***
— «Иногда мне кажется, что мы отдаляемся друг от друга!» — Джун драматично откинула голову, стараясь сделать голос более писклявым. Кастиэль закатил глаза, а Лизандр улыбнулся. Не то, что это было смешно, но актёрские навыки подруги веселили. — Как малолетняя истеричка, — Кас без особого интереса оглянулся вокруг, и, удостоверившись, что они во дворе одни, вытащил сигарету. — Ты обо всех так говоришь? — Джун не обратила совершенно никакого внимания на сигарету, как и Лизандр. — Надоело уже. Лучше скажи, что мне теперь делать! Кастиэль почувствовал себя оскорблённым. — Я никогда так не говорил. — Да ну? — Да. Но наш любимый староста — исключение во всём. — Да какая… — Большая. Джун не отличалась интеллектом, но вместо того, чтобы дальше продолжать пререкания, ей хватило мозгов подставить ладонь к зажигалке, закрывая ту от ветра. — Думаю, тебе стоит поговорить с ней. В конце концов, мама — самый близкий человек, она не будет показывать характер просто так. — Ах! Спасибо, Лизандр! Но… Ээ… О чём именно мне с ней поговорить? Кастиэль в который раз за день закатил глаза, поражаясь балансированию находчивости и глупого идиотизма в подруге. — Поговори о вашей проблеме. Постарайся донести до неё, что у тебя есть и своё мнение. Возможно, она просто не может смириться с мыслью, что ты стала взрослее. Джун опустила голову с кислым выражением лица. Похоже, в последнее время конфликты с родителями стали ещё более ярыми — по рассказам девочки, доходило до того, что она уходила из дома, хлопнув дверью. Да чего уж там, по рассказам. Кастиэль лично держал бумажные полотенца в час ночи, пока подруга, захлёбываясь слезами, заливала соплями пол. Когда это повторилось в четвёртый раз, Кастиэль из фазы «убить Джун» решил перейти в фазу «убить себя». Он, конечно, ценил дружбу и даже готов был слушать удручённые рассказы о несправедливости подростковой жизни. Иногда его хватало на советы. Но, когда это происходит с регулярной периодичностью, даже Кас со своим безграничным терпением был бессилен. Советы не помогали, так как Джун просто не слушала их, а терпение каплей за каплей стекало прочь из сознания. Лизандр лишь пожимал плечами и улыбался. Ему-то хорошо — приходи, поговори минуточек 15 и увлеки за собой в сад. А то, что Кастиэль в полвторого ночи бегал, как горная лань, по торговому центру в поисках аптеки и, какого-то хуя, мороженного, никого не волнует. Нет, глаза Джун, конечно, до сих пор сияют благодарностью, но рокеру было обидно, что у друга выходит всё так… легко. Как будто по взмаху волшебной палочки Джун и успокаивалась, и улыбалась, и смеялась над слишком сложными для её сознания шутками. Кастиэль не ревновал. Он просто порою чувствовал себя третьим лишним. Хоть Лизандр и уверял, что Джун всего лишь его хороший друг, а Джун с самым серьёзным выражением лица отмечала, что ей больше интересны с грудью побольше, Кас с закрытыми глазами мог сказать, что они друг другу симпатичны. И когда он стал таким внимательным? Когда он вообще начал так много думать? — Кастиэль! — Натаниэль окликнул одноклассника со входа в школу и направился в сторону ребят. Кастиэль заметил, что в последнее время староста не вертится как белка в колесе, подгоняемая жёсткой рукой директрисы — он ступает неспешно, даже как-то лениво. — Чего тебе? — Подпиши заявление, — Натаниэль не имел никакой охоты тратить время на хулигана. Пихнув ему под нос заявление и любезно кинув ручку, Нат скрестил руки и терпеливо дожидался, пока Кастиэль вообще сообразит, как вынуть стержень из письменного инструмента. Свидетели в виде Джун и Лизандра окончательно исключали возможность конфликта — Кастиэль не хотел выставлять себя мудаком перед ними. В конце — концов, по его рассказам, виноват всегда этот тупой староста! Кастиэль вздохнул и криво нашкрябал собственную подпись. Натаниэль мягко взял у него из рук лист, и, улыбнувшись Джун, ушёл восвояси. Он определённо хотел хотя бы этим позлить Кастиэля. Сучёныш. — Ого, Кастиэль. В этот раз без происшествий, — Джун смотрела Нату вслед, а потом перевела полный нежности взгляд на друга. — Ты делаешь успехи. Она говорила с такой спокойной уверенностью, как будто каждый раз присутствовала на актах подписания этого сраного ненужного заявления (остаётся надеяться, что она не следит за ними!. Румянец стыда невольно тронул щёки рокера, но мысль о такой оповещённости настораживала. Кастиэль нахмурился.Часть 1
8 февраля 2019 г. в 01:08
В школе не происходило ничего нового, на радость Натаниэля. В последнее время у него не было ни настроения, ни желания делать что-либо: на учёбе завал, дома разъярённый отец. Эти два звена были всегда связаны друг с другом, но, почему-то, именно сейчас чувствовалось сильнейшее желание послать всех и вся. Где-то в подсознании маячила мысль, что деньги родителей и отличная учёба — крепчайший билет в будущее. Но её резко перекрывали другие, из ниоткуда взявшиеся мысли о собственной независимости и самостоятельности.
