Осторожно! Дверь!

      — Милая, я ушла! — крикнула девушка, поправляя перед зеркалом розовые волосы. Протянутая к ручке двери кисть остановилась, а на лице появилась хитрая улыбка. Полуботинки полетели в угол, а девушка прокралась в комнату, где красноволосая девушка раскинулась на освободившейся кровати и валялась на скомкавшемся одеяле звездой, сияя труселями, на которых были изображены… Труселя. Любимые у Карин. Сакура хихикнула, вытащила телефон и тут же щёлкнула им, фотографируя провокационное положение своей девушки, после чего подошла к мирно спящей и наклонилась, чтобы поцеловать в лоб. Неожиданно цепкие руки обхватили за плечи и тут же опрокинули рядом с собой, обвивая тело ногами под звонкий смех.       — Карин, прекрати, я же в пальто! — верещала девушка, пытаясь выбраться.       — А я в трусах, и если ты думаешь, что я не заметила, как ты меня фотографируешь, то сильно ошибаешься, — невозмутимо проговорила девушка, — за такой компромат ты поплатишься своей укладкой, — после чего пальцы под визг зарылись в мягкие волосы и принялись творить на голове девушки армагеддон.       Спустя пару минут борьбы полностью удовлетворённая Карин просто прижалась к чужой тяжело вздымающейся груди и крепко обняла девушку, вызывая на лице той теплую улыбку.       — Все, мне пора, Карин, — нежно проговорила Сакура. В эту же секунду под недовольный вздох тонкие руки красноволосой соскользнули с ее талии, отпуская. Напоследок чмокнув ее в висок, Харуно спрыгнула с кровати, попутно причесывая волосы пальцами. Копошение в коридоре, а потом хлопок входной двери. Карие глаза в тот же миг открылись, упираясь недовольным взглядом в потолок.       — Снова она сверхурочно, — пробубнила девушка, раскинув ноги и руки. Всего восемь утра, а после этого утреннего боя сон совсем ушел, и девушка просто втыкала, пытаясь проснуться. С Сакурой рядом это обычно в разы труднее, если только та не начнет приставать, но все же.       Девушка резко поднялась и прошлепала к входной двери, словно чего-то ожидала, но коридор встретил ее пустотой и раскиданными туфлями в углу. Бежевые. Туфли Сакуры. Карин, улыбнувшись, привалилась плечом к косяку. Сколько она себя помнит, Харуно всегда раскидывала обувь, с их самой первой встречи.       — Привет, я — Сакура Харуно, первый курс, фармацевтический факультет, — выпалила девушка с практически черными волосами и низко поклонилась, глядя прямо на ноги напротив себя, облаченные в мягкие тапочки. Взгляд медленно поднялся по стройным ногам в чулках, коротким шортам и заправленной в них водолазке, зацепился за красную ленту. Сакура завороженно проследила за ней и осознала, что это не лента. Пожаром пылали красные волосы девушки в модных очках с выбритым виском и наглым взглядом, которая смотрела на нее сверху вниз и, упирая руки в бока, молчала. Изучала. Сакура, разинув рот, пялилась, не разгибая спины. Девушка с красными волосами тоже молчала, и взгляд ее становился все холоднее.       — Ты выглядишь стрёмно. Из какой деревни приехала? — медленно процедила девушка, глядя в зелёные глаза. Симпатичное личико покраснело, и Сакура, резко выпрямившись, тряхнула длинными волосами.       — Поверить не могу, что девушка, выглядящая подобным образом, смеет меня оскорблять.       — Что это ещё значит?!       — А то и значит! И только попробуй хоть что-то у меня стащить, — в глазах тут же блеснул ужасающий огонек, и брови красноволосой взлетели вверх, — прибью на месте.       Скинув туфли в угол, девушка, гордо выпрямившись, прошла вглубь комнаты, оставляя хмурую соседку буравить взглядом валяющуюся обувь рядом с ее аккуратно сложенными ботинками.       — Обувь за собой нормально ставь!       — Пошла ты!       Из груди вырвался недовольный вздох. Это сулило жуткими неприятностями.       Карин улыбнулась своим воспоминаниям и прошлепала на кухню, чтобы приготовить поесть. Сегодня ее очередь.       Сквозь лёгкие занавески просачивался свет яркого солнца, падал на чашку с недопитым чаем рядом с ещё открытой книгой. Карин подняла брошюру и убрала ее на полку к остальным книгам Сакуры, которые та любила читать перед работой. Чертова фанатка медицины.       Взгляд карих глаз скользнул по корешку. Фармакология. Определенно навевает воспоминания.       Сакура взглянула на пустующую кровать. Карин — как позже она узнала от коменданта имя своей соседки — всегда возвращалась поздно, и девушка не особо обращала внимание на ее образ жизни за месяц совместного сожительства, лишь негодующе вздыхала, когда по возвращении от той несло крепким алкоголем и сигаретами, и она, не раздеваясь, валилась на свою кровать и сразу начинала сопеть. Но Карин никогда не возвращалась позже одиннадцати.       Сакура ткнула на кнопку разблокировки смартфона. Почти двенадцать. Злой вздох вырвался из груди. Общежитие наверняка закрыли, и эту дуру навряд ли впустят с ее-то закидонами, а если будет пьяная, то ночевать ей до открытия на улице.       — Ее дело, — упрямо выдохнула девушка, возвращаясь к книге. Карин — взрослая девушка и сама выбирает, что ей делать, а Сакуре ещё нужно делать домашнее задание.       Где-то внутри, за ребрами, скручивалось змеёй беспокойство, и Сакура провела пальцами по сорочке, сжимая ткань на груди. Может, Карин и взрослая, но против своей заботливой натуры идти трудно, и Сакура уже было выпрямилась, чтобы пойти искать, но мозг вновь протестующе заверещал. Нет, нельзя! Карин неглупая, она старше Сакуры на год, да и с чего бы беспокоиться об этой хамке?!       За окном шумела листва. Противные маленькие капли разбивались о стекло, и мечущийся ветер размазывал их кляксами по поверхностям. Темные брови нахмурились, взгляд упёрся в расплывающиеся перед глазами буквы, которые, словно тесто, размазывались по белой бумаге и собирались обратно в комок, но совершенно не желали складываться в слова. В противовес девушка принялась читать вслух.       — Действие фенамина направлено главным образом на кору головного мозга и проявляется в…       Нет. Так невозможно.       Захлопнув книгу, девушка сунула ступни в мягкие тапочки и, накинув длинную рубашку поверх сорочки, вылетела из комнаты. Хлопок двери заглушил резкий удар ветвей о карниз.       Тапочки мелькали по ступеням, пока ноги несли вниз по этажам под звук собственного шумного дыхания. Чувствуя распирающую череп пустоту, девушка всматривалась в каждого редкого курящего на пролете, ища хоть какой-то намек на пылающие красным волосы, но ничего из этого не было. Только безликие юноши и девушки, мельком бросающие равнодушные взгляды на моментально исчезнувшую шевелюру под удаляющиеся шаги вниз по лестнице.       Между третьим и вторым этажами дыхание сбилось окончательно, и девушка привалилась спиной к подоконнику, задевая трясущимися пальцами банку с окурками. Серый пепел осел на розовых ногтях. Стряхнув мусор, девушка приложила холодную ладонь к мокрому лбу и тяжело выдохнула. И куда она несётся? Зачем? Эта Карин — совершенно безответственная грубиянка, которая не печется о других, с чего бы тогда ей, Сакуре, беспокоиться о ней?       Пальцы сжали намокшие пряди челки, а потом зачесали ее назад. Взгляд невольно упал на отражение в стекле. Челка. Она идёт Карин, но Сакуру делала какой-то простушкой. Хотя с внешностью Карин ей бы пошло все. Однако, бросая взгляд на свою соседку, Сакура чаще всего ловила себя на мысли, что дело не только во внешности, а в самоощущении Карин. Она была уверена в своей внешности, в своих поступках, знала, что делает, в отличие от вечно взвешивающей каждое действие Сакуры. Карин была просто уверена в самой себе.       