Последствия всего одной ошибки могут быть крайне непредсказуемыми

      «ТВОЮ МАТЬ!»       Я отбежал к стенке и наблюдал с расстояния.       — Ты совсем с ума сошел? — Ублюдок вытащил шприц из своей ноги, который я вонзил в него несколькими секундами ранее.       — Я сказал тебе!       — Что сказал?       — Уйти!       — Ах ты тварь, — он оскалил зубы и посмотрел на рану, выглядящую как крохотная красная точка. — вот же тварь. — он вышел из спальни. Я выдохнул, стоял еще несколько секунд у стены, затем закрыл дверь покрепче и посмотрел на образовавшийся небольшой бардак; когда я ударил его шприцом в ногу, он отшатнулся и повалил все свои препараты на пол. А не стоило оставлять шприц в легкой доступности.       Судя по тому, что сейчас обед и Ублюдок дома, сегодня суббота. Я попытался посчитать, сколько уже здесь нахожусь. Пять недель? Неужели. Правда? Ровно пять недель.       Он, прихрамывая, зашел в столовую, но не стал говорить со мной. Видимо, из-за вчерашнего он затаил на меня обиду.       В своей комнате я расчертил календарь, с учетом тех своих подсчетов сегодня второе декабря. Я нахожусь в неволе больше месяца.       Я не намерен встречать рождество здесь. Нужно срочно как-то действовать. Да я уже готов прикончить его, я уже на все готов, пусть только даст мне повод.       Несколько дней он не приезжал сюда. Злоба быстро сменилась ужасной скукой. Но все вернулось обратно, когда Ублюдок появился ночью. Сперва он шарился по гостиной, а потом заявился в мою спальню. И он был невменяемо пьян.       — Эй, — перегар чувствовался даже когда он стоял возле двери в нескольких метрах от меня. Я молчал, лежа под одеялом. Надеялся, он посчитает, что я сплю и не станет лезть. — Э-эй?       Он подошел к моей кровати, не включив свет, . И он лег. Затаив дыхание, я ждал момента, чтобы сбежать. Он поворочался и затих. Я поднялся с кровати и на носочках прокрался в коридор, там поднялся на третий этаж и ушел спать в ту темную спальню. Хоть она и была большой и полупустой…в ней есть что-то очень уютное.       Утром я проснулся от того, как он меня звал. Я не спускался. Через несколько минут дверь в спальню открылась. Ублюдок зашел внутрь и приказал спуститься в гостиную.       — Проходи, садись. — голос у него был жутко раздраженный. А вид жуткий. Я тихо сел на кресло, он прошел к дивану. Там лежали какие-то бумажки, он взял их в руки и тяжко вздохнул, откинувшись.       — Что это?       — Я бы назвал это крайне вещественным компроматом. — пока он доставал бумажки из файлика, его лицо приобрело крайне скверный вид. Я весь сжался, пытаясь понять, в чем дело. — Или уликой. — он положил высунутые бумажки пустой стороной кверху и наклонился ко мне, уместив локти на колени. — Прежде чем я тебе это покажу, давай побеседуем.       Я не мог оторвать взгляд от этих листков бумаги.       — У тебя последний шанс сказать мне все честно.       — Что сказать?       — Кто крыса?       Несколько секунд прошло, прежде чем я смог открыть рот:       — Я уже говорил, что никт-       Ублюдок хватает листок и шлепает его на кофейный столик. Я раскрыл глаза, не поверив тому, что вижу. У меня у самого появилось множество вопросов. Это была распечатанная фотография спящего меня, которую я впервые в жизни видел. Немо поднимаю глаза на Ублюдка.       — Я не…       — Я жду объяснений, Даниэль.       В углу фотографии был кусок плеча Деккера — это понятно по татуировкам. А обратив внимание на постельное белье, я понял, что фотография была сделана в отеле. Столько мыслей появилось в голове. Мы ведь никогда не делали совместных снимков именно по причине, что это может стать уликой. И я вижу фотографию нас в одной постели, которую Деккер зачем-то сделал и, что главное, не удалил.       — Где ты это достал?       Передо мной появился еще один листок с распечаткой. На этот раз в руках я держал переписку Джорела с Джеффом из соц.сети от 14 октября.       «Передай ди-джею от меня большое спасибо» — эта подпись была с отправленной фотографией. «Так вот куда вы двое сбежали» — ответ Джеффа.       Рука ослабла и бумажка выпала из пальцев. Я пытался не думать о том, что теперь будет. Очевидно, ничего хорошего.       — Я удивлен. Вам удавалось водить меня за нос почти два месяца. Хотя, я давно мог догадаться. Что было между вами?       Что было между нами? Ах если бы я сам знал ответ на этот вопрос.       — Если тебе интересно, как я обо всем узнал, можешь благодарить Деккера, он не долго держался. Оказывается, нужно было всего лишь заставить его разблокировать свой телефон и сломать пару пальцев. — он поднялся на ноги. — Эй,       Поднимаю глаза и вижу, как он замахивается. Я зажмурился, съежившись. Он не тронул меня, молча вышел из гостиной, а я остался сидеть на кресле.       Вечером, собираясь куда-то, Ублюдок нашел меня все там же.       — Тебе совсем делать нечего? Иди к себе. — он набросил пиджак и встал в проеме дверей. — Денни?       