Алый

Джен
PG-13
Завершён
73
Пэйринг и персонажи:
Размер:
8 страниц, 1 часть
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Работа написана по заявке:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
73 Нравится 13 Отзывы 18 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста
      Алый для Брейкдауна был целым миром.       Впрочем, так было не всегда. Конечно же, когда-то давно, в далёком спаркстве, мир сиял всеми цветами такой редкой на Кибертроне радуги. Брейкдаун прекрасно помнил, как однажды гулял с опи в Кристаллическом саду Праксуса, когда вдруг закапал дождь, а в невероятной выси на солнечных столбах-опорах раскинулась семицветная арка. И маленький Брейкдаун тогда от восторга даже прекратил вентилировать на пару бриймов — боялся спугнуть хрупкое чудо. И именно тогда Брейкдаун понял, что хочет быть конструктиконом — ему до дрожи в манипуляторах захотелось создать что-то такое, что было бы таким же… невесомым, воздушным, пёстрым и недосягаемым, как радуга. Брейкдаун немедля поделился своим восторгом и мечтой с опи — и опи одобрил! Одобрил и пообещал, что когда Брейкдаун построит такую красоту, то он, опи, обязательно придёт посмотреть. Тот клик Брейкдаун запомнил на весь актив — это было чистое, незамутнённое счастье — счастье, чистое и яркое, как семь радужных цветов.       Но чем старше становился Брейкдаун, тем сильнее выцветал его мир. Сначала исчезли синий и жёлтый цвета — опи и дани. Потом канули в небытие оранжевый и лиловый — те, кто мог бы когда-то стать партнёром по Искре… Потом исчез зелёный — первый и любимый учитель Брейкдауна и талантливый архитектор в институте Архитектуры. Он погиб в теракте, устроенном меха-смертником на открытии нового архитектурного комплекса, и его корпус медленно серел на манипуляторах у Брекдауна, пока тот срывал вокалайзер, пытаясь удержать, не дать упасть в Колодец Всех Искр, не дать уйти в небытие…       Бесполезно. Хрупкая чудесная радуга не выдержала столкновения с жестоким и грубым миром и потихоньку растворялась, теряясь в бесчисленных оттенках серого и чёрного. Но у Брекдауна оставались ещё два цвета — голубой и красный. И они оба воплощались в одном меха. Голубым был корпус, а красной — оптика. И этот меха был солнечным лучом в серо-чёрном мире, опорой для радуги Брейкдауна. Голубой был тем, кто не давал Брейкдауну потерять окончательно цвета и веру в себя и мир. Голубой был единственным, кто мог успокоить мятежную Искру и пообещать, что всё наладится. Голубой знал все секреты и тайны Брейкдауна — и молчал. Он был нехарактерно верным для десептикона, и Брейкдаун часто шутил, что ему для полного соответствия автоботам надо только поменять местами цвета оптики и корпуса. Голубой только улыбался и отшучивался.       Но беспощадный вихрь разгоревшейся в один клик войны смёл и этот цвет. Голубой исчез — пропал в массированных ударах автоботской артиллерии, затерялся среди рядов зачищенных десептиконскими штурмовиками гражданских, канул в небытие — в Колодец Всех Искр.       У Брейкдауна остался только один цвет — алый. Этим цветом горела оптика их лидера, их бессменного вождя — Мегатрона. Но и алый цвет почти терялся в мешанине серых дезактивных корпусов и чёрных хлопьев сажи от сгоревших городов. Иакон, Каон, Восс, Полихекс — Кибертрон лежал в руинах, и только угольно-чёрная сажа и серый пепел взвивались над брошенными, покинутыми, искорёженными войной городами.       Когда десептиконы поднялись на борт «Немезиды», и Кибертрон остался серебристой точкой позади, Брейкдаун не ждал перемен. Он знал только одно: скоро погаснет и алый. Когда потеряется и этот цвет, радуга перестанет существовать окончательно. А одна древняя-древняя сказка гласила, что радуга — это видимое отражение Искры самого Праймуса. И пусть в это верили только старые жрецы Праймаса да сентиментальные молодые автоботы, Брейкдаун всё-таки в самой глубине Искры тоже верил, что радуга — это отблеск Искры Праймуса. И если погаснет отблеск… это значит, что погаснет и то, что эти отблески создаёт.       