Она

Дэрил валялся на диване и наблюдал за ней. Она, что-то напевая, весело возилась на кухне. Ему было очень хорошо видно ее с края этого старенького кожаного дивана, накрытого клетчатым пледом. Домик, в котором они жили, был совсем небольшим, кухня объединена с гостиной, так что обзор был идеальным. Скрипнула дверь. Притащился Мэрл, который до этого наверняка торчал на крыльце, задумчиво обозревая окрестности, или просто дрых на лежаке в палисаднике, и завалился рядом. И теперь они следили за ее движениями вдвоем. Она была в одной футболке. И совершенно не стеснялась того, что при каждом наклоне и резком повороте футболка взлетала вверх, открывая аппетитную кругленькую попку, едва прикрытую смешными трусиками в цветочек. Похоже, ей даже нравилось, что они так внимательно на нее смотрят. Потому что иногда она оборачивалась, подмигивала им и смеялась, возвращаясь обратно к приготовлению ужина. Она не признавала полуфабрикатов и прочей готовой еды. Только свежее, всегда все только свежее. Видимо именно поэтому всегда невероятно вкусное. Дэрил потянулся и откинулся на подушки. Глянул на Мэрла. Тот, до сих пор как следует не оправившийся от полученных три месяца назад ран, да и вообще от всех своих травм и дикой голодухи, кажется, даже задремал. Ну и правильно. Перед ужином они все равно пойдут пройтись, так что пока можно подремать. Дэрил закрыл глаза. Но ему не спалось. Вместо этого он начал вспоминать тот день, когда впервые увидел ее. Она появилась как раз вовремя. Как раз тогда, когда уже разъехались и зрители, и хозяева со своими бойцами, и остались только они. И те, кому они принадлежали. Мэрла, выигравшего бой, который он должен был проиграть, отпиздили так, что он уже не мог даже поднять голову. О чем они думали, когда выставляли его против того раздувшегося от стероидов качка? Это же был Мэрл, бля, Мэрл. Мэрл никогда не проигрывал. Никогда. Даже несмотря на то, что до этого их не кормили… сколько? дня три? четыре? больше? Нет, он не помнил. Помнил только, как рванул на помощь брату и его так отхуячили, что он уже еле стоял. Но все еще стоял, бля! Стоял! Пусть и еле держась на ногах, но все еще прикрывая израненного, обливающегося кровью Мэрла. Стоял, ощерившись на них, сомкнувшихся плотным кругом. Стоял, понимая, что от смерти их с братом отделяет только пара ударов. Ну или метких выстрелов. Что же, какая была жизнь — такой и конец. Закономерно. И тут — она. — А ну, оставили их и убрались нахуй, твари ебаные, — злой женский голос и хлесткий звук передергиваемого затвора. Тогда Дэрил еще не видел ее. Только слышал. Но тут эти стоящие вокруг них люди заматерились, разворачиваясь к ней… и он увидел. Ее. Стоящую около входа в ангар. В руках дробовик. Ноги широко расставлены. Сзади огромный пикап светит фарами прямо в открытые двери, прямо на них. И, похоже, она совсем не боялась этих здоровенных уродов в косухах и джинсе. Она просто была в ярости. — Если кто-то из вас сомневается в том, что я выстрелю, то можете не сомневаться, сволочи, — процедила она сквозь плотно сжатые зубы. И действительно выстрелила. Пока не в них, а в пол, прямо им под ноги. А потом снова передернула затвор и подняла дробовик уже на них. Ничуть не страшась того, что они тоже вооружены. Что они огромные, заросшие и вообще мужики. А она — баба. — Я в этот раз даже вызывать никого сюда не буду. Просто перестреляю вас нахуй и потом подожгу тут все. И скажу, что так и было! Поэтому вон отсюда! Я кому сказала! Вон, суки! И она выглядела настолько дикой, настолько бешеной, что эта ее ярость так и выплескивалась из нее наружу, безумным ураганом сметая все живое. И, похоже, они это почувствовали. Почувствовали, что она действительно перестреляет их всех, не моргнув и глазом. Даже если они будут стрелять в нее в ответ. Потому что Дэрил увидел, как они отступают. Размыкают круг, отходят назад, что-то злобно ворча про психованную блаженную суку, садятся в свои машины