Одни лишь звезды знают. Невозможное возможно II.

      В космопорте Таруса толпилось много народа, встречающего пассажирский шаттл «Флис-12» с пассажирами «Фаэтона» на борту. Сабин Готтер стоял в нетерпении, ожидая прилёта. Осборн придерживал его за плечи, чтобы успокоить тремор. Последнее время Сабин плохо спал, особенно сильно сон нарушился, когда пришло известие о гибели Октавиуса. С Линдом Осборн уже не раз за полгода связывался. Внук не стал ничего объяснять, а дед не стал ничего говорить в упрёк, пока тот не вернётся на землю. Сор из дома выносить предусмотрительный Осборн не стал. Тем более, это запретил Сабин, пояснив, что мальчику и так тяжело, а ты ещё нравоучения ему читать будешь. Мол, вернётся, тогда и поговорим. Осборн терпеливо ждал возвращения внука. О судьбе Арлина Лоттэ Линдонн ничего не сказал, так как не знал. Сабин очень переживал по этому поводу. Отправленные во все части галактики люди так и не нашли следов пребывания Арлина Лоттэ. За полгода ни одного утешительного известия, всё равно, что иголку в стоге сена найти.       Наконец, шаттл приземлился на посадочную площадку. Приятный голос дежурного сообщил о прилёте и месте выхода пассажиров на платформу для встречающих. Как только показались Линд и Соланж, Сабин не выдержал и помахал рукой. Серьёзное выражение лица внука сменилось счастливым и он быстрее направился к дедушке. Сабин обнял Линда так крепко как мог. Пару лет без этого шалопая не прошли даром, Сабин сильно скучал. Как только он отстранился, Линда обнял дед. Только после этого внук представил Соланжа как своего мужа. Тот стоял скромно и ожидал своей очереди поприветствовать новых родственников. Сабин был рад, что у Линда всё хорошо с личной жизнью, несмотря на трудности.       Дома никто ни о чём сразу расспрашивать не стал. Сабин настоял, чтобы внуку и его мужу дали прийти в себя после долгого полёта. На целые сутки, хотя этого оказалось мало, Линду и Соланжу дали передышку. На следующий день, после завтрака глава семьи пригласил в свой кабинет новую чету Готтеров для серьёзного разговора. Сабин присутствовал, безусловно. Осборн не стал препятствовать мужу в присутствии, так как понимал, что тот имеет полное право быть здесь. — Итак, дорогие мои, — начал Осборн, когда Линд и Соланж уселись в кресла перед его столом, Сабин на диване, а сам он на своём рабочем месте. – Я желал бы услышать подробный рассказ относительно того, как так получилось, что космический корабль, на строительство которого было затрачено много времени, сил и немерено средств, был взорван в космосе. То, что там был взрыв, можете мне не рассказывать. Из рапорта мне это известно. Я спрашиваю тебя, Линдонн Готтер, капитан звездолёта «Октавиус», — Осборн повысил голос, – как так получилось, что ты не сберёг вверенный тебе космический корабль? — Дед, я понимаю, всю меру моей ответственности, но, тот взрыв… — начал Линд. – Он был внезапным. Как мне потом сказали, этот взрыв был подстроен. Кем и как, выяснить не удалось. Однако я всё тогда сделал, чтобы спасти людей… Их жизни дороже корабля. Ты так не считаешь?       Линд рассказал всё, как было, впрочем, вопрос местонахождения Лоттэ он упорно обходил. Время от времени он переглядывался с Соланжем и получал от него подтверждение своих слов. Упомянул также о том, что из-за беременности омеги, попросил капитана спасательного судна сочетать их браком. Также, он рассказал, что почти полгода провёл со своим экипажем на борту чужого судна и чем занимался. — Линд, ты не упомянул ещё одного человека – своего брата. Выходит, что не все жизни ты уберёг… — отозвался с дивана Сабин. Всё это время он очень внимательно слушал внука, не перебивая. Имя, которое он очень хотел услышать, так и не прозвучало. Поэтому, Сабин решил спросить на прямую. – Что с Арлином, дорогой внук? Он ведь тоже там был? Я просил тебя беречь его. Почему его сейчас нет с нами? О чём ты умолчал, Линд? — Дедушка, — Линд виновато посмотрел на Сабина, а потом и на Соланжа. Тот, судя по взгляду, был готов провалиться сквозь землю. – Прости, я не уберёг его. Наш спасательный челнок раньше времени отсоединился, мы не успели забрать Арлина на борт.