Недотрах

      Уже как две недели Занзас безвылазно сидит в своём кабинете и разбирает изо дня в день прибавляющиеся бумаги. И уже как две недели он обделяет меня своим вниманием, которого мне сейчас катастрофически не хватает. Я понимаю, что сейчас настали довольно трудные времена, ведь схватка с Бьякураном нанесла сильный удар по экономике Вонголы, но ведь и здоровье Занзаса может сильно пошатнуться из-за этого. Надо бы проведать его.       Я подошёл к двери его кабинета, осторожно постучал и вошёл, не дождавшись приглашения. Картина была не из лучших: бумаги разбросаны по всему кабинету, однако большая их часть беспорядочно лежала на столе и составляла высокую баррикаду, а за её вершиной мелькала чёрная взлохмаченная макушка бухтящего Занзаса.       — Занзас.       — А? Это ты, мусор? — он вытянул шею, чтобы разглядеть меня из-за этой кипы мукулатуры. — Чего ты хочешь?       — Как думаешь, чего я могу хотеть вот уже как две недели? — я подхожу к столу и недовольно смотрю на выжатого как лимон босса Варии. Без слёз на него не взглянешь: бледная кожа, впалые щёки, затуманенные глаза, под которыми висели мешки. До чего же ты себя довёл!       — Если пришёл меня пилить по поводу своего недотраха, то проваливай отсюда. Не до тебя мне сейчас!       — Я лишь волнуюсь за тебя!       — Интересно, а как так получилось, что твоё волнение связано с сексом, а?! Что-то неувязочка выходит!       — Я и за тебя переживаю, и в то же время хочу, чтобы ты расслабился. Вместе со мной.       — Расслабился? Хочешь, чтобы я расслабился? Хорошо! Тогда вон, — он указал в угол, где лежали три стопки бумаг, — возьми и разбери. Вот тогда я расслаблюсь, зная, что эти чёртовы налоги разобраны. Не строй из себя тотем! Работай!       Как же он порой не выносим! Да нет, не порой. Он ВСЕГДА был невыносим, и сейчас мне уже хочется его придушить, но жалко, муж ведь. Я молча взял эти три тяжеленные кипы, сел на пол в позу лотоса и принялся их разбирать. Когда время перевалило за полночь, большая часть бумаг была разобрана, однако Занзас уснул на отчёте о затратах Варии, так его и не подписав. Спящий Занзас — зрелище, конечно, милое, но ведь эту «милоту» мне же и нести до комнаты, учитывая ещё то, что он по-тяжелее тех бумаг будет, да плюс ещё и моя врождённая неуклюжесть... От греха по-дальше, оставлю его тут. Только пледом накрою. И поцелую. И ещё раз. И ещё. Так, Дино, завязывай с этим, а то «младший товарищ» быстро сообразит, что делать с таким доступным и сонным Занзасом. И если это произойдёт, меня превратят в кучку угольков. А этого случиться не должно. Что ж, тогда спокойной ночи, Занзас.       Следующий день ни чем не отличался от предыдущего, разве что опять накопилось бумаг. И когда их только успевают приносить?       И опять весь день Занзас провёл за работой. Даже не поел ни разу. Ближе к вечеру я позвонил Тсуне, чтобы попросить совета насчёт этой проблемы.       — Ало, Тсуна! Привет, как ваши дела с Такеши?       — Да всё отлично, — судя по протяжному зевку, я его разбудил, — а вы как?       — Да... не очень. Точнее всё хуже некуда! Занзас совсем заработался и уже ничего вокруг себя, кроме бумаг, не замечает! Я уже две недели на голодном пайке, а он от бумаг головы не отрывает. Что мне делать?       — Ну... — парень по ту сторону трубки снова зевнул, — Такеши у меня как Юлий Цезарь — одновременно и с бумагами управляется, и меня без внимания не оставляет. Может, и вам попробовать совместить приятное с полезным?       И как я сам до этого не додумался?! Всё же элементарно!       — Тсуна, ты гений! Спасибо!       — Да не за что. Удачи...       