Натаниэль уже не маленький мальчик, он должен уметь самостоятельно делать выбор, самостоятельно учиться добиваться успеха. Где будут родители со своими нравоучениями, когда юноша придёт, к примеру, на собеседование, и от него потребуют проявить характер, как от будущего лидера? «В прошлом» — такой ответ Ната устроил.
Содержание писанины его не сильно волновало — на этой неделе там не должно быть ничего нового кроме списков учащихся, прогулявших и болеющих. На самом деле, работы у старосты было не так уж и много, как считали окружающие. У него просто не было желания возвращаться домой, поэтому он растягивал заполнение бумаг на долгие часы. Да и к тому же, приходилось негласно дожидаться окончания репетиций Лизандра и Кастиэля: только когда Лизандр отдаст ключи старосте, можно было идти домой.
В последнее время ключи всё чаще заносил Кастиэль. Натаниэль не придавал этому значения ровно до тех пор, пока однажды Кас не отдал их и не улыбнулся.
Улыбнулся… Ему, Натаниэлю.
Натаниэль не раз отмечал красоту Каса, но она скорее казалась ему частью… Сексуальности Кастиэля? Да, именно так. Девочек с ума сводили пренебрежительность и свободомыслие этого парня, а если и не сводили, то в ход шла скорее жентсвенная красота. Короче, дороги для отступления не существовало. Кажется, Нат даже слышал весть о том, что к Кастиэлю подкатывали парни. Его это заинтересовало, но не удивило: для такого человека, как этот школьный гуляка, это типично. К тому же, Кастиэль вёл себя максимально непринуждённо. Что ж, по крайней мере, он не гомофоб. Не то, что бы Натаниэля это волновало…
А вот, что касается Лизандра… Он слишком много времени проводил с Джун. Хоть эти двое и сидели с начала года почти плечо к плечу на уроках, это вряд ли стало бы поводом для их близкой дружбы. Натаниэлю иногда даже казалось, что Джун просто нагло перехватывала Лизандра у Кастиэля. А тот молчал, что раздражало юношу (он отметил про себя, что теперь в какой-то мере понимает прошлого школьного врага). Его раздражало то, что Кастиэль своим молчанием позволял Лизандру занимать время Джун. И хоть Нат понимал, что это раздражение — пережиток его прошлого характера, который он контролировал, как воспитанный человек, воспитанность вдруг показалась ему таким же лицемерием, как и Кастиэлю когда-то. Хотелось просто… Перестать переигрывать и терпеть. Хотелось быть собой. В конце — концов, кто он такой, чтобы помыкать им? Он гораздо умнее и рассудительнее многих, а где это видано, чтобы у собаки был поп, а не наоборот?
Поэтому, как рассудительный человек, Натаниэль рассуждал.
С другой стороны, кто он такой, чтобы ревновать Джун к Лизандру? Друг? Да, друг. Она ему сильно нравилась как человек, чего скрывать. Но дальше дело не заходило и не зайдёт… наверное. То же самое он думал и про Лизандра — Джун никогда не говорила, что ей нравится хоть кто-то из школы. Не хотелось думать, что она соврала. Поэтому мысли Натаниэля просто крутились вокруг того, что, возможно, он стал более грубым, а потому более непривычным для неё. Более скучным он стать не мог, это точно. Если бы с Натом было что-то не так, она бы сразу заявила (как Дебре то, что та– гнида. Натаниэль до сих пор вспоминает округлившиеся глаза Кастиэля со смехом).
Продолжая размышлять в таком ключе, Натаниэль не сразу среагировал на заявление о прогуле для Кастиэля.
Твою мать.
Нет, Натаниэль не про заявление. А про то, что их тут целых четыре.
Сколько же заполнять… Да ну и бог с ними.
Взяв одно заявление, Натаниэль поравал и бросил его в мусорку. Всё равно их никто проверять не будет — Кас столько прогуливал, что легче звёзды пересчитать, чем его пропуски. Начав и решив на уроке продолжить заполнять их, староста удалился из учительской.