… Иначе, из-за взрывной волны погибли бы все. Скорее всего,… он погиб. Прости… — Что значит, погиб? – спросил Сабин. Он был в шоке от услышанного. Сейчас разговор о причинах гибели корабля интересовал его меньше всего. А вот потерять единственного кровного внука было гораздо хуже. – Линде… — Дедушка, прости… — Линдонн поднялся, чтобы подойти к Сабину, но тот выставил руку вперёд, давая понять, чтобы он оставался на месте. В ситуацию срочно вмешался Осборн, он также поднялся, чтобы подойти ближе к мужу и внуку. — Борн, вынь ремень из своих брюк, пожалуйста, — попросил Сабин мужа. Тот в мгновение ока выполнил просьбу и подал ремень. – Никогда этого не делал сам, но я обещал ему шкуру содрать, если с Арлином что-то случится. — Не переусердствуй, дорогой. Он, несомненно, заслужил порку. Однако, прежде всего, побереги себя, — согласился Осборн. — Дедушка, пожалуйста, не надо… — взмолился Линд. В глазах молодого альфы была вселенская мука и океан сожалений, но на Сабина это впервые не подействовало. — Молчи, негодник! Я тебе отдельно добавлю за то, что ты не давал мне с Арлином по коммуникатору общаться, – рыкнул Сабин, расправляя в руках ремень. Он встал с дивана и грозно посмотрел на внука. — Соланж, выйди, прошу. И попроси дворецкого вызвать доктора Эбеля, если не трудно, – попросил Осборн, обращаясь к прижавшему ко рту кулачок новому члену семьи. Соланж кивнул и быстро вышел из кабинета. Любимому он сейчас помочь не мог, это семейные разборки Готтеров. Линд предупреждал его, что так может случиться, поэтому Соланж не сильно удивился и не был в шоке, но слегка нервничал.       После разговора с дворецким, Соланж быстро поднялся в комнату, понимая, что причиной истерики дедушки мужа могла быть его выходка. Омега, идя в комнату, вспомнил, как отстыковал спасательный челнок от корабля до прихода Арлина. Тем самым, он избавился от занозы, однако, не предполагал, что на исчезновение такого никчёмного омеги как Арлин Лоттэ последует такая реакция дедушки Линда. Кто же знал, что он был любимчиком? Как только Соланж вышел, Линдонн бросился в ноги Сабина, умоляя простить. Тот, не слушая оправданий и не веря ни единому слову, начал охаживать спину внука ремнём. Молодой альфа лишь скулил, но терпел, понимая всю справедливость данного наказания. Только позволив мужу ударить внука, раз пятьдесят, Осборн перехватил его руку с ремнём. Отобрав предмет экзекуции, и бросив его на диван, он попросил: — Всё, Саби, достаточно. Будет с него, — предупредительным тоном сказал Готтер-старший, а после обратился к внуку: — Марш к себе, Линдонн. Позже договорим.       Линда не пришлось просить дважды, он медленно поднялся. Корчась от боли и вытирая рукой слёзы, он неторопливо вышел и направился к себе в комнату, где ждал муж. Смотреть в глаза дедушке он не решился, просто молча вышел, держась за поясницу. Он был в лёгкой рубашке, а потому ремнём из оленьей кожи прижгло сильно. Линд не ожидал, что дедушка Сабин может так серьёзно наказать. На спине однозначно останутся полосы. Муж, будучи доктором, сразу примется за лечение. Но эта трёпка и боль от неё ничто, по сравнению с тем, что возможно чувствовал тогда Арлин, стоя возле закрытой шлюзовой двери. Когда Линдонн покинул кабинет, у Сабина в кабинете началась настоящая истерика. — Осборн, это ты виноват… — Саби, что ты такое говоришь?! – не понял Готтер-старший обвинений в свой адрес, но супруг быстро ему всё разъяснил. — Если бы ты не послал нашего единственного кровного внука в космос, на Октавиус, он мог бы остаться