Когда Папа Карло, а когда никто

В первый раз Меньшиков увидел странные отношения Петрова с кока-колой, когда они втроем пили у Никиты Сергеевича. Славный получился вечер, очень добрый и по-семейному тёплый. Встреча не была запланирована заранее, поэтому пришлось предварительно зайти в магазин: купили две бутылки хорошего виски. - И бутылку колы, - стеснительно попросил Саша. Олег Евгеньевич посмотрел на него с недоумением и даже со странной обидой. Ну что за ребячество, право слово?! Перевёл взгляд на Никиту Сергеевича, будто просил поддержки. Но тот в ответ только едва заметно усмехнулся в усы, и понимай как знаешь, то ли «оставьте меня со своей мышиной вознёй» то ли «разбирайся сам, раз уж решил на обратить внимание на этого мальчика более пристально, чем на остальных и выделить его из толпы» Впрочем, Олег Евгеньевич прекрасно отдавал себе отчёт в том, что с наибольшей вероятностью он сам и придумал все эти мысли и толкования. До глубокой ночи вели философские беседы, Михалков щедро наливал и себе, и Меньшикову, а вот Петров от виски отказался, пил свою колу, но опьянел не меньше старших товарищей, осоловело хлопал ресницами, а потом и вовсе уснул, уютно свернувшись в большом кресле. Меньшиков тогда помнится задумался, что с ним лучше сделать? Разбудить и вызвать такси? Но это переживать как он там, доехал ли благополучно, не приключилось ли по дороге чего дурного. Слишком много лишних телодвижений и еще больше лишней нервотрёпки. Может, привезти его к себе? Но это действительно странно, если бы Петров был пьяным, такой жест ещё можно было бы понять, но парень ведь просто уснул. И да, в этом тоже заключалась странность, но будить его не хотелось, было просто-напросто жалко. Никита Сергеевич посмотрел на Меньшикова с неодобрением и грустно вздохнув сказал, что вот в своё время учил он его уму-разуму, учил, воспитывал его воспитывал, а толку что-то не вышло. И снова вздохнул. Впрочем, выразил надежду, что, может, теперь Саша доучит, доделает то, что не получилось. Меньшиков тогда совсем ничего не понял, но подумал, что сейчас слишком пьян, чтобы разбираться с этой сентенцией, попытается позже на свежую голову. А в тот момент только вспомнил обиженно, что Михалков на него весь вечер кидал периодически неодобрительные взгляды, будто он, Олег Евгеньевич в чём-то своего старшего наставника глубоко разочаровал. Михалков повздыхал, повздыхал, а потом разложил диван, кинул на него подушку и удивительно ловко и легко уложил туда спящего Петрова, будто это был не взрослый мужчина, а маленький ребёнок. Меньшиков тогда этой ловкостью и лёгкостью полюбовался, потом полюбовался умилительной картинкой крепко и сладко спящего Саши, поблагодарил Михалкова за чудесный вечер и вызвал себе такси. Он понимал, что самым правильным в такой ситуации будет поехать домой. Просто отоспаться перед предстоящей репетицией. На следующий день они с Петровым пришли в театр с разных сторон, но одновременно. Выглядел Саша чрезвычайно довольным, широко и радостно улыбался, а в глубине глаз вспыхивали искорки восторга, Меньшиков очень хорошо эти искорки знал, сам в своё время сиял так когда смотрел на Михалкова. Прошло какое-то время, и Олег Евгеньевич снова задумался про зависимость Петрова от кока-колы. В тот день была совершенно выматывающая репетиция, Саша выложился по полной, и когда всё закончилось, не сошёл, а скорее сполз со сцены в зрительный зал. Добрался до кресла в первом ряду, уселся в него поудобнее, вытянул ноги, ловко достал из-под кресла припрятанную сумку и, покопавшись в ней, вытащил бутылку колы. Сорвал крышку и огромным жадным глотком опустошил её чуть ли не на половину. - Саш, да ведь воду же надо пить после физической нагрузки, чистую воду, не лимонад же, - вырвалось у Меньшикова, и он досадливо поморщился, конечно, сам понял, как странно выглядит со стороны, хорош, нечего сказать, докопался до взрослого человека, кудахчет над ним будто наседка. А взрослый человек мог бы сам понимать, на то он и взрослый, не маленький. Саша светло улыбнулся, глотнул ещё колы, а потом достал из сумки бутылку с чистой водой. Прежде чем отпить, умыл потное раскрасневшееся лицо, посмотрел на Меньшикова и бесхитростно протянул бутылку ему, мол, воду