Важно, как ты играешь

– А вот здесь мы устраиваем неформальные собрания избранным кругом приближённых к боссу лиц! – бодро сказал кому-то Такеши, замерев на входе. Рёхей ухмыльнулся: – Ты экстремально заделался экскурсоводом? Брат и сестра переглянулись: после явления мрачного и не выспавшегося Тсунаёши, отобравшего у Рёхея его любимую кружку (самую большую, между прочим), самостоятельно сварившего себе кофе и перелившего его в ту самую кружку, они примерно представляли, в чём дело. Потому что всё это время Савада не переставал жаловаться на происходящее, делая вид, что он очень-очень зол, и клянясь, что это последний, ну, совершенно точно последний раз, когда он занимается благотворительностью. Рёхей тогда только фыркнул, предельно ясно выразив своё отношение к этим клятвам. Киоко же с содроганием проследила за тем, как Тсуна наливает кофе, открыла рот, чтобы возмутиться, но встретилась глазами с разобиженным на весь свет Савадой и решила, что у босса должны быть маленькие радости в жизни. Особенно если самая большая радость его жизни – имелось в виду казино – всегда доставляет много хлопот. – Так, знакомьтесь, этот хмурый тип – Гокудера Хаято. Босс велел пристроить его к делу, но к какому – не уточнил, так что мы оба в растерянности, – тон у Такеши был как у консультанта, расхваливающего лучший товар. Киоко просканировала новенького взглядом и фыркнула: неудивительно, что Тсуна так ворчал, – проблем с таким приобретением не оберёшься. Впрочем, неудивительно и то, что Савада оставил этого парня с растерянными глазами и хмурым выражением лица, горбящего спину и одёргивающего непривычный (и наверняка по этой причине неудобный!) костюм. Ну, кого-нибудь его мрачное выражение лица, может, и впечатлило, а Киоко успела много чего насмотреться в жизни – собственный круг знакомых, клиенты казино и специфические друзья Тсунаёши отучили её удивляться и бояться кого бы то ни было. – Эта прекрасная леди, – Такеши, усмехаясь, указал на Киоко, – снисходящая до общения с грубыми и неотёсанными существами вроде нас, единственная представительница прекрасного пола в нашей компании и по совместительству имиджмейкер босса, дизайнер казино… и вообще, человек, добровольно взваливший на себя работу по созданию правильного впечатления у гостей о нас и нашем заведении. Девушка фыркнула: – Льстец! – и покосилась на брата. На лице Рёхея были написаны почти детский восторг и ожидание чуда: после устроенного Такеши представления он ждал, как представят новенькому его самого. Ямамото не подвёл: – А это – хороший парень Рёхей. Любитель привнести в наши серые будни немного экстрима и главный генератор опасных идей. А вообще-то он мой заместитель. Вроде как. – Вроде как? – у Хаято дёрнулся глаз. – Ну, – Такеши почесал в затылке, – справедливости ради стоит сказать, что я частенько занимаюсь не тем, что официально входит в мои обязанности, так что и про Рёхея ничего конкретного сказать не могу. Но формально – да, он мой заместитель. – Только потому, что экстремально доверяю всем решениям Такеши! – вскинул кулак блондин. Киоко фыркнула, забавляясь оторопью Гокудеры. У него на лице написано было, как много всего он хочет сказать о непрофессионализме окружающих, но старательно сдерживается. Хм, если к концу этих суток он не попытается убить Такеши, то приживётся. Но хорошо, что возиться с ним нужно не ей. Девушка посмотрела на часы и поднялась со своего места. – Так, ребята, вы как хотите, а у меня ещё куча дел. Нужно всё подготовить к вечеру. Чао! …Тсунаёши. Савада. Слишком молодой, слишком неопытный, чтобы выжить в этом бизнесе. У него не было поддержки, не было связей, по крайней мере, в самом начале. Не было опыта в организации, но была мечта. Он грезил собственным казино ещё в школе, был увлечён этой идеей. Киоко