялась ещё застать Стеллу. Она и застала – правда, фея Розовой страны уже намеревалась уходить, идти к Анни, волшебством погрузить девочку в крепкий сон и проникнуть к ней так, чтобы она этого не заметила. А потом так же незаметно уйти… - Хотя всё это маловероятно, - сказала Стелла. – Скорее всего, Пакир не станет являться Анни при мне. Моё присутствие он чувствует… - Дарина высказала предположение, что Пакир почувствовал и её присутствие и из-за этого ушёл, - сказала Энни. И вспомнила ту парадоксальную мысль, которая ей пришла, когда девочка об этом сказала. И усмехнулась: - Может, Анни с Дариной надо больше общаться и дружить? Пакир испугается и перестанет её тревожить. - Да что ты! – воскликнула Элли в изумлении. Видимо, предложение дружить Анни с Дариной ей показалось почти недопустимым. - Это тоже маловероятно, - в свою очередь, покачала головой Стелла. – Сейчас сработал просто эффект неожиданности, он вряд ли предполагал, что Дарина вступится за Анни, поможет ей с магией и вообще сама почувствует его присутствие. Но он выработает новую линию поведения… - она вздохнула. – Ну, я пойду к Анни. - Ещё не легче, - нервно сказала Элли. – Мне только Дарины с её чувствительностью к Пакировой магии не хватало. - Она же чувствует его, а не подчиняется, - возразила Энни. – Это совсем другое. Можно сказать, противоположное. - Ага, а её тёмная магия? - Но ведь оно не обязательно связано… - Ой, всё, - махнула рукой Элли. – У меня голова кругом идёт и совершенно не работает. Я теперь вообще не знаю, как мне общаться с Анни после всего, что было сегодня. Как она так могла?.. - Успокойся, - улыбнулась Энни и обняла сестру. – Может, она сама уже раскаивается. А если не раскаивается сейчас – раскается потом. Она же твоя дочь! Зря ты ей, что ли, всё детство прописные истины и моральные ориентиры в голову вкладывала. Обязательно всё осознает рано или поздно. - Как бы не было слишком поздно, - мрачно сказала Элли. – А то у меня какое-то дурное предчувствие. - Вот завтра вернёшься в Изумрудный город – и не будет никакого предчувствия, - утешила её Энни. – Всё наладится. Тебе же и Том пообещал. - Очень хочу в это верить, - Элли ткнулась лбом в её плечо.

***

Солнечный свет с трудом пробивается сквозь туман. Это ещё не тот, не страшный туман, но Иринии уже страшно. Ей страшно за будущее. Ей теперь всё видится как в тумане – неопределённо, неясно, тревожно. Если раньше она ожидала от жизни только радости и счастья, то теперь… Раньше она, думая о будущем, представляла себе только солнце, смех и восторг. Дружбу, любовь и тепло. Смех и искрящиеся радуги… Теперь всё не так. Теперь и радуга померкла. Баккар злится из-за того, что кто-то уходит. Уходят как поодиночке, так и целыми семьями и кланами. Для него даже радуга теперь – не просто красивое явление на небе, а символ чуть ли не государственной измены: он не может просто так ею любоваться, он сразу вспоминает первых сбежавших фей и тех, кто за ними последовал. Ириния смотрит на еле пробивающийся смутный разноцветный полукруг, а Баккар упорно глядит вниз. - Радуга - это просто радуга, - говорит Ириния, стараясь, чтобы звучало легко и приветливо. – Не знаю, как для тебя, а для меня это просто символ сказки и волшебства. А ещё – символ сказочной страны, где сейчас Глинда. И второй, которую создаёт Торн. Но этого она уже не произносит вслух. Всё равно Баккар будто её не слышит. - Предатели, - сквозь зубы ворчит он. – В такое время оставить нас! - Они испугались, - мягко возражает Ириния. – Испугались, что Мир Облаков скоро рухнет. Их можно понять… - Если он и рухнет, то из-за таких малодушных