так воду, не желаете ли, дорогой наставник? Наставник только головой отрицательно покачал и ошалело подумал, что давно уже не помнил, чтобы его кто-то или что-то удивляло. Кто-то кроме Петрова получается. Саша пил воду, блаженно прикрыв глаза, а Меньшиков вспоминал, как перед репетицией учил его в пустом зале танцевать лихой цыганский танец. Саша старался, получалось очень хорошо, просто чудесно. А перед мысленным взором Олега Евгеньевича стоял Михалков, который снова усмехался в усы, а в глазах явственно читалось «хорошо ещё, что не фехтовать научить попросил» И Меньшиков был с этим абсолютно согласен. Петров пил свою любимую кока-колу практически всегда, Олег Евгеньевич стал отмечать это краем сознания. На общих актёрских попойках, после выматывающих репетиций, умудрялся глотнуть даже во время спектакля за кулисами в перерывах между своими появлениями на сцене. Когда летели на гастроли и стояли длинную нудную очередь в аэропорту, после благополучного прохождения досмотра все радостно побежали в дьюти-фри. И Олег Евгеньевич своих коллег, конечно, понял. А вот Петрова не понял, тот снова купил себе бутылочку освежающей колы, выпил её, зажмурившись от удовольствия, как всегда в такие моменты похожий на молодого смешного лиса. - Лис, конечно, - ехидно прозвучал в голове Меньшикова голос Михалкова, - А кто же ещё? Лис. А ты знай себе, не жужжи. Маахнатыый шмель, за люууубимым в ночь. Олег Евгеньевич тогда долго тряс головой, прогоняя наваждение. А потом отпаивался коньяком и безуспешно пытался уснуть во время полёта. Меньшиков однажды не выдержал, позвонил Михалкову и спросил была ли Переславле-Залесском в 90-ые годы кока-кола. В смысле того, что дефицит ли это невиданный или наоборот у мальчика ностальгия. - Что-то ты, голубчик, совсем с ума сошёл, - предсказуемо ответил Никита Сергеевич. То есть правда предсказуемо, примерно этих слов Меньшиков и ждал, может, разве что в других вариациях, - Воспитываешь тебя, воспитываешь, а ты! - На электричке еду, - машинально ответил Меньшиков и совсем непочтительно прервал вызов. Правда, конечно, успел увидеть мысленным взором как Михалков снова лукаво улыбается в усы. В продолжение фразы он ожидал услышать что угодно. Что мается дурью, что занялся бы лучше делом, что не надо отвлекать Михалкова от дел и втягивать в эту дурь. Но, чтобы мэтр снова его воспитывал?! Да ещё сокрушался о чём-то чего не успел довоспитать?! А потом неумолимо приблизился Новый год. И Меньшиков снова увидел повсюду надоевшую рекламу, в которой ехали красные фуры с кока-колой, бороздили просторы не только Большого театра, но и всего Земного шара, видимо. Навязчивая реклама по телевизору, всплывающие окна на сайтах в интернете и билборды по всему городу. - Так у тебя всегда Новый год что ли? – раздражённо спросил он Петрова, сам удивляясь этому своем раздражению, даже почти злости. - Всегда Рождество, - широко улыбнулся Саша, - Всегда Новый год не бывает и никак не может быть. У меня всегда Рождество. Спустя несколько дней Меньшиков явился к Михалкову с бутылкой виски и маленькой бутылкой колы. Пили только виски, естественно, к кока-коле не притронулись, но она просто стояла на столе, возвышалась памятником то ли глупости, то ли вере в чудо – так сразу и не разберёшь. Никита Сергеевич ничего не прашивал, только смотрел внимательно. И Олег Евгеньевич снова сам сказал. - Я грешным делом думал, что он стервец джин пьёт, даже во время репетиций и спектаклей, - пьяно и бессмысленно улыбаясь сообщил он Михалкову, - От него же всегда ёлочкой пахнет. А это оказывается у него всегда Рождество. Никита Сергеевич тепло улыбнулся в ответ. - И кто только тебя воспитывал? – почти ласково спросил он. - Когда папа Карло, а когда никто, - запальчиво ответил Олег Евгеньевич, прекрасно, впрочем, понимая, что это вопрос риторический, но удержаться от ответа всё-таки не смог. А ещё подумал, что вот мальчика он всё-таки воспитает правильно. А Никита Сергеевич подумал, что вот и славно, мальчик ещё доделает то, что почему-то не сумел доделать он. А что подумал Петров никто не узнал. И нет, не потому что он был очень воспитанный, а потому что улетел отдыхать то ли в Тайланд, то ли на Бали, пил колу и знал, что всегда Рождество.