*
Одно словосочетание «прощальная вечеринка» звучало для Шоты абсолютно удручающе, точно так же, как и его без пяти минут бывшим коллегам было абсолютно наплевать на его мнение. По нему будут скучать в агентстве, а ему будет не хватать свободы, которое оно предоставляло ему на правах профессионального героя, но пойти преподавать в Юэй всё же казалось правильным решением. Слишком уж много компаний специализировалось на мощных силовых причудах, а раз ему удалось добиться успеха со своей, настала пора помочь пробиться зарождающимся талантам. Уж лучше так, чем Немури поимеет его мозг. На тот момент его мозг уже успел поиметь Хизаши, когда таки уговорил сходить выпить и не уточнил, что вместе с ними попрётся добрая половина его агентства. Он даже не работал там, но, похоже, умудрился завести себе друзей больше, чем Шота за всю свою карьеру. Не то чтобы они не были хорошими людьми (были) и не то чтобы они не были хорошими героями (были), просто он не умел и не любил вот так быстро сближаться с окружающими. Ему было достаточно горстки людей, которым он симпатизировал и с которыми предпочитал проводить время. Другой проблемой, которой, Шота был уверен, тоже поспособствовал Хизаши, было присутствие представителей соседских агентств, в число которых, конечно же, входила Эми. Когда его друг исчез из поля зрения, до него как-то само дошло, что конкретно задумал Хизаши и что Эми должна быть где-то тут. О нет, она просто не могла пропустить тусу в честь отставки Сотриголовы. Только не когда имелась хоть малейшая возможность устроить пьяный дебош. Шота ни в коем случае не собирался напиваться, и даже не потому, что он терпеть не мог, когда перед глазами всё начинало плыть, а потому, что был почти на все сто уверен, что случится что-то непоправимо тупое. Потому что тупое случалось всегда, когда был вовлечён Хизаши. Эми была вишенкой на торте, так что катастрофа была просто гарантирована. Шота не удивился, когда под конец вечера Хизаши потащил одну половину присутствующих в караоке, а вторую – на танцпол. У него был просто талант сближаться с людьми и заставлять соглашаться их на какие-то немыслимые вещи, понять которые Шоте было не суждено. Как он и предполагал, наличие Эми в десять раз увеличивало консистенцию и без того взрывоопасного коктейля. Она разбрасывалась своей причудой направо и налево, но по большей части, смесь её прямой и любящей постебаться натуры и громкой и придурковатой натуры Хизаши не оставляла ни одному посетителю этого бара и шанса выжить. Только стальная выдержка профессионального героя позволила ему на протяжении всей вечеринки оставаться в сторонке. Чему Шота действительно удивился, так что тому, что к концу вечера он всё чаще и чаще возвращался взглядом к Эми. По сравнению с остальными женщинами в клубе, она была одета до невозможного обычно: зелёный топ, типичные зауженные джинсы, пара простеньких ботинок. Её волосы были распущены и падали на лицо всякий раз, когда она крутилась на танцполе. Танцы явно не были её сильной стороной, но и суть была вовсе не в этом. В то время, когда остальные стеснялись лишний раз станцевать или спеть на публику, Эми выпрыгивала первой, не заботясь о позоре и всегда готовая пожертвовать собой ради комфорта остальных. Должно быть, он всё-таки немного одурел от выпитого, потому что проморгал момент, когда она повернулась и перехватила его взгляд. Шота скосился на выпивку, стараясь не смотреть в сторону, откуда Эми начала пьяно подплывать к нему, явно посчитав, что поймала его с поличным. Он не пялился и вообще старался избегать её весь вечер, но сейчас было слишком поздно. Она шагала бодро и легко, несмотря на тяжёлые ботинки, пока не оказалась у него под носом. – Прежде