трусов, как они! Которые, вместо того, чтобы сражаться за свой мир и своего повелителя, только и умеют, что бежать куда подальше! Ну ничего, - решительно объявляет он, - я приму меры. - Что ты сделаешь? – вздрагивает Ириния. - Запрещу такое бегство, - ухмыляется Баккар. – Отныне каждый, кто посмеет бежать или захочет отсидеться где-то в уголке, будет наказан. - Не надо! – пугается Ириния. – Зачем? Они имеют право выбора… Зачем же удерживать насильно? - Свой мир и свою империю любить надо, - резко бросает Баккар. Ириния не может сдержать грустного смеха: - Баккар, но нельзя же заставить любить. Им тут плохо – ну… и пусть выбирают, где им хорошо. И вообще… Любовь к своей империи не состоит в том, чтобы считать её единственно лучшим местом в мире, - неожиданно добавляет она. - Что за чушь, - фыркает Баккар. - Но ты же сам видишь, что тут всё становится хуже и хуже! Тьмы всё больше с каждым днём… - Именно поэтому я и собираюсь пресекать всякое предательство! - А как же твоя идея помогать Торну строить новую волшебную страну? - напоминает Ириния. – Ты же сам предложил это! Будешь преследовать и тех, кто в этом участвует? - Одно дело создавать новую страну для земных жителей, которые сами просто не способны на это, а другое дело переселяться туда… - досадливо отмахивается Баккар. – Кстати, мы уже почти закончили. Не так уж и сложно нескольким сильным магам воздвигнуть непроходимые горы и развернуть пустыню с гибельными песками. Остальное вообще ерунда, - он увлекается, даже перестаёт сердиться. – Конечно, там мощное магическое поле и защита от внешнего проникновения – не такая, как феи с Озмой делали, попроще немного, а то снова заблокируется что-нибудь, Лорилина всё проверила… В общем, там уже почти всё готово. Но мы не для беглецов из Мира Облаков её создали! - снова резко заявляет он. – Я не допущу, чтобы кто-то решил отсюда сбежать! - А как же твоя сестра? – восклицает Ириния. - А ей придётся выбирать! – повышает голос Баккар. – С кем она хочет быть – со своим народом или с теми, земными! Если она там в кого-то влюбилась, это её дело. Пусть тогда хоть вовсе не возвращается! Пусть остаётся с Торном в их чудесной стране. Пусть хоть запирается там, мне это уже безразлично. - Так нельзя, - только и может вымолвить Ириния. Слова «пусть хоть запирается» острой болью напоминают ей о собственной сестре, запертой где-то в далёкой стране… Но об этом она снова молчит. - Мне виднее, что можно, а что нельзя! Со своей семьёй я как-нибудь сам разберусь. Ириния снова чувствует, что чего-то не понимает. Как будто что-то ускользает от неё, какая-то деталь картины, с которой всё было бы куда яснее. - Что-нибудь слышно о тёмных магах? – переводит она тему. У Баккара делается такое неприятное лицо, что она тут же жалеет о вопросе. - Слышно, - тем не менее, отвечает он досадливо. – Но всё это только слухи. Ириния опускает голову, смотрит на Баккара из-под ресниц. - Это ведь не ты? – срывается у неё вопрос. Почти с улыбкой, почти в шутку, но на самом деле – тревожный, отчаянный. Её ведь до сих пор мучает вопрос – не стал ли Баккар тёмным магом тогда, после битвы… - Ири, - усмехается он. – Ну что ты такое говоришь. С чего ты вообще это взяла? Ириния замирает, размышляя. - Ты очень изменился за последнее время, - говорит она. Баккар смотрит недоверчиво, и она торопливо развивает мысль: - Ты стал каким-то… более жёстким, властным… Стал слишком много наказывать, - тихо заканчивает она. – Раньше ты таким не был. Баккар опускает голову. Кажется, он смущён. - Ири, если я кого-то и наказываю, то из лучших побуждений, - говорит он. – И я не