Девушка усмехнулась, обратно укладывая короткие прядки, и оттолкнулась от подоконника. Карин разберётся сама, как ей жить, а у Сакуры полно и своих дел.       Нога, занесённая для шага по лестнице, застыла от неожиданного крика.       — Отпусти меня, говна кусок! — через чур громко. Сакура шагнула в темный коридор тамбура в противоположном от лестницы направлении, туда, откуда донёсся крик. Собственное дыхание отражалось от стен в темном коридоре. Чем ближе она подходила к квадратику света из, судя по всему, кухни, тем пыхтящие звуки становились громче. Неожиданно раздался треск рвущейся ткани, а следом за ним визг, и в эту же секунду Сакура без промедлений рванула на голос. Ударившись о косяк, ворвалась на кухню и тут же уловила движение за стеклом балконной двери.       — Блять, да уйди ты от меня!       Девушка тут же начала дергать на себя ручку двери. Заперта. За стеклом мелькнула красная прядь, и к глотке подступила тошнота.       — Карин, это ты?! — тут же закричала Сакура, принимаясь молотить кулаком по двери.       — Вали отсюда, — раздался низкий голос.       — Сакура! — выкрашенные в черный ногти заскрежетали по стеклу, но тут же мелькнула широкая ладонь, и рука исчезла, а до ушей тут же донёсся протестующий вскрик.       — Я сказал тебе, вали отсюда! — более настойчиво раздалось, но Сакура уже не слышала ничего, кроме звона стекла. Распоротая осколками рука тут же потянулась к замку, и дверь распахнулась, позволяя девушке ввалиться на балкон. Ночной холод ударил по побелевшим от страха щекам, когда Сакура увидела двоих. Карин, прижатая к стене, в порванной блузке и расстегнутых шортах, смотрела на соседку во все глаза. Запястья были прижаты над головой к стене крепкими руками юноши, чье здоровенное лицо с широким носом и массивным подбородком хмурилось. При взгляде на него ноги подкосились, заставляя отступить назад.       — Сакура, — плачущий шёпот перевернул все органы. Сакура взглянула на Карин. Сердце, упавшее куда-то к желудку, забилось ещё быстрее. Сжав кулак, она с диким ревом кинулась вперёд, видя перед собой лишь разбитые губы и синяк на скуле плачущей девушки. Внутри гнев разгорался пожаром, уничтожая дотла некогда плескавшийся под диафрагмой страх.       — Шаннаро!* — проорала девушка, и кулак вмазался в широкий нос на лице с удивлённо распахнувшимися глазами. Хруст где-то в запястье. Загремели рушащиеся полки внутри задетого огромным телом шкафа, смешиваясь с визгом Карин. В висках стучало, а Сакура не чувствовала ничего кроме дикой ярости, заставлявшей впечатывать ступню куда-то в мягкое тело постанывающего ублюдка под собственные вскрики и шумное дыхание. Если бы только она надела каблуки, а не тапочки, она бы смогла его прикончить!       — Сакура! — раздался напуганный крик Карин, — Сакура, пойдем отсюда! Пойдем, пожалуйста!       Руки потянули за плечи назад. Сакура дернулась, словно ее окатили холодной водой, и тут же остановилась. Юноша, лежащий перед ней, явно был в сознании, да и вряд ли тонкие ноги Сакуры могли принести большой урон. Единственное, о чем ему нужно будет побеспокоиться — разбитый нос, из которого текла струйка крови с практически черными в темноте сгустками.       Схватив застывшую Карин за запястье, Сакура потащила ее к лестнице, слушая только гудящую в ушах кровь и с трудом подавляя тошноту.       Где-то на четвертом этаже ритм сердца стал спокойнее, а ноги тряслись уже меньше. На пятом-шестом пришла боль в правой руке.       На седьмом девушка, выпустив запястье Карин, резко повернулась к ней, и та дернулась, ожидая чего угодно, однако неожиданно по плечам скользнули чужие руки и крепко сжали в объятиях. Зарывшись пальцами в жёсткие красные волосы, Сакура в ту же секунду разрыдалась, и ее полные беспокойства и облегчения всхлипы отскакивали от стен, резонируя где-то внутри красноволосой девушки, которая, сжав ткань рубашки на вздрагивающих лопатках, уткнулась девушке в плечо. Ткань моментально вымокла.       — Дура. Какая же ты дура, — всхлипывала Харуно, чувствуя, как страх, беспокойство, злость и все, что было пережито за последние несколько часов, вытекают из нее солёными струйками, моментально впитывающимися в ткань чужой одежды. Однако чем яснее становилось сознание, тем более навязчиво ныло запястье.       — Зачем ты полезла, глупая? Он мог тебя покалечить, этот безмозглый, — без тени злости выдохнула Карин, осторожно отпрянув от девушки, и Сакура принялась лучше изучать ее, надеясь на то, что тот урод не успел навредить сильнее, чем она уже заметила. Свет коридорной лампы упал на белую шею, покрытую синяками и укусами, уходящими на скрытые тканью грудь, ключицы, плечи… Сердце долбанулось о ребра в злом порыве.       — Зачем ты с ним вообще связалась? — укоризненно шепнула девушка, подушечками касаясь наливающихся синевой укусов на шее застывшей девушки. Сердце болезненно заныло, смешиваясь с радостью от того, что Карин, все-таки, цела.       Взгляд карих глаз скользнул по руке Харуно.       — Черт, Сакура, твоя рука. Нужно в травмпункт, — воскликнула Карин, увидев синее, опухшее запястье. Ну, конечно, эта бешеная вовсе не выглядела, как частый посетитель клуба бокса, то, что подобный удар не обойдется без последствий, стоило ожидать. А Сакура стояла и просто смотрела на девушку с красными волосами с улыбкой, сияя своими до невозможности яркими зелёными глазами, и непролитые слезы сверкали под жёлтым светом коридорной лампы. Так ярко и так заботливо, что у Карин защемило сердце, и стало тяжело дышать от распирающей внутри лёгкости.       — Ты в лифчике в травмпункт собралась? — Сакура вопросительно вздернула бровь, глядя на разорванную рубашку. То, что произошло, теперь казалось чем-то нереальным, и до конца осознать было сложно.       Сакура вдруг поняла: с того момента, как она услышала на площадке крик, вплоть до этой секунды в голове были не мысли, а сплошное желе, сотрясающееся при каждом движении. Она не соображала, в какой опасности находится, видя искаженное болью и отчаянием лицо соседки, и от осознания того, что та испытала, на глаза вновь навернулись слезы, и голова опустилась сама собой. Не хотелось плакать. Не хотелось плакать перед Карин, которой наверняка в сто крат хуже, но Сакуре было сложно сдержать нахлынувшие эмоции, и в этот момент левой кисти коснулись теплые пальцы, скользнули по ладони, переплелись с ее пальцами и крепко сжали. Вздернув подбородок, девушка столкнулась с уверенным и спокойным взглядом карих глаз, отчего улыбка сама собой расцвела на ее припухшем от слез лице. Карин так и не отпускала ее пальцы, даже когда они возвращались уже из травмпункта.       — Так как ты в итоге с ним связалась? Зачем? — недоумевала Сакура, держа кружку в левой руке. Правая, в гипсе от костяшек до середины предплечья, с двумя швами выше локтя, спокойно лежала на колене, пока она отхлебывала горячий чай, приготовленный Карин, с лица которой не сходило задумчивое выражение. Время близилось к четырем утра. Кажется, пары придется пропустить. Не то, что бы кто-то из них думал о занятиях.       — Ну, мы с ним встречались какое-то время, не больше двух недель, но он полнейший придурок, и я захотела с ним порвать. Как видишь, — пальцы коснулись широкого пластыря на шее, — я не ошиблась. Но я и не думала, что он такое говно.       — И никто не вышел тебе помочь, — разочарованно вздохнула Сакура. Попробовала пошевелить пальцами правой руки, но разбитые костяшки кольнуло острой болью. Она точно вышла из строя на неделю.       Карин от упоминания жителей того этажа нахмурилась.       — Тут дело такое... Я часто там бывала. К тому же, мы с ним часто ругались. Наверняка подумали, что это очередная ссора.       — Не ходи туда больше, — жёстко проговорила Харуно, игнорируя мысли о том, что не в праве указывать. Казалось, если она сейчас же не скажет этого, то в следующий раз точно не сможет прийти вовремя, и страшного не избежать.       Дрожь пробежала вверх по позвоночнику от воспоминаний о разорванной блузке и расстегнутых шортах. Если бы она осталась учить несчастную фармакологию, то никто, совершенно никто не помог бы Карин, приняв крики за очередную ругань.       Девушка склонила голову в попытках спрятать навернувшиеся слезы. Дурацкая эмоциональность.       — Конечно, не пойду, я же не идиотка. К тому же, если снова пойду, то, боюсь, ты сломаешь и вторую руку! — усмехнулась Карин.       Сакура подняла голову и, глядя на Карин, рассмеялась, пихая чужую ногу под столом.       — Как ты думаешь, мне пойдёт без челки? — раздался задумчивый голос Сакуры, и Карин, которая спокойно втыкала в смартфон, лишь искоса поглядывая при этом на соседку, откинула гаджет и перевела на нее все внимание. Та стояла возле напольного зеркала и рассматривала себя, то поднимая волосы, то прилизывая, и Карин задумчиво хмыкнула. Ещё в самую первую встречу она заметила, что той не идёт ее прическа, но сама по себе Сакура очень симпатичная. Хотя Карин замечала куда больше с каждым днем. Например, у Сакуры хорошая кожа. Когда они вместе умывались, Карин не видела, чтоб та чем-то пользовалась, когда у нее самой была целая полка ухаживающих средств. Более того, у Сакуры очень красивые глаза, сияющие странным блеском, когда она говорит о чем-то интересом. Карин нравилось вечерами слушать что-то о медицине, о том, как прошли пары, а ещё лицо Сакуры становилось умилительно-внимательным, когда говорить начинала уже сама Карин. Она никогда не перебивала, кивала и смеялась с каждой шутки, и ее смеющееся лицо становилось по-детски очаровательным. А ещё…       — Карин, ты слышишь меня? — позвала соседка.       — Ну, знаешь. Думаю, тебе стоило бы задуматься не только о челке, а в принципе о твоей причёске, — откашлявшись, без тени сомнений заявила Карин.       — А что не так с моими волосами? — тут же нахмурилась девушка, вытягивая темную прядь и принимаясь рассматривать. Карин, вздохнув, подошла к девушке и встала позади нее. Носа коснулся сладкий запах, и Карин как можно более незаметно втянула его сильнее. Ее собственные духи отличались резким запахом.       — Тебе больше подошли бы короткие, я думаю, — Карин загнула передние пряди внутрь, оголяя белую шею, — пробор сделать по центру и отрастить челку стоило бы, а ещё тебе не идёт темный. Это твой собственный цвет, я так понимаю?       Сакура только кивнула, вглядываясь в свое отражение.       — Темный цвет сам по себе старит, а у тебя милое лицо, с ним больше подойдёт блонд. Никогда об этом не думала?       Сакура, услышав комплимент, тут же покраснела, опуская голову, и Карин почувствовала, как пряди чужих волос заструились сквозь пальцы.       Мягкие.       — Нет. Да и не такая я симпатичная. Гляди какой лоб широкий, — Сакура тут же убрала челку ладонью и обернулась к Карин, которая только бровь вздернула на это заявление.       — Серьезно? Лоб?       — Да, только взгляни на него! — воскликнула девушка и тут же двинулась на красноволосую, тыкая лбом той в лицо, и в ответ ей был звонкий хохот.       — О да, он невероятен. Великий и ужасный лоб, пощади!       — Не жди пощады! — и Сакура погналась за смеющейся соседкой по тесной комнате.       Карин, загнанная в свой угол, свалилась на кровать и тут же ещё громче расхохоталась, когда пальцы издающей очередной боевой клич Сакуры побежали по ее рёбрам. Перехватив чужие запястья, она дернула девушку на себя, и та в этот же момент грохнулась на нее, прижимая к кровати и утыкаясь лицом в шею.       Сакура щекой почувствовала мягкость кожи Карин. И едва уловимый, резковатый парфюм.       Когда девушка осознала, что лежит слишком долго на застывшей соседке, тут же перекатилась на спину, остужая покрасневшее лицо.       — Ты уверена, что не хочешь быть стилистом? — неожиданно проговорила Сакура.       — Хочу, — вздохнула Карина, — но мама хотела, чтобы у меня было образование, поэтому настояла на поступлении на менеджера. А так я мечтала быть парикмахером, даже училась этому. Думаешь, я хожу краситься в парикмахерские?       Сакура перевела на Карин удивленный взгляд.       — Не думала, а была уверена. У тебя отлично получается! — против воли в голосе появились завистливые нотки. Ее собственные руки не были способны на такие вещи, а у Карин прическа всегда была идеальной.       — Ну, раз ты так считаешь, не стану тебя переубеждать, — самодовольно усмехнулась Карин, но неожиданно дернулась от ударившей в голову идеи, — а хочешь, я тебя постригу? И покрасить могу. Но учти, осветление сильно портит волосы, придется попотеть, чтобы их восстановить.       Сакура вытащила из-под лопатки телефон Карин, на который она упала, и взглянула на свое лицо в заблокированном экране. Она ходит вот так, сколько себя помнит, а Карин, яркая и стильная, словно пример того, что не стоит бояться перемен, перед которыми всегда трусила сама Харуно. Хочет ли она?       Повернувшись к соседке, Сакура кивнула, вызывая улыбку на ее лице.       Сакура наматывала на палец жёсткую прядь желтых волос и всматривалась в свое отражение. Она не была уверена, что ей идёт этот цвет, но стрижка и пробор определенно нравились. С пробором по центру действительно намного лучше, а потом ещё и челка отрастет.       Тем временем, Карин, которая перестала шуршать в своем косметическом складе, торжественно крикнула, являя свету бальзам для волос в маленьком флаконе.       — Вот! Твои волосы станут как прежде после него, будь уверена! — уверяла Карин, пихая средство прямо в руки соседки и выталкивая из комнаты в направлении общей душевой, попутно наставляя, — держи его подольше, можешь хоть весь использовать, я давно другой себе купила, уж не помню, когда. Все, пошла!       Когда дверь в душевую закрылась, Карин кивнула каким-то своим мыслям и ушла обратно в комнату. Пока она перебирала всю косметику, нашла много полупустых баночек, у которых наверняка кончился срок годности, и мысль о том, чтобы провести ревизию, была весьма актуальной на данный момент. И место для новых средств освободится.       Сакура щедро выдавила себе целую ладонь бальзама, краем сознания отмечая яркий розовый цвет, но решив, что это просто для симпатичности, размазала его по макушке. Снова выдавила на ладонь, и уже намазала на кончики теперь коротких волос. Определенно такая длина позволит экономить на ухаживающих средствах. Распределив бальзам по волосам расчёской, она взялась за зубную щётку. Подольше так подольше, а пока займётся другими процедурами, почему бы нет.       