Я поднял на него голову. Ублюдок свел брови, зашел в комнату и печально вздохнул.       — И что мне с тобой делать? Продать кому-нибудь со скидкой? Учти, что у других таких условий как у меня не будет. Окажешься в подвале или в сарае. Или пойдешь работать к кому-нибудь в публичный дом. Ну или на ферму за еду.       — Что с ним сейчас? — негромко спросил я, проигнорировав угрозы.       — С кем? С ним? Я пока думаю. Мне нужно знать, что говорить отцу его жены, когда он «пропадет». Да и вообще, советую по нему не страдать. Это из-за него ты здесь. Это он показал тебя мне. Какого сотрудника приходится терять!       На этом он ушел. Я сидел в кресле, не двигаясь. Вот и все.       Несколько суток прошло. Длились они долбанную вечность. Кормить меня стали хуже.        Ублюдок приехал и сразу позвал меня.       — У тебя есть шанс реабилитироваться. У моего знакомого юбилей через два дня. Ты выступишь и споешь пару песен на праздновании.       Я смотрел в пол, вникая в его слова.       — И что будет, если я соглашусь?       — Ничего. А если откажешься, что-то точно будет. Вот слова. — он сунул мне в руки блокнот. — Без сюрпризов. — он быстро развернулся и снова уехал. Он выглядел обиженным.              Наступил день, когда я смогу «реабилитироваться». Надо ли мне это? Черт его знает.       Я иногда смотрел в зеркало и думал: «а может такое присниться?». И я вспоминал, как смотрел по телевизору лет пятнадцать назад старые криминальные хроники о зверских преступлениях и в голове даже не укладывалось, что такое может происходить у тебя под носом. А теперь я стал героем одной из таких историй, правда неизвестным. В будущем какой-нибудь мальчишка тоже будет пролистывать каналы и увидит передачу о бесчеловечных торговцев людьми, обо мне. Хотя коррупция позаботилась о том, чтобы о нас никто никогда не узнал.       Мне снова вынесли мой костюм. Ни словом с Ублюдком за все утро мы не обмолвились.       В четыре выехали из дома. Ехали тоже в тишине. Я все думал, за что он так на меня обиделся.       — Сначала поешь «С днем рождения тебя», а потом ту, которую учил. Понял? — он повернулся ко мне и осмотрел.       — «С днем рождения, мистер президент,       Он толкнул меня в плечо.       — Какой к черту президент?       — Это была шутка. — тихо ответил я.       — Знаешь, ты прав, это как-то пошло. Только вторую песню. Я передам пианистке. И убери это хмурое выражение лица.       Он ушел из-за кулис. До выхода оставалось минут пять. Я провел эти пять минут просто сидя на стуле.       Выйдя на крохотную сцену, я увидел сидящую за роялем молодую девушку, следом зал с кучей круглых столиков и людей, внимательно смотрящих в мою сторону.       Выдохнув, я обхватил микрофон пальцами. Девушка сыграла короткий проигрыш и я, набрав в легкие воздух, стал петь. Песня была довольно легкой, высоковата для мужского голоса, но я справился. Когда песня закончилась, я натянул улыбку, поклонился под скромные аплодисменты и поспешил удалиться со сцены. Сразу направился в бар, чтобы забыться. Ко мне почти сразу подсела какая-то женщина лет сорока в коктейльном платье.       — Привет, это же ты сейчас выступал?       — Да. — ответил я, не поворачиваясь к ней.       — Можешь выслушать мое деловое предложение?       Бармен протянул мне рюмку с виски, я поднес ее к губам и ответил женщине:       — Конечно.       — Я открываю клуб с живой музыкой через пару месяцев. Ты бы здорово вписался там на сцене. Согласен?       Поворачиваюсь к ней, по очереди смотря в оба ее глаза.       — Серьезно?       — Да. — она сдержанно улыбнулась. — Ну так что?       Раскрыв в удивлении рот, я на секунду представил, что в самом деле стою на сцене в клубе и пою под аккомпанемент коллег, а мне еще и платят за это. Это всегда было моей мечтой, к этому я так долго стремился. Но этому не бывать. Я отвернулся от женщины, выпив виски.       — Я бы рад, но…       — Так ты еще и поешь? — за спиной послышался чей-то неприятный голос. И он был мне знаком. Рядом сел мужчина, который разговаривал с нами в тот четверг, когда должен был пройти аукцион. — Какие планы на вечер?       — Какого хера ты здесь делаешь?       — Ох, — он удивленно вскинул бровями. — тебе нельзя со мной так разговаривать.       — Мне насрать.       — Я гость. Меня пригласили, а вот тебя привели для набивания цены.       Забрав рюмку, я просто встал с кресла и направился подальше отсюда.       — Стой! — крикнул тот придурок.       