чувствую в себе никакой Тьмы, наоборот, мне хочется творить только добро. Установить справедливость, наказывать пороки, уничтожить зло. Я, в конце концов, целую страну помогал создавать специально для тех, кому нужна защита от злодеев. Разве это плохо? - Н…наверное, нет, - Ириния нерешительно отворачивается. Она снова никак не может понять, что такое неуловимое от неё ускользает. - Я наказываю только тех, кто этого заслуживает, - твёрдо продолжает Баккар. – И прежде всего тех, кто мне не повинуется. - А почему все обязаны тебе повиноваться? – изумляется Ириния. - Потому что я правитель нашей империи! – гордо вскидывает голову Баккар. - Вообще-то твой отец ещё император, - напоминает Ириния. - Только формально. Если бы я не взял власть в свои руки, у нас бы всё развалилось. - Что-то ты часто стал говорить о власти, - сдержанно произносит Ириния. – Ты раньше таким не был. Баккар внезапно вспыхивает: - Да, не был! Мало ли каким я раньше не был? Тебе что, доставляет особое удовольствие вечно читать мне нотации? Ириния смотрит на него ошеломлённо. Кажется, впервые он сорвался на неё. Баккар, видимо, тоже это осознаёт, потому что в раскаянии опускает голову. - Прости. Но мы же действительно все меняемся. Тем более сейчас такое происходит. Нас меняет жизненный опыт и все эти события, которые с нами происходят. Ну невозможно пройти через всё то, что мы прошли, и остаться таким же наивным. Да, мы все стали жёстче. Где-то даже безжалостнее. Тем более что обстоятельства и дальше вынуждают… - Обстоятельства вынуждают? – эхом повторяет Ириния. - Ну конечно. Тьма ещё не добита, всё время приходится отправлять куда-то войска, искать предателей, наказывать шпионов… - Баккар сжимает кулак. – Ты думаешь, мы сейчас вообще можем жить как раньше? Может, когда-нибудь и будем. Но сначала мы должны добить наших врагов, - он делает кулаком такое движение, как будто и впрямь хочет ударить кого-то невидимого впереди себя. Ириния невольно отшатывается. Опускает голову: - Понятно. Она не согласие с Баккаром выражает, конечно. Просто понятно теперь, как он мыслит. А она мыслит не так… - Ири, - Баккар берёт её за плечи, заставляет повернуться к себе. – Послушай. Всё обязательно будет так, как раньше. Но войну надо закончить. Понимаешь? - Если жизненный опыт нас так меняет, уже ничего не будет, как раньше, - говорит Ириния. – И ты тоже не станешь прежним. - А тебе этого так хочется? – Баккар морщится. - А тебе? – грустно спрашивает Ириния. - Мне – совсем нет, - усмехается он. – Я себя прежнего вообще презираю. Слабый и глупый мальчишка. Ириния молчит. Потом наконец говорит: - Ты меня пугаешь всё больше и больше. - Я не хочу тебя пугать, - говорит Баккар. – Я хочу… Ты знаешь, чего я хочу. Чтобы ты вышла за меня замуж. Он смотрит на лицо Иринии, которая уже готова снова произнести «только не сейчас, Баккар». Видимо, предугадывает этот ответ и грустно усмехается: - Видимо, нескоро я от тебя дождусь ответа «да». Он разворачивается и уходит. Но через несколько шагов останавливается и оглядывается: - Но я буду ждать. Ири, слышишь? Я буду ждать и никогда не отступлю. Я буду ждать тебя всегда. Да хоть вечность! Ириния стоит безмолвно, глядя в одну точку. Она ждёт, пока он уйдёт. И он наконец уходит. Вечность. Что ж, феи Мира Облаков легко могут позволить себе такую роскошь – ждать вечность, они ведь не стареют, если только не истощатся магически. Но это редко бывает, да и исчерпать весь магический резерв непросто – это ещё постараться надо. В общем, с вечностью разобрались. Что с Баккаром делать? Ириния уже совсем не уверена, что хочет выходить за него