чем одаривать девушку такими взглядами, нужно сначала угостить её выпивкой, – подразнила Эми. – Никакими взглядами я тебя не одаривал, – пробубнил Шота. – Ты была слишком громкой и привлекала внимание. Эми выразительно подняла бровь. – О не-е-ет, то был раздевающий взгляд, дорогой. Уверена, мысленно ты уже затаскивал меня в постель. – Никуда я тебя не затаскивал, – чопорно ответил Шота, тем временем размышляя, а каково бы было прижать её к себе. Она всегда носила мешковатые шорты своего геройского костюма, а эти джинсы обтягивали слишком сильно. Шота на интуитивном уровне догадывался, что с фигурой у Эми не было никаких проблем, но, увидев её сейчас, в этих джинсах, в приглушённом свете, Шота внезапно подумал, а сколько ещё подобных взглядов она могла собрать в этом баре. Не то чтобы ему не понравился гипотетический ответ, но и в восторге он тоже не был. Он проклинал Хизаши за очередную подсунутую порцию алкоголя, которая знатно ударила по мозгам, а вид Эми, завязывающей языком стержень вишенки в бантик, не помогал от слова ни капли. Когда она подсела ближе, Шота напрягся, но с места не сдвинулся. Он хмурился всё больше и больше, пока она неотрывно глядела на него, при этом умудряясь улыбаться максимально невинно для кого-то, кто настолько сильно влез в его личное пространство. – Если ты хочешь уйти отсюда… – она не прикоснулась к нему, хотя и сидела в паре сантиметров. Она не прикоснулась, хотя могла, ведь она была прямо здесь, а он был прямо тут. Он мог чувствовать тепло, исходящее от её тела. Отодвинуть выпивку и притянуть её к себе за бёдра было слишком просто. – Прекрати путаться под ногами, – сказал Шота намного резче, чем рассчитывал. Её покрасневшие от красного вина губы растянулись в усмешке. – Знаешь, а ты можешь быть забавным. – Ага, мне говорят, – отрезал Шота, всё ещё не смотря в её сторону. Эми хотела что-то сказать, но её попытка была прервана появившейся из-под земли и утащившей её на танцпол Немури. Шота глубоко вздохнул и залпом выпил остатки коктейля, громко звеня льдом о стакан. Он не знал, был рад прерванному разговору или нет, но судя по тому, как их взгляды встречались снова и снова до конца вечера, разобраться в себе он не сможет ещё очень и очень долго. Он не купил ей выпить и уж тем более не раздевал её глазами. Не то чтобы он вообще собирался сделать что-то из вышеперечисленного. Через неделю всё выветрится, и их пути навряд ли пересекутся снова, по крайней мере, в ближайшее время. Они оба знали об этом и оба не пытались что-то изменить. Наверное, так были устроены все профессиональные герои.*
– Никогда не представлял тебя в роли учителя, – сказал он. Она рассмеялась. – Да, во мне кладбище талантов, – она без промедлений наклонилась и ткнула его в бок. – Ты бы знал, если бы начал со мной встречаться. Шота только закатил глаза на очередную шутку. Эми подкалывала его на протяжении всего времени, что они друг друга знали, стабильно не меняя тему. Сегодня у них свидание, завтра у них интрижка двух влюблённых из враждующих агентств, и он, оказывается, годами отрицает свои чувства. У него не было времени ни на свидания, ни на идиотизм под названием «романтика», и если других героев это и заботило, то он точно не строил себе планов на будущее. Его жизнь была посвящена работе, чем он до сих пор был вполне доволен. Сегодня же был один из тех моментов, когда он добровольно согласился встретиться с Эми, впервые после отставки. Это было не свидание. Она знала об этом. Он знал об этом. Это был обед с коллегой-преподавателем. Как бы она не любила усугублять положение и как бы не любила позорить его перед классом, он всегда уважал её как героя. А сейчас, понаблюдав за её студентами, стал уважать