Я сел на один из пустых диванов у стены. Гости развлекались, поздравляли именинника. Где-то среди них был и Ублюдок. Тот придурок тоже отошел от бара и скрылся среди людей. У меня кончился виски и я, откинув голову на спинку дивана, просто ждал, когда завершится вечер. Придурок был прав насчет того, зачем меня сюда притащили, я в этом не сомневаюсь. Даже если это в самом деле так, аукцион это ведь не так страшно, меня может купить кто-то, кто не будет бить меня…так почему эта зверская тревога не отстает? Почему каждую секунду мне хочется реветь навзрыд? Внутри самая настоящая пустота. Еще пару дней назад я начал чувствовать боли в груди. Это сопровождалось невозможностью сделать вдох и я знаю, о чем это говорит. Мое сердце не справляется. И это в самом деле страшно, это страшнее угроз Ублюдка. Это не дает мне спать. Это не дает мне расслабиться. Даже выпитый виски не помогает. Мне нужно к врачу. На самом деле я боюсь умереть. Я никогда не осмелюсь вздернуться на люстре. Еще неделя в этой непрекращающейся тревоге и я точно схвачу приступ. Мне так страшно. Я думаю об этом постоянно. Я хочу прожить жизнь, в которой можно было бы что-то вспомнить. Прожить последние свои часы в палате личного доктора Ублюдка и думать о том, как все было хуево, я не хочу. Я не хочу. Да, я не в том возрасте, чтобы меня мог сразить инфаркт, но черт возьми, эта боль в груди явно не просто так. Я прямо чувствую, как тело пытается докричаться до меня: «пожалуйста, прекрати это!», но я не в силах это прекратить.       — Не скучаешь? — какой-то незнакомец сел на мой диван. Я поднял голову и рассмотрел его. — Тебя же Денни зовут?       Я пытался понять, что это за чучело.       — Тысяча долларов.       — Что?       — Тысяча двести?       Кидаю в него пустою рюмку и поднимаюсь с дивана, вознося руку с поднятым средним пальцем. И иду прочь отсюда. К бару. Мне нужно выпить еще. Я хочу напиться до той степени, когда перестану соображать.       Возле бара была толпа, поэтому я ушел туда, где людей было меньше всего. Встал возле окна и любовался темными улицами, мечтая еще хоть раз по ним пройтись.       — Вот ты где.       Оборачиваюсь и вижу подошедшего Ублюдка.       — Долго еще?       — Тебе не нравится?       Мотаю головой.       — Я как раз хотел предложить тебе съездить кое-куда с моим другом.       — С каким другом?       Он кивнул на столики, за одним из них сидел тот придурок с противным голосом.       — Нет. — сразу ответил я.       — Почему? Ты сам сказал, что тебе здесь не нравится.       — Я ни с кем никуда не поеду.       — Так, — Ублюдок положил свою ладонь мне на плечо и приблизился к лицу. — В чем проблема? Мне напомнить тебе, что ты провинился?       — А твой друг здесь причем?       — Помнишь, как я говорил про шанс извиниться? Вот он, это твой шанс.       — Нет, — я отошел на шаг, обняв предплечья. — я никуда не поеду.       — Ты боишься? Это лишнее, больно тебе никто не сделает.       — Я останусь здесь.       — Денни, — он закатил глаза, вздохнув. — перестань.       — Зачем? Для чего?       Ублюдок поджал губы.       — Давай так: если ты поедешь, я заберу назад все свои угрозы насчет тебя и Деккера, идет? Не стану продавать тебя никаким фрикам, а этот… обещаю, что он не «пропадет».       Я задумался, опустив глаза в пол.       — Что именно твой друг попросил у тебя?       — Провести немного времени с тобой.       — Так ты теперь мой сутенер? — ровным тоном спросил я, не поднимая глаз.       — Ну… Денни, помни про мое предложение. Продать тебя будет несложно, а убить крысу будет проще простого. И чтобы я этого не делал, тебе всего лишь нужно последовать за тем молодым человеком.       Смешок сорвался с губ.       — Ты хочешь обменять жизнь человека на «время со мной»? Абсурд. Как я должен понять, что это не блеф?       — Я не настаиваю, просто предлагаю.       — С чего ты решил, что мне это надо? Может, я хочу, чтобы ты продал меня?       — И ты хочешь, чтобы мои ребята прикончили Деккера?       Он произнес это так спокойно. И так спокойно смотрел на меня, ожидая ответ. Я не могу понять, говорит он правду или нет.       Несколько секунд проходит в тишине. Потом еще столько же. Упорно смотрю в пол, пытаюсь понять ситуацию. Каким вообще может быть мой ответ сейчас? Что он ожидает от меня услышать? Таких ультиматумов мне еще не ставили. Пересилив себя, поднимаю глаза на его лицо. Он все также ожидал ответ, пока я мысленно душил его этим дорогим галстуком у него на шее.       — Зови его. — я отвернулся и прикрыл пальцами рот, чувствуя подкатившее чувство тошноты.       Придурок-дружок Ублюдка появился уже пару секунд. Передал ему какой-то сверток и подошел ко мне.       — Поехали?       Он открыл дверь машины, приглашая сесть внутрь. Я правда собираюсь садиться туда? Похоже, что да. Машина тронулась. Боль в груди нарастала по мере удаления нас от клуба. Я припал к окну, не убирая ото рта руку. У меня очень-очень-очень плохое предчувствие. Тот придурок иногда проявлял попытки со мной поговорить, но я даже не особо понимал, что он там говорит. Я понимал только то, что эта ночь запомнится в самом плохом смысле.       Остановка. Он вышел из машины.       Меня подвели к неприметному зданию, похожему на обычные жилые апартаменты. Район был мне не знаком. Он стучит по двери, через пятнадцать секунд нам открывают, они перекидываются парой слов и нас пускают. Внутри относительно чисто, на полу в коридоре, по которому меня вели, был старый ковер, я смотрел в основном на него. Из комнат иногда раздавались всякие страшные звуки. Он остановился возле одной из дверей и открыл без ключа.       — Хэй! — протянул незнакомый мужской голос в глубине комнаты. Я застыл на месте, не решаясь заходить внутрь. Никто не говорил, что их будет двое.       — Пойдем. — меня затащили туда силой, потянув за пиджак. Как только я ринулся к коридору, он, этот урод, закрыл дверь и встал перед ней. Ноги словно вмерзли в пол и я остался стоять на месте, спиной к комнате, в углу.       — И кого ты привел?       — Это…как тебя зовут? Это за ним я на торги заходил, Денни, кажется.       — А-а, я слышал. Но так и не понял, кто в итоге выиграл?       — Учредитель. — он развел руками. — Что у тебя с собой?       — Пыль и таблетки. Еще водка.       — Отлично.       — Он там живой?       Меня разворачивают. Я отвел глаза в сторону и попытался спрятать лицо. В скудном свете я успел увидеть только черный кожаный диван и квадратный столик перед ним.       — Вот он. — меня уводят в середину комнаты. Сидящий на диване мужик с небольшой лысиной на затылке стал меня рассматривать. — Споешь нам? — у придурка, что привез меня сюда, настроение явно было приподнятое, прямо как и у его друга, который только что рассмеялся. — Давай, как на празднике.       Пародируя меня, он стал петь слова из той песни, с которой я выступал, близко приблизившись к моему лицу. Я оттолкнул его от себя. Оба они воскликнули восторженное «ооо», какое люди произносят, когда зверушка в зоопарке делает что-то зрелищное.       — Садись и больше не толкай меня.       Он пихнул меня на диван и стал что-то искать. Второй, с залысиной, крепко схватил меня за локоть, чтобы я не удрал. Хотя удирать мне было некуда.       — Открой рот. — оказалось, дружок Ублюдка искал какие-то таблетки. И когда нашел, то стал совать их мне прямо в лицо. — Возьми обе руки!       Его друг обездвижил и вторую мою руку. Придурок схватил меня за волосы, все еще удерживая свою таблетку у моих крепко сомкнутых губ. Как бы он ни пытался, я не поддавался. Не вытерпев, он взял со стола какой-то стакан и плеснул содержимым мне в лицо. Я машинально раскрыл рот, чтобы сделать вдох. Он как-то успел сунуть таблетку мне в рот, следом схватил мою челюсть и держал, смотря в глаза. Я смотрел в ответ и перебирал в голове все проклятия, какие только знаю.       — Обалденный вид.       — Готово? — второй продолжал держать за руки. Через секунду я почувствовал, как он прильнул ко мне. — Ты не знаешь, его уже не будут продавать?       — Не знаю. Не он первый, не он последний. — вторую руку он снова запустил в волосы, чтобы зафиксировать голову.       Тем временем вкус во рту был омерзительный. Я стал дергаться, но они только сжимали пальцы крепче.       Проходит около минуты. Волосы и челюсть отпускают, я сразу склоняюсь над полом и выплевываю таблетку, точнее то, что от нее осталось. После отпускают и руки. Я вытер лицо и сплюнул остатки кислоты туда же на пол.       Тот, что с противным голосом, достал из лежащей рядом сумки камеру и установил на стол напротив дивана. Он заметил, что я смотрел на нее.       — Для личного архива.       Второй поднялся с дивана и стал шарить в той же сумке.       Забиваюсь к спинке дивана. Уже поздно твердить себе, что я сделал неверный выбор или что-то в этом роде. Я прекрасно понимал, на что иду. Со всем оставшимся во мне мужеством я просто перетерплю эту ночь. Ублюдок вряд ли разрешит кому-то нанести моему здоровью непоправимый вред, я ведь товар и мое здоровье стоит денег. Это в каком-то смысле меня успокаивало.       Пока я просто пытался дышать ровно, они сели рядом и стали нюхать кокс, поглядывая на меня из раза в раз. На столе уже стояла баночка лубриканта. Я смотрел на нее, словно гипнотизируя, чтобы она исчезла из этой комнаты вместе с теми двумя.        Через двадцать минут пошли первые подсказки, подтверждающие мои догадки начет той таблетки: перед глазами все не просто поплыло — мебель начала приобретать новые формы, а голоса тех мужчин стали похожи на звук из старого радио.       — Началось. — сказал один из них, наблюдая за мной. Второй поспешил включить камеру.       Пока с меня стягивали пиджак, в голове зазвучала песня из детства, из какой-то навязчивой рекламы. Она заиграла так громко, что захотелось заткнуть уши. Я почти уверен, что начал кричать, умоляя ее выключить.       Быстро я пожалел, что выплюнул таблетку. Мне плевать, что кислота разрушает мозг, я бы предпочел ничего не видеть и не слышать следующие минут сорок, чем переживать то, что происходит на самом деле.       Прикосновения все же ощущались как-то по-другому. Вообще все ощущалось по-другому. Я даже не мог насладиться полной безмятежностью, утопая в галлюцинациях и эйфории, вместо этого я утопал в поглощающем чувстве стыда и омерзения. Духота в комнате этому как будто помогала. Они не затыкались, их голоса превратились в белый шум и я перестал различать отдельные слова. И всюду, куда бы я ни посмотрел, меня преследовала красная лампочка камеры и я даже не знал, настоящая она или нет.       Комната вдруг повернулась и я уже смотрел не на стены, а на потолок. Люстра. Она была такоооооой красивой.                         