Бросив трубку на кровать, я стремглав помчался в кабинет Занзаса в надежде, что сегодня уж точно всё получится, однако облом нагрянул неожиданно: мой муж громко храпел, а бумаги, что кучей были навалены на его голову, слегка под этот храп подрагивали, а некоторые даже подлетали. Картина маслом! Ну что, Дино, вот тебе жирный намёк на то, что оставшиеся бумаги разбирать будешь ты. Я позвонил Леви-А-Тану, который сначала красноречиво послал меня и моё «доброй ночи, извини, что так поздно» куда по-дальше, но, услышав о боссе, в мгновение ока очутился в кабинете и молча, без всяких нелестных высказываний в мою сторону, взял Занзаса на руки и бережно транспортировал его в мою комнату. Когда стрелки на циферблате показывали ровно три часа ночи, а мои глаза были уже не в состоянии больше смотреть на эти сплошные цифры-буквы, я оставил отчёты, которых осталось буквально несколько небольших стопок, и, заплетаясь в ногах, направился в свою комнату, где плюхнулся на кровать и пригрелся под боком Занзаса.       «Завтра воскресенье, а, значит, новых бумаг быть не должно. Разберу остаток утром», — это была моя последняя мысль за сегодняшний день.       Не знаю почему, но проснулся я ровно в семь утра ввиду плохого предчувствия насчёт бумаг. Может, у меня у самого уже крыша поехала от этой макулатуры? Но на всякий случай надо проверить кабинет. Я осторожно встаю с кровати, стараясь не разбудить Занзаса, накидываю на себя халат и, зевая, тихонько иду по коридору. Я точно сумасшедший, раз уж иду туда из-за какого-то призрачного предчувствия.       — Что?! Опять?! — и, мама дорогая, оно меня не обмануло! Весь стол, пол, даже диван с креслом были завалены новыми кипами бумаг! Да кто ж эта ранняя пташка, что постоянно нам отчёты подкидывает ни свет ни заря?! Стоп. Минутку! А ведь этой «пташкой» руководит один большой и напыщенный индюк. Я позвонил на кое-какой номер, и в скором времени послышался довольный и сонный голос по ту сторону трубки:       — Ну и что тебе могло понадобиться в такое время?       — Ямамото, а ты не прифигел ли часом?       — Воу, воу, спокойно. Откуда столько злости в голосе?       — Откуда, говоришь?! А ты сам подумай: я сейчас захожу в кабинет, а там даже ступить некуда. Всё завалено документами! А сегодня, между прочим, воскресенье!       — Тогда у меня встречный вопрос: какого чёрта ты в ВОСКРЕСЕНЬЕ проснулся в семь утра?       — Не переводи тему! Занзас скоро свихнётся с твоими бумажками, а ты у него ещё и законный выходной отобрал! У тебя совесть есть?!       — Он тебя опять на голодный паёк посадил?       — Бинго!       — Понятно всё с вами. Ладно, отдыхайте. Недели отпуска вам хватит?       — Вполне.       — Тогда я спать.       Наш разговор закончился на этой приятной ноте, и я побежал в спальню, чтобы сообщить радостную новость Занзасу, но как только я зашёл туда, то увидел, что босс Варии, уже одетый в свой строгий костюм, довольно потягивался у настежь открытого окна.       — Уже проснулся? — я сел рядом с ним, не пытаясь убрать лукавой улыбки со своего лица.       — Да, а ты чего такой радостный?       — Ямамото организовал нам недельный отпуск.       — А это значит... — да, Занзас, это значит, что у нас с тобой вся неделя впереди, — что можно дальше спать!       Что?! Какое ещё спать?! Ты же... Я же... Ну и свинья же ты, Занзас! Я и глазом не успел моргнуть, а он уже снял с себя одежду и лёг обратно, накрывшись одеялом аж до макушки. Так, всё, хватит мне уже надоело быть добрым! Я взял свой хлыст из прикроватной тумбочки и сильно хлестанул им по ногам Занзаса, у которого чуть глаза из орбит не вылетели.       — Мусор, ты совсем обалдел?!       — Это я должен был спросить! Какого чёрта ты завалился спать, когда у меня уже срывает башню от недостатка секса?! — он окончательно меня разозлил. Если он не даст мне то, чего я хочу, я заберу это силой!       — Твою ж! — он рванул с постели к выходу, но я, не будь дураком, хлестанул беглеца по ногам, и Занзас впечатался лицом в ковёр. Я перекрыл варийцу все пути к отступлению, заломив ему руки за спину и оседлав его бёдра. Наглец ещё и вырывается!       — Не сбежишь, Занзас! Не в этот раз!       — Тебе лучше отпустить меня. И тогда, обещаю, смерть будет менее болезненной!       — О, нет, нет, нет! Как же я боюсь! Связанный по рукам и ногам босс Варии меня убьёт!       — Не переигрывай, Кавалоне! Я ведь тебе на полном серьёзе говорю!       — А я тут что, шута из себя строю?! Живым из этой комнаты ты не выйдешь! Готовься к анальной каре!       — Какой-какой каре?!       Всё, последние секунды моего терпения прошли. Я поставил на четвереньки Занзаса, стянул с него трусы и правой рукой резко сжал его плоть у основания, отчего босс проскрипел зубами и издал глухой, едва слышный стон.       — Кавалоне... — прохрипел он со злостью и болью, — как только это закончится... клянусь, я тебе всё хозяйство оторву!       — Очень страшно, — я наклонился к его уху и прикусил губами мягкую мочку, — боюсь до дрожи в коленках.       Я провёл языком по его покрасневшему уху, а правой ладонью прошёлся от основания вверх до головки и стал её слегка покручивать, как бы ненароком задевая отверстие уретры. Смуглое, изувеченное боевыми шрамами тело Занзаса пробила небольшая судорога, но он всё ещё был стойким и неприступным. Он не собирался сдаваться так легко и попытался скинуть мою руку со своего достоинства, но не тут-то было. Его член, как и у всех парней, — орган очень эрегированный, однако единственным отличием его от других была сверхчувствительная красная головка, на которую я сильно надавил большим пальцем. Скариани не удержался и выгнулся в спине с протяжным стоном.       Я узнал об этой точке буквально несколько месяцев назад, когда Занзас разрешил впервые сделать ему минет. Я тогда не мог понять, почему он так долго отказывал мне в этом, но как только я увидел, как быстро он кончает от моего влажного языка, я понял, что это было опасно для моей задницы, так как после этого я не вылезал из кровати варийца дня два. Тогда мой зад горел пламенем праведного гнева Занзаса, а сейчас я буквально мечтаю об этом! Только в этот раз сверху буду я.       — Мусор!.. Это слишком низко даже для тебя! — превозмогая боль и возбуждение, он скрипел зубами и старался подавить стон. Да, согласен, это грязный приём, но зато самый действенный, как мне казалось. Его силе воле можно позавидовать, но и я не так прост. За эти четырнадцать лет, что мы провели с ним в браке, я изучил его тело от пят до кончиков волос, так что, готовься, грозный босс Варии, живым из этой комнаты ты не выползешь.       Я резко перевернул мужа на спину и получил мощный удар пяткой между своих глаз.       — Занзас, мне больно... Убери ногу, прошу пока по хорошему.       — Не дождёшься! — он ещё пару раз ударил пяткой по моему лицу и хотел по-быстрому смыться, но сегодня был явно не его день, так как это голое чудо в перьях умудрилось споткнуться о свои же сапоги и ещё раз поцеловать носом пол. И вот тут меня прорвало. Я понимаю, что Занзаса надо хватать, пока не сбежал, но, проклятье, не каждый же день видишь такой номер!       — Хватит ржать!       — Видел бы ты сейчас себя! Ой, не могу! — если продолжу так беспечно угорать, то все мои планы канут в лету. Не успел я очухаться, как это недоразумение шарахнуло меня пламенем гнева так, что меня аж к стене припечатало.       — Ну, мусор, выбирай, как мне тебя убить: поджечь или задушить голыми руками?!       Я героическими усилиями заставил себя встать на ноги и взять хлыст, который в миг окутало оранжевое пламя.       — А может, спарринг?! — я не узнаю своего голоса в состоянии гнева.       — А давай! — так как пистолетов у него под рукой не было, он решил использовать свои руки. Что ж, победа над ним подогреет моё возбуждение ещё больше.       