помнила, как удивилась преображению нелюдимого, недоверчивого подростка, когда случайно стала свидетелем его разговора с братом. Рёхею Тсуна понравился сразу. Киоко поначалу не понимала причин, но брат вообще любил замкнутых одиночек. Казалось бы, что в Саваде мог найти шумный, весёлый, общительный капитан клуба бокса? Рёхей говорил, что видит в Тсуне силу воли. – Вступай в мой клуб! – так братец сказал ему при встрече. Тсуна только отмахнулся, но когда это останавливало Рёхея? Не то чтобы Киоко пристально следила за развитием событий, но в какой-то момент заметила, что Тсунаёши уже не сворачивает в другую сторону, завидев её брата в коридоре. Рёхей умел в буквальном смысле пробиваться к сердцам людей. Но далеко не всегда видел в этом необходимость. Потом Савада стал его слушать – кривился, огрызался на попытки зазвать в клуб, всячески делал вид, что шумный белобрысый старшеклассник ему неинтересен, но слушал. Через какое-то время Тсунаёши с обреченным видом сидел с Рёхеем за одним столом, когда старший брат без спроса и не оставляя выбора пристраивался на соседнем стуле (а в первые месяцы – сбегал, даже если это означало остаться голодным). – Он никогда не носит еду с собой, – сказал однажды Рёхей дома, а Киоко почему-то запомнила. Тсунаёши был слишком гордым, чтобы принимать чужие подачки, да и всегда мог купить что-то для перекуса, но почему-то на уроке труда Киоко именно ему предложила попробовать приготовленное ей блюдо. Опаска, сменившаяся недоверием, её неприятно поразила, но от безыскусного комплимента «ошень фкушно, Киоко-чан» и золотых искр, заплясавших в глазах, стало как будто светлее. Несколько месяцев спустя даже ей стало ясно, что обречённость при общении с Рёхеем Тсунаёши изображает по привычке. Хотя ни в какой клуб он, естественно, не вступил. Впрочем, братец настаивал больше по привычке, удовлетворившись тем, что Тсуна больше не сопротивляется его попыткам дружить. …Савада Тсунаёши, окружавший себя странными людьми, научившийся находить знакомых в самых разных местах, так и не стал открытым и приятным в общении человеком. Так и не научился доверять. Такеши как-то сказал, что Савада собирает знакомства как коллекционеры – марки или автомобили, и оказался очень точен в этом замечании. Тсуна любил свою коллекцию, заботился о её сохранности, но не любил людей. Его называли другом многие, но Киоко могла по пальцам пересчитать тех, в чьём присутствии Тсунаёши чувствовал себя в безопасности. Она сама, Рёхей, Такеши. Забавно, ведь получалось, что в список вошли те, кто, так или иначе, обязан Саваде жизнью. Она и брат… После школы, что неудивительно, встречаться они стали реже. Рёхей с Тсуной иногда созванивались, а вот сама Киоко оказалась серьёзно занята. В школе она однажды согласилась быть моделью для костюмов одноклассницы. Неожиданно после школьного фестиваля им предложили участвовать в соревновании между школами, где Киоко познакомилась и подружилась с ещё одной любительницей необычных костюмов. Миура Хару мечтала быть дизайнером («или врачом, или воспитателем, я ещё не определилась!») и не раз приглашала новую подружку поучаствовать в ещё одном фестивале или соревновании. Тогда-то их и заметили. Когда Киоко заканчивала школу, в Японии началась революция в сознании общества: дети смешанной крови, хафу, как их называли, боролись с дискриминацией. Слово не всегда имело презрительный оттенок, но часто оказывалось, что дети, рожденные и всю жизнь прожившие в Японии, испытывали трудности с социализацией в обществе только потому, что кто-то из их родителей не был японцем. И вот, многие из них заговорили об этой проблеме. «Не хафу, а дабуру, двойной, имеющий представление об обеих культурах», – говорили они. У Киоко и Рёхея были светлые волосы – бабушка была эмигранткой, но о