ты икаешь, Лиам

      Лиам родился с синдромом Пиноккио, при котором ты не можешь не говорить правду. Из-за этого синдрома уже семнадцатый год своей жизни он тратит на то, чтобы говорить только лишь истину.       Он пытался врать маме, когда она спрашивала его, с кем гулял и почему так долго. Пытался врать друзьям, когда они интересовались его жизнью. Но никогда не получалось из-за этой дурацкой икоты. Она не отпускала его ни на шаг. В любой ситуации, всегда и везде — он врёт, икает, правда выходит наружу.       Всё детство он мучился из-за этого, потому что каждый ребёнок хоть раз да лгал, в основном когда это действительно нужно. И казалось бы, проживая столько лет, можно было уже и научиться чему-нибудь, что помогло бы, но нет. Это задевало, правда задевало.       Данбар привык говорить правду своим знакомым, и даже икать и не стесняться, когда врёт, потому что, ну, что поделаешь? Но эта его особенность, нихрена не помогает, когда необходимо. Особенно с его единственным "лучшим другом" Тео. Тео Рэйкеном.

***

      — Лиам, скажи мне. — непринужденно произносит Тео, смотря в глаза парню, стоящему напротив. — Я же тебе нравлюсь, ведь так?       Взгляд старшего был сосредоточен чётко на лице Данбара: на глазах, что прячутся, на губах, что нервно выдыхают, на щеках, что краснеют и тут же возвращают свой первоначальный вид. А тот в свою очередь старался смотреть в пол и не поднимать глаза... ни в коем случае.       — Лиам... ответь.       — Нет! Ты мне не нравишься! И даже не симпатичен! Я тебя ненавижу, Рэйкен! — из его рта тут же доносится звук, похожий на икоту.       — Это не очень похоже на то, что ты говоришь правду, Лиам.       — Нет! Ты мне действительно не нравишься! — он снова икает.       Химера не выдерживает и резко ставит руку рядом с головой Данбара. Хоть он и настроен серьезно, но на лице улыбка, непонятная даже самому Рэйкену.       — Я тебе нра-а-авлюсь.       — Нет, совсем нет. Отстань.       Как бы глупо ни было, ведь он икает, а значит врёт, но юноша не сдавался и сдаваться видимо не собирался. В то время как Тео поставил уже и вторую руку на стену и буквально зажал его между стеной и своим телом. В штанах Лиама стало немного тесно, чего и требовалось ожидать, а на лбу появились несколько капелек пота. Горячий воздух из рта Химеры обжигал шею младшего, а взгляд оставлял дырки по всему туловищу. Было жарко. Очень жарко. И очень тесно.       — Ты... — кое-как выговаривал Лиам, поднимая лицо и смотря чётко в глаза, — мне... — сложно даже букву произнести, — не... — он снова икает. — нравишься!       Рэйкена это не то чтобы задевает, его просто вымораживает вот этот вот шифр Данбара. Потому что, кажется, уже все вокруг: друзья, родственники и знакомые, как только можно шипперят этих двоих и, можно сказать, знают, что они оба по уши влюблены, но никто не хочет делать первый шаг и даже не решается. Старший не сдерживает своих эмоций и чувств, срывается и нежно, аккуратно, нерешительно прикасается к губам мальчика, при этом запуская одну из рук в волосы, а другой хватаясь за талию юноши.       — Ладно... может быть, чуть-чуть. Но совсем чуть-чуть. Капельку. Вот совсем чуть-чуть. Настолько чуть-чуть, что, — отстраняясь, Ли снова икает. Эти звуки всё исходят и исходят из его рта, — ладно. Да, ты мне нравишься. — на его щеках появляется мелкая розовая крапинка и румянец.       — Я знаю. — Рэйкен приглушённо хихикает на ухо Лиама и кратко чмокает его в щёку. — Встретимся завтра.       Данбар не отвечает, но зато снова целует Тео в губы, держа его лицо в ладонях.