и уезжают. Не может быть. Неужели. Кажется, они проживут еще. Еще немного. От облегчения ноги у него подкосились и он бессильно осел на пол. И все-таки потерял сознание. Он пришел в себя от того, что прямо у него под носом была емкость с водой. — Хочешь пить? Хочешь? — такой ласковый голос, совсем не похожий на тот холодный и яростный, который он слышал до этого. — Ты пей, пей. Я пока приятеля твоего перевяжу. Дэрил чуть приподнял голову. Она уже суетилась вокруг Мэрла. Что она делает? Чего она вообще от них хочет? Зачем ей это? Кто она такая? Он попытался как-то выразить то, что думал, но сил не было совсем, поэтому получилось у него только невнятное ворчание. — Ну что ты, что ты, — обернулась она к нему, — я ничего плохого не сделаю. Я только помогу. Помогу вам. Просто помогу. Правда. Правда. И он почему-то поверил ей. Мэрл, вроде бы пришедший в себя, что там хрипло и неразборчиво порыкивал, тоже не в состоянии как-то более доходчиво высказаться. Но она, не обращая внимания на его мрачное бухтение, что-то также ласково и нежно приговаривая, обрабатывала его раны, подсовывала воду, мягко и успокоительно поглаживала. — Мальчики, — она приподнялась и посмотрела на них, все еще бессильно лежащих, сверху, — вы подождите чуток. Я сейчас машину сюда загоню, чтобы вам далеко не идти. И домой поедем. Мэрл недоверчиво скосил глаза на Дэрила, изумленно глядящего ей вслед. Она действительно пошла за машиной. Остановилась, наклонилась, подобрала одну из валяющихся на земляном полу рекламок, оставшихся после боя. — Так вы, значит, Мэрл и Дэрил, — улыбнулась она, поворачиваясь к ним. — Те самые знаменитые Мэрл и Дэрил? Непобедимые Мэрл и Дэрил? Кто бы мог подумать! Все еще удивленно покачивая головой, она направилась к своему пикапу. Напившийся воды Дэрил понял, что ему немного полегчало. Тогда он попробовал подняться. Получалось плохо. Кое-как он подполз к Мэрлу и вгляделся в него. Мэрл выглядел хуево, но помирать вроде бы уже раздумал. Ладно. Дэрил опустился на землю рядом с ним и успокоительно ткнул его в бок. Ничего. Ничего. Прорвемся. Кстати, он до сих пор не понимал, как у нее тогда вышло погрузить их в машину. Потому что он, конечно, как-то пытался помогать ей с запихиванием на сиденье Мэрла, который так и не мог поднять даже голову, но его так шатало, что в конце концов она просто сказала ему: — Ну, подожди. Подожди немного. Ничего страшного, не волнуйся, я сама сейчас его затащу. Зато ты-то уж сам залезешь, правда? Дэрил кивнул ей, совершенно, правда, не уверенный в том, что он куда-то там сможет влезть. Но он действительно смог, пусть и с ее помощью. Ее дом оказался совсем недалеко. Такой аккуратный, чистенький. Похожий чем-то на нее. С трудом выбравшись наружу, Дэрил побрел за ней, волочащей Мэрла на какой-то подстилке, к входу. И ему показалось, что по дороге он сосчитал боками все углы прежде чем рухнул на залитый кровью Мэрла пол кухни. Наверно, он опять потерял сознание, потому что когда он смог открыть глаза, оказалось, что Мэрл пристроен на диване, перевязан и больше похож на мумию, чем на самого себя. Да и он сам раскинулся уже не на полу, а в кресле, причем даже обработанный какими-то штуками, от которых перестали болеть раны и ссадины. А она стояла к ним спиной и резала мясо. Мясо. Так вот что заставило его очнуться! Запах мяса! Еда! Дэрил поймал безумный взгляд Мэрла. Да, он был согласен с ним. Это совершенно точно было какое-то безумие. Больше похожее на бред. Может быть, они все-таки сдохли и это какой-то другой мир? Где есть нормальная еда? И мясо?! — Ну что, мальчики, как на счет ужина? — радостно спросила она, поворачиваясь к ним. — Вы же наверняка голодные? Дэрил втянул в себя воздух. Хм, сейчас тоже пахло мясом. Он открыл глаза. Точно, она готовит мясо. Она знает, как они любят мясо. И поэтому его готовит. Неужели она любит их? Неужели? Как она может их любить? Никто и никогда не любил их! Дэрил даже не знал, что