Что-то в ней есть...

      — Пустите меня, я должна рассказать им правду, — кричит Белозерова, пытаясь пробиться к двери, но наталкиваясь на преграду в виде рук Сычёва.       Тот чувствует закипающие внутри досаду и раздражение и отталкивает несносную девушку в сторону, морщась от прикосновения к мокрым волосам.       — Какую правду?! Что ты им расскажешь? Что ты ко мне в номер вломилась?! Или траву в костюм подсунула? — Софья в очередной раз делает рывок вперёд, но мужчина толчком отправляет ее обратно, и она падает на кровать. Сказанные слова заставляют её покраснеть, и девушка опускает взгляд вниз, плотнее запахивая белоснежный гостиничный халат.       Да, пожалуй, она поступила плохо. Никто не давал ей права врываться в его номер, тем более пытаться подставить. Но… Соблазн был слишком велик, а его выходки… Его выходки довели её до белого каления. Не думала она, когда ездила в Москву, а потом обращалась к президенту, что этот человек в кратчайшие сроки превратит её спокойное существование в набор для убийства нервных клеток. А теперь вот он стоит перед ней, глубоко дыша и еле сдерживая раздражение, мерит своим пронзительным взглядом, а ей кажется, что она сейчас превратится в сплошной комок из беспомощной злости.       «Что-то в ней есть…»       Слова депутата всплывают в голове у обоих одновременно. Виктор садится в кресло около кровати и мысленно даёт себе затрещину. Вот что-что, а это было не для её ушей. Мужчина ещё раз смотрит на юную преподавательницу, погружённую в свои мысли. По московским стандартам её трудно было бы назвать красоткой. Худое бледное лицо с острыми скулами и ямочкой на подбородке, он попытался припомнить видел ли её хоть раз с косметикой на лице. Кажется, что нет. Софья поднимает голову, и он замечает, что у неё пронзительные голубые глаза, сияющие на лице и придающие ему первобытную выразительность. Девушка поджимает губы и быстро опускает взгляд, машинально начиная промакивать длинные вьющиеся волосы полотенцем. Сычёв проводит рукой по гладкому затылку и встаёт, отправляясь к шкафу и доставая оттуда дорогой коньяк. Разливает янтарно-коричневатую жидкость по бокалам и протягивает один из них девушке.       — Ладно с тобой, Белозерова. Ситуация сложилась такая, что не устраивает нас обоих. Но все-таки мы оба заинтересованы в том, чтобы привести ваш институт в хорошее состояние, — Виктор Михайлович делает свой тон мягче, неожиданно ощущая даже какую-то симпатию к Софье, которая искренне борется за процветание казалось бы совсем гиблого места.       Девушка робко поднимает глаза наверх, сталкиваясь взглядами с мужчиной, и неуверенно пытается отказаться от алкоголя, но тот втискивает бокал ей в руку и заставляет пить до дна. После усаживается рядом и залпом осушает и свою часть. Софья морщится и закрывает глаза, хмуря брови и нос. Мужчину забавляет её реакция, и он легонько хлопает преподавательницу по спине, усмехаясь.       Вот же заноза. Столько проблем от такой тихой и не впечатляющей девчонки.       — Вы меня тоже извините, — тихо говорит она охрипшим голосом и заправляет волосы за ухо. — Это было глупо с моей стороны так поступать. В конце концов, я сама виновата в том, что вы сейчас здесь, — и снова эта робкая улыбка. После недолгого молчания она встаёт. — Я уже пойду, наверное…       — Интересно далеко ты собралась в одном халате?       — А моя одежда…       — Не высохла она ещё, — Виктор раздраженно хмурится и хватает девушку за руку, пытаясь усадить обратно. Та упрямо вырывается. — Белозерова, твою мать!       Мужчина дергает сильнее, и белоснежный халат соскальзывает с покатых плеч девушки, а она сама летит на депутата, громко вскрикивая. Сычёв машинально прижимает её к своей груди, падая на гостиничную кровать, и смачно матюкается в воздух. Софья на нем лежит, зажмурив глаза от страха и прикусив губу. Он быстрым взглядом охватывает её красные от смущения и коньяка щеки, фарфоровую кожу тонкой шеи и острых ключиц. Халат, к её счастью, не слетел ниже груди, сохраняя внешнее приличие.       — Белозерова, блять, в первый раз ты свалилась мне на голову и образно, а во второй раз сверху и очень даже осязаемо, — преподавательница распахнула глаза, застывая в его объятиях смущено. В голове её набатом бьется мысль о побеге, но пошевелиться оказывается неподъемной задачей.       Мужчина вдруг начинает чувствовать себя неловко, и это тоже ставит его в ступор. Чего только и с кем только он не вытворял до своего приезда в Верхнеямск, а тут упала на него невзрачная училка из задрипанного института, и он краснеет как подросток. А дальше что, спрашивается?       Алкоголь внезапно ударяет в голову, а вместе с ним и её запах. Что-то нежное и сладкое, смешанное с дешевым гостиничным гелем для душа. Софья видит перемену в лице мужчины, но чувствует лишь приглушённый коньяком испуг. Ей думается, что произойдёт дальше, если она сейчас резко вскочит и убежит? Она вернётся в свою маленькую квартирку, где у неё, как говорили в институте, ни ребёнка, ни котёнка. А потом снова сплошное одиночество и вечная работа на благо умирающего храма знаний. А если… Если все-таки останется?..       