жив! — Саби, дорогой, — Осборн стал подходить ближе, понимая, что Сабин заводится и нужно будет вовремя среагировать, чтобы он не разошёлся сильно. Если он даст волю эмоциям, пиши, пропало. — Я говорил тебе, что вопросы, относительно Арлина, надо обсуждать совместно. Почему ты меня не послушал? Ты уже один раз решил всё самостоятельно и в результате, мальчик воспитывался совершенно с чужим человеком, вне семьи. — Саби, дорогой, я уже, кажется, был за это наказан. Давай не будем об этом. Такое может случиться с каждым, никогда не угадаешь, что произойдёт. Где шанс, что находясь на другом корабле ОЗН, Арлин остался бы жив? Морицы… — Слышать ничего не хочу о них, Борн, — прервал мужа Сабин, а у самого на глазах уже появились слёзы. Одновременно с этим, у Осборна сердце забыло, как биться. Он затаил дыхание и ждал. Никаких аргументов муж сейчас не принимал. Ни каких и ни от кого! – Можно было бы его под чужим именем послать, глядишь, не пропал бы… Борн, — Сабин кинул гневный взгляд на мужа. — Ненавижу, когда ты так поступаешь! — Любимый, ну, прости, — Осборн стал подходить ближе, чтобы обнять и успокоить, но супруг решил иначе. Сабин быстро подошёл к книжной полке и, схватив первую попавшуюся книгу, запустил в мужа. Альфа, отбросил книгу одним быстрым ударом. Состояние Сабина его пугало, что ещё может вытворить его любимый омега? Давно он так не буйствовал. А самое страшное, последствия этого буйства могли быть непредсказуемыми для самого Сабина. В Готтера-старшего полетело ещё несколько книг со словами проклятий. – Саби, прекрати, прошу! – молил альфа, но омега был неумолим. Он швырял в мужа всё, что попадалось под руку, и успевал следить, чтобы тот не подходил ближе, чем на два метра. Если муж подойдёт ближе, то схватит, зажмёт в объятиях и не выпустит, пока не придёт доктор Эбель, чтобы вколоть успокоительное. – Саби, прекрати, дорогой! Да, я виноват, но ты же понимаешь, что никто не застрахован… — Ты – сильный мира сего, смог сделать так, чтобы внуки попали на один корабль, но не смог перестраховаться так, чтобы уберечь младшего от гибели!? — кричал Сабин, продолжая швырять в мужа содержимое книжной полки. – Ты хоть понимаешь, что мы потеряли внука и теперь род Готтеров будет прерван! Ты — тупица! Изверг! Ты… — Сабин не успел договорить, Осборн резко сократил расстояние и прижал омегу к себе. Крепко удерживая его, Осборн качал и успокаивал. — Тише, милый, не надо… не доводи себя так. — Ты чудовище! – рычал Сабин сквозь зубы и не оставлял попыток отстраниться от мужа. Но, тот держал крепко.       Наконец, в кабинет без предупреждения зашёл доктор Эбель. Он быстро оценил обстановку, достал из саквояжа ампулу с успокоительным препаратом. Сразу после укола Саби обмяк в руках Осборна и был аккуратно уложен здесь же, в кабинете, на диван. Доктор Эбель со свойственным ему строгим тоном спросил: — Что у вас тут опять произошло, мистер Готтер? — Нервный срыв, доктор, — Осборн оправдался перед доктором. — По какой причине, могу узнать? — Мы потеряли младшего внука. Боюсь, повторяется ситуация, когда мы потеряли сына. — Понятно, — выдохнул Эбель. – Он проспит ещё часа три. Но, после этого обеспечьте ему максимальный покой. Вызывайте меня при малейшем рецидиве. — Конечно, доктор, — Осборн не посмел смотреть доктору в глаза, понимая, что сам является причиной срыва мужа. ***       В это время в доме семьи Мориц Оделий негодовал. Впрочем, это негодование никто и не видел. Сам Гольд был в отъезде. Оделий по планшету разговаривал с молодым альфой, уютно расположившись на подушках в постели в своей спальне. — Когда ты прибыл? – строго спросил Оделий. — Вчера, — был краткий ответ. — Почему сразу не позвонил? Почему я должен сам выяснять, когда и каким шаттлом ты должен был прибыть? — Отдыхал, — был снова краткий ответ. По всей видимости, альфа, находящийся на связи, и не собирался