ней, её прошлом до переезда в Японию на удивление мало знали в семье. В младшей школе из-за этого их с Рёхеем часто дразнили, а брат постоянно с кем-то дрался. Но фотографии Сасагавы с конкурсов заметил менеджер модельного агентства, решивший, что поднявшийся шум вокруг полукровок – удачная возможность сделать рекламу, и пригласил её. Так, неожиданно для себя, Сасагава Киоко стала знаменитостью. Сначала в Намимори, а потом и в Токио. Откровенно говоря, в модельном бизнесе разочаровалась девушка быстро – дело было даже не в сложности работы, многочасовых фотосессиях, постоянном контроле за собственным внешним видом и поведением. Нет, проблема была в жёсткой конкуренции и других моделях, готовых идти на многое, чтобы занять чьё-то место. Нельзя было расслабиться, нельзя было быть невнимательной и даже чья-то дружелюбная улыбка могла скрывать желание вырвать тебе волосы. Тем не менее, случаи, когда моделей серьёзно калечили конкурентки, всё-таки были исключением, а не правилом. Киоко не повезло. По школьной привычке девушка пыталась добиться наилучших результатов – и её замечали, хвалили, приглашали на работу. Ей завидовали. Даже ненавидели. Её обвиняли в том, что карьеру Киоко построила на волне поднятой полукровками темы, что её заслуги нет абсолютно ни в чём. Сасагава открыла в себе невиданную раньше силу воли, делая вид, что не замечает грязных слухов, которые о ней распускали соперницы, тщательно проверяла свои вещи и обувь – однажды нашла битое стекло в туфлях. Но это не спасло от кислоты в лицо, когда одной из девушек отказали в работе, чтобы взять Киоко. О карьере нужно было забыть, спасибо, что глаза не пострадали. Смотреть в зеркало было страшно, а операции по самым лучшим прогнозам не могли бы исправить её лицо настолько, чтобы люди хотя бы не оборачивались в ужасе. Не говоря уже о том, что лечение в Японии всегда было дорогим, а Киоко незадолго до этого события вложила крупную сумму денег, чтобы помочь родителям с домом. О том, во что ради неё ввязался старший брат, Киоко узнала постфактум. Это навсегда рассорило её со школьной подругой, не одобрявшей «легкомысленную» профессию девушки и не простившей, что Рёхей поставил благополучие сестры выше их отношений и прекрасного, распланированного на несколько лет вперёд будущего. Но тогда, в палате, изредка навещаемая братом и осаждаемая толпами поклонников и журналистов, Киоко ещё ничего не знала. До тех пор, пока в её палате не появился Савада Тсунаёши-кун, школьный знакомый, с очаровательной улыбкой, какой у него никогда не было раньше. Парень вытянулся, приобрёл лоск, манеры и научился очаровывать людей. Он ни словом, ни взглядом не показал, что с Киоко что-то не так, на европейский манер поцеловал ей руку, приветствуя, и всё время разговора смотрел на девушку со странным, необъяснимым восхищением. За его плечом со смущённым видом и подживающим кровоподтёком под глазом топтался старший брат. И когда Киоко попыталась выяснить, что случилось с Рёхеем, Тсунаёши уверенно заявил, что отныне тот в надёжных руках и больше никаких глупостей совершать не будет. «Каких глупостей?!» – очень хотелось закричать девушке, но Савада покачал головой. «Всё в прошлом, Киоко-чан. Тебе не стоит об этом беспокоиться». Голос Тсунаёши оказывал какое-то гипнотическое воздействие, и Киоко поверила ему. А Савада вышел из палаты, достал телефон и буквально за пару минут договорился, что операцию для девушки проведёт лучший специалист в мире, что оплатит её он сам, и сотворил что-то такое с персоналом больницы, что Киоко больше не досаждали с завуалированными вопросами о самочувствии, в которых читалось злорадство, жажда сплетен или, в лучшем случае, жалость. На все возражения Киоко он отвечал: – У меня есть хорошие знакомые, которым я когда-то оказал услугу. Так