Перед ней… точнее под ней — привлекательный мужчина с ужасным характером, который смотрит на неё странными глазами. Все её коллеги уже и так считают, что она с ним переспала, и от их мнения навряд ли получится избавиться. Так может, оправдать его тогда?       Сычёв подаётся вперёд наугад, почти что готовый получить заслуженную оплеуху и поток возмущённых ругательств, но вместо них ощущает её мягкие губы на своих. Софья снова испуганно жмурится, но настойчиво отвечает на неловкий поцелуй, мысленно давая себе обещание списать все на пьяную голову и порыв страсти. У неё нежные губы, и целуется она удивительно неумело. Но так открыто, так искренне, что захлестывает волной чего-то тёплого внутри. Виктор перекатывается и оказывается сверху, отрываясь от губ девушки и прижимая её к кровати за обнаженные плечи. Бледная кожа очень мягкая на ощупь — это сводит с ума.       — Белозерова, у тебя хотя бы мужчина-то вообще был?! — Софью вопрос заставляет возмутиться. Чиновник усмехается и склоняется к её шее, массируя пальцами плечи. По коже бегут мурашки, преподавательница запрокидывает голову назад, позволяя мужчине оставлять череду влажных поцелуев, спускающихся к ключицам. Ей до ужаса стыдно, страшно, но приятно, отчего тело колотит мелкой дрожью. Сычёв ругается сквозь зубы и резко садится вместе с девушкой, встряхивая ту за плечи.       — Соня, посмотри мне в глаза, — Белозерова поднимает взгляд, и мужчина видит за тонкой пеленой возбуждения чуть ли не животный испуг, перемешанный со стыдом. Внутри вздрагивает жалость, и он притягивает её в объятия, успокаивающе гладя по волосам. Она действительно дрожит, и чиновник думает о том, что ему впервые за столько лет не все равно до чьих-либо чувств. Она кажется ему хрупкой и настоящей, непохожей на те десятки разукрашенных силиконовых шлюх, с которыми он имел дело. Ему страшно сделать ей больно, даже при осознании, что он для неё не первый. Голосок внутри подсказывает, что он и не третий, а скорее всего второй. — Мы можем не делать этого, понимаешь?       Софья прячется носом в изгибе его шеи и шумно дышит, а потом мотает головой. Могут и не делать, конечно же. Но она уже решилась. Ее тонкие пальцы стягивают халат мужчины вниз и пробегаются по напряжённым плечам, легонько царапают их, вызывая резкий вдох у их обладателя. Девушка отстраняется и снова целует его, пытаясь утихомирить свой страх и действовать увереннее.       Сычёв удивляется, но в груди становится легче, оттого что она справилась с собой. Какая же странная девчонка. Он стаскивает халат и с неё, оголяя фигурку по пояс и прижимая к себе. От ощущения прикосновения обнаженной груди к коже пробивает током где-то в позвоночнике. Крыша уже хочет слететь окончательно. Поцелуй становится чуть более откровенным, мужчина вжимает бёдра сидящей девушки в свои, и та вздрагивает, ощущая его возбуждение. Руки Сычёва забираются под халат, сжимая бёдра и ягодицы Белозеровой, и та немного изгибается, краснея от этой ласки. Она невыносимо хочет этого мужчину, и все её принципы летят в тартарары. Ещё немного и она сойдёт с ума оттого, насколько сильно в ней это желание.       Виктор опрокидывает её на спину, окончательно распахивая ненужную вещь. Раскрасневшаяся, с яростно блестящими, но потемневшими от возбуждения глазами, с часто подымающейся грудью, Софья выглядит настолько восхитительно, что хочется выть. Она красива, в этот момент ему хочется кричать об этом.       Он оставляет короткие поцелуи на плечах, руками оглаживая талию и закидывая её ноги к себе на плечи. Девушка возбуждена до предела, и она поразительно мокрая. Сычёв проводит членом по её клитору, смачивая головку и медленно входит внутрь. Белозерова выгибается и шипит сквозь зубы. Внутри неё до жути узко и горячо, отчего под закрытыми веками яркие всполохи. Он знает, что ей немного не комфортно из-за долгого отсутствия секса вообще, но она упрямо качает бёдрами ему навстречу, запрокидывая голову назад и жмурясь. Он делает пару слабых медленных толчков, и только дождавшись, когда волна боли спадёт, начинает наращивать темп. Ощущать её каждым сантиметром обнаженной плоти — это что-то ненормальное. Потому что помимо физического удовольствия, после каждого толчка, внутри начинает сводить от чувства нежности. Она стонет сквозь сомкнутые губы и царапает его спину, кажется до крови. Когда же в полной дезориентации она произносит его имя и наконец обращается на «ты», он кусает её за плечо, оставляя красноватый след. Сычёву поразительно хорошо, ему кажется, будто все его чувства обострились в тысячи раз, а в голове разом пропали все мысли.       Софья вздрагивает и дрожит всем телом, когда её накрывает оргазм. Она обхватывает торс мужчины руками и ногами, тесно прижимаясь к нему и скрывая стон в его плече. Сычеву хватает нескольких толчков, чтобы подойти и самому к финалу, резко выйти и кончить на подол гостиничного халата. Он ложится сбоку от девушки, прижимая её к себе и утыкаясь носом в макушку. У обоих тяжело вздымается грудь, Сычёв заворожённо следит за капелькой пота, скатывающейся по шее девушки и пропадающей в груди. Оба засыпают в тесных объятиях, оставив все серьезные разговоры на завтра…