Одни лишь звезды знают. Невозможное возможно II.

      Как только Арлин отлежался и пришёл в себя, Клод разрешил посещения. Он уже добрых дня три отбивался от настоятельных просьб омег навестить Лоттэ. К доктору Рейману омеги вообще боялись обращаться. Была бы его воля, он запер бы парня в каюте и никого не пускал к нему вообще. По началу, увещевания Клода в том, что Арлин слаб после операции, на омег действовали. Но, через пару дней они взбунтовались и подослали на переговоры Орсена. Хэлси недолго уговаривал своего мужа помочь убедить Дидье в том, чтобы дать разрешение на визиты. Ренард, как истинный дипломат, смог договориться о недолгом визите омег к Лоттэ.       Омеги воодушевились, собрав нехитрые подарки, прошли в бокс, где находились Арлин с малышом. Среди подарков значились несколько мягких пелёнок, которые омеги сшили из большой простыни, одолженной у Хэлси. Анхэль изготовил четыре шапочки, сделанные из носков. Две из махровой и две из тонкой пар носков. Резинки носков были достаточно мягкие и хорошо тянулись, а потому их можно было легко натянуть на головку младенца. Ещё Орсен сделал из тубусов от мази погремушки. Дункан раздобыл у себя в косметичке лишние маленькие маникюрные ножницы с тупыми концами и тоже вложил в подарочный набор. А ещё он связал для малыша из тонких хлопковых нитей кофточку.       Всей гурьбой омеги зашли в бокс к Арлину. Тот уже мог недолго сидеть и поэтому Клод установил спинку кровати так, чтобы сидеть было удобнее. Малыш находился рядом в колыбельке, сделанной из большого пластикового контейнера для медикаментов. Сам контейнер стоял на прикроватной тумбе, которая для удобства была придвинута ближе к кровати. — Приве-е-ет, Арлин! – Анхэль быстро подошёл к Арлину и осторожно обнял друга. Тот в ответ улыбнулся и ответил: — Привет, ураган! Смотри не снеси меня! — Не снесу! – отстранился Анхэль, пропустив мимо ушей колкость друга. — Привет, ребята! – поприветствовал Арлин Дункана и Хэлси. Те в ответ счастливо улыбнулись и ответили тем же. — Привет, Арлин! Ты как? – спросил Хэлси. — Сносно! – вяло улыбаясь, ответил парень. Он был рад видеть друзей и не верил своим глазам, что к нему, наконец, пришли. Выходит, он не всем безразличен и есть люди, которые могут проявить заботу. — Если не считать, что лежу как бревно целыми днями напролёт, то в целом, нормально. — Ты посмотри, что мы тебе принесли! – восхищённо сказал Анхэль, указывая на пакет с подарками. — Что это? – удивился Арлин. — Это тебе! — с чувством выполненного долга выпалил Анхэль. — Анхэль забыл добавить, — вмешался Обен, — что это тебе, но не для тебя! — Вот как? – усмехнулся парень, поглядывая на пакет. – И что же такого вы принесли мне, но не для меня? — Подарки малышу, — пояснил Дункан. – Ты говори, если что-то ещё понадобится, мы достанем. — Спасибо, ребята, — Арлин чуть не заплакал от счастья. – Вы, самые лучшие друзья на свете! — Конечно, — подтвердил Анхэль. – Для чего тогда друзья нужны, если не помогать? Я же тебе говорил уже об этом как-то! Вот, глянь!       Ларсон начал выкладывать из пакета содержимое и сразу комментировать, что для чего. Арлин смотрел на всё с придыханием, силясь понять, где парни всё это достали. Как известно, корабль исследовательский и совершенно не приспособлен для того, чтобы обеспечивать комфорт родивших омег и их новорождённых детей. К слову сказать, даже колыбель для Атли пришлось устраивать из медицинского контейнера. — Ой, ребят, — Арлин, чтобы не взвизгнуть от радости, прикрыл рот ладошками. – Вы просто… просто — чудо! Где же вы это раздобыли-то? — Не важно, — видя восторг парня, ответил Дункан, мягко улыбаясь. – Главное, что раздобыли. И ещё раздобудем, если понадобится. — Да, ты говори, Арлин, — поддержал Хэлси. – Мы обязательно найдём всё, что нужно. — Огромное спасибо, — поблагодарил Арлин, положив ладошки на грудь. — Арлин, а можно