оправдываться. Оделий знал, как таких людей призвать к ответу, поставить под каблук или наказать. — Отдыхал он! – рявкнул омега. – Я его звонка жду, а он прохлаждается! Забыл, с кем дело имеешь? — Успокойся, радость моя, — ответил альфа. – Я всё понимаю, но ты же знаешь, что по прилёту к спасённым было повышенное внимание прессы. Я даже сейчас рискую быть увиденным и услышанным. Так что успокойся. Что ты хочешь узнать? Чего ещё не знаешь? Думал, тебе уже всё доложили и в красках описали! — Не ёрничай, мой милый. Я ещё спрошу с тебя за то, что ты сорвал задание. — О, уже всё-таки доложили! – хохотнул собеседник. – Тогда, что же ты знаешь? — Всё! Но, мне нужны подробности. А самое главное, объясни мне, почему до сих пор живы те, кого я тебе приказал убрать? Ты сопливый малолетка, что не сумел справиться с простым заданием! — Если ты считаешь, это задание было простым, — парировал альфа, – то, почему сам не сделал это? Или репутацию замарать побоялся?! — Поговори у меня ещё! Я сделал тебя тем, кто ты есть, так что будь благодарен, и выполняй всё качественно, иначе… — Иначе, что? – рыкнул тот. – Не забывайся дорогой, раз ты сам меня «вырастил», то я знаю все твои уловки и привычки. Если ты подошлёшь ко мне своих головорезов, им не жить. Так что нечего мне угрожать. Я благодарен тебе за тот опыт, что ты мне дал, однако, постоять за себя сумею. Без преувеличения всё для тебя делаю, так что не жалуйся. Итак, что ты хотел узнать? — Мне повторить вопрос, наглец? — Ах, да, — вспомнил альфа. – Как так получилось? Вообще- то проще сказать, чем сделать. Я спланировал всё так, чтобы оба объекта были недалеко от эпицентра взрыва. Однако, человеческий фактор вещь упрямая. В нужный момент они сменили местонахождение, и когда прозвучал взрыв, они были на относительном отдалении. Мне что, привязать их надо было к месту, где должен был взорваться двигатель? Тогда я выдал бы себя волей или неволей. Как ты понимаешь, я не мог себе этого позволить. И вообще, я сам чуть не погиб. Скажи спасибо, дорогой Оделий, что я лишил Готтера мощнейшего корабля, в который вложено целое состояние! — Да что мне с гибели корабля, Орланд? Деньги, не самое слабое место Готтеров! Новый отстроит! Мне надо было лишить их слабого места. Этим слабым местом и является их внук и его отец! Если пресса узнает, что Шлоссер младший отец Готтера младшего, будет огромный скандал, который ляжет тенью и на наше семейство. Ты большой мальчик и сам понимаешь, что я не могу этого допустить! — Я всё понимаю, Одель, однако, как я тебе уже объяснил, человеческий фактор сработал против нас и в результате погиб не тот человек. Команда лишилась помощника бортинженера. — И не зови меня Одель! — выдавая наигранную обидчивость, ответил омега и продолжил. — Мне нет дела, до какого-то там бортинженера. Я просил тебя уничтожить двух ненавистных мне людей. Неужели, это так трудно? — Представь себе, да! Трудно! А ты, прожив столько времени бок о бок со своим мужем, сможешь хладнокровно убить его? Нет? Вот и мне это не просто было. И потом, план был разработан идеально, и возможно сработал как надо, если бы эти двое не передумали пойти в нужный отсек. — Никчёмные оправдания, Орланд, не находишь? – парировал Оделий. Этот разговор начинал его раздражать. — Завышенные требования, дорогой. Пойми, со своей стороны, я сделал всё возможное. И потом, что мешает тебе сделать ещё одну попытку. Они теперь на Земле и послать своих людей тебе труда не составит. А я умываю руки. И не тревожь меня больше. А то стараюсь для тебя, а благодарности никакой! — Разве ты не получил кругленькую сумму на свой счёт? — Получил. Но, я надеялся на нечто большее, — сделал альфа недвусмысленный намёк. — Обойдёшься! Уж чего – чего, а постель со мной ты не заработал. Моя задница слишком дорого стоит, милый. Так что радуйся тому, что есть. — Что, даже одну ночь не подаришь? – усмехнулся тот. — И не мечтай, ты упустил свой шанс. — Даже помечтать нельзя? — Нельзя! – фыркнул омега и поспешил распрощаться с бывшим любовником и несостоявшимся убийцей. – Мне пара. Беспокоить тебя пока не буду, так и быть. Сиди и не высовывайся. Одно слово прессе или полиции и ты труп. — Ой, боюсь – боюсь! – с изрядной долей сарказма произнёс Орланд. — Ничего, переживёшь! Пока! – подытожил Оделий, отключая планшет. — Пока, — успел ответить альфа.       