Перекрестные миры

Какое-то время спустя. — Сука! — Брайан шлепает по щеке, а затем крепко ухватывает за шею, фиксируя и продолжая вталкиваться достаточно жестко. Джастин упирается в бедра, открывает рот, пытаясь заглотить глубже, поднимает взгляд и... Брайан замедляется. Вплетает пальцы в волосы и двигается чуть медленнее, ловя глазами каждое движение. — Сам, — он останавливается, и Джастин, слизнув с губ смазку, проходится по всей длине до конца, затем еще раз, а Брайан, уперев ладони в светлую макушку, прижимается, сделав мягкое, но не терпящее никаких возражений движение, и Джастин слушается, пуская его до конца. По горлу течет, Тейлор делает пару глубоких вдохов, сглатывает, держась за бедра и проводя ладонями вниз к коленям Брайана. Тот вздрагивает, выходит и, не удержавшись, все же практически падает на пол. Без промедления переворачивает парня в doggy-style и вталкивается, держась тому за поясницу. От сильных толчков Джастин проскальзывает вперед, не помогает даже ковер, и Брайан берет его за волосы, поднимая и прижимая к себе. Он практически кусает его в шею, оставляя красные пятна на и так уже раскрасневшейся чувствительной коже, толкается жестко, вынимая практически до конца, а затем резко насаживается заново. Джастин скулит при каждом движении, а Брайан тяжело дышит: была бы его воля, он бы не особо разбавлял это занятие чем-то другим. Кончать не хочется. Хочется слушать стоны, чувствовать, как член движется в плотном теле, как оно дрожит, требуя разрядки. Кинни запрокидывает парню голову назад и, обхватив рукой подбородок, накрывает его губы своими. Полностью. Так, чтобы у того не было никаких шансов на инициативу. Джастин отвечает на поцелуй, тянется руками к Брайану, желая ощутить его и обнять за шею, но тот не дает ему этого сделать. Он резко толкает его к полу и, нагнувшись и ухватив покрепче, начинает вбиваться под таким углом, чтобы не сильно съезжать, но и не сбавлять темп. В какой-то момент Джастин под ним напрягается, сжимает руки, вцепляясь сильнее в ковер, и кончает, уперев лоб в пол и изливаясь таким стоном, который Кинни до этого ни разу не слышал. Переждав оргазм и ощущая сильно вибрирующее тело, Брайан делает последнее усилие, закусывает пацану мочку уха и толкается до своей разрядки, выстанывая где-то в районе шеи. Какое-то время они просто шумно дышат, не меняя позы, затем Брайан приподнимается, давая Джастину вытянуть ноги, и тот, перевернувшись, ложится спиной на ковер, а Брайан кладет голову ему на живот, вытягиваясь во весь рост. Они оба потные, разгоряченные, перемазанные спермой, в основном, конечно Джастин. — Тебе действительно такое нравится? — Брайан первым нарушает молчание, уткнувшись парню в блядскую дорожку. — Мы месяц не виделись, — Джастин вплетает одну руку в темные волосы, перебирая пряди, — захотелось всё и сразу. Но можем поменяться, если устал, — Джас хитро улыбается. — Хотя может это вообще не твое? Ты всех своих минетчиков трогаешь так, как будто придерживаешь головку младенцам. Я видел. За это он получает шлепок по бедру, а затем поцелуй в косточку. — Брайан, — тот слышит вдруг ставший серьезным голос, — я давно хотел тебя спросить. Что было не так с картиной? Твоим портретом. Не понравилось, как я тебя написал? — Понравилось. Это хорошо, что поза сейчас позволяет не смотреть в глаза. — Ты как будто был напуган. — Джастин задумчиво смотрит перед собой, вспоминая. — Знаешь, иногда встречаешь людей, рожденных с какой-то внутренней тоской. В них чувствуется надлом, и наверное этого нельзя избежать, но... я не хотел верить в это для тебя. Я хотел изменить. Хотя бы на холсте. — Тебе удалось, — Брайан закрывает глаза и дышит во влажную кожу, — не только на холсте. Он не знает, произнес ли последнюю фразу вслух, или она прозвучала у него в голове. — Что ты там такого увидел, что даже не подходил к ней? — Пальцы нежно щекочут кожу, подбираясь к уху. — Твою любовь, — Брайан решает, что нефиг быть трусливым педиком. Да, он увидел именно ее: слишком яркую, слишком слепящую глаза, слишком… всё слишком. Но, как известно, через какое-то время глаза привыкают к солнцу. И сейчас он понимает, что любить по сути легко, гораздо легче, чем не делать этого. Он не открывает веки, желая только ощущать. Оба уже остывают после секса, и от прохладного кондиционера их тела начинают дрожать. — Брайан, — Джастин опускает взгляд вниз и хочет, чтобы тот посмотрел на него, — ты же знаешь, что если я не рядом, это не значит, что не люблю. Ведь знаешь? — Знаю, — тот чувствует пристальный взгляд на своем затылке. — Бернард Шоу. — Что? — Тейлор недоуменно смотрит. — Бернард Шоу или Делакруа, хрен знает. — Брайан открывает глаза и смотрит в потолок. — Ханикатта накрыла волна философской хуйни. Они с тем регбистом в свободных отношениях, и наша царевна Будур последнее время ходит с какими-то книженциями подмышкой и изрекает цитаты с умным видом: «для красоты иногда нужна дистанция», «чтобы стать ближе, стоит быть