почему я теперь не могу помочь своим друзьям? Лечение прошло успешно, девушка снова могла смотреть в зеркала без содрогания – обещанный врач оказался настоящим волшебником. Но возвращаться в модельный бизнес Киоко не собиралась. Тсунаёши ничего не хотел слышать о возврате долга, о деньгах, в этом он остался таким же болезненно гордым и упрямым, как раньше. К счастью, со школы не изменилось в нём и другое, так что Киоко, взяв на вооружение метод брата, так же упрямо приезжала в недавно открывшееся казино, где Тсуна зашивался и едва не терял голову от творившегося хаоса. К вечеру всё выглядело прекрасно, но подготовка у неопытного парня, который почему-то отказывался от найма хороших менеджеров, уже не первый год работающих в этой сфере, отнимала уйму времени и адское количество сил. В общем, когда Тсуна спохватился, оказалось, что с его попустительства часть организационных обязанностей уже перешла к Киоко, так что Савада просто махнул рукой и официально принял её на работу. Из каких неприятностей парень вытащил Рёхея, девушка так и не узнала, что, впрочем, не мешало ей догадываться. Но оба были должниками Савады, и оба, в конечном счёте, стали его семьёй. Ямамото уже тогда был с ним и только посмеивался над попытками Тсуны вернуть всё «как было». Его историю и причины, по которым Такеши остался с Тсунаёши, Киоко знала лишь в общих чертах, всё-таки мужчины не любят признаваться в своих слабостях девушкам. Однако даже такой малости хватало, чтобы составить статистику. Так что, хоть Гокудера и выглядел сомнительным знакомством, но если он поведёт себя правильно и войдёт в «избранный круг приближённых к боссу лиц», Киоко первая пожмёт ему руку. И сделает всё, чтобы помочь этому парню. Потому что только глупые мальчишки могут делать вид, что у них всё хорошо из одного только упрямства и тонуть в проблемах, когда рядом есть люди, способные помочь удержаться на плаву. К сожалению Киоко, Савада был очень, очень упрямым мальчишкой, упорно не желающим видеть очевидного: ему тоже нужна была семья. И Тсуна её заслуживал, что бы он сам по этому поводу не думал. Отправить приглашения постоянным членам клуба с обещанием грандиозного шоу. Проверить, как идёт оформление зала к очередному вечеру: всё ли в порядке, всё ли на месте. Поговорить с тем типом, которого заслали конкуренты, отправить туда, где он не узнает чего-нибудь стоящего. Интересно, как Тсуна их вычисляет? К обеду Киоко чувствовала себя взмыленной лошадью, но дела никогда не уменьшались, только накапливались в геометрической прогрессии, стоило лишь сделать перерыв на чашечку чая. День был её временем суток, вечером в казино всем заправляли мужчины – Такеши, Тсунаёши и Рёхей. Она могла развлекаться вместе со всеми, могла блистать в зале, наслаждаясь своей ролью, а могла поехать домой, и Киоко знала, что тогда не получит ни единого звонка на свой телефон, пока не наступит её официальный рабочий день. Единственную девушку в компании, её оберегали – и иногда это ужасно раздражало. – Как ваши успехи? – поинтересовалась Киоко, увидев в столовой жизнерадостно улыбающегося Такеши (улыбка была из разряда «Да, в этот раз мне не повезло, но я ещё не всё попробовал» и свидетельствовала о каком-то косяке Ямамото) и мрачного Хаято. – Мы определили, что официантом Гокудера быть не собирается, дилером, несмотря на некоторую ловкость рук, ему тоже лучше не становиться, а охраной заниматься ему запретил босс. – Он что, ещё здесь? – встрепенулась девушка. Такеши покачал головой, в глазах мелькнули тени: – Рехёй уговорил его отправиться домой, когда обнаружил Тсуну, пускающего слюни прямо на договор о поставке продуктов. – О, он будет недоволен, когда вернётся вечером, – хмыкнула девушка. В школе Савада не был таким трудоголиком. – Ещё бы, он наверняка уже