Священник и вампир

Утро того славного дня было на удивление спокойным: на небе ни облачка, птицы довольно щебечут, никто не ломится в дверь и не спешит отругать за то, что снова уснул за кухонным столом. Только падающий на темную макушку солнечный свет все портит, и, если сначала его можно было игнорировать, то теперь голову начинало ощутимо припекать. Оскорбленный столь нежелательным вниманием светила к своей шевелюре, мальчик, все также держа глаза закрытыми, отлепился от потертой дубовой столешницы и постарался принять более презентабельную позу. Специально на тот случай, если Отец настоятель уже был в его комнате и знает, что послушник снова провел ночь за чем то помимо здорового сна, который так необходим «детям его возраста». Например, переставлял книги в библиотеке, тем самым нарушая порядок и составляя из заголовков колкие замечания. Или сновал в окрестностях за какой-нибудь бездомной зверушкой в надежде узнать, что это оборотень или фамильяр. Или таскал из духовки свежие пончики, на которые священник убил весь вечер и наивно полагал, что мальчик не слышит, как он гремит на кухне посудой и ругает непутевый миксер. Сражаясь с желанием растянуться прямо на столе и проспать еще хоть полчаса, полуночнику с трудом, но удалось одержать победу. Вяло потянувшись и зевнув, он приоткрыл глаза и тут же отвернулся от окна. Ослепнуть в столь юном возрасте ему не хотелось. Внимание само собой переключилось на тарелку с одним из выживших пончиков: покрытый девчачьей розовой глазурью, сейчас он казался самым аппетитным на свете и мальчик на пробу откусил небольшой кусочек - как и ожидалось, клубника; рассеянно обвел взглядом тонущую в утреннем свете кухню и остановился на чем-то... Незнакомом. Чужом. Моргнул. Раз, другой, третий – картинка не изменилась. Всерьез воспринимать посторонний объект в лице стоящего у двери миниатюрного мальчика мозг отказывался категорически, всячески намекал на недосып и все твердил: «Мало ли, что может спросонья привидеться? Тебе просто кажется, нет там ничего». -…привет? – смущенно пролепетало новое нечто, при этом смешно переступив с ноги на ногу и с опаской глядя исподлобья. Вот и все. Страшилки оказались правдой, и теперь послушник тихонько сходит с ума. Не получившая никакого ответа галлюцинация заметно побледнела, неловко смяла майку-пижаму, и, как бы ища у кого-то поддержки, осмотрелась по сторонам, но тщетно – на кухне новых действующих лиц не наблюдалось. -Я-а.. кхм, меня зовут Шин, приехал вчера. Меня бросили, ах, то есть оставили и, о, приятно познакомиться… священник сказал, что ты здесь. То есть не именно здесь, а что ты тут будешь, в церкви, а не… мм, где то. И я тоже буду жить здесь! – практически в отчаянии выкрикнув последние слова, раскрасневшееся нечто снова посмотрело на мальчика. Сохраняя привычно нейтральное выражение лица, тот молча протянул крикуну надкусанный пончик. Дождался, пока тот приблизится и протянет к розовому недоразумению (вкусному, так уж и быть) тонкую ручонку и от души ущипнул бледную –самую настоящую - кожу. Болезненно ойкнув, галлюцинация испуганно отдернула пострадавшую конечность и посмотрела в ответ с еще большим непониманием. Вопить или кидаться с кулаками на обидчика не спешила. Откусив от пончика еще раз, послушник сдержанно кивнул в знак приветствия. -Меня зовут Декай, рад нашему знакомству. -В-взаимно..?