замуж… Зачем он так цепляется именно к ней? Кругом столько девушек… А он принц. Если раньше Ириния чувствовала радость при мысли о том, что он выбрал именно её – причём даже не её сестру, с которой они выглядят одинаково! – то теперь это становится неприятным. Как будто внимание Баккара стало не почётом, а унижением. Ириния сама не верит своим ощущениям. Ведь Баккар не сделал ей ничего плохого! Почему же она так отторгает его? Более того, он верен ей, а она даже не чувствует благодарность за такую верность и хочет, чтобы её не было, этой верности… Наверное, потому, что это не верность. Наверное, это… одержимость. Постепенно Ириния понимает, что она… боится Баккара. Его самоуверенность и властность переходят в жёсткость, а от жёсткости недалеко и до жестокости, Ириния видит, как он разговаривает с подданными… Вернее, это ещё не его подданные – это подданные его отца, императора Морефея, но Морефей после войны слаб, и Баккар ведёт себя так, будто вся власть уже принадлежит ему. Морефей не может его даже остановить… И Мариэллы нет – хотя, что она может сделать… Она никогда не имела большого влияния на Баккара, а сейчас тем более. Ушла на Землю – ей Торн дороже, чем Баккар… Что ж, так бывает у девушек… Вот Ириния пока что такого не испытала. И наверное, не испытает. Ещё недавно думала, что вот она, любовь – и так быстро всё изменилось… Баккар горделив. Баккар высокомерен. Раньше он просил, теперь – приказывает. Раньше он проявлял внимание, теперь – оказывает снисхождение. Все, кто ниже его по рангу – ниже и по сорту, и чем ниже, тем презрительнее он к ним относится. Он решает их судьбы, даже не вникая в проблемы, и Иринии кажется, что ему вообще безразлично, что с ними будет… Раньше он таким не был. Разве что её он ещё не презирает – испытывает другие чувства, но лучше ли ей от этого? Ириния всё чаще недоумевает: это она его так плохо знала – или… И она всё чаще думает, что, пожалуй, пора ей вовсе с ним расстаться – раз и навсегда объявить, что пусть не ждёт и не надеется, пусть ищет себе другую невесту. И пусть всякое общение между ними прекратится – даже дружеское. И раз за разом она не решается на такой разговор. А он… Может, и чувствует перемены в её отношении, но упрямо отказывается её отпускать. Она давно уже никуда не выходит – кроме своего сада, но он ведь приходит к ней и там… Сад хиреет – климат в Мире Облаков меняется. Здесь становится слишком холодно, слишком влажно – всё чаще туманы, серые, тусклые, мрачные. Иринии всё чаще кажется, что в этих туманах – частички Тьмы. А ещё ей кажется, что облака распадаются. Потихоньку тают, превращаясь в эти самые туманы. Тьма разъедает их… Неужели придётся покинуть родной мир? Бежать на землю, как феи Радуги, Лорилина и другие… Устроиться в той новой волшебной стране, которую они там создавали под руководством Торна… Ириния не хочет об этом думать. Ведь здесь её дом. Здесь всё, что ей дорого. А что её может ждать на Земле? Баккар говорит, что Торн собирает армию – готовится к войне. И он сам тоже готовится. Армии, войны… Неужели они так неизбежны? Неужели нельзя жить без них? Почему всё время надо бояться, что на тебя кто-то нападёт? А может, война уже началась? А может, она и не заканчивалась? Нет, лучше об этом не думать… Лучше думать о цветах. Спасать любимые розы, фиалки и каким-то чудом распустившиеся белые гвоздики… Пересаживать в горшки, переносить из сада в комнаты – тут тумана меньше. Поливать, обрезать, переукоренять – изо всех сил стараться спасти, продлить жизнь этим нежным растениям, ведь они-то уж точно ни в чём не виноваты. Но цветы продолжают гибнуть.