      Милый, я же говорила тебе, чтобы ты был осторожнее, когда катаешься на роликах. Посмотри, все ноги изодрал! Где твои наколенники?

      Я очнулся от громко захлопнувшейся недалеко двери. Эффект от кислоты стал проходить. Все мое тело дрожало — и нет, не от холода — от боли. Было ощущение, что меня пытались разорвать на части. Я откинул голову и закрыл рот ладонью, чтобы не слышать свои собственные стоны.       Точное время определить было невозможно.       После попытки встать все тело сразила невыносимая боль. Я лег обратно. Поверхность дивана, как и моей кожи, была липкой.       Аккуратно переворачиваюсь на живот и рассматриваю комнату. От малейшего движения диван скрипел и этот скрип так сильно бил по ушам. Одежда лежала под столом, на мне была только рубашка, точнее то, что от нее осталось — один рукав и несколько пуговиц были оторваны. Камеры не было. Я чувствовал себя таким уставшим, если бы не боль, я, вероятно, уже бы спал. Вторая попытка встать тоже успехом не увенчалась. Мне просто хотелось укрыться чем-нибудь и отдохнуть.       Через час или около того боль немного стихла и я смог уснуть.       Мне снилось, как я катаюсь на роликах, которые мне подарили в 9 лет.       Даже после продолжительного сна усталость не пропала. Я поставил ноги на пол и попытался встать, они сразу задрожали и я плюхнулся обратно, обнял колени и медленно выдохнул.       От духоты и голода уже кружилась голова. Спустя еще некоторое время я, превозмогая боль, дошел до двери, дернул ручку — заперто.       — Эй, — тихо произнес я, когда до меня начало доходить, что сидеть я, видимо, буду здесь еще очень долго. Оседаю на пол. Сил кричать не было. Сил ни на что не было.       Несколько раз я сумел подремать на том диване. Время в этой темной запертой комнате шло как-то по-особенному, я не знаю, прошло пять или двадцать пять часов, когда услышал что-то за дверью. Чьи-то шаги. Меня либо спасут, либо добьют. Либо вообще не найдут.       Где-то дверь звонко ударилась об стену, следом еще раз, ближе. За дверью комнаты послышались шаги, затем звук ковыряния ключей в замке. Я поджал ноги, с опаской наблюдая за дверью.       — Даниэль?       Разочарование постигло меня, когда я услышал голос Ублюдка. С открывшейся дверью в комнату проникло немного света. Я был на диване, все еще уставший и сонный.       — Боже, — он подошел ко мне. — ты живой?       — Да.       Он осмотрелся и поднял с пола пиджак и брюки.       — Одевайся.       Он помог мне встать.       — Вещи нужно будет постирать. — пробормотал я себе под нос.       — Ты в порядке?       Мотаю головой. Ублюдок раздраженно цокнул.       — Их в самом деле было двое?       — А ты не знал?       Он промолчал. Наверное, ему обидно, что плату он взял только с одного. Да, плату. Один из тех двоих говорил другому, что «заплатил слишком много, чтобы дать мне передышку». Это, как и некоторое другое, всплыло в моей памяти только минут тридцать назад.       — Здесь ванная есть?       — Не знаю. Дома помоешься. Поехали отсюда.       С тем, чтобы добраться до машины, он тоже помог.       — Который сейчас час?       — Полтретьего.       Брови поползли вверх. Я находился там больше двенадцати часов.       — Если бы этот идиот сразу взял трубку и ответил мне, где тебя оставил, я бы приехал раньше. — это не сильно похоже на правду, но плевать.       Тем же вечером я принимал самую долгую в жизни ванну.       — Я бы сказал, что пару недель.       Доктор только что вышел из спальни говорить с Ублюдком. Он сообщил ему, как долго меня нельзя будет трогать. Они побеседовали еще минуты две-три и доктор уехал.       Прошло два дня, Ублюдка я дома не замечал. Но на третий день, когда я вышел в столовую, он сидел там.       — О, ты ходишь.       Молча смотрю на него и забираю тарелку с едой.       — Тебе лучше?       — Две недели.       — Я уже сам решу, сколько.       Ничего другого от этой мрази я не ожидал.       — Куда пошел? Посиди со мной.       Я мешкал секунды три и сел за стол напротив него.       — Молодец. Если будешь продолжать в том же духе, мы наконец сможем нормально общаться.       — Я к этому и не стремился. — тихо ответил я.       — Что?       — Ничего.       — Было бы правда замечательно, если бы мне не пришлось продавать тебя кому-то.       — Мы вроде уже решили этот вопрос.       — Каким образом?       — Ты говорил, что заберешь все свои угрозы назад.       — Когда?       С грохотом кидаю на тарелку вилку.       — Что значит «когда»?! Когда ставил мне условия, чтобы я поехал с твоим, блять, дружком в ту дыру! Другое свое обещание ты тоже забыл?       — Нет-нет, я все помню. — он свел брови и опустил глаза в тарелку. Ну конечно. Он же был пьян. Нихера он не помнит. Я подорвался с места и ушел к себе в спальню. — Что не так? — крикнул он. Я закрыл дверь и сел на кровать. Было ощущение, словно все в груди кто-то сжал в кулак и пытается вырвать наружу. А еще мне казалось, что я вот-вот отрублюсь. В комнате появился Ублюдок. Я сразу обратился к нему:       — Вызови скорую.       — Зачем?       Я сминал ткань футболки у груди, упорно смотря в пол.       — У меня что-то не так.       — Симулируешь?       Я даже не сразу понял, что он спросил.       — Или дай мне что-нибудь.       — Что?       — Я не знаю, успокоительное.       Вот опять. Опять я не могу сделать вдох.       — Что случилось?       — Или свои дурацкие шприцы принеси, что угодно.       Он вышел и скоро вернулся с этими самыми дурацкими шприцами. Я взял первый попавшийся бутылек, проткнул тонкую алюминиевую пластинку и набрал вещество в шприц. Ублюдок стоял и просто молча наблюдал.       — Оставь меня.       — Что ты-       Взглянув мне в глаза, он замолк, развернулся и покинул комнату, прикрыв дверь. Я выпустил из шприца воздух и ввел иголку в припухшую вену на руке. Только бы помогло. Высунув шприц, я кинул его на пол и лег на кровать, закрыл глаза рукой и старался дышать.       После сна совершенно не было настроения. Как будто оно вообще было у меня хоть раз за последний месяц.       Пока я лежал, смотря в потолок, пока за окном медленно вставало солнце, у меня появилась цель: дожить хотя бы до рождества. Звучит пессимистически, но я вижу вещи так, как они есть. Еще неделя или две здесь, в таком состоянии — мне крышка. Я чувствую блядское дыхание своей кончины за спиной. Вечно колоть себя наркотой для успокоения нервов и устранения этих болей в груди я не стану. Я поклянусь самому себе, что сделаю все, чтобы не сдохнуть в этой дыре. И я клянусь.       Прошло несколько дней. Через день я повторял ту процедуру, поскольку обращаться за помощью к Ублюдку просто не хочу. Если я снова услышу слово «симулируешь», то я за себя не ручаюсь. Он не сказал ни слова, когда я последний раз просил принести шприцы. Но когда у меня за столом из руки выпала вилка, он решил заговорить:       — Не зачастил ли ты с теми веществами?       Я промолчал и просто поднял вилку. Он отложил журнал, который читал за столом, и строго посмотрел на меня.       — Я больше не буду их тебе давать.       — Ты сам пичкал меня ими недавно.       — Но я же не просто так.       «Не просто так»? Это вызвало у меня искренний смех. Он свел брови.       — Я приносил их тебе, потому что думал, что у тебя все еще остались какие-то боли с того вечера.       Киваю, увлеченно пережевывая мясо.       — Но ты прекрасно передвигаешься по дому. Врач мне тоже сказал, что все в порядке.       — Он такого не говорил.       — Ты спорить со мной будешь?       — Боже, этого мне еще не хватало.       — В общем, раз ты хорошо себя чувствуешь,       — Я не-       — Жду тебя сегодня в своей спальне в семь. — он поднялся из-за стола, я не сводил с него глаз в попытках понять, шутка это или нет.       — Тебе сказали не трогать меня две недели!       — Прошло десять дней. Я думаю, что этого достаточно.       — Зачем вообще тогда ты звал доктора?!       — Чтобы убедиться, что с тобой все в-       — Ничего со мной не в порядке!       — Не кричи на меня!       У меня задрожали руки. Он потянулся забрать свой журнал.       — И я не буду тебе ничего колоть, ясно?       — Ты хоть помнишь, ради чего я вообще согласился? Ты помнишь, что говорил мне?       Он смотрел мне в глаза около трех секунд.       — Нет. Не помню. — это было произнесено таким тоном, словно он специально хотел ранить меня как можно сильнее.       Закусив задрожавшую губу, я выдыхаю и беру себя в руки. Он ждет меня в своей спальне в семь? Что ж.              До семи я сидел в гостиной и пялился на часы, кусая губы и водя по ним пальцами. Как только секундная стрелка завершила очередной круг, я встал с кресла и пошел на третий этаж. Мне навстречу вышел сам Ублюдок. Он развернулся и мы стали подниматься вместе. Зашли в спальню. Я чувствовал себя подозрительно спокойно.       — Раздевайся. Я выйду через пару минут. — с этими словами он скрылся за дверью своей ванны.       Взгляд упал на полки у стены. Внимание привлек тот небольшой бюст, смотрящий прямо на меня. В этот момент в моей голове родилась идея. И этот бюст словно мысленно говорил мне: «у тебя нет выбора». Я взял его в руки и стал осматривать. Потом я поднял глаза на все то же зеркало и посмотрел в свои глаза. У меня в самом деле нет выбора.       Грохотом раздался звук разбившегося стекла, куча осколков полетела на пол. Самый большой из них я сунул между кожей и резинкой шорт, прикрыл футболкой и стал ждать. В груди по какой-то причине уже ничего не болело. Я смирился. Я смирился с тем, что должен сделать. Ведь я хочу покушать те паршивые рождественские пряники, которые я готовлю каждый год. В последний раз они даже вышли сносными. Я хочу сходить на концерт какой-нибудь совершенно неизвестной панк-группы, как делал, когда был подростком. Погулять под ливнем в прохладный день, чтобы потом прийти домой и греться в теплой квартире, твердя себе, что делать так больше не буду. Просто хочу, чтобы все было как раньше. Моя жизнь, оказывается, была прекрасной.       