такое может быть, что такое вообще бывает. Да и сам он никогда не испытывал этого чувства. До нее. Когда он понял, что полюбил? Когда? Когда она терпеливо возилась и с ним, и с Мэрлом, выпаивая их лекарствами и перевязывая их раны, а они только крыли ее, на чем свет стоит, срывали эти чертовы бинты, пытались отбрыкиваться и драться? А она только мягко успокаивала их и что-то там ласково ворковала, приговаривала, уговаривала… Ха! Как-то она попыталась позвать врача к ним домой, чтобы он их осмотрел. Да этот пидор даже не решился войти, потому что они так хором обложили его, что он только скатился с крыльца и был таков. Они потом долго пытались объяснить ей, что на самом-то деле они совершенно не против, чтобы она сама лечила их, но вот всякие там невнятные мужики, пусть даже и в халате докторишки, однозначно — нет. Вроде бы она поняла, потому что мудила тот больше не появлялся. Да и никто лишний не появлялся. Или все-таки когда увидел ее в том свете фар? Или когда она затолкала его в ванну, налила в нее воду, набила пены и начала его мыть, приговаривая, что его, такого чумазого, никак нельзя было пускать в дом, а сам-то он сейчас точно не вымоется? Когда она так нежно и интимно касалась его живота, проводила легко касающимися руками, покрытыми пеной, не только по всему телу, но и даже по его члену, по яйцам? Он тогда смог только вылупиться на нее от неожиданности, и так и продолжал таращиться до тех пор, пока она не вылила из ванны воду и не окатила его водой из душа, смеясь. А потом долго вытирала пушистым полотенцем. Или нет. Пожалуй, все-таки тогда, когда он понял, что хочет ее защищать. Да, тогда. Тогда они оба с Мэрлом поняли это. Сразу. Одним махом. Дело было на парковке перед магазином. И какой-то хуй решил, что она перегородила ему выезд. И стал на нее орать. А она почему-то расплакалась. Наверно от обиды, от неожиданности. И тогда они с Мэрлом высунулись в окно пикапа и сказали этому хую все, что о нем думают. В подробностях. Не стесняясь в выражениях. Хуй-то явно до этого не видел, что в машине еще кто-то есть. Но как только понял, кто там, газанул от них так, что только пятки сверкнули. Втиснулся в свой сраный смарт, махом выехал — и ничего ему не помешало — и съебался. Она тогда распахнула дверь и, все также обливаясь слезами, обняла их и стала целовать, все повторяя, что никто за нее никогда так не вступался. — Дура, — проворчал тогда Мэрл, — ты за нас вписалась, мы за тебя. Мы теперь всегда за тебя. Всегда теперь так будет. Дура ты, вот как есть. Рядом на диване завозился Мэрл. Поднял голову. Явно тоже почуял жрачку, несмотря на отбитую нюхалку. — Ну что, мальчики, пойдем в парк? Прогуляемся перед ужином? Она стояла совсем рядом и выжидательно смотрела на них. Дэрил мрачно кивнул. В парк — значит, в парк. Они бы, конечно, с большим удовольствием пошатались по каким-нибудь злачным местам, по подворотням. Или поискали бы тех упырей, которым они задолжали хороших пиздюдей, а то и просто вскрытых глоток. Мэрл-то об этом нудил каждый день, несмотря на то, что еще не до конца оправился. Но она хотела в парк. Поэтому Дэрил ткнул Мэрла в бок, тот вздохнул, но тоже кивнул. — Ну и хорошо. Я только оденусь. Она побежала в спальню, а они потащились за ней. Наблюдать. Смотреть, как она стаскивает футболочку, подтягивает трусики, нашаривает в шкафу лифчик, выбирает маечки, показывая им их все по очереди и дожидаясь какой-то реакции с их стороны, натягивает джинсы и кроссовки… Да просто смотреть за ней. Потому что это было кайфом. Смотреть за ее движениями. Просто следить. Хотя, если кому-то из них действительно не нравилась маечка, он подходил, отбирал ее и клал обратно в шкаф. А она только весело смеялась и никогда не перечила им. Парк. Сраное место. Все так пялятся на них. Еще бы. Здесь все такие чистенькие, прилизанные, причесанные. Красивые. А тут они. Огромные. Покрытые шрамами. На них, несмотря на все ее старания, на все