малыша подержать? – не удержался Анхэль и спросил. — Можно. Только осторожно. Он уже не спит и скоро запросит кушать. — У тебя молоко есть, хватает? – озабоченно поинтересовался Дункан. — Да, Дункан. Есть и хватает, слава богу. Малыш хорошо кушает. — Клод сказал, что это альфёныш. А как ты его назвал? – не унимался Анхэль, бережно беря малыша на руки. — Атли, — ответил Арлин. Он не сводил глаз с Анхэля, который вынул из колыбельки его сынишку и рассматривал, демонстрируя его омегам. Те умилились, какой славный малыш у Арлина и пожелали ему поскорее вырасти и защищать папочку от разных неприятностей.       Омеги пощебетали ещё немного, рассказывая последние новости и Клод, бывший на дежурстве, попросил омег покинуть его пациента. Мол, роженик устал и нуждается в отдыхе, да и ребёнка пора кормить. Как только омеги, пожелав Арлину поскорее прийти в себя после родов и приступить к работе, вышли, Клод вошёл в бокс. Он помог Арлину принять на руки младенца и приложил к груди. На сегодня с визитами было покончено.       Через день, когда на дежурстве снова был Клод, Арлина пожелали навестить уже альфы из основного состава: Орсен, Леон, Флин, Ивон и сам капитан, разумеется. Сколько бы Клод не ругался, но был вынужден впустить альф, тем более что в их числе был капитан. Однако предупредил, что свидание не более пяти – десяти минут. Арлина нельзя утомлять или подвергать лишним стрессам. Альфы дали торжественное обещание не изводить роженика долгими разговорами и ввалились в бокс. Парень удивился тому, как много у него посетителей за последнее время и сразу погрустнел, заметив среди прочих – Готтера. Тот предусмотрительно держался подальше от всей толпы, не желая лишний раз нервировать брата. — Привет, Арлин! Как дела? – спросил Орсен, облюбовав место рядом с койкой. — Нормально, — выдал омега с лёгкой улыбкой на лице. — Малыш как? — Тоже хорошо. — А мы тут к тебе с подарками, — вмешался Ивон, подойдя ближе. Леон в свою очередь подошёл, но не к Арлину, а к Атли. Ивон, заметив за спиной движение, тоже развернулся к малышу и, посмотрев на его личико выдал: — Хех! Нет, ну на Мейера, мальчик точно не похож. А вот на капитана, да!       В это время Готтер побледнел и вытаращился на Ивона. Бинго! Хотелось треснуть догадливого пилота чем-нибудь тяжёлым! Жаль, под рукой ничего не оказалось. Ведь, правда об отцовстве пока известна только троим. Никто не давал разрешение на распространение этой информации. А тут, Ивон бьёт, что называется не в бровь, а в глаз! Однако, Готтер благоразумно смолчал, глядя куда-то в сторону. Впрочем, и сам Арлин слегка напрягся, приготовившись защищаться.       Тут, в защиту капитана высказался Орсен. — Естественно похож, Арлин же ему брат! Поэтому в чём-то может быть есть признаки сходства. Так, что ничего удивительного! – никто не слышал, с каким облегчением выдохнул капитан, стоя за спинами альф. — Действительно, Ивон, — поддержал Леон. – Он же говорил, что не… — Ивон, что там у тебя в пакете? – решил сменить тему разговора старпом, перебив Корбла. Надо было срочно заканчивать эту неприятную для всех тему. Он даже хлопнул пилота по спине, чтобы привести быстрее в чувства. — Ах, да, — спохватился альфа, вручая омеге пакет с вещами. – Вот! — Спасибо всем, — Арлин искренне поблагодарил альф за заботу. Он принял из рук Ивона пакет.       В нём оказалась пара простынок, подушечка, большое махровое полотенце, кусок брезента с водоотталкивающим покрытием, маленькое одеяльце да пара тюбиков нейтрального геля для мытья. На самом дне лежала пара больших форменных футболок, перешитых на комбинезоны для младенца. Арлин был приятно удивлён тому, как постарались альфы. Его глаза впервые засияли от того, что он видел.       