Мой жестокий мир

"В душе храню я тайный уголок, В него я никого не допускаю. Но почему, тогда же так я мечтаю, Чтоб кто-то был со мной, переступив порог?"       На следующие утро Совку позвонили из главного офиса и предупредили о том, что собрание отменяется из-за каких-то серьезных причин. Честно говоря, Союзу это было даже на руку: можно будет провести лишнее время с детьми. Коммунист облегченно вздохнул и посмотрел в запотевшее окно, попутно протирая его рукой. Осень. Так кратко можно было описать картину за окном. Шатающиеся от сильно ветра уже облысевшие деревья с обрывками яркой листвы на ветках, акварельное серое небо с куда-то идущими тучами и мелкий дождик, барабанивший по окну. Союз сам не знал, почему ему нравится такая погода. Он готов был каждый день сидеть вечером возле камина с книжкой и горячим чаем, слушая песни дождя и треск поленьев в камине. Он умел наслаждаться идиллией, хотя по его внешнему виду строго руководителя трудно было сказать об этом.       Совок переоделся в более теплую одежду: серый свитер, который он совсем недавно купил, черные штаны и, конечно, его любимую шапку ушанку, которую он практически не снимал. С этим головным убором у Союза было связано много воспоминаний, и эта простая на вид шапка хранила в себе практически всю его историю. На самом деле, у нашего героя было не самое счастливое детство, а главная причина этому его отец - Российская Империя. Он был тираном, возможно, даже похлеще Рейха. За любую провинность (а порою и просто так) отец сильно избивал сына, иногда даже пытал и морил голодом. Подарков наш Союз, конечно, не получал, но эта невзрачная шапка была исключением. Вот почему он так ею дорожил. Она напоминала ему хоть о какой-то, но доброте.       Окунувшись ненадолго в былые воспоминания, коммунист неожиданно вспомнил о том, что сегодня к нему должны были прийти дети. Поэтому, сорвавшись с места, Совок начал наводить порядок. Он везде протер пыль, перемыл полы и расставил всё по местам. Ему это напомнило ощущения от прошедших лет, когда он и дети жили еще вместе... Это были лишь воспоминания, но такие приятные и греющие сердце, что Совок незаметно для себя улыбнулся. Сейчас его чада выросли, и он понимал, что таких вечеров будет всё меньше, но не отчаивался, ведь всё прекрасно осознавал.       Союз всегда заботился о порядке в жилище, поэтому много времени тратить на уборку не пришлось. Он заранее подобрал фильмы для просмотра, аккуратно разложив диски на тумбочку. Теперь осталось только приготовить поесть себе и детям. Но, заглянув в холодильник, он понял, что там продуктов и на одного еле хватит, а о пятнадцати голодных ртах и вовсе речи не было. Не долго церемонясь, СССР начал составлять список продуктов, попутно одеваясь в магазин. Вскоре, закончив, он вышел на улицу, открывая ключом машину России. РФ еще вчера сказал отцу, что даст ему на день свою машину. Сегодня, как он сказал, он будет весь день где-то вместе с Америкой, и машина ему без надобности. Союз на это лишь согласился.       Где-то через шесть минут коммунист был уже в магазине, выбирая телегу для продуктов. Держа перед собой список, он начал свой поход по зданию. Вскоре, набрав нужное количество продуктов и успев один раз заблудиться, Союз вышел из магазина и отправился домой. На улице уже шел мелкий дождик и весь город пропах влагой. Пыль оседала в легких, заставляя мужчину откашливаться. И снова в груди Совка появилось то самое тягучие предчувствие, словно игла, кольнувшая его душу и внутренности. Он недовольно сморщился, ощущая, что снова что-то случится. В предыдущий раз, когда появилось это предчувствие, появился и Рейх. Коммунист, вспомнив это, тут же оглянулся, осматриваясь вокруг. Но как он только не вертелся, а всё равно никого не увидел. Вот и прекрасно...       Сев в машину, СССР нажал на педаль газа и отправился домой, рассекая шинами лужи на дороге. Капли воды все еще барабанили по лобовому стеклу, оставляя мутные разводы, которые тут же убирали черные как смоль дворники. Вскоре коммунист смог разглядеть знакомые черты жилища. Остановив машину, Союз с легкостью вытащил с задних сидений два белых наполненных до краев пакета и, с ключами в зубах, стал приближаться к двери.       