Origami

Когда все ученики говорили про Пак Чанёля "он странный парень с безумными глазами", Бён Бекхён всегда про себя добавлял: «С безумно красивыми глазами». А то, что он был странным, ему даже нравилось. Каждый день он наблюдал за ним в столовой, пока тот спорил с О Сехуном на темы компьютерных игр и комиксов; в школьных коридорах, когда Ёль пытался удачно пошутить в компании каких-то старшеклассников. Только с чувством юмора у парня было туго. Пак Чанёлю было шестнадцать, он посещал музыкальный клуб и играл на гитаре. Однажды в жаркий июньский полдень Бён услышал его игру и решил, что хочет слушать и слышать его ещё; то, как он совершенствуется, как рвутся струны на его гитаре, как он радуется, сыграв сложную мелодию. Но сам Бекхён не умел ни на чём играть. А рядом с комнатой музыкального клуба был только один кабинет – клуба оригами. Сначала Бён решил, что вступит туда из-за тонких стен между классами, но когда глава клуба Ким Минсок рассказал ему, научил делать самые простые фигурки, а после дал книгу со схемами, он подумал, что это успокаивает и расслабляет. Именно оттуда Бекхён узнал о легенде тысячи журавликов и начал изо дня в день учиться складывать их. Первые пару недель Бён хотел всё бросить и просто сидеть под окнами музыкального клуба, слушая Чанёля, но когда он сложил своего первого аккуратного журавлика из жёлтой бумаги под мелодию, доносившуюся из соседнего кабинета, то решил, что это того стоит. Постепенно коллекция маленьких птиц начала пополняться, а через месяц в комнате клуба, в отведённой Минсоком коробке, хранились семьдесят четыре птицы. Каждый день Бекхён приходил сюда и складывал фигурки. За день – по две-три. Когда ему это надоедало, он прислушивался к звукам из соседнего класса и вспоминал про Чанёля. – Почему бы тебе не попробовать сложить что-то другое? Ты уже второй месяц складываешь журавликов. Решил сделать тысячу? – отложив почти готового лебедя, поинтересовался его друг по клубу Чондэ. – Ну да. А что такого? – удивился Бён. – Обычно все новички приходят сюда с такой же целью. Это ведь так весело, вместо того, чтобы попытаться сделать хоть что-нибудь ради своей цели… Ах да, и после десяти штук им это надоедает, и они со своим вечным «Не думал, что это так трудно» или «На это нужно много времени, а я хочу сконцентрироваться на учёбе» уходят из клуба. Поэтому у нас постоянный недобор, и ученический совет грозится прикрыть клуб, – пояснил Минсок, не отрываясь от дела. – Даже сейчас, когда ты пришёл, нам не хватает одного человека. Бекхён не совсем понял, как это относилось к его вопросу, но мысленно решил, что ему рассказали, чтобы он не ушёл. Только он и так никуда не денется из-за своего желания и Пак Чанёля. Да и понимал он, что благодаря этим фигуркам его желание не исполнится. Легче сразу вступить в музыкальный клуб, научиться играть на кастаньетах или освоить треугольник, но... Но. – Чунмён в последнее время не приходит. Если он уйдёт… – Никуда я не уйду, – дверь негромко скрипнула, и в проеме показался парень с коротко постриженными волосами, который держал одной рукой за шею уже знакомого Бекхёну О Сехуна. – Теперь он с нами. Да, Сехунни? – Иди к чёрту, – отмахнулся парень. – Я здесь только потому, что проиграл спор. Я был неосмотрителен. Лучший друг Пак Чанёля теперь с ним в одном клубе. Это можно было бы назвать удачной возможностью познакомиться, но даже спустя месяц пребывания Сехуна здесь, он заходил за другом сам, а Чанёль так ни разу и не появился. Гениальный план Бекхёна не мог осуществиться. Младший приходил, складывал какую-нибудь розочку, а потом уходил. – Где Сехун? – негромко спросил Чанёль, просунув голову в приоткрытую дверь. ... Или всё же осуществится? – Эм… Они с Чунмёном ушли за новой бумагой. Если хочешь, то можешь подождать его здесь. Подойдя к столу, Пак взял жёлтого журавлика и покрутил в руках, разглядывая со всех сторон. – Ты это сам делаешь? – Ёль выглядел немного удивленным. Бекхён взглянул на парня, смутившись от такой своеобразной похвалы. Стараясь не выдать себя, он чуть слышно прошептал: – Это не сложно. Заметив, что Чанёль смотрит на его коробку с другими птицами, чуть громче пояснил: – Знаешь, если сложить тысячу бумажных журавликов, то любое твое желание исполнится… И я уже работаю над этим. В эту же минуту в комнату завалился Сехун с разноцветными блоками. Заметив друга, Пак лишь кивнул в ответ Бекхёну и, подождав, пока Се оставит бумагу на столе, утащил его за собой. ... Или не суждено? Дальше всё шло как обычно. С наступлением летних каникул Бён целыми днями был окружен квадратными листами бумаги. А когда он заявился в комнату клуба с ещё одной коробкой журавликов, четверо парней буквально уронили свои челюсти на пол. - Сто девяносто, – гордо подняв голову, сказал он.