Готтера, стоящего позади всех альф, слегка передёрнуло. Он сдержал свои эмоции, не стал улыбаться в ответ и смотреть на Арлина. Но в душе был рад, что брат оценил вклад сослуживцев. К тому же омегу ждал сюрприз по возвращению в каюту. Его Линдонн приготовил сам, но пожелал остаться неизвестным. Он предусмотрительно подумал, что слинг на первое время будет сильной помощью Арлину, поэтому прочная ткань ни разу, не использованного покрывала на двуспальную кровать, пришлась как нельзя кстати. Оставалось только закрепить небольшое кольцо для фиксации, и легкий, мятного цвета слинг был готов. — Где вам удалось это достать? — осведомился парень, игнорируя капитана взглядом. — Не важно, — улыбнулся Леон, переглянувшись с Флином, стоящим за его спиной. Альфёныш скромно молчал, всё ещё чувствуя перед Лоттэ вину. Здесь он находился по настоянию Леона. Это будет для альфёныша своеобразным уроком. Пусть видит тех, кого он чуть было не лишил жизни. — Напрягли немного Дункана и просили его ничего тебе пока не говорить. Он ещё кое - что уже делал для тебя, поэтому согласился под шумок и остальное изготовить. Анхэль и Хэлси вроде помогали, так что к сроку успели. — Дункан такой молодец! – оценил старания Арлин. – Если бы знал, что это его рук дело, поблагодарил бы и за это. И ребят тоже. Они же были у меня недавно. Обязательно выскажу всем отдельную благодарность, когда они придут снова. — Ты это, кушай хорошо, — заметил Леон. – Вон, какой бледный. Вставать то разрешают? — Спасибо, Леон, я стараюсь кушать. Не всегда хочется. А вставать сильно нельзя, Клод боится, что швы разойдутся. — Тогда лежи. А кушать ты должен не столько для себя, сколько для малыша. А если что понадобится, говори, — отозвался Корбл, улыбаясь. — Спасибо, я понял, Леон, — ответил Арлин, слегка смутившись, ощутив непривычное чувство заботы со стороны старших. Раньше же он был им не интересен. А теперь получается — обратное.       Из громкоговорителя послышался тихий, но требовательный голос Клода: — Уважаемые посетители, время визита закончилось. Покиньте, пожалуйста, бокс. Роженику нужен отдых. Вы уже утомили его. — Один момент, док, — отозвался Орсен.       Альфы пожелали Арлину скорейшего выздоровления после операции и здоровья малышу, после чего друг за другом удалились. На месте остался стоять капитан. Как только взгляды Арлина и Линда пересеклись, парень спросил: — Что-то забыли, капитан? — Арлин, я поговорить хотел. — Нам не о чем разговаривать, — взгляд парня сразу потух и Линд почувствовал неловкость и укол совести. Стало дурно от одной мысли, что брат ненавидит его, подпускать не хочет и видеть не желает. А ведь теперь ему есть, что сказать омеге, родившему от него ребёнка. — Не говори так, Арлин. Людям всегда есть о чём поговорить. Я до сих пор не могу вспомнить, как переспал с тобой. Хочу, чтобы ты дал хотя бы намёк или подсказку, когда и при каких обстоятельствах это произошло. — Я уже, кажется, говорил, вам капитан, чтобы с причудами своей памяти вы разбирались сами. — Арлин, прошу, помоги вспомнить… — взмолился Готтер, но Лоттэ был непреклонен. — Что в моей фразе «вспоминай сам», вам не понятно, капитан? — Всё понятно… – сник Линд. – Только… — Только что… — перебил раздражённо Арлин, давая понять, что дальше не намерен разговаривать. — То, что, я передумал все возможные варианты, но в голову ничего не приходит. Что-то блокирует ту часть мозга, которая отвечает за эту информацию. Я не в силах вспомнить самостоятельно. Что могло случиться, что я не помню, как переспал с тобой? По срокам получается, что на Тигле, но при каких обстоятельствах? — Мне нет дела до ваших мучений, капитан. Своих проблем хватает, благодаря вам. Я уже ясно высказался, чего хочу. Оставьте меня в покое. У вас других дел, что ли нет, как доставать меня? Чего добиваетесь на этот раз? — последовал недовольный ответ с вопросом. — Прости, Арлин, я только прошу помочь мне вспомнить. Одно слово и я уйду. — Уходи! Вот тебе моё слово! – прошипел сквозь зубы Арлин. Готтер начал его