Предпоследний рыцарь

Кейд Йегер ранним июльским утречком в хорошем настроении вышел из маленького продуктового магазина в небольшом техасском городке и отправился на стоянку. Приблизившись к своему грузовику, он увидел на лобовом стекле нечто подозрительное и случайно уронил пакет с покупками. – Ай, черт, – сказал Кейд, поднимая из дорожной пыли четвертьфунтовые чизбургеры, – ладно, больше витаминов осядет. Запихнув еду обратно в пакет, а пакет в Прайма, он подтянулся к лобовому стеклу и вытащил из-под дворников ворох разноцветных бумажек. – Это, вообще, что? – сев в кабину, Кейд разбирал листочки с возрастающим недоумением. – Штрафы за парковку напополам со штрафами за превышение? Да их тут на сотни баксов! Я ж на пять минут тебя оставил! – Ой, всё! – сказал Оптимус исключительно противным голосом, какой у него прорезался, когда кто-то пытался ему выговаривать, например, покойный ныне Сентинел. Кейду не пришлось ничего отвечать, поскольку в этот момент у Оптимуса запиликал коммлинк и в кабине засветились мониторы, на которых можно было разглядеть бездельничающих на фоне пустынной растительности автоботов. – Привет, Босс, – сказал Хаунд, – у Бамблби для тебя сообщение. – А, Бамблби, мой старый друг, который отдал бы за меня жизнь, хотя сам пытался растереть меня в кровавый морс. – А Кейд говорит, что я милый, – сказал Бамблби голосом рэпера Фейса, – но дело не в этом. У нас плохие новости: в драке на корабле ржавых рыцарей я оторвал тебе выхлопную трубу, и теперь она с помощью трансформерской магии отрастила себе нового Немезиса. А он злой. В смысле – злее! Он шарится в местном пригороде, переворчивает мусорные бачки, сваливая вину на енотов, и жаждет быть единственным Праймом. – Подождите-ка, – сказал Кейд, тут же забыв про штрафы, и немедленно вспотел, – ты сказал: еще один Прайм? – Но Немезис… – Но два Прайма? – Но один из них Немезис. – Два Прайма! На это Бамблби уже нечего было возразить. – Два Прайма, – зачарованно повторил Кейд, испытав непреодолимое желание порукоблудить. Оптимус, не разделяя его оптимизма, двинулся в путь по типичной техасской местности, плоской, как юморок Кроссхейрса: немного кактусов, немного гор на горизонте, кое-что из фауны. Вскоре к нему присоединились остальные автоботы. Через какое-то время, наполненное бессмысленной пафосной ездой, с противоположной стороны дороги в жарком мареве появился другой грузовик. Стоит ли говорить, что это был Немезис. Он выглядел точно так же, как Прайм, только рядом с крышкой топливного бака был нарисован кот Саймона и оптика в робомоде по-прежнему была цвета спелой сливы. Когда стало ясно, что столкновение неизбежно, Оптимус катапультировал Кейда из салона на цветущие кактусы. За годы сожительства с гигантским роботом Кейд со многим смирился, а потому плюхнуться на какую-нибудь опунцию для него было сродни предварительным ласкам, и он не обижался. Автоботы, выстроившись полукругом рядом со своим главным, принялись воинственно пиликать сигнализацией. – Так, – сказал Немезис гулким, словно из бочки, голосом, трансформировавшись посреди дороги и уперев руки в боки, – я буду убивать человеков, уничтожать планеты и нарушать правительственные контракты. – Пф-ф, – сказал Оптимус, – я это сделал еще до завтрака. – Хватит слов, давай драться! Два трансформера бросились друг на друга и вступили в бой врукопашную (по древней традиции гигантских боевых роботов с атомными сердцами и лазерами из глаз), выворачивая куски асфальта, приобретенного и уложенного на деньги налогоплательщиков, и вызывая в округе умеренное землетрясение на четверку по шкале Рихтера. Прошел час, но никто не одержал убедительной победы, Праймы только отвешивали друг другу симметричные боксерские удары, тяжеловесно топтались по кругу, эротично порыкивали, литературно бранились на старокибертронском и изрыгали черный дым из труб на радость Кейду, но не на радость экологическим нормам. В конце концов, они подняли вокруг себя столько пыли, что ничего не стало видно, даже бликов