Пока девушка шурудила щеткой по зубам и смотрела на свое отражение с зализанными назад волосами, она думала о своей соседке. Карин такая классная и не боится перемен. От нее веет смелостью и бескомпромиссностью, и при этом она добрая и заботливая. Все три недели, что Сакура ходила с гипсом ещё месяца полтора назад, та готовила и убирала в комнате, ни словом не упрекнув, так она ещё и очень талантливая. Волосы Сакуры пострижены аккуратно, блонд не зиял темными пятнами. Невероятная!       Сполоснув рот, девушка потянулась к тканевой маске для лица. Подержит ее и смоет бальзам. Взглянув на свое отражение, Сакура улыбнулась.       Она сделала шаг навстречу переменам.       Теплое солнце грело зелёные листья дерева за окном, его ветки колыхались и иногда шуршали по карнизу, царапали стекло, когда прохладный ветерок разгонялся в резких порывах. Май ласкал своим теплом лица, спрятанные за темными очками от слепящих лучей.       Ставя бутылочки с масками, сыворотками и бальзамами на полку, Карин взглядом зацепилась за большой флакон. В голове что-то щелкнуло. Она не могла понять, почему взгляд зацепился именно на него, даже вспомнить не могла, откуда у нее это, пока взгляд не наткнулся на надпись «Pink» и изображение пряди едкого розового цвета. Воспоминания молнией пронеслись в голове, и девушка рванула из комнаты к общей душевой, судорожно соображая, как теперь исправить положение. В бутылочку, которую она дала Сакуре, Карин когда-то перелила тонирующий бальзам, потому что в большом флаконе его оставалось совсем мало, а он занимал место, но выкинуть его она, видимо, забыла, и теперь в сосуде, в котором когда-то был ухаживающий бальзам, булькал розовый тонер. Он же ещё и стойкий! Ещё и такой едкий цвет! Карин его красным перекрывала! А Сакура им сейчас вся вымажется!       — Мне трындец! — судорожно шептала Карин, влетая в отсек с раковинами. Повернув к углу, где стояла изолированная душевая, она на бегу долбанулась о дверь.       — Саку… — завизжала Карин, надеясь, что соседка чудом не успела воспользоваться бальзамом за те полчаса, что была в душе, как дверь открылась, и вышла Харуно, при виде которой сердце Карин почти остановилось.       — Что такое? — невозмутимо уточнила девушка, в священном неведении перебирающая мокрые волосы. Волосы розового цвета, не настолько едкого, но все же ого-го. Ещё и у корней был въедливый розовый пигмент и в области шеи пара пятен, но их хоть с кожи смыть можно.       Карин судорожно перебирала варианты, как бы Сакуру отвадить от зеркал и любых отражающих поверхностей в их комнате. Да хрена с два!       — Сакура, — вздохнула красноволосая, понимая, что от истины не отвертеться, — что бы ты сейчас ни увидела, знай — тебе очень идёт… И... и это смывается, честно! А… А ещё…       Сакура, до этого удивлённо смотревшая на мямлющую Карин, не стала дослушивать и подскочила к зеркалу. Зелёные глаза удивлённо распахнулись.       Ветки деревьев дёрнулись и зашуршали от слетевших с них птиц из-за пронзительного крика «КА-А-АРИ-И-И-ИН»       — У таких ярких цветов есть свойство быстро смываться, но пигмент застревает в волосах. Не рекомендую сейчас снова обесцвечиваться, мы и так сильный окислитель использовали, ты просто облысеешь. Подожди недельку, и мы его смоем окончательно, — лопотала Карин, прохладным потоком воздуха из фена высушивая за последний час выстиранные волосы Сакуры раз сто. Цвет действительно стал бледнее, но розовый пигмент сохранился, и даже когда волосы высохнут, оттенок будет таким же заметным. Краску с тела и ладоней тоже успешно стёрли, Карин, привыкшая ко всем выкрутасам ярких оттенков, использовала для этого почти все средство для удаления краски с кожи. Сакура в трауре молчала.       Высушив и уложив волосы нужным образом, Карин поднесла девушке зеркало, в надежде изгибая брови. Как она вообще умудрилась перепутать средства? Даже укладка не решит эту катастрофу, только время, и Карин чувствовала только вину. Она совсем ведь не хотела все испортить!       Сакура, не надеясь увидеть хоть что-то хорошее в отражении, подняла взгляд и пораженно замерла. Выхватила зеркало из чужих рук и подбежала к окну, чтобы свет падал на лицо и волосы. Повертелась, поднимая и опуская его, чтобы посмотреть с разных ракурсов под удивленный взгляд соседки, а потом, медленно опустив руку, с широкой улыбкой повернулась к красноволосой.       — Карин.       Девушка в ответ ещё сильнее распахнула глаза.       — Мне идёт…       Рот Карин медленно приоткрылся.       — И мне нравится…       Удивленный вдох застрял где-то в глотке, когда тонкие руки обхватили ее плечи, прижимаясь. Сакура только вышла из душа и не пользовалась духами, а до Карин донёсся привычный запах, обволакивая внутри каждый орган, сладостью наполняя сердце и затапливая нежностью. Девушка стояла, не в силах пошевелиться, пока перед глазами стояло сияющее лицо улыбающейся Сакуры.       Вставляя наушник в ухо, Сакура пролистала плейлист, пока в голове всплывали обрывки воспоминаний. Приложение случайно закрылось, и взгляд упал на заставку экрана. Фото Карин, сделанное очень давно, когда они ещё были студентками. Девушка улыбнулась. Да, те времена действительно были странными, а они были такими юными и глупыми. Зачем Карин вела себя высокомерно при первой встрече? Почему Сакура не закрыла на это глаза и упрямо не начинала общение? Ведь веди они себя нормально с самого начала, возможно, Карин избежала того случая.       Внутри что-то заныло, как обычно, стоит ей лишь вспомнить тот случай.       Как бы потом ни пошло их общение, Сакура никогда не забудет ночи, полные рыданий и боли на двоих. За каждой радостной историей и близостью стоит пережитая вместе, удушающая боль.       Палец остановился, едва ли сдерживая телефон в дрогнувшей руке. Ту ночь трудно забыть и вряд ли уже удастся.       — Отпусти меня! — крик, полный паники, судорожное дыхание и поспешный топот. Когда Сакура открыла глаза, дверь комнаты уже хлопнула, и она встревоженно оглянулась, не совсем понимая, что произошло. Глаза медленно привыкали к темноте, пока девушка сонно озиралась, и тут взгляд упал на пустую кровать Карин с наполовину свисающим одеялом.       Подскочив, девушка выбежала из комнаты, осторожно ступая по темному коридору, чтобы не удариться. Лампочку давно пора сменить.       В конце коридора отрезок падающего с части умывальников света говорил о том, что там кто-то был, и чем ближе девушка подходила, шаря по стенам целой рукой, тем чётче доносился звук льющейся воды и всхлипов.       — Карин? — тихо позвала Сакура. Красноволосая девушка подскочила, подслеповато щурясь, и, распознав в проеме двери тогда ещё темные волосы, облегченно выдохнула, вновь оперевшись руками о края раковины. Пальцы сжались на мокрой керамике, и до Сакуры донёсся очередной всхлип, заставивший подскочить к девушке и повернуть к себе за плечи.       — Карин! Карин, ты чего? — в ответ только всхлип, и голова соседки упала ей на плечо. Под ладонями затряслись плечи, а лямка сорочки моментально вымокла.       Где-то под ребрами расползалось тягучее и токсичное, выбивающее из груди воздух. Сакуре не нужно было говорить, почему Карин плачет. Она знала это и чувствовала всем своим нутром боль, что испытывала дрожащая в ее руках девушка.       — Я знаю, — донеслось до нее сквозь рыдания, — я знаю, я сама виновата. Мне не стоило с ним тусоваться, мне не стоило так одеваться, мне не стоило пить и вести себя так! Но я чувствую себя такой грязной, Сакура! Меня будто вымазали в дерьме, и я чувствую, чувствую каждое его прикосновение здесь и здесь, и... — девушку отбросило к стене, и она, задыхаясь, водила по своему телу, то ли показывая, то ли закрываясь, и то и дело срывалась на рыдания, — я сама виновата, сама, Сакура, и мне так противно, понимаешь, так противно, и…       Шёпот потонул в рыдании, и девушка просто скатилась вниз по стене, оседая на мокром полу и сжимаясь. Лоб ударился о собственные колени под гортанный всхлип, отозвавшийся в сердце темноволосой девушки, стоящей напротив, миллионом выстрелов. Она просто стояла и не знала, совершенно не знала, как помочь ей, такой прекрасной и замечательной, как доказать, что она совершенно не виновата в том, что тот парень оказался ублюдком. Лишь бессильное сочувствие и понимание того, кто стал очевидцем, не больше — все, что могла она дать Карин, обхватившей себя руками и сжавшейся в один дрожащий комок боли.       Подбородок задрожал, а между бровями появилась глубокая морщина. Боль скрутила внутренности, вырываясь наружу со слезами, которые раскаленной лавой скатились по щекам, и, не в силах смотреть на трясущуюся в истерике девушку, Сакура села напротив нее.       — Карин, — твердый тон девушки напротив заставил красноволосую поднять голову, проглатывая всхлип.       Сакура, мысленно дав себе пощечину, постаралась сдержать такие мешающие сейчас слезы и, обхватив лицо девушки ладонями, заговорила, глядя прямо в карие глаза.       — Ты ни в чем не виновата.       — Но я…       — Карин! — настояла чуть громче Сакура, заставляя слушать, — в том, что он оказался полными ублюдком, нет твоей вины, слышишь? К сожалению, мы не можем знать, кто рядом с нами, но это не значит, что кто-то может вести себя как скот, если рядом с ним тот, кто именно сейчас не может в полной мере постоять за себя. Я могу пить рядом со своими друзьями, и я полностью уверена, что они мне ничего не сделают. Наоборот, они убьют того, кто попытается сделать со мной что-то в таком состоянии, да и даже если я трезвая. Я не стану отрицать, тебе стоило порвать с ним раньше, да и вообще зря ты с ним связалась, но в том, что он попытался… — слово застряло где-то в пищеводе и вырвалось с всхлипом уже не сдерживающей слез Сакуры, — попытался тебя изнасиловать нет твоей вины, понимаешь? Повторюсь: этот человек оказался мешком с дерьмом, но в этом твоей вины нет, и нет вины твоих коротких шорт или того, что ты выпила, потому что скот накинется на тебя, даже если ты будешь в юбке в пол и в абсолютном адеквате, понимаешь? Взгляни на это, — Сакура стёрла дрожащей рукой слезы и вытянула перед собой руку в гипсе. Дождавшись кивка, она продолжила, — рука почти не болит, скоро можно будет снять гипс, но знай, я готова ломать ее снова и снова о морды мразей, которые посчитают, что им все можно. А тот, кто пытается доказать свою силу за счёт того, кто слабее — самая настоящая мразь. И в том, что он таким является, ты не виновата. Ты прекрасна.       И Сакура нежно улыбнулась, заставляя сердце девушки напротив подскочить, купаясь во всем том тепле, которым окутывала его эта девушка, держащая ее зареванное лицо так, словно это настоящее сокровище. Карин, зажмурившись и закусив губу, кивнула, после чего прижалась лбом к белой шее и тихо заплакала, чувствуя, как боль выходит из нее солью. Нет. Не так. Сакура, разрезав ей грудную клетку, вытащила всю боль, вымазываясь в этом мазуте до самых локтей, вытащила всю без остатка и наполнила внутренности теплом, словно сладким медом, заставляя плакать от облегчения. Ведь это было так тяжело... Она держала в себе боль все эти недели с того происшествия, старательно избегая зеркал, в ее голове долбилось лишь желание заботиться о той, что ее спасла, но когда страх и боль пробрались в ее сны, она почувствовала, как начинает сходить с ума. Ведь глядя в зеркало, она видела себя измазанной грязью, и даже часовые посещения душа не спасали, пока она до крови царапала кожу в попытках содрать грязь. Теперь же, прижимаясь лбом к чужой шее и вдыхая сладкий запах, Карин чувствовала, что все будет иначе.       Уголки губ, дрожащих от стихающих всхлипов, приподнялись. Все будет иначе рядом с Сакурой.       Уже перед тем, как уснуть, когда удалось уложить распереживавшуюся Сакуру, Карин нацепила очки и подошла к зеркалу. Красные волосы и опухшее от слез лицо. Ни единой черной капли.       Кликнув на случайную песню, Сакура свернула приложение и заблокировала экран. На экране блокировки тоже была Карин, и Сакура мысленно ткнула себя в макушку за излишнюю романтичность.       — Просто она такая красивая! — прохныкала себе под нос Сакура.       Красноволосая девушка, сидя на столе с грязным пучком на голове, отправляла воздушный поцелуй, глядя прямо в камеру. Розоволосая нежно улыбнулась. Эта фотография была на заставке ещё с тех пор, как они начали встречаться, Сакура даже смартфон сменить успела, в конце концов, это было ещё четыре года назад, а фото все так же оставалось на заставке.       Девушка тихо засмеялась. Нет, все же, они были очень глупыми в те времена.       Сакура проснулась с чем-то новым внутри. Она резко села на кровати и начала судорожно ощупывать собственное тело ладонями, но ничего непривычного не обнаружила вплоть до того момента, пока не коснулась области сердца. Оно долбилось, как ненормальное от увиденного пару секунд назад сна, и Сакура упала на подушку, пытаясь вспомнить, что ей снилось. Стоило ей закрыть глаза, как перед ней вновь всплыл тот образ. Красные волосы трепал ветер, метал в разные стороны, а над головой нависли грозовые тучи, но лицо, знакомое и такое родное, оставалось радостным, словно дождь — это самый обычный пустяк, и важнее всего та, на кого смотрят карие глаза. И Сакура чувствовала на себе этот взгляд, а сердце от одного лишь воспоминания заходилось в новом ненормальном танце, в то время как грудную клетку распирало от лёгкости и при этом нехватки воздуха.       Девушка вдруг распахнула глаза. Она знала, что это.       Экран смартфона загорелся, и показалось окошко сообщения в мессенджере. Схватив смартфон, Сакура вперилась взглядом в аватар того, кто писал. Мысли перекрывали одна другую, порхая и поднимаясь откуда-то из желудка к глотке. Красные ленты жёстких волос, пальцы, зарывающиеся в ее собственные, звонкий голос.       — Я люблю тебя, — сорвалось с губ в пустоту, когда она смотрела на улыбающуюся девушку с аватара.       Откинувшись на подушку, Сакура спрятала лицо в ладонях в попытках сдержать расплывающуюся на лице улыбку.       Любит.       Лучи августовского солнца скользили по ногам, лёгкие занавески колыхались от теплого ветра, задуваемого сквозь приоткрытую форточку, а в груди все также была все та же лёгкость. Не бабочки. Что-то большее, распиравшее изнутри, вырывающее из самого нутра чистый, счастливый смех.       — Я влюбилась в тебя, — шепнула Сакура вновь, чувствуя, как заходится сердце от одного лишь этого слова. В том сне Карин смотрела на нее непривычно счастливо и нежно, так, словно видит перед собой смысл собственной жизни, и это заставляло сердце биться чаще. Этот взгляд не может врать, а значит наверняка Карин тоже…       Неожиданно пришло осознание, заставившее улыбку померкнуть и резко подскочить на кровати. Вообще-то, то, что она любит Карин, вовсе не значит, что Карин любит ее! Сон это только сон!       