раздражать, однако, показывать этого не хотелось. Молоко ещё пропадёт. Ситуацию спас Клод, попросивший капитана немедленно покинуть бокс и не нервировать пациента. Тому ничего не оставалось, как покинуть Арлина ни с чем. ***       Потеряв надежду что-либо вспомнить, Готтер пошёл к Клоду за помощью. В научной лаборатории имелась барокамера, с помощью которой можно было проводить сеансы гипноза. Установлена она была с целью исследований. В камеру подавался лёгкий газ, чтобы пациент мог быстро расслабиться и погрузиться в неглубокий сон. В головной части барокамеры находились датчики, считывающее импульсы мозга. Через встроенную систему связи можно было слышать как испытуемого пациента, так и наблюдателя. Кроме этого, в камере имелась видеосвязь. На электронные носители записывались не только показания всех датчиков, но и голос пациента. Это давало возможность самому испытуемому прослушать, что он говорил в ходе сеанса. Таким образом, исключалась возможность обмана пациента.       Линд, как капитан не мог не знать о том, что такая барокамера имеется на корабле. Оставалось обратиться к Клоду за помощью. Говорить о барокамере и предстоящем сеансе с Соланжем он не стал. Была вероятность, что, если Рейман узнает об обстоятельствах, побудивших капитана переспать с Лоттэ, то могут быть неприятности, скандал, или того хуже, Солли навредит Арлину. А может и обоим. О ревности своего омеги Линдонн Готтер знал не понаслышке.       После того, как Линд объяснил ситуацию, Клод согласился провести сеанс гипноза, лишь тогда, когда на смене будет Рейман. Доктор будет занят своими делами. Отвлекаться на посторонние вещи он не станет, а потому, можно спокойно провести сеанс. Линдонн попросил Клода не распространяться ни о самом сеансе, ни о его результатах. На следующий день, когда на посту Дидье сменил Рейман, а Готтера Ренард, к работе была готова барокамера. Она не являлась предметом первой необходимости, а потому стояла в самом углу лаборатории. Пока Линдонн переодевался, Клод включил все датчики, подсоединил систему аудио и видеосвязи. Обработал антисептиком электроды, которые подсоединяются к голове пациента. — Волнуетесь, — спросил Клод капитана, когда тот сел в камеру перед тем, как принять лежачее положение. — Немного. Кто знает, что я вспомню. — Не волнуйтесь, капитан. Что бы вы ни узнали, останется в стенах этой лаборатории. Я дал вам слово! — заверил Готтера ассистент доктора. — Хорошо бы. Дальше, по крайней мере, я уже сам разберусь. А то устал от неизвестности. — Ещё немного и всё узнаете. Я подключил все датчики. Как только скажете, что готовы, я пущу газ и начну сеанс. — Помните, что спрашивать, док? — Конечно, капитан, не переживайте. — Сколько времени это займёт? — Будет зависеть от того, как быстро вы сами будете вспоминать. Обычно не более десяти – пятнадцати минут. Выдержите? — поинтересовался Дидье, замечая легкую нервозность капитана. — Надеюсь. А если что-то пойдёт не так? – уточнил Линдонн. — А что может пойти не так, мистер Готтер? Оборудование проверенное, как с ним обращаться, я знаю. Если боитесь свидетелей, то кроме меня никого нет, а в лабораторию никто без моего разрешения не войдёт. Вас что-то тревожит? — То, что могу о себе узнать, — усомнился в себе капитан. — Это лучше, чем не знать совсем, капитан, поэтому укладывайтесь уже и я закрою крышку. Надеюсь, клаустрофобии у вас нет? — Нет, не страдаю. — Вот и славно, ложитесь. — Ну, начинаем… — скомандовал Готтер сам себе и улёгся в барокамеру. Клод подключил датчики и закрыл прозрачную крышку. Включив подачу газа, Дидье начал сеанс.       Перебирать всю память не было смысла, нужен был определенный отрезок времени. По расчетам Готтера получалось, что нужно пройтись по времени, когда он был на Тигле. Как только он сквозь сон услышал спокойный и вкрадчивый голос Клода, его понесло по какому-то тёмному тоннелю на свет. Он очутился на Тигле, в том самом месте, где они с Арлином разбили лагерь. Словно витая как бесформенный дух над лагерем, он видел и слышал, что тогда происходило, начиная с приземления и утра после укуса летающей медузы.       