Но дезактив оттянулся на целых четыре миллиона орбитальных циклов — или же на сорок тысяч ворн. Долго даже по меркам трансформеров.       Земля была красочной, во много раз ярче и цветистее Кибертрона — Брейкдаун, очень любивший пёстрые кристаллические сады Полихекса, с неудовольствием признавал, что по количеству оттенков Полихекс проигрывал Земле — какой-то жалкой органической планетке! Но в любом случае… здесь по-прежнему существовал только алый. Правда, его тут было больше — Брейкдаун ещё в первую вылазку на Землю успел оценить земные закаты — вот где было одно великолепие и буйство алого! И почему-то Брейкдауну казалось, что закаты — это не угасание земного светила, а наоборот, его возрождение. Алый стал для Брейкдауна цветом актива и возрождения.       Алым горел и ненавистный автоботский знак. Брейкдаун каждый раз до скрипа суставов стискивал кулаки, вспоминая лаконичные, строгие, выверенные линии чужой инсигнии. В пожаре этого алого погиб голубой — алый пожрал его, не оставив ни следа, и Брейкдаун жаждал поквитаться.       Оптика Мегатрона, десептиконского вождя, тоже сверкала алым, и Брейкдаун каждый раз мечтал не видеть этот цвет — он заставлял Искру трепетать в своей камере и подчиняться. Этот алый был цветом страха и власти.       Но к этим трём оттенкам алого как-то незаметно, исподволь примешался ещё один оттенок — тёмный, на грани между вишнёвым и чистым алым.       Нокаут. Медик-десептикон, помешанный на своём внешнем виде и неизменно-опасно доброжелательный со всеми, кто ни заглядывал к нему в медблок.       И этот алый потихонечку слился, смешался с тремя основными оттенками, и теперь Брейкдаун не мог с точностью сказать, когда, в какой именно клик радуга стала по крупицам, тонкими ниточками, по каплям вырастать из серого мрака. Ну и что, что на всех цветах лежал отпечаток алого — будто смотришь сквозь розоватое стекло. Главное, что радуга была! Она не провалилась в Колодец Всех Искр, не пропала у Юникрона на рогах, а всего лишь потерялась где-то в безвременье. И Нокаут терпеливо, клик за кликом, полоска за полоской, возвращал Брейкдауну мир — мир, в котором не царствуют серый и чёрный, мир, где есть радуга. И Брейкдаун был Нокауту более чем благодарен.       Алый был для Брейкдауна цветом друга и напарника — цветом Нокаута.       Алый стал для Брейкдауна целым миром. И Брейкдаун особенно любил те моменты, когда в один сплошной алый сливались два самых любимых самим Брейкдауном оттенка — когда Нокаут залихватски проходил повороты и летел по чистой трассе на закатной Земле, всячески выпендриваясь перед Брейкдауном. Закат причудливо окрашивал броню Нокаута; закат сверкал в его смеющейся оптике, закат давал Брейкдауну иллюзию, что рядом оба — и Нокаут, и Голубой. И закат точно говорил Брейкдауну, что всё будет хорошо, несмотря на войну.       Но однажды, в тот бесчисленное количество раз проклятый клик, Брейкдаун понял, что закат лгал. Алый цвет лгал — и осознание этого факта пришло к Брейкдауну именно в тот клик, когда он увидел серый дезактивный корпус Нокаута.       Дредвинг осторожно сгрузил то, что когда-то было Нокаутом, на ремплатформу и торопливо вышел, оставляя онемевшего Брейкдауна наедине со своим горем. Стантикон в два широких шага пересёк медблок и очутился рядом с платформой, вглядываясь в безмятежный — как при жизни — фейсплет. Белый металл был исчерчен сеткой царапин и вмятин, но на нём по-прежнему была та самая лёгкая, полунасмешливая, чуть проказливая улыбка, какой Нокаут улыбался только ему — Брейкдауну. Горловые трубки сжал спазм — а ведь эта улыбка — последний привет Нокаута своему другу. Нокаут помнил, помнил до последнего клика. На такое до Нокаута был способен только Голубой.       