Пальцы сами потянулись к телефону и набрали знакомый номер. Босые ноги утопали в мягком ворсе ковра при каждом нервном шаге в тот момент, когда девушка, прижав трубку к уху, считала гудки. Один, два, три…       — Алло, — сонное бормотание.       — Узумаки, я влюбилась, что мне делать?! — закричала девушка, и тут же убрала динамик подальше от уха, когда услышала грохот чего-то падающего. Судя по звуку, тела. Судя по тому, кому она звонит, именно его тела.       — Блин, Сакура-чан, чего так орёшь. Ты же не в меня влюбилась? — растерянно пробормотал парень и зевнул, заражая девушку ответным протяжным зевком. Чего это он такой сонный вообще?       Мельком бросив взгляд на часы, Сакура почувствовала укол вины. Семь утра. Во время летних каникул непростительный грех.       — Боже упаси мне в такого, как ты, влюбиться, — закатила глаза девушка, игнорируя последовавшее возмущенное «эй!», — что мне делать теперь, Узумаки? Я же... Я ее люблю, но она ведь может не любить меня! Вдруг у нее за лето появился парень? Хотя она мне об этом не говорила... Или она вообще не смотрит на меня как на девушку! И…       — Стоп! — возглас прервал панический трёп в трубке, — она? Ты втрескалась в девчонку?       — Блин, да! Как мне быть?! Давай, ты же уже встречался с парнем, ты должен меня понять!       На том конце вновь раздался зевок, и Сакура надула щеки в попытках не заразиться. Она не зевнет. Не зевнет! Не зев...       — Ыа-а-ау, — протяжно зевнула Сакура и чертыхнулась. Блин.       — Слушай, да что за загоны? — парень, наконец, заговорил, — Просто признайся и все. Отошьет — пожрем с горя, примет твои чувства — пожрем на радостях! Исход один. Ну, я так и сделал, — несколько недоуменно говорил Узумаки, делясь своим опытом, и Сакуре захотелось ударить его. Или себя. Она не знала, чего больше. Просто этот прямолинейный пенёк не понимал, что к чему! Как можно так просто признаться, когда внутри, кажется, все держится лишь на единственной надежде на взаимность?! Это огромное, пышущее во все стороны, разрастающееся с каждой секундой, казалось, погибнет, отравит все внутренности, если она услышит «нет». Нельзя так просто!       Что-то пробубнив, девушка сбросила звонок. Села на кровать и обхватила голову, судорожно соображая. Как же быть? Что теперь с этими чувствами делать? Ей, Сакуре, что делать?!       Смартфон неожиданно зазвенел, заставляя испуганно подскочить, и девушка, увидев имя звонящего, поспешила нажать зелёную кнопку.       — Я же вижу, что ты онлайн и прочла мое сообщение, почему не ответила?! — сходу раздался строгий голос, и у Сакуры внутри все задрожало от нахлынувших чувств. Когда она услышала ее, они словно забурлили ещё сильнее, вызывая тошноту от такого обилия.       — Карин, — вышло слишком нежно, и Сакура, чертыхнувшись от такой неосторожности, попыталась сделать голос более адекватным, но из-за своих попыток через чур громко, с надрывом проговорила, — я просто сразу умываться пошла! Ха-ха, все хорошо!       Руки ходили ходуном, и девушка начала ходить по комнате не в силах усидеть на месте. Она осознавала, насколько странно себя ведёт, но не могла это контролировать. Да, они далеко не в первый раз разговаривают по телефону — они вечно болтали во время летних каникул. Сакура вообще не могла припомнить ни единого дня, чтобы от Карин не пришло, казалось бы, такого обыденного «с добрым утром». Щеки порозовели от ударившего по голове, будто огромной сковородкой, осознания. Все это лето каждое утро было добрым, потому что начиналось с сообщения Карин!       На подкосившихся ногах девушка подошла к кровати и с громким вздохом рухнула на нее. Карин что-то увлеченно говорила, а Сакура даже расслышать не могла из-за шума в ушах и тяжёлого осознания.       — Сакура, ты в порядке? — обеспокоенный голос вырвал из воронки мыслей.       — А? Да, в полном. Ты что-то говорила? — попыталась улыбнуться девушка и мысленно дала себе пощечину. Незачем думать обо всем этом сейчас. Через неделю она вернётся в общежитие, и можно будет поговорить с Карин. Может, признаться в чувствах — не такая плохая идея?       — Я говорю, завтра вернусь. Ты когда собираешься?       Сакура едва сдержала радостный крик. Тогда и она может особо не задерживаться дома и вернуться в общежитие! К тому же, мама уже плешь проела своими разговорами о непутевости своей дочери и о том, что незачем было поступать в другой город, а от вечных шуток отца моментально начиналась мигрень.       — Правда? — выдохнула девушка, пытаясь говорить как можно более спокойно, — я... Я тоже на днях вернусь. Может даже завтра!       — Хорошо, не заставляй меня ждать, деточка! Пока!       — Пока-пока!       Сакура сбросила звонок и, откинув телефон, счастливо улыбнулась. Она скоро увидит Карин.       Отчего-то вместе с осознанием собственных чувств пришли ненужные мысли и волнения, доводящие Сакуру до нервного тика. Раньше она не посчитала бы странным приехать в тот же день, что и Карин, ведь она не думала о ней иначе, чем о близкой подруге, ставшей ей слишком быстро, но какая разница?! Теперь же девушка в каждом своем поступке видела намек, всегда казалось, что ее чувства слишком открыты и их можно прочесть по лицу. Даже ее огромный лоб, который она перестала ненавидеть, теперь вызывал в ней ещё больше раздражения. Он, будто огромный рекламный щит, вещал всему миру «Я ЛЮБЛЮ КАРИН». Ещё и отец издевался, мол, глаза блестят, влюбилась поди, и пусть он шутит так каждый день в течение лет пяти точно, Сакура теперь не могла к этому не прислушиваться. Стоило только ему заикнуться о чем-то подобном, как девушка, обливаясь потом от волнения, на негнущийся ногах убегала с кухни. Именно из-за этих странных мыслей и опасений она приехала на день позже своей соседки, чтобы та не подумала чего лишнего.       Девушка открыла запертую дверь и вошла в пустую комнату. Все также, как когда они с Карин уезжали, разве что ботинки соседки в углу рядом с ее тапочками, говорящие, что та уже приехала, но той в комнате явно не было, иначе она сразу вышла бы ее встречать. Девушка облегченно выдохнула. Видеть Карин она ещё не была готова.       Скинув кеды в угол, розоволосая сунула ступни в мягкие, такие привычные тапочки, и хотела уже пройти дальше, как вдруг остановилась в осознании. Опять кинула обувь и не сложила. В голове прозвучал голос ругающейся Карин, над которой Сакура раньше смеялась, а теперь неприятное чувство пробрались внутрь, греясь и сворачиваясь в мерзкий клубок. Страх. Девушка тут же рванула к кедам и аккуратно сложила их, сдувая песок с ботинок Карин. Вот. Так теперь Карин не разозлится.       «И не уйдет от тебя. Хотя... Будто у тебя были шансы» — нежно пробурчал страх, заставивший голову в отчаянии опустить, сжимая пальцами сарафан в области груди, где за ребрами защемило. Кому она врет и что-то доказывает. Разве сложенные кеды помогут?       Девушка метнула раздраженный взгляд на сложенную пару, чувствуя от этого лишь унижение и отчаяние. Внутри боролись два титана, один из которых утверждал, что Сакуре не нужно сдаваться, пока она не выяснит отношения, а другой уверял, что с ее огромным лбом и таким дурацким характером не стоит даже пытаться.       В порыве злости на такие двоящиеся мысли девушка пнула свой чемодан и тут же зашипела, и в этот же момент дверь распахнулась, и влетела Карин.       — Сакура! Чего не позвонила? Я б тебя встретила! — верещала радостная девушка, заключая скрючившуюся Сакуру в крепкие объятия. Девушку словно обожгло, и зашедшееся в бешеном стуке сердце, добираясь до самой глотки своим бегом, вынудило вырваться из этих опасных рук, суливших своими крепкими объятиями сердечный приступ. В этот же миг руки перестали дрожать так сильно, и Сакуре удалось перевести дыхание.       За окном разгонялся ветер, становясь все холоднее, хотя утром был ещё прохладным бризом, в то время как стояла духота. Ещё было три часа дня, а из-за собравшихся туч казалось, что начались сумерки. Кажется, будет гроза.       Осознание своего поступка само развернуло девушку к пораженно застывшей соседке, которая так и стояла с вытянутыми руками и выглядела так, будто Сакура ударила ее. Боль от этого выражения лица скрутила желудок в узел, и девушка почувствовала, как руки вновь начинают дрожать.       — Прости, Карин, — пролепетала Сакура, давя из себя улыбку, — просто я с дороги, мне нужно душ принять. На улице такая духота, не представляешь!       Сквозь смех девушка чувствовала, как краснеют щеки от явного вранья, но лицо Карин все же смягчилось, и Харуно старалась игнорировать защемившее сердце.       Если бы только Карин знала, как она скучала.       Однако взгляд карих глаз пусть и не был таким злым, но оставался острым, и девушке вновь показалось, что все ее чувства написаны на лице, потому она спешно просеменила к своей кровати. Вещи полетели из чемодана на покрывало, а Сакура ежилась, чувствуя внимательный взгляд на своей спине. Цепкий, такой у Карин, когда она хочет что-то выяснить.       — Расскажи, как ты? — сбивая своей волнение, проговорила как можно более непринужденно Харуно. Дрожащие руки брались за все и сразу, хотелось их чем-то занять, но в итоге выходили какие-то дерганья. Скрип прогнувшейся кровати прервал ее, и Сакура перевела взгляд на Карин, усевшуюся совсем рядом на одну из ее кофточек.       — Ну, как обычно. Я твоего приезда ещё вчера ждала, — обманчиво-весело проговорила Карин. Сакура знала этот тон, и во рту резко пересохло от волнения.       — Просто хотела ещё немного с родителями побыть, — как можно более непринужденно проговорила девушка, пытаясь налить себе воду из фильтра.       — Вот как. А я на свидание сегодня иду с Джуго.       — Ух ты, - деланно-беззаботно откликнулась Сакура, чувствуя, как мысли из головы испаряются, оставляя пустоту, — значит, он тебе нравится?       — Может быть.       Грохот упавшего фильтра и разлившейся по полу воды потонул в шуме в ушах ничего не соображающей Сакуры, застывший взгляд которой словно прилип к стене.       Может быть?       Кажется, внутри гремело что-то огромное. Оно заглушило своим грохотом крики трясущей ее за плечи Карин. Словно через толщу воды Сакура замечала мельтешение и искривленное беспокойством лицо, пока в груди разрасталась дыра, затягивающая в себя все мысли.       Нравится.       Один из титанов с ревом повалил второго, круша города надежд и мимолётного счастья, лучами светившего ей казавшимися такими обыденными моментами. Улыбка Карин, смех Карин, ладони Карин.       — Нравится, значит, — не своим голосом проговорила девушка, и внутри что-то оборвалось.       То большое, державшееся на тонкой ниточке, рухнуло вниз, к самым кишкам, и разорвалось мощнейшей бомбой.       Яд стремительно распространялся по телу, смешался с кровью и побежал по венам, заражая каждый сосуд, каждую клетку болью. Тупой болью, стекающейся к одному лишь месту.       Сквозь грохот и шум в ушах послышался полный паники крик.       — Сакура, да что с тобой?! — легкая пощёчина вытащила Сакуру из воронки, в которую ее затягивало. В которую ее толкнула девушка с красными волосами.       Прикосновения и голос приносили боль, и Сакура оттолкнула от себя девушку, чувствуя, как в эту же секунду боль стала слабее. Чем дальше она отступала от нее, тем дышать становилось легче, и, пока изображение медленно размывалось, Сакура отступала к двери, а потом под удивленный вскрик рванула ее на себя и побежала.       Она не разбирала дороги, не понимала, бежит вверх или вниз, лишь старалась оказаться как можно дальше от той комнаты. Лучше б она не приезжала, приехала бы завтра, мама ведь просила, а она, дура, рвалась, еле переживая день перед отъездом с осознанием, что Карин уже приехала, а она, Сакура, пропускает целый день, который они могли бы провести вместе, из-за тупых страхов! Тупых страхов, оказавшихся реальностью!       Боль, резко кольнувшая, сбила с ног, и Сакура обнаружила себя на заднем дворе общежития. В небе грязными комьями ваты нависли тучи, орошавшими пока ещё мелкими каплями лицо девушки. Они падали на вымазанные в земле ладони, поднесенные к лицу, взгляд метался по каждой линии, словно так удастся найти ответ. Ответ на вопрос, как быть дальше.       Свидание с Джуго.       Сакура знала этого парня. Спокойный рыжий верзила, который, узнав о происшествии с Карин на балконе, отметелил того парня до кровавых слюней. Карин вечно динамила его и в шутку говорила, что кроме Сакуры ей никто не нужен, а та только смеялась и ловила радостные прыжки сердца, норовящего выскочить из груди.       Сакура зачесала вымокшие под усилившимся дождем волосы назад, хватая воздух ртом. Подняв лицо к падающим каплям, она ловила их губами, стараясь сдержать крик. Джуго своего добился, а ей теперь что делать?       — Сакура, ты что делаешь?! — раздался крик. Бег по чавкающей траве, и на дрожащие под холодными каплями плечи легла ветровка. За руку настойчиво потянули, поднимая обмякшую Сакуру.       Вахтёр шокированным взглядом проводила трясущуюся Сакуру и хмурую Карин. За всегда такими вежливыми и весёлыми девушками тянулись грязные следы от мокрой обуви.       Позволившая увести себя розоволосая девушка пришла в себя, лишь когда дверь лифта открылась на их этаже, и Карин, непривычно молчаливая, потянула ее за собой к комнате, дверь которой была раскрыта нараспашку.       Словно тряпичную куклу, Сакуру усадили на кровать. С плеч соскользнула ветровка, а на голову упало полотенце. Склонив голову, она смотрела на пол, по которому мелькали мокрые ноги Карин, судя по звукам, ставящей кипятиться чайник.       — Сакура, — раздалось совсем рядом, и плечи дёрнулись. Голова опустилась ещё ниже, и полотенце вот-вот должно было с него соскользнуть.       — Что случилось, Сакура?       Полотенце упало, словно занавес, и девушка увидела совсем близко обеспокоенное лицо Карин, сидевшей перед ней на коленях. Она спешно отвернулась, отросшими прядями розовых волос ударив по белому лицу.       За окном бушевал ливень, серым полотном закрывший улицы, обрушивался на дома и стекал в сток шумными ручьями.       Сакура сжимала ткань покрывала, не отрывая взгляд от бушующей за окном стихии.       — Я люблю тебя, — раздалось тихо, и Сакура удивлённо распахнула глаза, осознавая, что признаваться не было в ее планах. В ее планах было умереть вечной лучшей подругой объекта любви.       Девушка перевела напуганный взгляд на затихшую Карин и с ещё большим удивлением обнаружила, что та… улыбается. Мягко. Немного насмешливо.       Не отрывая взгляд от глаз Сакуры, та вытащила телефон, на секунду посмотрела на экран, а потом приложила динамик к уху. До Сакуры донёсся звук гудков, а потом голос Джуго.       — Да?       — Я подумала, Джуго. Свидания не будет, — глядя в зелёные глаза проговорила Карин, после чего, не глядя, сбросила трубку и в ту же секунду прижалась к холодным губам девушки напротив своими, обхватывая ладонями нежное лицо, но вопреки всему Сакура отпрянула и тут же с ногами забралась на кровать в попытке оказаться как можно дальше.       — Ч... Что это значит?!       — То, что свидания не будет, а твои чувства взаимны, — с широкой улыбкой проговорила Карин, приближаясь, после чего вновь накинулась в попытке поцеловать, но Сакура вывернулась и, едва не упав, спрыгнула на пол.       — Так тебе не нравится Джуго?! Зачем ты вообще тогда мне это сказала?!       Сакура не понимала ровным счётом ничего. Карин наврала? Это что, какая-то идиотская шутка?       В голове завертелись мысли вокруг одной оси — непонимание. Вместо сплошной боли теперь была растерянность и отчаяние. Казалось, Карин просто насмехается, и Сакура отступила ещё на шаг, не желая видеть доказательство своим мыслям.       — Послушай, Сакура, — раздалось непривычно мягко и тихо от шумной Карин, — я тебя люблю.       Устав гоняться за девушкой, Карин решила удержать ее иным способом — более честным. Хватит этих недомолвок. Признание, которого она ждала все лето и боялась, что ее догадки беспочвенны, прозвучало. Пора быть честной и ей.       У Сакуры задрожали руки, в то время как к горлу подступил ком. В голове жужжал улей мыслей, но при этом она была так счастлива, что совершенно не знала, как реагировать на слова и поведение Карин. Та сказала, что любит ее, но что-то внутри уже успело разбиться из-за поспешных выводов Сакуры.       В попытке удержать собственную голову от взрыва, она сжала ладонями виски, зажмурившись, и по щеке скатилась соленая капля.       — Тогда объясни, что все это значит? — дрожащим голосом проговорила девушка, чувствуя, что не выдержит сейчас и разрыдается, но почувствовав на своих руках знакомые теплые руки, тут же прижалась к девушке, не в силах сопротивляться собственным чувствам. Она так ненавидела сейчас собственную сентиментальность. Она плакала постоянно, будь ей радостно или грустно, и после сегодняшнего слез не должно было остаться, но охрипшее горло вновь и вновь издавало всхлипы, а из глаз текли слезы. Ну сколько можно плакать?! Хотелось дать себе пощечину, но девушка только сильнее прижалась к поглаживающей ее спину Карин.       — Прости. Мне Джуго вообще никогда не нравился. И на счёт свидания я не говорила точного ответа ему. Оно висело в воздухе, и он дал мне время подумать, — Карин глубоко вздохнула, видимо, понимая, что после ее признания Сакура вполне может выйти из себя, и тогда ей точно не жить, — прости за то, что наврала и довела до слез. Я просто... Я влюбилась в тебя... Ну, ещё в тот день, когда покрасила в розовый, и это было тяжело, потому что я думала, что тебе нравится тот Наруто, но при этом ты делала всякие вещи, что я думала, может, и у меня есть шанс. Но всегда первой звонила тебе я, первой писала я, так ты ещё и приехала не в тот же день, когда и я... Я ведь специально тебе сказала. Понимаю, это очень глупо, но я так расстроилась из-за того, что тебя не увижу! Поэтому сказала Джуго, что подумаю над его предложением встретиться. А когда ты ещё и оттолкнула меня сегодня, я так разозлилась. На себя, что не сдержала своей радости, на тебя, что, как мне казалось, ты меня не любишь, вот сгоряча и сказала. Знаю, это тупое оправдание, не знаю даже, чем думала, когда это сказала. Просто... Это нереально сложно! Любить девушку, которая вроде только по мальчикам. Очень сложно и рискованно, особенно если учесть, что она ещё и живёт с тобой. Смертельный номер! Я вообще не представляла, что мне делать!       Сакура молчала. Сначала, пока слушала Карин, от волнения, потом от злости, желая лишь надавать лещей глупой соседке, а потом от чувства вины. Теперь же она молчала, потому что не могла найти ни единого слова в опустевшей голове. Там, где-то в груди, разрасталось большое и теплое, нежное, как батончик из рекламы про райское наслаждение, и то, что распирало все внутри лёгкостью в сто крат сильнее, чем до этого.       Она молчала, слушая тишину в собственной голове, хлопки лёгких крыльев внутри живота стайки бабочек, что сразу же начинали волнение, стоило сделать небольшой вдох.       Очередной вдох застрял в горле, а потом вместе с ним из девушки вырвался смешок. Потом ещё один и ещё, и она неожиданно расхохоталась, отталкивая удивленную Карин, после чего начала кружиться на месте, раскинув руки. С тумбочки слетел крем и улетел куда-то за кровать, а девушка продолжала кружиться, и Карин, до этого смотревшая на нее удивлённо, вдруг тоже засмеялась от вида дурачащейся Сакуры. Такой счастливой и красивой.       Услышав смех Карин, Харуно прокричала, не останавливаясь.       — Чего смеёшься?       — А ты чего? — прокричала в ответ красноволосая, чувствуя, как внутри поднимается лёгкость.       В голове шумел родник, однако вместо воды в нем плескалась нежность и счастье. Все внутри искрилось и пело, цвело и дышало от счастья. На запястье легла прохладная ладонь, и в следующую секунду Карин тоже закружили, а в центре этого вертящегося мира четким оставалось лишь смеющееся лицо напротив.       Сакура       Улыбчивая. Мягкая. Веселая. Задумчивая. Сосредоточенная.       Карин усмехнулась.       Зубрилка! Раскидывающая обувь и вещи! Вспыльчивая!       И такая родная.       Девушка вдруг остановилась и обхватила нежное лицо с налипшими прядками розовых волос. Приблизившись, она прижалась своим лбом к ее, хватая частое дыхание Сакуры, которая прошептала:       — Смеюсь, потому что дура.       — Да, — согласно кивнула Карин, — и я дура.       Сакура смотрела на Карин, обводила подушечкой большого пальца нежную кожу щек, разгладила морщинку на лбу, обвела ладонью линию челюсти и, легко коснувшись сначала уголка, прижалась к губам, чувствуя, как внутри миллиарды бабочек вновь вспорхнули, шелестя своими невесомыми крыльями, звеня колокольчиками, привязанными к ним, и невероятная мелодия, услышанная впервые, звучала не просто в ушах, а, казалось, окружила ее всю, утопив в своем звоне.       — Люблю, — шепнула девушка, зарываясь в красные волосы пальцами.       — Люблю, — руки обвились вокруг талии и сжали в крепких объятиях.       Карин улыбнулась своим мыслям, глядя на книги. Всего-то брошюра фармакологии, а казалось, что с нее именно все и началось. Хотя началось раньше, когда они впервые друг друга увидели или вообще родились. Карин не была слишком романтичной, но четыре года прошли как одна секунда, а ее чувства не утихали ни на миг, ни при каких ситуациях.       Она видела Карин заспанной, держала ей волосы, когда та, дико отравившись, блевала даже не в унитаз, а в ванную. Она видела ее счастливой и плачущей, умиленной и озверевшей от ревности, и даже в такие моменты чувствовала, как сильно, как же сильно ее любит.       Открыв окошко для ввода смс, девушка ввела то, что они говорили редко, но видели в глазах и поступках друг друга каждую секунду.       Нажав на кнопку «отправить», Карин хотела уже приступить к готовке, как увидела оповещение о новом смс. Открыв его, улыбка сама расцвела на заспанном, счастливом лице.       Сакура зажмурила глаза, не замечая удивлённых взглядом пассажиров, не знающих, как реагировать на широко улыбающуюся девушку, которая то ли собиралась смеяться, то ли плакать, а та только сжимала в руках телефон, словно впервые в жизни слышала или читала от Карин это слово.       Одинаковое «люблю» было на экране двух разных смартфонов.