Готтер, лежавший, в барокамере комментировал всё, что видел, передавал все диалоги и описывал чувства и эмоции. Он морщился и стонал от того, как больно делал брату и как тот, не имея возможности двигаться, умолял прекратить насиловать его. У капитана, как и тогда, сводило мышцы, болело в паху, зубы скрипели от негодования. Пульс зашкаливал, дыхание было учащенным. Наконец, картинка оборвалась на времени, когда встал рассвет, его снова понесло по тоннелю, но уже обратно, от света. Клод увидел, что датчики начали мигать чаще и потухли. Это означало, что капитан начал просыпаться. Он медленно открыл глаза. — Как вы себя чувствуете? – спросил Дидье, когда крышка камеры открылась. — Физически нормально, ничего не болит, хотя тело тяжёлое. А вот морально, скверно, — признался Линдонн, наконец-то осознавая всю тяжесть вины перед братом. — По поводу физического состояния могу сказать, что это нормально после сеанса гипноза. А вот с моральным состоянием надо разбираться. Вы всё вспомнили? — Да, только не понимаю, почему я мог такое забыть? — Я не говорил вам, капитан, доктор Рейман запретил мне. Помните, у вас был ожог? — Это как то связано с ним? — озадаченно предположил Линдонн. — Получается, что да, — Дидье задумчиво посмотрел на капитана, который силился принять забытую, но, в конечном счете, увиденную только что, информацию. — Вещество, впрыснутое инопланетным существом блокировало память на события определенного промежутка времени, а кроме того вызвало агрессивное половое влечение. Впрочем, первое, это следствие второго. — Ясно. Я могу просмотреть и прослушать, что я наговорил? — Разумеется, капитан. Идите переодеваться, а я пока извлеку данные на флеш-носитель для коммуникаторов. Из базы данных лабораторного компьютера, удалю. Не хватало, чтобы её случайно обнаружили. — Тоже верно, — согласился капитан, и одобрительно кивнув доктору в знак согласия, пошёл переодеваться. Как только капитан вышел из раздевалки, Клод подал ему карту с флеш-носителем. — Надеюсь, доктор, вы понимаете, что должны теперь молчать. Знающих правду уже четверо и не думаю, что следует увеличивать количество осведомлённых, — предупредил капитан, надеясь на понимание и конфиденциальность полученной информации. — Я медик, а не журналист – папарацци, капитан, — обиделся Клод. – И я знаю, что такое врачебная тайна. Можете не сомневаться, кроме нас с вами о визите в барокамеру никто не знает и не узнает. А кто кроме вас и Арлина знает? — Доктор Рейман. Я вынужден был сказать ему, когда сам сделал ДНК-тест. Простите, я просто волнуюсь за последствия. — Ясно. Зря волнуетесь, капитан, — отметил ассистент доктора. – Как мужчина, я вас понимаю. Нет ничего лицеприятного в изнасиловании. Но, раз вы решили разрулить всё, то могу только пожелать вам удачи. К тому же, вы действовали под влиянием реакций токсичного вещества с вашей кровью и нервной системой. Это в свою очередь смягчает вашу вину, но не в глазах Лоттэ, полагаю?! На вашем месте мог оказаться любой из нас! — Дидье хотел хоть как-то поддержать капитана, замечая его растерянность. — Спасибо, Клод. Вы правы. Арлин сильно зол на меня. Простите за недоверие, — Готтер подал альфе руку, тот ответил на рукопожатие и добавил: — Всё нормально, капитан. Можете прослушать запись, но не забудьте прибегнуть к мерам предосторожности, чтобы никто вас не слышал. Альфы, которых вы пытались уличить в гнусном деле, могут не понять. — Благодарю, за понимание. До скорого.       