Кое-как открыв дверь и пройдя внутрь, Совок разделся, скинув с себе намокшее пальто, и повесил его возле камина, чтобы оно высохло. После этого, тщательно помыв руки душистым мылом, он принялся раскладывать продукты на кухонном столе и готовить разные приборы для предстоявшей готовки. ***Спустя пару часов*** — Фух, наконец-то доделал, - вытирая пот со лба, произнес Союз, смотря на готовые блюда. - Осталось последнее... - глянув на оставшиеся ингредиенты, коммунист тяжко вздохнул. У него закончились молоко и мука, а без них он не мог приготовить тот самый пирог, который так любили его дети. Он посмотрел краем глаза в окно и отметил для себя, что дождь закончился, но небо затянули еще более черные тучи, что придавало иллюзию позднего вечера. Недолго думая, наш Союз накинул на себя уже сухое пальто и отправился к машине, попутно проверяя наличие бумажника в карманах. *Тем временем у Третьего Рейха...*       Мужчина вышел из какого-то серого здания, злобно оглядываясь по сторонам. Сегодня его день явно не задался, и этому свидетельствовала недовольная гримаса, словно проклинающая весь мир. Он не спеша шел по влажной от дождя дороге, осматривая туманную улицу. С уст немца сорвался тяжелый выдох, после чего он остановился поправляя пальто. Холодный осенний ветер пронизывал Рейха насквозь, оставляя в легких болезненный осадок. Кажется, завтра он заболеет...       В данный момент казалось, будто он ненавидит весь этот мир, и это было правдой, потому что был повод. После его воскрешения все стали воспринимать немца за животное. Думаю, немногим понравился бы такой расклад вещей, вот и Третьему он тоже не нравился. Рейха считали предателем и жестоким убийцей... конечно, он уже давно к этому привык и не обращал особого внимания: Рейх знал, что заслужил такую репутацию тирана, но, все же, это порою причиняло ему боль...       Он чувствовал себя разменной монетой, не способной это изменить. С первого дня воскрешения он предполагал что все так и будет. Он бы предпочел быть сейчас мертвым, а не терпеть все эти насмешки и издевательства. Никто даже не представлял, как порою трудно ему было это терпеть. Еще эта капитуляция... Неизвестно, что придумает совет на эту тему. Вот что он мог дать Союзу? У Рейха ничего не осталось, кроме сына. Он боялся, что его чадо попадет под горячую руку, и его земли достанутся коммунисту. Германия и без того ненавидел отца, а если он сейчас пострадает из-за него, всё будет намного хуже... Рейх был словно в клетке.       Его сердце истошно кричало, но он научился маскировать это под маской злости. Он вспоминал СССР и их старую дружбу. Ведь все было так хорошо, пока он не предал друга... Голова шла кругом, когда он вспоминал те самые слова и удары, которые наносил ему Союз. Почему, когда он думал об этом, все его нутро начинало истошно выть? Возможно, Рейх хотел вернуться в прошлое и не нарушать обещание о ненападении. Но не мог...       Союз всегда был для Рейха словно отец. Хотя нет, он был чем-то большим для немца. Он не знал, как так произошло, что они в один день стали врагами... Просто Третий хотел доказать всем свою силу. Многие страны ненавидели его, пытаясь стиснуть его права. Все над ним усмехались, презирали, и со временем вышло так, что он просто сошел с ума. Да, он с детства был «не подарок». Его было трудно назвать милым и спокойным ребенком.       Единственным, с кем он поддерживал хорошие отношения, был СССР. Тот всегда знал, что нужно было немцу, и всегда понимал его. А что сделал со временем Рейх? Предательски воткнул нож в спину и, не объявляя войны, напал. Но все его планы пошли коту по хвост. Он не ожидал, что СССР окажется так силен.       Рейх знал, как сильно ненавидел его Союз, и прекрасно понимал, что тот его никогда не простит. Можно назвать чудом то, что еще тогда, в зале совета, коммунист не убил его. Возможно, Третий снова хотел бы стать не врагами, а хотя бы товарищами. Да, он недолюбливал Совка, ему не очень нравились его политика и характер, но... было что-то такое, что тянуло Рейха к этой стране. Порою он замечал для себя нечто странное, когда находился рядом с Союзом. Это были очень редкие случаи, сопровождаемые смущением. Иногда, говоря с СССР, Третий отмечал про себя слишком учащенное сердцебиение и каждый раз, касаясь его, он испытывал некое удовольствие. И вообще, он считал русского очень даже симпатичным...       