дальше», «любое разделение — иллюзорно, часто это всего лишь геогра...» Брайан прерывается, так как Джастин начинает гоготать, как стая гусей. — Сука, — до Кинни доходит. — Он тебя сделал! — Джастин трясется от смеха, и Брайану приходится подняться. — Вы, самцы, думаете, что самые крутые, а вас уделывают трепетные мальчики. Он поворачивается на бок и утыкается в ковер, постанывая от своей истерики, а Брайан шлепает его по заднице и, ухватив за поясницу, поднимает. — Пойдем в душ, — он тянет его в ванную, а тот пытается успокоиться и весело смотрит снизу вверх. — Если вдруг на меня нападет хандра, ты сможешь меня успокоить грамотным подходом к жизни. За это он получает шлепок посущественнее. — У меня в арсенале другие средства, — Кинни открывает дверь и тянет Тейлора внутрь. После душа Брайан заворачивается в полотенце, а Джастин натягивает халат и, подойдя к балкону их гостиничного номера, открывает дверь и выходит наружу. — Знаешь, — он вглядывается в ночной Нью-Йорк, облокотившись на перила, — этот город всегда меняется. Днем, когда идешь и смотришь на сверкающие высотки, мне представляются морские животные: касатки, кашалоты, скаты, проплывающие по воздуху среди стекла и солнца. А ночью он выглядит совсем иначе, и огни так слепят глаза, что преображают пространство вокруг, и ты видишь совсем другое. Брайан, примостившись рядом, смотрит на яркие блики, которые вычерчивают только им понятные узоры, и действительно видит другое: яркую вспышку в ночи на знакомой улице, и чувствует, как ток пробегает по всему телу. — Здесь много фонарей. — Брайан, — Джас поворачивается к нему и обнимает за талию, — причем здесь фонари? Я про вывески и рекламу. Почему-то у Брайана в голове высвечивается фраза: иногда киты целуют твою лодку, но ты этого не замечаешь. — Знаешь, — Джастин трется щекой о голую кожу на груди. — Я люблю расстояния. Люблю новые города, встречи и даже расставания. А еще я теперь очень люблю аэропорты: они дарят предвкушение. И я понял, что могу жить где угодно. Везде. ... или это не киты? — Ты — странник, — Брайан утыкается носом во вкусно пахнущую шевелюру. — Твой дух требует исследовать. Иди за этим. И никогда не отворачивайся от себя. — Это странствие внутри меня. Оно всегда со мной, так же как и ты. Это как дыхание, — Джастин смотрит в ночное небо, которое очень трудно разглядеть в свете городских огней, но там все тот же неизменный пейзаж. Полная луна освещает пространство, и звезды ярко сияют вокруг, правда их свет иллюзорно гасится ярким блеском Нью-Йорка, а потемневшие стекла небоскребов создают иллюзию водной глади. — Пошли, — Брайан тянет его в номер. Он садится на постель и притягивает Джастина к себе. Они — в том самом отеле, и на Тейлоре точно такой же обычный гостиничный белый халат, в котором он смотрится забавно, как ребенок в ползунках. Только на этот раз не Джастин тянет за лямки и снимает его, смотря соблазнительным взглядом, искушая, обольщая своей юностью, уверенностью, порой нахальством. Нет, сейчас Брайан развязывает ему пояс, и халат падает на пол, а затем он притягивает пацана ближе к себе, проводя рукой по нежной коже. Вообще, получить в девятнадцать лет Брайана Кинни со всеми потрохами в свое полное распоряжение это расклад сродни флеш роялю. Но когда любишь по-настоящему, то совсем не хочешь это присвоить. Коты гуляют сами по себе, их нельзя привязать. Ну, если только они сами не захотят привязаться. К своей породе. Джастин ведет пальцем Брайану по носу, затем по губам, далее вниз и щекочет ему подбородок, вызывая пусть мимолетную, но очень настоящую улыбку. Он этого всегда хотел: показать ему, каким тот может быть настоящим, быть и не бояться этого. По сути, ведь мы не нуждаемся в людях, если опора — внутри. Мы просто отражаемся в них, но всегда ищем и тянемся к тем, кто — твоей крови. — Ложись, — Брайан произносит тихо, беря Джастина за ягодицы и подталкивая к постели, а сам тянется к дорожной сумке. — Зачем это? — парень смотрит непонимающе на поблескивающие наручники, — у тебя и так контроль. — Ты слишком шустрый боттом, — Кинни наклоняется и пристегивает его к изголовью. — А мне нужно, чтобы ты мне не мешал. Гостиничный шёлк, на котором лежит Джастин — не темно-синий, красиво бы оттенявший молочную кожу. Он — серый: жемчужный, переходящий в темный и практически черный. Тоже неплохо. Брайан встает, снимает полотенце, а затем его взгляд притягивается к окну. Да, полотна не горят, так же как и рукописи, и природа сама воссоздает картину, которая не может быть утрачена. Как будто кто-то сверху смотрит в открытое окно, создавая пейзаж только для этих двоих. И Брайану нужна эта ночь. Пусть встречи не такие частые, и дни заполнены совсем другим, но эта ночь... пусть она будет их. Может быть когда-нибудь все ночи будут для них. А над расстоянием всегда можно посмеяться. — Брайан. Он слышит зовущий его голос и оборачивается. Смотрит в пронзительные ярко-голубые глаза, а затем склоняется над постелью. Брайан…