В ванне стих звук льющейся воды.       — Что это было?       Из распахнутой двери вышел он, в халате.       — Это что?       Я почесал переносицу, глядя на пол.       — Это зеркало.       — Ты что сделал? — он осмотрел ковер, усыпанный блестящими осколками. Я пожал плечами.       — Все еще хочешь, чтобы я… — указываю на кровать.       — Ты так увильнуть хотел? Разворотив мою спальню? Нет, раздевайся и ложись сейчас же. — он внимательно смотрел, куда наступать, прошел к кровати и стал меня ждать. Я сел на край и дернулся, когда осколок уколол кожу. Он ничего не заметил. Он взбил подушку и лег на нее, внимательно смотря на меня. — Если сейчас все пройдет хорошо, можешь думать себе над подарком. Рождество уже через неделю. — Ублюдок сложил на груди руки, пялясь на меня. — Ну? Ты слышал, что я сказал? Раздевайся.       Сейчас я должен был начать препираться, встать на ноги и просто уйти. Но я хочу завершить все как можно скорее. Я подполз к нему и сел сверху. Он очень удивился, не спуская глаз с моего лица он потянул свои руки к моим бедрам. Рукой я потянулся к резинке шорт. Кажется, именно в этот момент от до чего-то догадался.       — Как там ты говорил? Мое имя мне идет?       Все произошло мгновенно. Втащив отколотый кусок зеркала и вознеся его над ним, я всадил осколок размером со свою ладонь на всю длину в его живот, распоров халат.       В его глазах шок. Изо рта потекла тоненькая бордовая струйка. Он схватился за торчащий из живота осколок и смотрел на меня. Я слез с его ног, не отводя глаза.       — Ты был прав.       — Ты сейчас же вызываешь скорою, — прокряхтел он.       — Симулируешь? — встаю с кровати и наблюдаю, как он постепенно смиряется со своей судьбой. Давно я не стоял на ногах столь твердо. Он раскрыл рот и хватал им воздух. Попытался подняться и поднялся. Стал искать, вероятно, телефон.       — Мои люди от тебя и мокрого места не оставят. — драгоценные силы он решил потратить на угрозы. Приближаюсь к нему. Он нашел телефон и, часто оглядываясь на меня, попытался набрать скорую. — Если ты сейчас не уйдешь отсюда-       — Перестань.       Он отошел в сторону, удерживаясь от меня на дистанции. Силы покидали его прямо на моих глазах. Он все еще тыкал что-то в телефоне. Я добрался до него и просто отобрал телефон, выкинув на пол.       — Еще встретимся в аду. — он попытался улыбнуться и стал оседать на пол.       — Не скоро. — прошептал я, стоя над ним и просто ожидая, когда он затихнет. Он все еще держал руку на животе, красное пятно расползалось по его халату.       — Тебя убьют. И отдадут на съеденье псам. Даже если…тебе удастся убить меня…полгорода станут искать тебя.       — Боже, — у меня потихоньку кончалось терпение. Под ногами оказался бюст и я поднял его, чтобы поставить на место.       — Люди умеют удивлять. Я так и думал, что ты простая никчемная подстилка.       Я, не дойдя до полок, остановился и хмуро смотрел на него.       — Трахать тебя все же было приятно. — он опустил руку на пол для равновесия и поднял на меня бесстыжие глаза.       — Лучше заткнись, если не хочешь, чтобы я добил тебя.       — Я тебе никогда не говорил, но тебе нравились вечера, которые мы проводили вместе, ты так нежно стонал, лучше любой шлюхи,       — Закрой рот!       Я не сразу понял, что произошло. Он лежал под моими ногами и еле заметно дергался. Потом я увидел окровавленный бюст у себя в руке.       Он все еще дышал. Я опустился на колени, чтобы прекратить это. Занес бюст и обрушил мощный удар прямо на голову. Зачем-то еще раз. И еще раз.       Мои руки перестали слушаться. Мое тело перестало мне принадлежать. Я опомнился только тогда, когда обнаружил на месте, где была его голова, кровавую кашу и красные куски плоти вокруг. Бюст выпал из рук и я рванулся от тела в ванну, где меня стошнило. Случайно я заметил кошмарное отражение в зеркале, я весь был залит его кровью, футболка уже не была белой. Я быстро снял одежду и принял душ. Там заметил у себя распоротую осколком руку.       После душа я стоял возле двери, опираясь о стену. Не решался войти туда. Меня колотило, ноги словно налились цементом. Только сейчас до меня дошло, что я наделал. И это самое странное чувство: ты и горд собой, но в то же время начинаешь сам себя бояться. Прикрыв ладонью глаза, я вышел из ванной и побежал к коридору. Эта тишина так давила на мозги. Я в самом деле его прикончил.       Я спустился к бару и смешивал себе коктейли из всего, что только попадало в поле зрения. Немного алкоголя также вылил за заранее оторванный шмоток футболки и обмотал вокруг кровоточащей ладони. И сидел я в одном лишь банном полотенце, поскольку не знал, где хранится моя одежда.       Потом как обычно пошел в свою комнату и лег вздремнуть.       