И если бы не погасшие, тёмные, как чёрные космические дыры, линзы оптики, Брейкдаун подумал бы, что Нокаут просто в очередной раз вырубился от недостатка энергии в системах после очередной напряжённой гонки, и теперь Брейкдаун тащит его на руках на «Немезиду», а Нокаут улыбается — и закату, и другу. Но поверить в такой счастливый конец не давал ещё один момент — корпус Нокаута был безжалостно растерзан прямо в области камеры Искры. Сразу было видно работу Эйрахнид — больше ничьи манипуляторы не могли такого сделать.       Холодные белые лампы медблока тускло роняли свой свет на серый корпус, но выцветший металл не отражал свет, а будто поглощал его — поблёскивали только уже земные, окрашенные в золотистый диски на колёсах Нокаута. Вся активная краска сошла грязно-розовыми хлопьями, осела на пальцах Брейкдауна, когда он неверяще протянул манипулятор и коснулся такого родного корпуса…       Брейкдаун отдёрнул манипулятор и глухо взвыл. Радуга стремительно серела — и не оставалось даже мутного алого отблеска в утешение. Погас и алый, погасла вся радуга — и теперь неминуемо должна была погаснуть Искра, которая эту радугу порождала…       И вдруг где-то в глубине Искры сверхновой вспыхнула ярость, окрашивая на клики мир в алый. Брейкдаун поднял шлем, стряхивая с пальцев ржавые хлопья. Дезактив от тоски подождёт, сначала надо стереть с лица земли Эйрахнид. Стантикон глухо зарычал, оскалив дентопластины — конечно, они не были такими острыми, как у Нокаута, но всё же впечатляли.       Как раз пришёл приказ от лорда Мегатрона собраться всем на главном мостике «Немезиды». Брейкдаун, предвкушая возможность отпроситься на Землю и там устроить охоту на Эйрахнид, поспешил в главный отсек. Весь высший офицерский состав уже был на месте. Брейкдаун вошёл последним. Мегатрон уже стоял рядом с голограммой нового масштабного плана и обернулся на звук лязгнувших гермозатворов, приветствуя Брейкдауна зловещей ухмылкой. Искра Брейкдауна совершила кульбит в соей камере, отсек полыхнул алым сиянием; но сам стантикон ничем не выдал своего нервного состояния.       — В связи с дезактивом Нокаута ты назначаешься главным медиком «Немезиды», — поставил в известность Брейкдауна Мегатрон, не отрываясь от плана. — А сейчас…       Брейкдаун даже не стал спорить по поводу такого неожиданного назначения и собственной квалификации — медицинское образование было у Нокаута, а не у Брейкдауна. Стантикон лишь молчал, с нетерпением ожидая приказа. И вождь десептиконов не разочаровал:        — Отправляемся на Землю. Надо отбить у автоботов два энергоновых месторождения и реликвию, если она там будет. Со мной идут Старскрим, Дредвинг и Брейкдаун. Саундвейв, мост!       Брейкдаун влетел в мост сразу после Лорда, оставив за спиной подозрительно покосившегося на него Дредвинга — раньше стантикон такой любовью к дракам не пылал. Автоботы были на месте, и Брейкдаун со всей злостью врубился в их гущу, раздавая сокрушительные удары своих молотов направо и налево. Мегатрон ожидаемо сцепился с Праймом, Арси и Бамблби отвлёк Дредвинг, ну, а Брейкдауну пришлось сражаться с Балкхедом.       По идее, десептиконы могли бы выиграть, если бы не Бамблби, который на пару с Арси смог вывести Дредвинга из строя. Старскрим же улетучился куда-то ещё с первых кликов боя — очевидно, за артефактом. Перевес был на стороне автоботов — перевес на стороне ненавистного алого, и это заставляло Брейкдауна сражаться ещё яростнее. Но Балкхед тоже вошёл во вкус, и стантикону пришлось полагаться не только на силу и злость, но и на ловкость, с которой у Брейкдауна было так себе. Утешало только то, что внезапно вернувшийся Старскрим смог обездвижить Арси и заняться на пару с Дредвингом Бамблби. Жёлтому разведчику приходилось туго, и Прайм, отбросив Мегатрона сокрушительным ударом на несколько метров, видел это…       Сбоку мелькнула в сером мареве лиловая тень, и Брейкдаун, и Балкхед отвлеклись на клик от драки. Брейкдаун узнал врага раньше, чем автобот. Из искажённого статикой от ненависти вокалайзера стантикона вырвалось шипение:       — Эйрахнид!       — Автоботы, уходим, — отдал спокойным тоном приказ Оптимус, и его команда в организованном порядке начала нырять в зелёный вихрь планетарного моста.       