Первый удар нанёс Занзас: он, сконцентрировав пламя в правой руке, в один рывок преодолел расстояние между нами и почти задел моё лицо, но я успел увернуться. Однако удар коленом в живот я не предусмотрел и упал на ковёр. Тупая боль пронзила меня до мозга костей, но меня больше волновала моя цель, а именно — зад Занзаса. А когда передо мной стоит цель, меня уже ничто не остановит. Поэтому я, поднявшись, взмахнул хлыстом и решил снова сбить с ног свою жертву, но босс Варии второй раз на такие грабли наступать не собирался и успел отпрыгнуть в сторону. Даже не думай, Занзас, это ещё не всё. В этот раз я смог поймать его за руку и затем резко потянул на себя кнут, отчего вариец с матами упал на пол. Я связал своей плетью и его вторую руку и теперь готов продолжить начатое.       — Я победил.       — Тебе просто повезло, мусор!       — Даже если и так, всё равно я тебя одолел. Даже не отрицай.       Но босс Варии не был бы боссом, если бы так просто сдался. Он начал брыкаться и махать ногами в надежде задеть меня, но я быстро пресёк эти попытки, связав ещё и его ноги своим ремнём. Затем взвалил матерящегося и покрывающегося шрамами Занзаса на своё плечо, донёс до кровати, и небрежно кинул его.       — Кавалоне, развяжи меня! Живо!       — Чтобы ты меня ещё раз своим пламенем ярости по стенке размазал? Нет, я тебе такой радости не доставлю.       — Ты же знаешь, что ты и так умрёшь!       — Умру, но перед этим отымею тебя.       — Сволочь! — он по прежнему извивался и не оставлял попыток выбраться, но свободную часть кнута я крепко привязал к спинке кровати, так что руки моего дорогого босса теперь до меня не дотянутся. А вот с ногами придётся попотеть.       Я должен действовать быстро. Так, развязать, раздвинуть, получить удар ногой в грудь, привязать по обе стороны и... Готово! Красота: брыкающийся, злющий Занзас, расчленяющий меня одним своим взглядом, сейчас лежит в очень доступной позе с привязанными к кровати руками и грозно стоящим колом членом между накаченных бёдер. Либо я больной на голову, либо у меня реально встал на такого беспомощного Занзаса. Теперь моё желание трахнуть его зад как можно жёстче возросло. Я снял с себя футболку и лёг на варийца, что был не очень рад такому повороту событий.       — Ближе даже не думай подползать, червь!       — А кто меня остановит? — я провёл языком по его шее и услышал в ответ слабый рык. Медленно провожу рукой вниз от его широкой груди к напряжённым кубикам пресса, а дальше к требующему моей ласки члену. Надо же, я всего лишь коснулся его кожи, а он уже вздрогнул. Что ж, тем лучше. Я мягко провожу языком от его шеи к выпирающим ключицам, затем спускаюсь ниже, к соску.       — Не смей! — прохрипел Занзас, когда я стал его покусывать, а его горячий член запульсировал в моей руке.       — Это твоя слабая точка, как я могу по ней не ударить? — коварно ухмыляясь, я стал водить рукой по стволу, вылизывая сосок и наслаждаясь тихими хрипами босса Варии в перемешку со слабыми стонами. Он всё ещё не хотел сдаваться, но я это быстро исправлю буквально за считанные минуты. Я двумя пальцами сдавил его налившуюся кровью головку, а затем стал её покручивать, внимательно наблюдая за реакцией своего партнёра. Он зажмурился, прикусил нижнюю губу, не позволяя стону вырваться наружу, и немного прогнулся в спине. Всё ещё не хочет быть проигравшим.       — Ты не перестаёшь меня удивлять, Занзас! Даже в такой безнадёжной ситуации ты до сих пор борешься. Но надолго ли тебя хватит?       — Надолго...       — Наивный, — ухмыляюсь и вылизываю его возбуждённую головку, слегка раздвигая стенки уретры кончиком языка.       — Сука!.. — слышу гортанное, будто львиное рычание в ответ вместо довольного стона.       