купленные им толстовки и забавные футболки, было написано — «опасность». «Не влезай, убьет». «Не подходить». И они так тяжело шли по обе стороны от нее, вязко въедаясь взглядами в каждого, кто смел чуть дольше задержаться на них или на ней глазами, что с их приходом и парк, и все подходы к нему пустели. Все уже знали их расписание и пересекаться с ними не хотели. Это, кстати, было хорошо. Гуляли-то они теперь как сраные короли. Утки. Опять она тащит их к этому пруду с утками. Ну конечно, он же знал, что она волочет в сумке. Батон. Опять этот сраный батон. Ну зачем ты скармливаешь его этим уткам? Зачем? Оставь его нам, оставь на обед, на ужин! На гренки! Да утки эти уже скоро лопнут от твоих батонов. Хотя Мэрл вот считал, что это у нее такой план. Как только утки хорошенько разжиреют, они набьют их себе на ужин. Ну или там на обед. Рождество, скоро же Рождество! Может быть, она готовится к Рождеству? Хотя там вроде бы индейка должна быть… но Дэрилу казалось, что принципиально в этом не было никакой разницы. Но как же хорошо дома. Никто не смотрит косо, не следит с опаской. Можно спокойно жрать, а потом развалиться перед телеком рядом с ней. И смотреть сериалы. Или Animal Planet. Черт, а куда же делся Мэрл? Наверняка опять торчит на крыльце. Нет, там его нет. Значит, ссыт на заднем дворе. Нда, пожалуй, ему тоже нужно на задний двор. Да, нужно. Точно, нужно. И она тут же поняла, чего он хочет. — Да, давай-ка проветримся немного, — сказала она, поднялась и открыла заднюю дверь. Ах ты ж… бля! По крайней мере, Мэрлу явно полегчало. Потому что прямо посреди их заднего двора Мэрл пялил какую-то симпатичную сучечку. Да что там пялил, бешено трахал, вдувал ей аккурат около мусорных бачков. Но она только расхохоталась: — Мэрл! — крикнула она. — У нас, конечно, свободные отношения, но приводить девочек прямо на наш задний двор?! Это уже как-то слишком, ты не находишь? Что люди-то скажут? Мэрл только хмыкнул ей в ответ, потому что он уже отлично знал, что на мнение других ей было совершенно и категорически плевать. Дэрил вздохнул и спустился с крыльца. Мэрл все-таки всегда был неисправимым бабником. Сам-то Дэрил к бабам относился более хладнокровно. Тем более, теперь. Поглядывая на Мэрла, больше смахивающего на шахтера, трудящегося в забое, он отправился к очень удобным кустикам, в которые любил ссать по вечерам. Очень это было такое уютное местечко. Он покрутился, пристраиваясь. Ну очень. — Смотри, не оторви ей жопу в пылу страсти! — все еще смеясь, сказала она Мэрлу. — И приходи скорее домой, будем смотреть про комиссара Рекса. Я не буду закрывать дверь. Она и Дэрил уже лежали в кровати и трескали чипсы, когда в дверях появился смущенный Мэрл. Ни на кого не глядя, он влез под одеяло, прополз по всей длине кровати и вынырнул только на подушке. Она погладила его по голове: — Я рада, что тебе стало лучше, дружище. Кстати, надеюсь, ты предохранялся. Дэрил фыркнул, а Мэрл только виновато вздохнул. Но все-таки вылез из-под одеяла и разлегся вдоль нее, подставляя ей свое брюхо, которое она с удовольствием начала чесать. На экране появилась заставка с Рексом. Новая серия. Это хорошо, хорошо. Дэрил тут же перевернулся и перелег поближе к телевизору. И, поддев носом ее ладонь, положил голову ей на бедро. Ему тоже хотелось, чтобы его хорошенько почухали. Особенно за ушами. Он покосился на Мэрла. Вот оно, воплощение зла. Адский пес. Инфернальное создание. Больше сотни фунтов чистых мышц. Машина-убийца. Вовсю лыбится, вывалив набок язык, и довольно пускает слюни. Кто бы мог подумать. Всего одна женщина. Появившаяся в их жизни в самое нужное время. И столько изменений. Дэрил лизнул ее восхитительные пальцы, а она наклонилась и поцеловала его прямо в нос. А потом и Мэрла. Совершенно не боясь ни огромных клыков, ни жестких когтей, ни шрамов, которыми они были покрыты вдоль и поперек. Не боясь ничего. Потому что она любила их. А они любили ее. Они. Ее собаки.