Посреди ночи я проснулся, поднялся и стал вслушиваться: тишина. Угнетающая, страшная тишина. Стоп, почему я в полотенце?       И тут я вспомнил. Это меня мгновенно взбодрило и я поспешил на третий этаж. Повсюду была темнота, только лишь из той спальни горел свет. Я осторожно толкнул дверь и вновь увидел ту тошнотворную картину, которая сейчас казалась еще страшнее. Закрываю ладонью рот и отворачиваюсь. А потом решаюсь войти внутрь и прикрыть тело пледом. Плед проседал в месте, где должна была быть голова.       К завтраку сюда может явиться обслуга, так что времени остается мало, нужно перестать возиться здесь и бежать.       В углу комнаты все еще была та запертая дверь, на дающая мне покоя. На поиск ключей у меня не было ни времени, ни терпения. Я разворотил замок все тем же бюстом. Дверь открылась, внутри было что-то между чуланом и гардеробом. А вещи там были мои. Я нашел и книжки, что никак не мог начать читать, и обувную коробку с важными документами внутри.       Одевшись, я собрал все вещи и засунул в чужую случайно попавшуюся на глаза сумку. Выволок все из чулана в комнату и полез за паспортом. Помимо него я прихватил банковские карточки, на всякий случай.       В спешке поволок сумку вниз по лестнице. В баре захватил недопитую вчера бутылку и сделал пару глотков.       Я стоял перед входной дверью и размышлял, должен ли я стирать отпечатки с орудия убийства или нет. На самом деле, по неведомой причине мне даже хотелось их оставить.       Несколько минут я пытался открыть входную дверь без ключа, бился об нее с разбега, но тщетно. Лишь набил синяки. Я вернулся в единственную не обшаренную вдоль и поперек комнату — чулан. Там в маленькой белой коробочке на уровне глаз на полке лежали ключи.       Заветный щелчок. Дверь отворилась. Я зажмурил глаза и, выдохнув, опустился на корточки, схватившись за голову. Я не верю. Просто не верю.       Подняв голову, я увидел улицу, дорогу, участок напротив. И я вдохнул свежий воздух полной грудью.       Пока я шел вдоль дороги, таща за собой эту огромную сумку, меня не покидало чувство, что это все может закончиться по щелчку и я снова проснусь в той спальне.       Вокруг не было ни души. Я остановился и стал ждать попутку. На этой улице, сплошь усеянной огромными виллами, почему-то совсем не было машин.       Снова продолжаю идти. Еще минут двадцать я плелся в сторону города, пока не услышал приближающийся шум двигателя.       — Спасибо вам большое!       — Счастливого рождества!       — И вам!       Пожилая пара, чудом проезжавшая по этой, как я потом увидел по карте, крайне непопулярной у водителей за счет своей извилистости дороге, только что высадила меня на вокзале. Также, ужасно стыдясь, я попросил у них денег на автобус, на что они с радостью откликнулись. Надеюсь, они дали мне эти деньги не потому, что боялись, ведь моя рука с окровавленной тряпкой выглядела, если честно, устрашающе.       У меня было всего одно место, куда я мог пойти. Табло на вокзале показывало 19 декабря, полдень. Он, должно быть, еще спит.       Наконец я дотащил с остановки сумку. Остановился возле столба, на котором…чего? На столбе висело объявление о моей пропаже. Я посмеялся, увидев номер, указанный под фотографией, аккуратно оторвал листок и пошел к дому.       Оказавшись перед дверью, негромко постучал по ней, подставив к глазку то самое объявление.       — Секунду. — послышался голос. Тут же дверь открылась и я продолжал держать объявление у лица. — Кто это?       Я опустил бумажку, показав свое улыбающееся лицо. Дилан раскрыл рот и кинулся обнять меня.       — Где ты был?!       — Я так скучал по тебе, чувак. — я крепко-крепко сжал его, пытаясь сопротивляться сильному желанию расплакаться.       — Почему ты не отвечал?! И тебя что, выселили из квартиры?       — Это такая долгая история.       — Заходи. — он затащил меня в квартиру, а следом и мою сумку. — Я, блять, развесил эти дурацкие объявления! Да я даже ходил в полицию! А ты вот так просто взял и появился у меня под дверью!       — Я знаю!       — И что за сумка?       — Не уверен, готов ли ты услышать ответ на этот вопрос.       — Что это значит?       — Ты сейчас живешь один?       — Да, один.       — Могу я пожить у тебя немного?       — Сколько угодно.       — Я так устал, это ужас… тащил эту сумку с остановки. — я прошел по коридору в гостиную, снимая с плеч куртку.       — А… что с твоей рукой?       — Порезал. — мы посмотрели друг на друга. Дилан выглядел все более и более озадаченным с каждой секундой.       — У тебя вот здесь… — он указал пальцем на шею. Я подошел к зеркалу и увидел там кровь.       — Боже, — я попытался стереть это небольшое пятно. — наверное, рукой запачкал.       — Да, наверное.       Я не мог не заметить, каким напуганным он выглядел. И он все еще стоял у входной двери.       — Иди сюда.       Он прошел ко мне в гостиную. Я сел на диван и кивнул на место рядом с собой. Дилан присел.       — Ты помнишь компанию, в которой я работал?