Мегатрон злобно рявкнул что-то вслед уходящим автоботам и повернулся к Эйрахнид. Предательница скромно сложила манипуляторы и притушила лиловую оптику. Краешек артефакта словно невзначай выглядывал из-за спины фемки-десептикона.       Мир Брейкдауна резко сократился до всепоглощающего алого. Алый и сиреневый сошлись в смертельной схватке, и Брейкдаун отчаянно желал, чтобы победил алый — цвет Нокаута. Это был цвет, посвящённый его памяти, и Брейкдаун собирался принести Эйрахнид в жертву призраку Искры Нокаута. Кто-то из знакомых Брейкдауну ещё на Кибертроне десептиконов исповедовал сложную теорию, сводившуюся к тому, что для того, чтобы Искра друга или напарника не потерялась на пути к Колодцу Всех Искр, её путь необходимо осветить — и желательнее всего, именно Искрой того, кто был виновником дезактива друга. Тогда Брейкдаун особого внимания на это поверье не обратил, а сейчас… оно было в самый раз. Брейкдаун перехватил нехороший изучающий взгляд Мегатрона, направленный на Эйрахнид, и понял, что это его шанс.       — Мой лорд, Вы же разрешите мне её дезактивировать? — нетерпеливо спросил Брейкдаун, указывая на киберпаучиху.       — Нет, — отрезал Мегатрон, очнувшись от задумчивости. — Она нам пригодится.        — Она убила Нокаута! — не сдержался Брейкдаун.        — О, мелкое недоразумение, — оскалилась Эйрахнид. — Но инцидент исчерпан, да, лорд Мегатрон?       Мегатрон только насмешливо хмыкнул и кивнул Старскриму. Аэрокоммандер ловко выхватил реликвию из-за спины у Эйрахнид и передал её десептиконскому лидеру. Тут же перед маленьким отрядом развернулся мост, и Эйрахнид вошла в него наравне с другими десептиконами. Брейкдаун хотел было уже свернуть шлем Эйрахнид прямо здесь и сейчас, но это не было бы полноценной местью, поэтому Брейкдаун прикусил глоссу и молча побрёл в медблок. Корпус Нокаута по-прежнему лежал на платформе, и Брейкдаун бережно коснулся серого металла, не обращая внимания на пачкающую манипуляторы краску.       — Я обещаю, что хотя бы отомщу за тебя, Ноки, — прошелестел стантикон. — Мне бы только удобного случая дождаться…       Удобный случай подвернулся как раз на следующее утро. Мегатрон, получив от Саундвейва сведения о том, что вчера автоботы нашли не один, а два артефакта; отправил на Землю Эйрахнид поискать следы второй реликвии, а Брейкдауна — осмотреть шахты после вчерашнего боя с автоботами и проконтролировать работу вехиконов. А уж на самой Земле Брейкдауну не составило никакого труда запеленговать сигнал Эйрахнид и добраться дотуда…       Киберпаучиха сидела на горке камней возле пещеры-карьера с залежами энергона и, лениво болтая серво, наблюдала за работой вехиконов. Брейкдаун, активировав на полную все свои боевые протоколы, бесшумно подобрался к Эйрахнид и ловким ударом смял её тонкие паучьи лапки. Голубой энергон потёк по пальцам стантикона, и Эйрахнид взвизгнула от боли. Вехиконы заинтересованно подняли шлемы со дна карьера, и Брейкдаун, зажав в своей лапище тонкие манипуляторы киберпаучихи, покровительственно махнул им свободным манипулятором:       — Работайте!       Вехиконы синхронно пожали плечевыми блоками и вернулись к работе. Если начальство разбирается между собой, то верх неблагоразумия — встревать в эти разборки. Вехиконы, пусть и не имели Искр, неразумными не были, поэтому и оставили Брейкдауна и Эйрахнид в покое. Что было только на манипулятор стантикону…        — Мегатрон всё-таки решил от меня избавиться? — поинтересовалась Эйрахнид, когда Брейкдаун затащил её в небольшой грот. — Может быть, мы сумеем договориться?..        — И да, и нет, — загадочно ответил Брейкдаун, зажав манипуляторы, серво и лапки киберпаучихи между тяжёлыми камнями и полом грота. — Ты слышала про Светильник Искр?        — Ты про эту традицию уничтожать виновных в дезактиве… — Эйрахнид поморщилась от боли: от всех конечностей шла информация о перегрузках и постепенном отказе систем из-за недостатка энергона; и запнулась в вентилировании, сообразив. — Так ты хочешь, чтобы я светила твоему драгоценному Нокауту?!       — Ты потрясающе умна, — промурлыкал Брейкдаун в лучших традициях своего почившего друга и с опасным блеском в единственной жёлтой линзе наклонился к Эйрахнид. — Но это тебя не спасёт, — стантикон оскалился и ловким жестом вскрыл грудную броню киберпаучихи.       Пещеру залил ровный сиреневый свет, лиловые блики заплясали на стенах и на корпусе Брейкдауна. Но стантикон не видел этого цвета — для него всё вокруг мерцало серым и изредка алым. И в глубине чужой Искры Брейкдаун видел голубой и алый — два давно потерянных цвета. Брейкдаун, как завороженный, протянул манипулятор, погружая пальцы в фиалковое сияние и пытаясь дотянуться до алого и голубого, сплетающихся в причудливом танце… Ладонь ласково лизнул голубой протуберанец, пальцы агрессивно куснул и тут же оплёл в немом приветствии алый комок искр, и Брейкдаун тихо рассмеялся — в этом были все его потерянные друзья; каждый по отдельности. Голубой тонкой ниточкой потянулся выше, переполз с ладони на запястье, впитался там в энергоновые магистрали и серебристой змейкой побежал под мощными синими пластинами брони куда-то вглубь корпуса, прямо к самой Искре. Брейкдаун хмыкнул — щекотно и прохладно, как будто течёт капля хладагента. Алый тут же подпрыгнул, рванулся вверх, вслед за голубым, колючим комком влез в магистраль и цепочкой заструился глубже, тоже к Искре, несильно царапаясь и сбрасывая крохотные разряды статики. Брейкдаун дождался, когда нейросеть перестанет дёргать крохотными, но отвлекающими импульсами, и взглянул пристальнее на чужую Искру. Но там горел один уверенный сиреневый цвет — ни голубого, ни алого, и Брейкдаун без сомнений сжал кулак, отправляя Эйрахнид в долгое путешествие к Колодцу Всех Искр.        — Вот так, Нокаут. Надеюсь, её лживая Искра будет тебе хорошим светильником, — пробормотал Брейкдаун, пренебрежительно отпихивая в сторону стремительно сереющий тёмно-лиловый корпус и с каким-то тёмным удовольствием разглядывая погасшую оптику оттенка фуксии и распахнутый в немом крике рот. — Счастливо оставаться! — Брейкдаун сплюнул паром и вышел.       На «Немезиду» он возвращаться не собирался. Доверять Мегатрону после случая с Нокаутом Брейкдаун больше не хотел. Бродить в одиночку по Земле Брейкдаун даже не думал — шанс отправиться вслед за Нокаутом в этом случае был бы весьма велик, а просто так дезактивироваться от манипуляторов вехиконов стантикону не хотелось. К тому же в дезактиве Нокаута по сути был виноват Мегатрон, отправивший медика, а не воина на бой с Эйрахнид. Поэтому Брейкдаун жаждал рассчитаться по долгам сполна — и помочь ему в этом мог такой ненавистный-любимый алый.       Сидеть в засаде и ждать автоботов пришлось недолго — команда Прайма опять явилась к энергоновым шахтам, решив, очевидно, под шумок «позаимствовать» ещё несколько кубов топлива. Брейкдаун неспешно вышел из-за груды скал, прекрасно экранировавших его сигнатуру, прямо навстречу Прайму. Оптимус замер в настороженной позе, но вооружение не активировал — что, впрочем, за командира сделали Смоукскрин и Бамблби. Брейкдаун лишь усмехнулся и поднял манипулятор в примирительном жесте.        — Я не собираюсь воевать с тобой, Прайм. Я хотел бы заключить перемирие…        — Что, предаёшь своего Мегатрона? — задиристо выкрикнул Смоукскрин и тут же заработал строгий и укоризненный взгляд Оптимуса.        — Скорее это Мегатрон нас предал, — жёстко ответил Брейкдаун и коротко обрисовал ситуацию: — Эйрахнид убила моего напарника Нокаута самым подлым даже для десептиконов способом и не понесла за это никакого наказания. Я хочу отомстить.        — Что может доказать искренность твоих намерений? — спросил, чуть смягчившись, Оптимус.        — Я только что дезактивировал Эйрахнид, — безмятежно отозвался Брейкдаун. — Её корпус лежит в том гроте, можете посмотреть, — стантикон махнул рукой, вымазанной в чужом энергоне, в сторону того самого грота.       