её ещё сильнее. Они были хорошими ребятами, может, не такими закалёнными, как его. Но опять же, похвастаться тем, что смогли дважды разобраться с вооружёнными до зубов злодеями без помощи преподавателей, кроме его студентов не мог никто из сдающих в этом году экзамен на профессионального героя. – Почему у тебя никого нет? – спросил Шота. Даже не из любопытства… Просто, она же была совсем другой. Она, скорее, походила на Хизаши и Немури. Яркая, добрая, напористая, дружелюбная. Открытая. Она нравилась людям. Она притягивала публику как магнит. И то, что она ни с кем не встречалась, как-то не вписывалось в общую картину. Не то чтобы он знал её от и до, да и с их совместной работы прошло немало времени, но его не покидало чувство, что, скрываясь за стеной всех этих подколов о свиданиях и замужестве, она желала их всей душой. И она заслуживала этого. Она была прекрасным человеком. – Не считая моих тщетных подкатов к тебе? – пожала плечами Эми. – Наверное, пока не время. Я не собираюсь кидаться на шею первому попавшемуся парню, проявившему ко мне интерес. – Ага, вместо этого ты делаешь прямо наоборот, – сухо ответил Шота. – Ты просто не хочешь признавать, свет очей моих, – подразнила Эми, торжественно наставляя на него палец. – Я видела, как ты на меня смотришь! Шота ощетинился, но на провокацию не поддался. Она, конечно, поняла это и улыбнулась, и каким-то образом по её мягкой улыбке он понял, что продолжать шутить она не будет. Может, она стала поспокойнее за те несколько лет, что они не виделись, хотя совалась ничуть не меньше, чем во времена их экзамена на временную геройскую лицензию. – Что, так сложно поверить, что я пытаюсь сконцентрироваться на работе? – устрашающе серьёзно спросила Эми. Он, конечно же, не верил и оттого подозрительно сузил глаза. Это должно было быть прелюдией к очередной выходке. Она закатила глаза, прекрасно осознавая, что он ожидает подвоха. – После того, как ты получил работу в Юэй, я задумалась, чего действительно хочу от своей жизни. Через год меня пригласили в Кецубуцу, и я пулей сбежала из агентства, только пятки сверкали. И мне нравится преподавать. Это так весело! – Преподавание не подразумевает под собой веселье, – заметил Шота. Эми показательно махнула рукой. – Не всем же быть Мистером Надорви Жопу. У нас просто разные подходы. Уверена, методы Ямады тоже отличаются от твоих. В каком-то смысле она была права. Были причины, почему он не преподавал английский. Он терпеть не мог этот предмет в школе и продолжал ненавидеть его после выпуска. А Хизаши любил поболтать от души. Ему это подходило. – Мне нравятся мои ребята. Я живу ими. Смотреть, как они растут, помогать им становиться героями – это неописуемое ощущение. Я чувствую, что делаю этим что-то для будущего, которое, поверь, является далеко не шуткой. – Я тебе не верю, – услужливо ответил Шота. – Окей, тут ты меня подловил, – улыбнулась Эми во все тридцать два. – Но я имею в виду, что это чистая правда. Ты же говорил, что и представить не мог меня в роли учителя, когда мы работали через дорогу? – засмеялась она. – Впрочем, это так же дико, как представлять в роли учителя тебя. Шота вздохнул и почесал кончик носа. – И зачем я согласился пообедать вместе? – Признай, Сотриголова, ты скучал по мне, – протянула Эми. – Тебе не хватало моей улыбки, сияющих глаз, наипрекраснейших шуток… – Звучит, как мой худший ночной кошмар, – прервал тираду Шота. Во взгляде Эми мелькнула какая-то слишком весёлая искра, которая заставила насторожиться его ещё сильнее. – Я твоя мечта во плоти! Вот почему ты согласился пообедать! – Это не свидание, – в сотый раз напомнил ей Шота. Как ей удавалось так искусно действовать ему на нервы? Он никак не мог