Умеет же он романтику испортить. Хотя о какой романтике может идти речь, когда твой муж — босс Варии? Тут даже простого объятия не дождёшься, не то, что секса. Но по его покрасневшему лицу было ясно, что эти манипуляции доставляют ему огромное удовольствие, а значит, я на верном пути. Постепенно, плавно вбираю его плоть в свой рот, несколько раз сдавливаю её глоткой, и расстёгиваю молнию на своих брюках. Стоны варийца становились пошлыми, громкими, что срывало мне крышу ещё больше. Я уже окончательно потерял контроль, и терпеть дальше уже не представлялось возможным. Пока Занзас получал удовольствие и изо всех сил старался не кончить от моего первоклассного минета, я стимулировал свой истосковавшийся по дикому сексу орган, который я уже давно мечтал вставить в это упругое, узкое колечко мышц. От одной этой мысли я уже был готов кончить, но Занзас опередил меня: его горячая сперма обильной струёй потекла в моё горло. Я с жадностью проглотил большую её часть, а остатки собрал на ладонь.       — Ну?.. — тяжело дыша и хмурясь, вариец обратился ко мне. — Наигрался? Доволен? Отпусти меня...       — Уж прости, но я только начал, — я с хитрой улыбкой подмигнул ему и, несколько раз сплюнув на ладонь, стал размазывать белую вязкую жидкость перемешанную со слюной по своему члену, не забыв смазать и анус Занзаса.       — Стой! Стой! Стой! — запротестовал он, когда я отвязал ему ноги и закинул их на свои плечи.       — Ну что ещё?       — Притормози! Не делай этого!       — Надо же, ты просишь меня пощадить тебя?       — Не подумай неправильно, я просто предлагаю сделку.       — Какую?       — Меняю свою, если так можно выразиться, девственность на любое твоё желание. Чего ты хочешь?       Я задумался. Действительно, чего я хочу? В принципе, у меня есть всё: богатство, связи, должность, муж... Муж, который ни разу за эти четырнадцать лет не сказал мне «люблю»!       — Скажи, что любишь меня больше жизни и поцелуй.       Он с неким отвращением изогнул одну бровь, а в красных глазах словно застыл немой вопрос: «ты это серьёзно или решил поприкалываться?»       — Ладно, — выдохнул я, — можно и без поцелуя. Просто скажи, что любишь меня.       — Хорошо, наклонись.       Я недоверчиво на него посмотрел, на что вариец усмехнулся:       — Не бойся, связанный я всё равно ничего не смогу сделать. Наклонись.       Чувствую, добром это не кончится, но я всё же доверился боссу Варии и наклонился к его лицу.       — Ближе, — скомандовал он, и я снова его послушался.       Наши губы почти соприкасались, и я прикрыл глаза, когда Занзас прошептал моё имя и... со всей силы приложился своим лбом о мой. А вот это уже реально больно, аж искры из глаз посыпались. Когда же я научусь прислушиваться к своей интуиции?! Я, шипя от боли и немного откинувшись назад, стал потирать пострадавший лоб, на котором, скорее всего, в ближайшее время появится шишка.       — Мусор, ты действительно думал, что я это скажу? Да чёрта с два! Я не собираюсь становиться таким же ванильным придурком, как ты!       — Ванильный придурок? Я?! Да будь я таким, то давно бы к Луссурии ушёл!       — А что тебе мешает сделать это сейчас?!       — А то, что я тебя, идиота, люблю!       — Заканчивай разводить сопли, Кавалоне! Это уже выбешивает!       — По-твоему признаться дорогому человеку в любви это «сопли»?! А что тогда для тебя «не сопли»?!       — «Не сопли» это когда меня никто не дёргает со своей любовной ерундой и даёт мне спокойно поспать хотя бы ещё два часа!       Я так и не понял, как так получилось, но мой член в секунду преодолел препятствие в виде упругого кольца мышц и вошёл в Занзаса до самого основания. И, судя по истошным крикам прогнувшегося варийца, я ему в добавок и анус порвал. А что поделать, он же сам не хотел, чтобы я «сопли разводил»! Он виртуозно материл меня разнообразными матами, которые, в основном, были итальянского происхождения, однако меня это не волновало. Мои чувства задели, а этого делать не следовало. Я ведь действительно люблю его, а он обращается со мной как предметом интерьера. Даже хуже! Но в этот раз командовать парадом буду, так что держись, Занзас, я покажу тебе «ванильного придурка»!       