***

Второй учебный год для Бён Бекхёна подходил к концу, в то время как Пак Чанёль был на класс младше. И зная, что теперь у старшего остался всего лишь год, решил не терять времени зря. – О, хён, ты Сехуна не видел? – заглянул в кабинет Пак. – Он ушёл с Чунмёном за чаем… Вроде бы… Или это был кофе… Для конца года – отличная возможность, ведь Ёль точно забудет его выходку и можно будет вздохнуть полной грудью. Бекхён заранее знал, что парень ему откажет, - они ведь даже не знакомы толком. То есть Бён знает о нём многое, но сам Чанёль с трудом вспомнит его имя, не взглянув на табличку на пиджаке. - Эм… Тебе кто-нибудь нравится?.. То есть... Извини, можешь не отвечать. Глупость сказал. - Да нет, никто. Никто… Вроде бы он и должен радоваться, но в глубине души Бекхён надеялся, что Ёль испытывает к нему хотя бы симпатию. Только с чего бы ему о ней говорить... Взяв со стола жёлтого журавлика, он молча протянул его парню, опустив голову и стараясь закрыть волосами лицо. "Как банально, Бён Бекхён! Ты как младшеклассница! Какой позор", - думал про себя парень, не решаясь поднять головы и ожидая реакции младшего. Тёплые пальцы слегка коснулись руки Бёна и аккуратно взяли фигурку. - Спасибо… Бён Бекхён, - улыбнулся Пак, но старший этого не увидел. У него очень теплые руки. И теперь он точно знает его имя. Теперь он должен отдать ему девятьсот девяносто девять бумажных птиц. До конца учебного года осталось два дня. Он не успеет сделать больше семисот фигурок за такой короткий срок. Придя на первый урок в последний учебный день, Чанёль заметил, что на его место странно смотрят. Подойдя чуть ближе, парень увидел стоящую на стуле коробку с журавликами и записку сверху, которая гласила: «Здесь двести восемнадцать журавликов. Я пересчитал. Если не веришь мне, то проверь. Остальные я отдам тебе позже… И Пак Чанёль, ты мне нравишься» Чанёлю не пришлось долго думать, чтобы понять, кто постарался над этим. Когда Бекхён вернулся с прощальной церемонии, то на своём стуле он увидел белый бумажный самолётик, на крыле которого аккуратными буквами было выведено "Я научусь делать журавликов. Прости". – Одного было бы достаточно. Это ведь твоё желание верно? Но они бы не сказали о… – Забудь. Сделай вид, что я ничего подобного не говорил и не делал. А эти птицы… можешь выкинуть их. Просто Бён Бекхён слишком боялся отказа. Услышать басовитое «Я думаю, что ты влюбился не в того человека» было бы равнозначно удару в челюсть. А он не готов. Признаться ему было ошибкой, самой большой ошибкой за всю учёбу в старшей школе, за его слишком короткую жизнь. Оставив недоумевающего Пака в кабинете, Бекхён постарался как можно быстрее покинуть территорию школы, чтобы очутиться дома с пачкой чипсов и фильмом, о котором он узнал из разговоров Сехуна и Чанёля в столовой в прошлый вторник. Но от младшего не ускользнуло то, что Бён всё же успел спрятать самолётик в карман. Каникулы прошли быстрее, чем предполагал Бекхён, и весь третий год он твёрдо решил посвятить усердной учёбе. Всё-таки он не сильно отличался от всех остальных учеников, вступавших в клуб оригами. Но бросать их теперь, когда Минсок и Чондэ выпустились, было бы слишком подло. Поэтому по привычке после уроков и торжественной церемонии приветствия он сразу же направился в комнату клуба, надеясь застать там хоть кого-нибудь. К удивлению Бёна, там всё так же сидел Чунмён, а напротив него с книгой по сборке оригами – О Сехун. – О! А вот и Бён Бекхён. Я же говорил, что он придёт, – воскликнул Сехун. – Теперь нас не закроют. – Я снимаю перед тобой шляпу. Мне пустить конфетти? – съязвил Ким. – Кстати, у нас новенький. Принимай своего любимого Чанни. В углу класса, у окна, с гитарой на коленях и той самой коробкой журавликов сидел Чанёль. Бён смотрел на него, вытаращив глаза. – Что с лицом? Я ведь сказал, что научусь. Ты же мне поможешь, Бекхённи? Всё ещё не зная, что сказать и как реагировать, Бек подошёл к шкафу и достал ту же книгу, по которой когда-то учился он, и протянул младшему.