Отключив планшет, Оделий швырнул его на кровать, подальше от себя. — Идиота кусок! – продолжил он своё негодование. Он встал и заходил по комнате, держась за голову. После разговора с бывшим любовником голова гудела, была тяжёлой, словно налилась свинцом. – Ничего поручить нельзя. Придётся что-то придумывать! Если муж узнает? Ну и пусть! Что, я его на место не поставлю, что ли? *** Сабин проспал более трёх часов. Он остался лежать в кровати, не желая никого видеть рядом. Осборн пытался поговорить с ним, но Сабин наотрез отказался общаться с альфами семьи, в том числе с Линдонном. — Дедушка Сабин, можно войти? – в комнату робко постучался Соланж. Он кое-как успокоил своего мужа, которого дедушка с треском выгнал из своей комнаты вместе с дедом Осборном. Линд рассказал мужу – омеге, что дедуля у него чувствительный к обману, не любит, когда врут и недоговаривают. Поэтому устроил ему взбучку, хотя раньше этим занимались папа и дед. Оправдываться, что не хотел ничего плохого, бесполезно.       После потери ребёнка месяц назад Соланж и сам был на взводе, поэтому хорошо понимал Сабина. За время полёта доктор Рейман, а теперь доктор Готтер многое переосмыслил. Сидеть и смотреть, как рядом плохо пожилому омеге он не мог. — Да, входи, Солли, – тихо ответил Сабин. Он всё ещё лежал в постели, пытаясь отвлечься чтением книг на планшете. Посреди комнаты так и валялись несколько небольших подушек, видимо запущенных в альф, чтобы дать понять омежье нежелание видеть их. – Надеюсь, там за дверью никого нет? — Нет, — скромно усмехнулся Соланж. – Никого нет. — Присядь, — пригласил Сабин, похлопав ладошкой по краю кровати. — Спасибо, — Соланж, сама скромность и вежливость, тихо зашёл и сел. – Как вы себя чувствуете, дедушка? — Сносно, Солли, — отмахнулся Сабин. – Ты лучше расскажи, как вы с Линде познакомились. Он только однажды оговорился, что ты его парень, но ничего о тебе не рассказывал. Сколько я не спрашивал его о тебе, он старался обходить эту тему стороной. Не пойму, что за тайны? — Это не тайны, дедушка, — Соланж прикусил палец, чтобы не сболтнуть лишнего и с осторожностью продолжил. – Он боялся, что сразу не одобрите или осудите. Подумаете, что мне от Линда только деньги нужны. — А разве нет? — Признаюсь, поначалу так и было. Я ещё со времён Академии с Линдом был. Думал, завоюю его, влюблю в себя и выйду замуж. Не заметил, как сам его полюбил, и отпускать уже не хотел. Мы многое вместе пережили, нас многое связывает. Он мне дороже всяких денег. — Понятно. А почему вы поженились в космосе, а не дождались прилёта на Землю? — Так получилось, но, сколько бы мы не предохранялись, я забеременел, — соврал омега, сделав при этом очень смущенное лицо. — Делать аборт я не стал, да и Линд запретил. Тогда я согласился оставить ребенка при условии, что он женится на мне. Он согласился, и капитан спасательного судна нас расписал. — И где ребёнок? — не понял старший омега. — Нет его, дедушка, — Соланж закрыл лицо ладошками и тихо заплакал. Ему было жалко не только потерянное дитя, но и тех усилий, которые он потратил, чтобы добиться его появления. Соланж всхлипнул и добавил. — От полученных стрессов, я не смог его доносить и потерял на пятом месяце беременности. — Бедный мальчик, — Сабин подался вперёд и обнял Соланжа. Тот постарался побыстрее успокоиться, так как беспокоить пожилого человека своими слезами было ни к чему. Он только что едва отошёл от стресса и находится под действием успокоительного средства. Будет неправильно беспокоить его лишний раз. Однако, целью Соланжа было просто поговорить, дать выговориться дедушке и выговориться самому.       