решить, бросить деньги на стол и по-быстрому слинять или же продолжить пререкаться с ней. На самом деле, ни один из этих вариантов не имел и шанса быть претворённым в жизнь. Лучшим было бы просто игнорировать её присутствие, но тут была небольшая загвоздочка: пообедать вместе предложил именно он. – Я только хотел обсудить совместное обучение. – Пфф, не вижу причины, почему мы не можем обсуждать это на свидании, – парировала Эми. – Хотя, неплохая идея. Им нужно научиться противостоять злодеям с незнакомыми людьми. В будущем они по-любому будут кооперировать с разными агентствами. Шота не мог не согласиться. На заре своей карьеры он терпеть не мог работать в команде и в большинстве случаев выполнял задания в одиночку. Он был не из тех, кто любил светиться. Это был стиль его жизни. Эми же была его прямой противоположностью: громкая и яркая, как солнце, она разгоняла тьму вокруг себя и светилась неоновым шаром посреди ночи. Иногда и посреди дня, что было чуть ли не хуже, чем иметь под боком неугомонного Хизаши. Ситуации, в которых им доводилось сталкиваться, всегда были до невозможности странными, хотя, несмотря на очевидную разницу в характерах, когда надо, из них выходила отличная команда. Она с высочайшим профессионализмом отвлекала внимание злодеев, чтобы он мог стереть их причуды; она могла их вырубить, он – держать их под охраной. Они действовали эффективно и слаженно, хоть и не ладили в повседневной жизни. Он продолжал находить в себе силы работать с ней, пока она продолжала действовать ему на нервы, сводя всё к флирту и, казалось, не замечая оказываемого эффекта. Его студентам, в особенности излишне темпераментным и нелюдимым, поладить со студентами других академий будет очень кстати. Эми оперлась локтями на стол и, положив подборок на ладони, заискивающе спросила: – А почему у тебя никого нет? Он скрестил руки на груди и откинулся на спинку стула. – Без комментариев.*
Тишину холла прерывало только пиканье автоматов и приглушённое бормотание медсестёр. Он всегда на дух не переносил больниц. Что-то в этой стерильности и ослепительной белизне вымораживало и выворачивало наизнанку. За последний год он бывал здесь слишком часто. В первый раз он загремел в больницу, когда ему сильно досталось во времена работы героем. Эми обожала рассказывать, как нашла его тогда в мусорном баке между зданиями их агентств. Тогда он впервые подумал, что работа учителем, возможно, будет менее травмоопасна. Он ещё никогда так не ошибался. Рано или поздно эти детишки сведут его в могилу. Чем больше времени он проводил в окружении героев, тем чаще ему приходилось посещать больницы. Он не был тем, кто регулярно навещал больных и приносил цветы и мандарины в пакете, нет, ему стоило неимоверных усилий просто переступить порог здания, но иногда ситуация была такова, что не прийти и не увидеться было бы до отвратительного грубо. И сейчас был как раз такой случай. Первой его мыслью, когда он узнал об атаке на академию Кецубуцу, была «Спасибо, что не Юэй». Второй была Эми Фукукадо. Думать дальше он был просто не в состоянии. Мисс Шутка была необычным героем. Тонна Смеха была её единственным козырем в рукаве, но при любых обстоятельствах она оставалась уверенной в себе и своих силах. Он тоже когда-то был уверен в своих силах, однако это не помогло ему избежать серьёзных ранений и не загреметь в больницу, защищая своих учеников. Достаточно было одного звонка в Кецубуцу, чтобы разузнать об Эми. Она в одиночку одолела десятерых злодеев и спасла жизни дюжины первогодок и нескольких гражданских. И теперь была в больнице из-за выявившихся осложнений от потери крови. Было бы грубо не навестить её. Да и выбора у него особо не было. Он потерял его