Из рассуждений немца вывел чей-то голос. Рейх только что заметил, что забрел в какой-то безлюдный район, которого никогда не встречал. Оглянувшись назад, он увидел мужчину, неподвижно стоящего перед ним. Черную одежду парня развевал ветер, а на смуглом лице отображалась странная ухмылка. Как только немец хотел спросить, почему тот лыбится, на него обрушился резкий удар по голове. Мир поплыл перед его глазами, а ноги предательски подкосились. Нацист потерял равновесие, падая вниз, но тут же почувствовал, как пара рук подхватила его за воротник и потащила в переулок. Рейх пытался сопротивляться, но из-за того, что он был оглушен, это мало помогало.       Потом он почувствовал резкий удар о кирпичную стену и то, как холодное лезвие вплотную прижалось к его горлу. Эффект оглушения проходил, и фашист только стал осознавать серьезность ситуации. Он не мог двигаться, так как его вплотную прижимали к стене, и ему лишь оставалось недовольно зашипеть. — Ч-что вам нужно? - злостно выдавил из себя Рейх, переводя взгляд на парней, пытаясь как можно лучше их разглядеть. Их было четверо, и все обладали довольно сильным телосложением. Только вот лиц не было видно: их скрывали маски. Только один стоял без нее, но его лица практически не было видно из-за капюшона. — Гони деньги и драгоценности! - рыкнул мужчина, держащий возле горла немца нож. — Н-но у меня ничего нет! - пытаясь говорить уверенно и без дрожи в голосе, произнес Третий Рейх, немного сморщившись в лице. Услышав ответ, грабители переглянулись. Далее тот же мужчина с ножом, каким-то странным голосом сказал: — Какая жалость... Но мы не можем тебя отпустить, пока ты не расплатишься с нами. — Но у меня правда ничего нет, даже жилья! Чем я могу по-вашему расплатиться!? - уже в открытую кричал Рейх, надеясь на то, что его все же отпустят. Но преступники не спешили отпускать немца, а лишь усилили хватку. — Говоришь, нечем? - рука парня прошлась по бедру Третьего, поднимаясь к талии. У Рейха перехватило дыхание, до него только что начало доходить что от него хотят... — В-вы не п-посмеете!       Немец попытался вырваться и позвать на помощь. Ему было уже все равно на честь и то, что о нем скажут. Лишь бы этот кошмар закончился! Но он тут же пожалел об этом: его резко ударили по лицу и в живот, бросая на залитый грязью асфальт. Но даже так удары не прекращались, а лишь усилились. Немец, конечно, пытался сопротивляться, но как он мог сравниться силой с четырьмя крепкими мужчинами?       Боль пронизывала всё тело, он не мог пошевелиться. Рейх чувствовал, как трещали его ребра под натиском мужских ботинок и кулаков. — Будешь рыпаться или звать на помощь - убью, - прошипел мужчина, снова поднимая немца за воротник и прижимая того к земле.       Рейх чувствовал, как на нем безжалостно разрезают и разрывают одежду, оставляют укусы на шее. Иногда преступники нарочно сильно надавливали ему на грудь или проводили по ней лезвием ножа. Даже несмотря на свое положение нацист пытался сопротивляться, но тщетно. Сейчас он проклинал и ненавидел свою жизнь. Ненавидел себя за свою слабость. Союз был прав, он ничтожество без своей армии...       Осенний холод пронизывал тело Рейха, заставляя того дрожать не только от страха, но и от холода. Краем уха Третий умудрялся расслышать слова насильников, говоривших фразочки наподобие "А ты сладкий" или "У тебя такое женское тело". Эти слова больнее ножа резали душу немцу, заставляя глаза невольно наполняться слезами. Он не мог вырваться, и ему оставалось лишь молить о пощаде. Это действо совершенно не приносило удовольствия, лишь боль и ненависть к себе. Рейх почувствовал, как его полностью раздели и рывком поставили на колени. И тут, походу, самый главный из насильников расстегнув ширинку брюк, доставая от туда свой мерзкий, ярко красный "прибор". Нацист пытался вырваться, но пара крепких рук держали его сзади. Главарь грубо схватил немца за челюсть, нажимая на скулы чтобы тот открыл рот. Как только челюсть была разомкнута, мужчина просунул член в рот фашисту со словами: "Если сделаешь что-то не то, хуже будет!" Рейху нечего не оставалось, кроме как со слезами на глазах принять возбужденную плоть. Ему было омерзительно и противно держать "это" у себя во рту. Рейх просто замер не в силах пошевелиться. Не вытерпевший такого длительного ожидания насильник схватил немца за голову, просовывая свой член глубже. Третий сразу почувствовал рвотный позыв. Вскоре, вдоволь насладившись страданиями немца, преступник высунул свой прибор изо рта нациста.       