солнца на их тонких талиях, капель конденсата на их округлых бедрах и потеков энергона на их широких грудях. Когда же пыль рассеялась, стало понятно, что один из Праймов повержен и стоит на четвереньках, а другой потрясает над противником мечом. Кейду померещилось, что тот, который оказался на коленях, и есть настоящий Прайм, ибо в этой унизительной, а порой развратной позе – в зависимости от обстоятельств – он уже не раз его наблюдал. Кейд подбежал поближе: сердце ему подсказывало, что Прайма нужно срочно выручать, как и на корабле рыцарей. И он ринулся спасать своего железного друга, как умел, – принялся скакать по нему, как павиан в брачный период. – Кейд, – гаркнул второй Прайм и упер руки в боки, – ты не лопнешь, деточка? Кейд поднял голову и обнаружил, что второй Прайм смотрит на него с укоризной. – Да ты не Оптимус Прайм, у тебя глаза фиолетовые, – сказал Кейд. – Вообще-то, он как раз Оптимус, я ему просто два фингала параллельно засадил, – сказал Немезис и захохотал. Так Кейд выяснил, что Прайм, по которому он так усердно лазал, раздирая рубашку на клочки, как раз Немезис. – Людям свойственно ошибаться, – невозмутимо заметил Кейд и нехотя сполз с гигантского разогретого битвой и июльским солнцем корпуса, успев напоследок пощупать Немезиса за бронелифчик. – Так, – сказал наконец Оптимус, – мне надоело. Сейчас ты узнаешь силу моего благородства. Автоботы, вали обочечника! Боты бросились к Немезису и принялись запинывать его ногами, как заправские гопники. Глядя на то, как старается Бамблби, Оптимус вновь усомнился в милоте пчелобота. Также он спрашивал себя, не успела ли эта активная пчелка опылить его человеческий цветочек, пока он сам был в командировке. Немезис терпел пинки и тычки некоторое время, потом с львиным рыком поднялся, раскидав всех ботов по сторонам, и погрозил Оптимусу кулаком. – Я еще вернусь! Он двусмысленно бибикнул Кейду, трансформировался и умчался за горизонт. – Вызываю всех автоботов! – громко сказал Оптимус. – Вызываю всех автоботов! – Мы здесь вообще-то, – отозвался Кроссхейрс. – И мы не глухие. – В таком случае, слушай мою команду – следите за Немезисом, потому что он наверняка захочет сколотить банду из оставшихся без Мегатрона десептиконов или отщепенцев-автоботов и будет пакостить, где придется. – Кто-нибудь объяснит мне, почему мы его не убили? – Дрифт почесал нос кончиком меча. – Потому что я – добрый. А кроме того, – Оптимус наклонился и, забубнив нравоучительную песенку, принялся подбирать что-то с земли, сложив ладонь горсткой, – это ж ходячий склад бесплатных запчастей. Тут тебе и гайки, и патрубки, и переходники. Не то, что синяя изолента и стяжки, да, Кейд? – Вообще-то, твое ухо до сих пор держится на синей изоленте, – сказал Кейд с достоинством. – Это правда, – Оптимус пощупал правую антенну. – Надо было обмотать изолентой весь корпус. А то знаешь, что случилось со мной в космосе? Я замерз, что твои полуфабрикаты в морозильнике. На этом он отпустил автоботов и они, подрубив нитро, брызнули в стороны, словно тараканы на кухне. Если бы тараканы пользовались системой закиси азота. – А все-таки жаль, – вздохнул Кейд, глядя в сторону, куда скрылся Немезис. – Нет, не жаль, – авторитетно сказал Оптимус и распихал по субпространственным карманам детали Немезиса. Он был доволен и взбодрен. Не предаваться же ему постоянно сложным, меланхоличным рассуждениям о судьбах мира и своей собственной, многозначительно вздыхая и страдая со сдержанным благородством, не забывая при этом косить одним оптосенсором, чтобы проверить, смотрят ли на него с положенной смесью почтения и вожделения. Например, сейчас он уже пять минут не чувствовал ничьих восторженных взглядов и сам поглядел вниз. – Зато я хоть решил проблему со штрафами, – закончил мысль Кейд, выдернув наконец последнюю колючку из джинсов. После чего был сграбастан могучей стальной рукой, словно цветочек с клумбы. * – Что еще за фигня у меня между пластинами? – недоумевал Немезис, вынимая из бронелифчика разноцветные бумажки.