Омеги проболтали добрых два часа. Никто не посмел зайти и потревожить их. Незадолго до сна, по вызову Осборна, пришёл доктор Эбель, чтобы проведать своего дорогого пациента. Получив ещё одну дозу поддерживающего успокоительного, Сабин уснул как младенец до следующего утра.       Соланж так и не сказал мужу, о чём они с его дедушкой говорили так долго.       На протяжении трёх дней Сабин не разговаривал с мужем. От постели не отлучил, но и прикасаться не давал. Эмоциональный шантаж ещё никто не отменял. Осборн, чувствуя вину, всё понимал, ждал, когда любимый успокоится, как это было и раньше. Они днём почти не виделись. Во время совместных трапез прямо в спальне, молчали, а всё что нужно, передавали через дворецкого. Так же молча и без опозданий, чтобы лишний раз не нервировать Сабина, Осборн приходил вечером в спальню. Мылся, переодевался и также молча ложился в постель. Сабин, бросая на мужа безразличный взгляд, тоже укладывался спать, откладывая планшет в сторону. Однако, вечно это продолжаться не могло. К концу недели, Сабин сменил гнев на милость и поговорил с внуком об Арлине. Линд, сидя на полу у кровати и держа в руках дедушкины ладони, со слезами на глазах покаялся, рассказал, как Арлин всё это время жил и работал на Октавиусе. Обошёл, правда, вопрос их отношений и появление ребёнка. Линд каялся и просил прощение за то, что так и не принял его как брата, но любил иначе. После рассказа об Арлине, он его получил. Сабин несильно подёргал внука за ухо и сказал: — Ты всё рассказал мне, Линде? — Да, дедушка, всё, что смог, — ответил внук, не моргнув глазом. Признаться в том, что рассказал не всё и что именно, он не посмел. — Тогда давай договоримся, дорогой. Ты больше ничего от меня скрывать не будешь. Ты, единственное, что у меня осталось. Я был разочарован в твоём поведении, когда ты первый раз подрался с Арлином. С трудом, но простил. Прощаю и сейчас. Но, Линде, это не может длиться бесконечно. Я не люблю обман и умалчивание. Лучше сразу говори, как есть. Пусть тебе влетит за то, что ты сделал, а не за то, что ещё и соврал или умолчал. Во всяком случае, если бы ты обратился за помощью, мы с дедом могли бы помочь в решении многих проблем. Не чужие ведь. Тебе изначально следовало давать мне общаться с ним по коммуникатору. Быть может, я тогда был бы в курсе ваших с ним дел и ты меньше с ним ссорился на корабле. А теперь его нет и мне даже поболтать будет не с кем.       Любое упоминание о потерянном внуке, вызывало блеск в глазах омеги. Только этот блеск был от непролитых слез. — Прости, дедуль, — Линд уткнулся лицом в ладони Сабина и слёзно молил. – На самом деле я привязался к нему и любил. Я не специально его обижал. Так получалось. Я не верил его оправданиям и злился. Теперь сам каюсь, что был неправ. — Что имеем, не храним, а потерявши, плачем, — прошептал Сабин старую известную поговорку, поглаживая одной рукой голову Линда. — Я весь измучился, когда нас спасли, а его нет. Пока летели на Землю, меня не оставляла мысль, что я потерял быть может самого дорогого и близкого человека. Солли не в счёт, это другое. Боже, почему, я вместе с ним не погиб? — Не говори так, Линде. Тогда бы, мы с дедом вообще одни остались. А так, у нас есть ты. — Дедушка, он мне в кошмарах снится. Каждую ночь вижу его, - признался Линд. – Его глаза я никогда не забуду. Тот взгляд, когда наш челнок отчаливал, а он остался там… Дедушка, я не сберёг его, прости–и-и-и, — Линд не выпускал из своих рук ладонь Сабина и продолжал рыдать. Тот продолжал гладить свободной рукой его голову. Останавливать внука он не стал, хоть