Рейха резко прижали к стене лицом, ставя того раком. Немец молил о том, чтобы его отпустили и прекратили этот кошмар для него. Но его никто не слушал. Третий рейх почувствовал что-то горячие между ягодиц, после чего в него вошли. Сильная боль пронзила тело немца, и это заставило его болезненно вскрикнуть, но ему вовремя закрыли рот. Насильник начал двигаться внутри Рейха, не дав даже немного привыкнуть. Фашист впивался руками в стену, корябая её, а из его глаз ручьем текли слезы. Он даже не пытался их скрыть, он просто не мог... *****       СССР возвращался домой с продуктами. Время близилось к четырем часам, и Союз боялся не успеть все сделать к приходу детей. Он в своих мыслях уже предвкушал, как увидит всех своих чад снова. Он уже давно ждал этой встречи, чтобы окунуться в былые времена, поговорить по душам и посмотреть кино. Союз бы и дальше продолжил представлять эту приятную сцену, как внутри снова что-то кольнуло. Да не просто, а в разы сильнее, чем раньше. Снова это предчувствие...       Коммунист недовольно поёжился от этого странного чувства. Словно, если он не поторопиться, произойдет нечто страшное. По району которому он ехал, на удивление практически не было народу. Все словно попрятались в свои дома. Русский попытался вспомнить, почему этот район так опустел, но как только он стал вспоминать, эта странная чуйка забилась с новой силой. Шестое чувство словно говорило, что нужно остановить машину. Союз вздохнул и, не противясь чутью, остановился, припарковав автомобиль возле тротуара.       Осмотревшись по сторонам, СССР первым делом услышал странный звук, похожий на чей-то крик. Этот звук исходил из незаметного на первый взгляд переулка, скрытого стеной домов. Коммунист сразу же поспешил в этот проклятый переулок. Он многое ожидал там увидеть, но точно не то, что увидел...       Трое мужчин держали абсолютно голого Рейха за руки и плечи, пока четвертый безжалостно вбивался в него. Нацист пытался кричать, но его рот плотно закрыли руками. Его глаза были красными от слёз, которые текли по щекам.       Насильники даже не сразу заметили постороннего, наблюдающего за процессом. Но, обратив на него внимание, все прервали своё занятие. СССР посмотрел на мужчин: — Оставьте его.       Преступники, державшие Рейха за руки, занервничали, но их главарь без капли страха и стеснения огрызнулся: — Папаша, вам что-то не нравится? Лучше идите куда шли, иначе... - насильник вытащил свой член из Рейха, попутно одевая приспущенные штаны и жестом руки подзывая к себе свою шайку. Когда нациста отпустили, тот без сил упал на землю. Хуже уже не могло быть...       Мужчина в капюшоне достал нож и с угрожающим видом начал приближаться к Совку. Но тот не обратил на это особого внимания и резко двинулся навстречу противникам. Это оказалось для них неожиданностью, и когда главарь попытался напасть на СССР, тот сумел с легкостью перехватить удар, выбивая нож из руки парня. Остальная шайка, сорвавшись с места, присоединилась к драке. Несмотря на то, что их было четверо, Союз с легкостью смог победить, отделавшись всего парой царапин. Свора преступников валялась на земле без сознания, напоминая Союза своим видом дохлых мух в грязи.       Рейх все еще лежал на асфальте, дрожа всем телом. Он весь был покрыт ссадинами и порезами, а из глаз все ещё текли слёзы. — Ну, что т-ты стоишь?.. - послышался хриплый голос. - Ну, давай, смейся, унижай меня!Расскажи об этом всем, отомсти мне! Чего стоишь?       Союз лишь молча стоял, глядя на фашиста. Потом так же молча двинулся к немцу. Рейх ожидал, что сейчас услышит насмешки со стороны бывшего врага или почувствует удары, но точно не то, что коммунист молча снимет с себя пальто и накинет на него. Немец замер в оцепенении, не в силах произнести хоть слово. Пальто хоть как-то начало согревать нациста, обволакивая его тело теплом. Союз наклонился к Рейху, аккуратно и нежно беря того на руки. СССР сам удивился, насколько легким был немец, он в первые видел того обнаженным, и даже представить не мог, насколько худощаво было его тело. Рейх все еще дрожал в руках русского, не в силах успокоиться. — Ч-что ты делаешь?.. - Вырвалось из уст немца, но он так и не получил ответа.       Осмотрев переулок еще раз, Союз понес Рейха в машину, посадив того на задние сиденье и вскоре снова скрылся в переулке.