видел во сне, как расквитался с той стопкой бумаг! – перевёл всё в шутку Такеши и первым же засмеялся. – Вернёмся к помощи Гокудере Хаято, – повернулась Сасагава к парню. – Что тебе удаётся лучше всего? Тот посмотрел на Киоко насмешливым и тяжёлым взглядом. Сейчас перед ней сидел не тот потерянный человек, которого она видела утром, а молодой мужчина, циничный и будто знающий о жизни больше неё. Так иногда смотрел Такеши, но во взгляде Ямамото было куда меньше снисходительности. Очевидно, стресс от общения с Тсуной сошёл на нет, Гокудера взял себя в руки и теперь выглядел гораздо менее уязвимым. – Взрывы, – лаконично ответил он, расправив плечи и выжидающе на неё посмотрев. Надо было признать, вид у него был угрожающим. Наверное, если бы Такеши не было рядом, Киоко бы отшатнулась. Но так легко поддаваться чужому давлению Сасагава не собиралась. Девушка широко улыбнулась, хлопнула ресничками, натягивая на себя привычный образ хорошенькой, но не слишком умной куколки, и предложила: – Отлично! Может, сделаем Хаято ответственным за фейерверки и всякие пиротехнические шоу? Враждебность во взгляде сменилась недоумением, и Киоко мысленно поставила себе плюсик. – А это идея! – оживился Такеши. – Сегодня вечером менять программу уже поздно, но если ты скажешь, что нужно, уже завтра можно будет попробовать. Гокудера нахмурился, сосредоточенно о чём-то размышляя: – Не уверен. Никогда не пробовал делать именно фейерверки. – Зато свой динамит делал сам, правда же? – судя по острому взгляду Такеши, отвертеться Хаято уже не позволят. – Значит, неплохо знаешь химию и составы. Немного поэкспериментируем, и уже тогда можно будет говорить о результатах. – Но… если я что-нибудь здесь взорву? – А мы найдём тебе помещение, чтобы можно было безопасно протестировать образцы, – попыталась подбодрить опешившего от такого напора парня Киоко. Но тот нахмурился ещё сильнее: – Нет, вы не поняли. Вы что, совсем не боитесь, что я сделаю что-то нарочно? Киоко напряглась, не зная, что ответить. Пока он не спросил, девушка и не задумывалась, насколько всё сложно, но теперь точно будет разумно опасаться этого непредсказуемого типа. И почему Тсуну всегда тянет к настолько опасным людям?! – А зачем? – легкомысленно пожал плечами Такеши, отвечая на вопрос. – На Блази ты теперь не работаешь, но лишний раз его лучше не дразнить – он не любит проигрывать, тем более, кому-то вроде моего босса. А больше желающих связываться с неопытным мальчишкой, проигравшим собственную жизнь, причём нарочно, не найдётся. К тому же, ты ещё не настолько долго здесь находишься, чтобы знать, кому выгодно будет предложить свои услуги в подрывной деятельности. А подрывать казино босса бесплатно – какой смысл? Из принципа? Но ты вроде не дурак… Гокудера почему-то заметно смутился от широкой улыбки Такеши и отвёл глаза, буркнув что-то вроде «бейсбольный придурок». Киоко подняла бровь, услышав комментарий, и выразительно посмотрела на Ямамото, тут же состроившего извиняющееся выражение лица. Боже, неужели обязательно всем и каждому рассказывать о школьном увлечении? В свободное время она постоянно вынуждена была слушать споры брата и Такеши о том, что круче: бокс или бейсбол. Да это же совершенно разные виды спорта, в конце концов! – Итак, решено? – вернулась к предыдущей теме Киоко, уловив подходящий момент. – Сегодня вечером понаблюдаешь за работой казино изнутри, а завтра днём уже сможешь попробовать силы в организации шоу. Я познакомлю тебя с нужными людьми. – Ну, если вы уверены… – снова сгорбился Хаято, растеряв всю грозность. Уверенной Киоко не была, но совершенно не собиралась в этом признаваться, мило улыбнувшись и даже мимолётно сжав плечо Гокудеры в знак поддержки: – Не переживай, у тебя всё получится. Думаю, ты неплохой человек, Гокудера-кун.