***

– Лучше бы нас закрыли, – ударяясь лбом о стол, протянул Бён. – Всё не так плохо. Или ты имеешь в виду то, что твоя любовь сейчас… – Не продолжай, я понял. И нет, я о том, что… как можно быть настолько криворуким? Он же играет на гитаре. Так почему не может сложить банальный кораблик? – Ребят, вы продолжайте, это ничего, что я тут сижу. Правда, всё в порядке, – подал голос с противоположного конца стола Ёль. – Но ты же всё равно любишь его любым, верно, Бекхён? Чунмён и Сехун тихонько захихикали, когда заметили проступивший на щеках Бёна румянец. – Я этого не говорил. И не это имел в виду. Еле сдерживаясь, чтобы откровенно не заржать, двое лишь закивали, как бы соглашаясь. К несчастью для выпускника, именно его назначили новым главой. Хоть Чунмён и пробыл в клубе больше времени, но категорически отказался становиться главным. Да и остальные двое единогласно проголосовали за Бёна. Через пару недель Чанни неплохо складывал треугольные шапки из газет, а потом до конца дня ходил в них. Он и остальным сделал, но они тут же оказались в мусорном ведре. Только Бекхён сохранил подаренную Паком шапку, и это не ускользнуло от зоркого взгляда Чанёля. – Бекхённи. Я всё ещё тебе нравлюсь? – Я же сказал тебе, чтобы ты забыл всё, что тогда произошло. – Такое не сразу забывается. Так почему ты сохранил эту шапку? А самолётик? Бекхён решил не отвечать и продолжил писать домашнюю работу по английскому. Он хотел закончить её как можно скорее, чтобы уйти домой, ведь они с Чанёлем остались одни. А это было слишком неловко. – Бекхённи, – тихо протянул спустя пару минут Ёль. Старший на секунду оторвался от тетради и заметил, что парень держит в руках две бумажные птицы. Одну из них он узнал сразу – это была та самая фигурка, которую он отдал Паку в прошлом году и которая была его первой удавшейся работой. А вторую Чанёль протянул старшему, при этом не глядя на парня, но светло и искренне улыбаясь. Старший взял журавлика, и ему сразу же бросилась в глаза надпись на хвосте бумажной птицы. «Бекхённи, давай сходим на свидание?»