Как держаться за руки с Шигараки Томурой

      Даби нравится ощущать человеческое тепло. Нравится проводить кончиками пальцев по коже, такой гладкой и тонкой, что в некоторых местах видны сплетения вен. У Шигараки тонкая и гладкая кожа. Не то что у самого Даби. Бывает, он даже ненавидит своё тело. Переломанное, слабое, жалкое, напоминающее о прошлом. Все эти ожоги, медицинские скобы, всё это.       Но не Шигараки. Он может, наверное, часами просто лежать рядом с Даби и подушечкой указательного пальца водить по ожогам. Он каждый раз вопросительно смотрит на Даби, как бы спрашивая: «Не больно?». Даби лишь слегка усмехнётся, расплываясь в улыбке, давая понять, что всё нормально, даже если и больно.       Даби нравятся ощущать человеческое тепло. Нравятся тонкие, вечно холодные пальцы Томуры и его реакция на попытки со стороны Даби их согреть, на что Шигараки лишь раздражённо выдыхает. — Штопаный, ты совсем уже без мозгов? — Шигараки резко выдёргивает руки, по спине пробегает ледяной озноб и смотрит прожигающим взглядом на всё ещё сомкнутые руки Даби. — Хочешь судьбу той гангстерской суки повторить?       Даби наконец понимает, в чём дело, и расплывается в доброй ухмылке. — Нет, но мне просто нравится греть твои руки… К тому же ты ведь не коснулся меня и моей ладони всеми пятью пальцами, так что всё нормально.       Он смотрит на Шигараки прямо, как-то даже сквозь, пытаясь запомнить, как он выглядит без своего этого «отца» на лице. Ему хочется провести подушечкой большого пальца по шраму под глазом, облизнуть каждую трещинку на губе, убрать с глаза челку и поцеловать лоб. Но понимая, что Шигараки даже не даёт себе руки согреть, чувствует себя эгоистом. Томура лишь смотрит на свои оттопыренные пальцы, на обкусанную в кровь кожу возле ногтей и обшарпанные костяшки, и его передёргивает, когда перед глазами снова всплывает картина того, как его причуда в 4 года пробудилась. Убить объятиями самого близкого тебе человека — Шигараки не хочет такого повторять. Он боится снова разрушить то, что ему дорого, и его слегка бьёт озноб каждый раз, когда Даби касается его пальцев, будто не боится смерти. Шигараки — бомба замедленного действия, взорвётся и убьёт всех, кто ему дорог. А Даби добровольно стоит рядом и будто дразнит.       Даби не боится его. Даби он нравится.       Шигараки боится себя и потерь. Шигараки не хочется терять. — Просто… Штопаный, я боюсь тебя убить ненароком, вот и всё. — Шигараки цедит сквозь зубы.       Они оба смотрят друг на друга. Шигараки смотрит, а затем его кадык дёргается вниз и снова поднимается, и он отворачивается так, что Даби видит линию напряжённой мышцы его шеи. Даби не выдерживает, подходит к Шигараки почти вплотную, протягивает свою руку и замирает, пялясь на него с как всегда прикрытыми спокойными глазами и доброй полуулыбкой на губах. — Можешь подержать это для меня?       У Шигараки все раздражение сводится на нет, и он издаёт лёгкий смешок. — Твою руку? — он улыбается краешком губ. — Да, хотел бы с тобой прогуляться как-нибудь, держа за руку. Знаю, слащаво так, что меня возможно сейчас вырвет, но перед тем как сдохнуть мучительной смертью, хочу набраться хороших воспоминаний. — Даби встаёт плечом к плечу с Шигараки, смотрит с какой-то тоской в пол, и Томура на секунду замечает тяжёлый осадок в последней фразе, закатывает глаза и поворачивает голову. — Ну, ты сам напросился, если я тебя случайно убью, не жалуйся. — Он растягивает гласные и его слегка бьёт током, когда мизинцы и безымянные пальцы Даби переплетаются с его. — Можно и просто мизинцем… — у Шигараки алеет щека, и на его бледной коже это становится слишком заметно. И Даби слишком нравится эта реакция. — Ну так не нужно ни о чём беспокоиться, ведь даже в крайнем случае всеми пятью пальцами коснуться не выйдет. — Даби выдыхает, и у него появляется идея получше.— А что если…       Он расплетает пальцы и берёт его руку. — Я могу просто держать тебя за руку, тебе не обязательно сжимать свою. — Но надо быть на чеку… Причуда может ненароком сработать. — Шигараки пытается скрыть надтреснутый от волнения голос и щёки, что горят, будто их обожгли. Шигараки даже и не помнит, когда он в последний раз держался с кем-то за руку. Держать кого-то за руку для него было чем-то из ряда вон выходящим. Чем-то интимным и личным. Слишком это близко к смерти. Нужно слишком сильно доверять, чтобы взять за руку того, кто может убить от одного прикосновения. И Даби доверяет.       Он выглядит так, словно доверяет Шигараки абсолютно. Безгранично. Опасно. Нельзя никому так доверять. — Думаю, в таком способе тоже есть некая прелесть.       Даби пытается заглянуть Шигараки в глаза, рассматривает поалевшие впалые щёки и чувствует, как плавится воздух в лёгких, когда его ладонь начинают ответно сжимать. Мизинец и безымянный палец всё так же оттопырены в сторону, но указательный и средний мягко сжимают руку Даби в ответ, и он чувствует, как пальцы у Шигараки трясутся, как он поглаживает ледяными подушечками сухую обожжённую кожу. — Рукастый, а ты что-то слишком уж переживаешь, ты меня что, так сильно любишь? — Даби сжимает кисть сильнее, закрывает глаза, губы расплываются в победной улыбке, Шигараки чувствует, как смущение и раздражение копится, и выдёргивает руку. — Заткнись! — Шигараки отводит взгляд в пол и молчит. И Даби чудится, что тот шепчет в его сторону проклятья. Он подносит руку к шее и начинает её нервозно чесать. Даби всегда почему-то находил это безумно привлекательным. Он представляет, как проводит пальцами по расчесанным местам, а потом целует, долго и томно, так, будто это поможет им поскорее пройти. — Всё, можешь выдохнуть спокойной грудью. — Даби слегка огорчённо выдыхает и берёт Томуру за край рукава кофты. — Это мало похоже на «держание за руки». — Шигараки ухмыляется и убирает руку от шеи. — Ну, риск активации причуды минимален, теперь доволен? — Даби чешет заднюю часть шеи и смотрит Томуре в глаза. — Когда-нибудь я возьму тебя за руку. — Шигараки поворачивает голову, тоже смотрит куда-то сквозь, и, хоть взгляд ничего не выражает, румянец на щеках говорит Даби куда больше. — Ага, когда перестанешь краснеть от каждого прикосновения к пальцам, я обязательно тебе ещё и греть их буду каждый день.       Шигараки издаёт раздражённый смех и тянется к нему за поцелуем, шепчет куда-то в губы «заткнись» и переплетает свой мизинец с мизинцем Даби. — Давай завтра сходим всё-таки ночью в какой-нибудь парк? — Даби в ответ нежно сжимает мизинец. — Обязательно.