Мужчины распрощались, а Линд побежал к себе в каюту. Заблокировав дверь и включив звукоизоляцию, он вставил флеш – карту в коммуникатор. Включив запись, молча просмотрел и прослушал несколько раз. Он вслушивался в каждое слово, в каждый звук, снова и снова всё вспоминал. На глазах появились слёзы горечи и стыда. Как он мог так жестоко обойтись с братом? Арлин омега, он слабее. Линд должен был держать себя в руках. Надо было бежать и подальше от брата. А вместо этого, поддался под действие вещества, которым одарила летающая тварь. Она – безмозглое существо. А он? Он тогда кто? Животное, которое не может удержать свои инстинкты? Ведь Арлин просил, молил, пытался сопротивляться. Почему, тайно любя брата не как брата, а как омегу, Линд умудрился сделать ему настолько больно, что с тех пор парень возненавидел его ещё больше прежнего. Вот в чём причина того, почему у Арлина случались истерики при его виде. Вот, почему омега не желает подпускать к себе альфу, причинившего не просто боль, а изнасиловавшего его. Теперь понятно, почему парень так холоден и чего он не может простить.       На ум пришёл первый разговор с дедушками, когда Линд уже был в космосе. Однозначно, дедушка Сабин сам с него шкуру спустит, если узнает, что он сделал с Арлином. И вещество медузы – не оправдание. Здесь даже ремня папы Агнеса не надо, Сабин сам его прибьёт. И так, разочаровал дедулю, дальше некуда. А ведь Сабин его предупредил, не обижать брата. Впрочем, Линд вполне заслужил эту трёпку.       Что же делать? Как теперь вымаливать прощение у брата, который и не брат вовсе. Зная Лоттэ с детства, Линд мог с уверенностью сказать, что Арлин его долго не простит. Нужно быть семи пядей во лбу, чтобы придумать, как заслужить прощение упрямого омеги. Походу, именно Арлин истинный Готтер, а не он! Линд вспомнил, как долго порой дед выпрашивал прощения у Сабина. И как сам дедушка Сабин долго дулся, ругался, проявлял нрав. Линда этого обычно не касалось, пока не появился Арлин. Как только он пришёл к ним в дом, всё изменилось. Стоило Линду обидеть сиротинку, как дедушка Сабин был в гневе. Попадало тогда и от папы и от дедули.       Что всё же теперь делать? Линдонн метался по каюте, как умалишённый. Хотелось кидаться на стены. Однако он только и делал, что выл и время от времени бил кулаками по стенам от безысходности. Чтобы придумать, как вымолить прощение у Арлина, нужно время. Сейчас, в состоянии истерики, мысли не шли, они убегали. Никакого рационального решения даже близко не подходило. Обессилев, он улёгся на кровати и стенал в подушку. Устав от собственного состояния, он резко успокоился и ушёл в себя. Пролежав до самого вечера, Линд едва услышал, как в каюту просится Соланж. Его смена закончилась, поэтому он пришёл. Готтер был вынужден встать и разблокировать дверь. Соланжу не понравился вид капитана. — Что случилось, любимый? – осведомился омега у своего альфы. Лицо Соланжа выражало испуг и беспокойство. Его любимый капитан плохо себя чувствует и это неспроста. Он обнял Линда, тяжелая голова альфы упала омеге на плечо. Соланж запер дверь. Не хватало, чтобы члены экипажа случайно зашли сюда и увидели капитана в неподобающем виде. Что это вообще за вид? Волосы всклокочены, глаза красные от слёз, всего трясёт, говорить не может. Только скулит и плачет, руки сбиты в кровь. — Линд, Линдонн, — позвал Соланж, стараясь привести альфу в чувства. – Что случилось, расскажи мне, наконец! С кого я должен спросить за твоё состояние? Таким Линдонна он уже видел один раз, и этот раз был отнюдь не из хороших. Сразу вспомнился Лоттэ лежавший на каменном полу в Академии. — Солли… — шмыгнул носом Линд, обнимая омегу. – Я – чудовище! Меня не любить надо, а прибить. Жалко не будет! Не спрашивай больше ни о чём. Я разберусь! — Да поясни ты, что стряслось, милый? – Соланж продолжал обнимать Линда, понимая, что если сейчас отпустит, он потом не дастся. И успокаиваться будет долго. Он только настаивал. – Расскажи, что стряслось? — Я насильник, Солли! Я изнасиловал невинного человека. Понимаешь? — Понимаю, чего