в тот момент, когда позвонил Немури и Хизаши и рассказал о случившемся, и те прожужжали ему все уши о визите в больницу. Своего они таки добились. Немури даже дошла до того, что подкараулила его после уроков. Они ринулись в палату первыми, пока он остался ждать в приёмной. Он ненавидел больницы. Здесь было неуютно, и хотелось поскорее уйти. Они напоминали ему об инциденте на тренировочной базе USJ, после которого он был похож на мумию и был не в состоянии шевельнуть и пальцем даже после помощи Исцеляющей девочки. Ещё ни разу в жизни он не был ранен так серьёзно. Мысль о том, что что-то подобное могло произойти с Эми… После того как Хизаши удостоверился в её здоровье, а Немури ринулась ей за запрошенными конфетами, он наконец-то соизволил зайти в палату. Он без колебаний открыл дверь и зашёл в комнату, которая, как он и предполагал, была до отказа набита цветами и разбавляющими пресность больничных стен воздушными шариками. – Где мои цветы? Мои шарики? Шоколадки? – тут же донеслось с больничкой койки. Шота запустил руки в карманы. – Какая-то ты слишком бодрая для больной. Симулируешь? – Позитивный настрой – лекарство от всех болезней! – заявила Эми с широкой улыбкой на лице. – Вот поэтому ты и ходишь в бинтах. Ты постоянно киснешь. Несмотря на улыбку и привычные подколы, Шота заметил перемены мгновенно. Из-за потери крови она была бледнее обычного, под глазами осели тёмные мешки, которые были больше его прерогативой, чем её. В глазах не было привычного блеска, а волосы были стянуты в низкий конский хвост, с которым раньше он её никогда не видел. Она уже могла сидеть, но сидела она неподвижно, сложив руки на животе поверх принесённого из дома одеяла. Больничная рубаха же была самым безвкусным, что ей когда-либо доводилось носить. И всё-таки, она была жива и для своих ранений выглядела потрясающе. – Отвратно выглядишь, – сказал Шота. Эми хмыкнула. – А ты знаешь, как подбодрить девушку и помочь ей почувствовать себя уверенно. Шота взял стоявший рядом с кроватью стул и сел, развернув его спинкой вперёд. – Что произошло? – Оказалось, что мои шутки нравятся не всем, – начала она, пожимая плечами. – У всех есть свой предел, понимаешь? – она снова улыбнулась, но на этот раз даже ей было не под силу скрыть своё изнеможение. – Не, благодаря тебе я уже давно знала, что мои шутки не для всех, но я не думала, что после них меня пырнут. – Пырнут? – Мечом! – воскликнула Эми. – Из всех существующих видов холодного оружия меня проткнули именно средневековой рухлядью! Шота лишь покачал головой и вздохнул. – Фукукадо… – По-моему, мы вполне можем перейти на имена. Уж после того как раз сто чуть не побывали на том свете, – сказала Эми. Существовало только три человека, к которым он обращался не по фамилии, предпочитая сохранять дистанцию с остальными. В конце концов, с него не убудет, если он добавит в этот список ещё одно имя, верно? – Очень мило, что ты пришёл меня навестить. Немури сказала, что ты первым позвонил в больницу. Отвечать на это Шоте было нечего. Как бы он ни доверял её способностям и ни уважал её как героя, он не мог отрицать, что волновался. Когда-то он видел, как она одной левой уложила злодея вчетверо больше неё самой. Но это не значило, что она была неуязвимой. Ведь неуязвимым не был ни один герой. Их могли ранить. Их могли убить. Эми оперировали, когда он позвонил в больницу, и за те три секунды, что колебался врач на другом конце провода, в голове пронеслись последние слова, произнесённые в адрес Эми, и его живот неприятно скрутило. «Как же ты достала». Он в дерьме. – Всё в порядке, – сказала Эми, откидываясь назад и подмигивая ему, – я никому не скажу, каким пусечкой ты можешь быть. Он был в большом дерьме.