Я не дал времени боссу Варии привыкнуть к новым ощущениям и начал рвано и грубо двигаться в его узком и горячем пространстве, заставляя Занзаса извиваться от невыносимой боли.       — Ну что? Теперь ты считаешь меня ванильным придурком, а, Занзас?! — с каждым словом я всё сильнее вколачивался в варийца.       В его глазах бушевала ярость, смешанная с болью, и он процедил сквозь зубы:       — Нет... Теперь я считаю тебя будущим трупом!       — Ты ещё с неделю не то что ходить, сидеть не сможешь. Так что не будь таким самоуверенным.       Он хотел было сказать ещё что-то нелестное в мой адрес, но резко прогнулся в спине и мелодично застонал. Видимо, я попал в нужную точку. Я постепенно ускорял свои движения, заставляя тем самым Занзаса прикусить нижнюю губу до крови. Чёрт, как же приятно внутри него! Это теснота только больше манила меня, не хотела отпускать, заставляла проникать в её горячие недра глубже и глубже. Занзас кричал, извивался подо мной, требовал отпустить, но интонация в его голосе полностью говорила об обратном. Я только жестче стал двигаться, царапая короткими ногтями смуглую кожу бёдер и стискивая зубы, и вскоре я излился в него, а через несколько секунд босс кончил на свой живот.       Я обессиленно упал на своего мужа, переводя сбившееся дыхание. Я и представить не мог, что это будет настолько улётно. Я бы с удовольствием поделился с Занзасом своими эмоциями и ощущениями, но тот потерял сознание. Похоже, его это вымотало даже больше, чем меня. Я убрал кнут с его рук, мягко поцеловал в щёку и уснул рядом с ним в обнимку.       Проснулся я только к следующему утру и обнаружил, что на месте Занзаса лежала подушка, а половина кровати, на которой он спал, была холодной. Видимо, давно ушёл. Наверняка он сейчас сидит в своём кабинете и придумывает уже десятый способ меня убить. Может, стоит извиниться? Хотя я больше, чем уверен, что это не поможет. Его теперь только моя мучительная смерть успокоит. Да и он сам виноват, что динамил меня, а то, что меня приспичило, так это у меня природа такая. Я зверею после двухнедельной секс-паузы, и ведь я его предупреждал, а он не слушал! Вот пусть теперь ходит с порванной задницей в качестве наказания! И всё же как он себя чувствует?.. Сильно ли болит? Проклятие, не могу я не думать о нём!       Я поднялся, натянул на себя футболку со штанами и пошёл прямиком в кабинет Занзаса. Сделал глубокий вдох, затем выдох и неуверенно постучался.       — Занзас, я войду? — поинтересовался я, но ответа не услышал. Будем считать, что молчание — знак согласия. Я зашёл в кабинет и, осторожно закрыв за собой дверь, виновато поднял глаза на мужа, который запустил в меня серебряный нож, что врезался в поверхность двери в нескольких миллиметрах от моего испуганного лица слева.       — Ты... сильно злишься?       Второй нож просвистел около моего уха и застрял уже с другой стороны.       — Видимо, да... Но ты же меня простишь?       Следующий нож, отрезав несколько прядей на моей макушке, также как и предыдущие два ножа стал «украшением» для двери. Я нервно сглотнул.       — Видимо, нет... Но я всё же...       — Пошёл вон! — Занзас достал пистолет и наставил его на меня, собирая частицы пламени ярости. Так, надо валить и быстро! Я вылетел из кабинета прежде, чем вариец успел сконцентрировать пламя в пистолете, но выстрела не последовало. Что ж, хоть и не удалось мне добиться прощения Занзаса, зато я жив и по прежнему могу любить этого напыщенного грубияна до тех пор, пока его бушующее пламя не сожжёт моё нежное сердце до чёрных угольков.