он и альфа. Альфе полагается вести себя достойно, не скулить и не жаловаться. Не говоря уже о такой дозволительной вещи для омег, как слёзы и сопли. Однако, ситуация была не та. В семье горе, оно касается каждого, а потому, слёзы не под запретом, это нормально. — Поплачь, Линде, будет легче. Представляю, сколько времени ты вынужден был держать в себе весь ужас произошедшего. Только обещай мне… — он взял лицо внука в ладони, смотря грустными синими глазами. — Да, клянусь, я больше не совру и не умолчу… — Хорошо. Несмотря ни на что, я тебе верю. Можешь передать своему деду, что я готов его простить и поговорить. Линд кивнул и заплаканными глазами посмотрел на дедушку. — Не понял, дедуль, а что дед – то не так сделал? В гибели Арлина или корабля он не виноват. За что ты на него злился? — Он знает, милый. Просто передай. Меньше будет крутить за моей спиной свои аферы, посылая Арлина к тебе на корабль. Это у него ты научился врать и недоговаривать? — Так вот, кто поспособствовал? — Именно. Но, не вздумай с ним об этом разговаривать. Я уже высказал ему всё, что об этом думаю. Он несколько ночей в рабочем кабинете после этого спал. Теперь, если ты упокоился, можешь идти. Я его жду. Пусть поторопится, пока я не передумал. — Хорошо, я быстро, — Линд поднялся, вытер слёзы. С плеч, словно гора свалилась. Не полностью, конечно, но всё же. Расскажи он дедушке всё, того на месте хватил бы удар. Тогда, за ремень взялся бы дед и уже не выпустил, пока, Линд не испустит дух. Дедушка Сабин не молод, а потому, переживания для него чреваты. Да, он рассказал не всё, но так было надо. Незачем добивать дедулю и разочаровывать в себе ещё больше. Да и дед не простит. Старики должны знать ровно столько, сколько им можно рассказать. Соланжу он тоже запретил говорить с дедушками об Арлине. Слишком болезненная тема. К тому же, оставался ещё один вопрос, который он так и не успел обсудить со своим папой. Почему Арлин Лоттэ не был ему братом, об этом должен был поведать Агнес Готтер.       Дойдя до двери и не успев её открыть, Линдонн услышал тихое извинение: — Прости, что… — Я заслужил, — догадался Линдонн, за что дедушка попросил прощения. Он прекрасно знал, что Сабин не был сторонним насилия и никогда в жизни не поднимал на него руку. Но несколько дней назад было исключение из правил. Линдонн терпеливо снес каждый заслуженный удар и принял наказание. Обижаться или винить дедушку он был не в праве. — Поговорили? – спросил Осборн, когда Линд тихо вошёл в его рабочий кабинет. — Да, он хочет видеть тебя, — ответил внук. – Сказал, что готов поговорить с тобой и простить. Если не поторопишься, он передумает.       Осборну хватило минуты, чтобы дойти до супружеской спальни, где лёжа в постели его ждал Сабин. За эти три дня он посидел ещё сильнее, чем был, осунулся. Единственное, что выдавало его внутреннюю силу, это глаза. Осборн быстро подошел к кровати и присев на край, посмотрел на мужа. Тот серьёзным взглядом посмотрел в ответ и произнёс: — Борн… — начал тихо Сабин, — за эти три дня я много думал. Наверно, у Арлина была такая судьба. С самого начала, его покинули самые родные люди – его родители. Потом и ты постарался. Как видишь, внук от тебя не отстал. Чему быть, того не миновать. Раз нам суждено иметь одного единственного неродного внука, пусть так. Но, прощать я больше никого не намерен. Сегодня я прощаю тебя, но помни, это последний раз. Впредь, всё, что касается семьи, ты оговариваешь со мной беспрекословно. — Саби, — Осборн притянул мужа к себе, обнял и поцеловал. – Прости, любимый. Конечно, так и будет. Не сердись больше, я не знаю, сколько ещё вынесу твою обиду.       Сабин обнял мужа и позволил себя поцеловать. Это означало, что омега больше не сердится. На сердце Готтера - старшего отлегло. Только после того, как муж сменил гнев на милость, в доме стало намного спокойнее.