тут непонятного? – ответил Соланж. Но тут его осенило. Он резко отпрянул от капитана и посмотрел тому в глаза, отошёл на шаг. — Так, стоп! Кого ты изнасиловал? Не Лотте ли? Линд кивнул и опустил голову. — Как ты выяснил это? Ты же говорил, что не трогал его, — сухим тоном проговорил Рейман. — Я забыл об этом, Солли. Видимо, укус той медузы, что летала в воздухе, не прошёл даром, я слетел с катушек. Не мог себя контролировать. Я узнал о том, что ты был в курсе этого эффекта. — Был, — признался доктор, но увидев, реакцию на лице капитана, спохватился и поспешил оправдаться. – Ну, как был? Я провёл анализ твоей крови, вычленил вещество, изучил состав. Его молекулярная основа могла повлиять на ту часть мозга, которая отвечает за самоконтроль, особенно в состоянии аффекта. Как следствие, блокировка участка мозга, отвечающая за память Амнезия, скорее всего с этим и связана. Кстати, Фолкет подтвердил мою догадку, когда изучал этих тварей. Субстанция, которую они впрыскивают, обладает сильным психоактивным действием, сравнимым с транквилизатором, только работает наоборот, вызывая чрезмерную активность. В твоем случае, ещё и блокировку памяти после проявления агрессии. — Ты знал и не сказал? – прорычал Готтер, на что доктор Рейман скрестил руки на груди и со свойственной ему поучительной манерой изрёк: — Линд, это было лишь моё предположение. Я не мог давать тебе информацию, в которой не был уверен сам. А если бы это не было правдой? — Хочешь сказать, анализ крови и исследования Алана могут врать? — Анализ нет, а теорий, объясняющих эффект, может быть сколько угодно. Я тебе высказал сейчас только одну. Другой доктор мог бы построить совершенно иную от моей теории. Сколько людей, столько и мнений. — Мог бы и её высказать! Я бы быстрее решил этот вопрос! – укоризненно ответил Линдонн. Соланж сразу состроил жалостливую мордашку и произнёс, подходя ближе: —Ну, прости, Линд. Я не хотел тебя огорчать. Тебе и так тяжело приходится! – Соланж обнял Линда за талию и положил голову на грудь. Сердце Готтера билось как бешеное. Соланж решил, что как бы там ни было, а его альфа нуждается в отдыхе. – Линд, давай я налью ванну, ты расслабишься, отдохнёшь. Завтра у тебя смена полные сутки. Ты должен отдохнуть. А проблему с Лоттэ можно решить и позже. Не думай сейчас о том, что произошло. Этого не вернуть. Чего теперь плакать об этом? Успокоишься и примешь решение позже, а сейчас пошли в ванную.       Соланж потянул Линда за собой. Тот морально и физически был вымотан, а потому не сопротивлялся. Приняв ванну вместе с Солли, Линд отправился спать. Тот всего зацеловал, отвлекая от тяжёлых мыслей. Благодаря этому Готтер немного успокоился.       Обнимая заснувшего доктора, Линдонн всё время думал об Арлине. О том, что он скажет, как отреагирует, когда сообщит, что всё вспомнил? Линд ещё не один раз прокручивал в памяти то, что услышал и увидел на коммуникаторе и что было на самом деле. Стоило хорошенько все продумать. Арлина не так-то просто уговорить, зная его характер. Так ничего не решив, он окунулся в тревожный и поверхностный сон. Во сне он кричал и метался, Соланж два раза за ночь будил его. К утру Линд был просто разбит. Никакой речи о том, чтобы капитан в таком состоянии принял пост, идти не могло. Доктор Рейман, пользуясь служебным положением, запретил это строго настрого. Мостик был оставлен на обоих замов и главного пилота.       Прошло довольно много времени, прежде чем капитан решился на разговор с Арлином. Впрочем, омега ожидаемо не стал его слушать, не принял никаких оправданий и послал на все четыре стороны. Лоттэ четко дал понять, был ли Готтер под действием вещества или нет, это не оправдывает его низкий поступок. А зная, как Линдонн его ненавидел все эти годы, то и мысли не допустил, о раскаянии брата. Возможно, это была игра, чтобы сбить с толку наивного омегу.