Прайм бросил короткий взгляд вместе с приказом по внутренней связи, и Смоукскрин шустро метнулся к гроту, чтобы через пару бриймов уже принестись обратно с вытянутой лицевой.        — Там действительно лежит Эйрахнид. И она вправду дезактив.       Брейкдаун только усмехнулся краешком губ. Ему незачем лгать. Мир сереет всё быстрее и быстрее, и Брейкдаун должен спешить — он боится, что не успеет. Наверно, Искра Мегатрона очень большая — как и его корпус — и очень-очень яркая. Она будет хорошо светить Нокауту, Брейкдаун в этом уверен. И ради этого можно и заключить союз с ненавистным алым — с автоботами.       — Что тебе нужно от нас? — вырвал Брейкдауна в реальность голос Прайма.       Стантикон тряхнул шлемом и уверенно ответил:       — Я даю вам планы строения «Немезиды», координаты пары ещё не разработанных энергоновых месторождений, а вы помогаете мне дезактивировать Мегатрона.       — Хорошее предложение, — первым опомнился Прайм, пока автоботы, потрясённые такой щедростью, перезагружали свои логические цепи. — Думаю, что план захвата «Немезиды» можно обсудить и у нас на базе. Рэтчет, нам нужен земной мост, — попросил Оптимус, и перед всеми развернулась зелёная воронка.       Брейкдаун без сомнений шагнул в портал вслед за Оптимусом. Прайм был окрашен в алый — и Брейкдаун доверял этому цвету вопреки всему. Алый был константой, нулевой точкой в системе безумных координат, вечной постоянной, несмотря ни на что.       Алым горела и спина Оптимуса, алым сверкал и автоботский знак, неумело намалёванный на серой грубой стене базы. Но самое главное, таким знакомым алым, на грани вишнёвого и чистого закатного оттенка мерцала тусклая, поцарапанная, измятая — но не серая, не дезактивная! — броня. Броня того, кто угас… но этот алый цвет опровергал горькие истины. И Брейкдаун понял и мысленно извинился перед закатом — алый никогда не лгал. Не лжёт и сейчас…       Рэтчет молча сделал маленький шаг в сторону и вбок, но от пациента не отошёл. Брейкдаун подметил это краем уплывающего сознания и на клик даже почувствовал переполняющую его благодарность; но потом мир резко скрутился до одного сплошного алого. Алым неверным светом замерцала такая знакомая Искра…       Брейкдаун протянул манипулятор и бережно коснулся розоватого блеска. Пурпурные языки плазмы лизнули ладонь, и из топливных магистралей Брейкдауна вдруг вспыхнуло обжигающим холодом — голубой язык чистой энергии выполз откуда-то из-под синих пластин и скользнул туда, в малиновую глубину. Нетерпеливый алый тоже выбрался прочь и поспешил за голубым, сливаясь и растворяясь с багряными вихрями.       Брейкдаун мог только предположить, что произошло — видимо, автоботы наткнулись на камеру Искры Нокаута, забрали её с собой и… и смогли пересадить в другой, не искалеченный корпус. Стантикон бросил мельком взгляд на показания приборов и убедился, что всё было в норме — это было понятно даже не медику. Но почему же тогда Нокаут не активирует оптику? На аварийный стазис это непохоже… Неужели… коллапс Искры?! Её медленное затухание?!       Пальцы легонько царапнуло, и Брейкдаун неверяще скосил оптику. Так и есть — Нокаут чуть сжал ладонь, задев острыми когтями манипулятор Брейкдауна. От волнения стантикон даже перестал вентилировать на пару кликов, и именно этот клик Нокаут выбрал для того, чтобы засветить неярким светом свои линзы. И улыбнуться. И Брейкдаун чуть в стазис не впал от удивления — так улыбался только Голубой. Нет, улыбка была Нокаута, а вот оптика… нет, там однозначно сияли радость и восхищение Голубого. Это было невозможным, но тем не менее, это было — и Брейкдаун решился проверить, тихо назвав оба имени. И друг подтвердил, откликнулся на оба позывных, едва заметно кивнув — на большее ещё не отрегулированные до конца системы были неспособны.       Тревожно мигнули какие-то датчики, заверещали предупреждением приборы, и спохватившийся Рэтчет с ворчанием оттеснил Брейкдауна в сторону, немедленно начиная заниматься Нокаутом. Но стантикону сейчас было глубоко наплевать на всё — мир обретал краски, радуга возрождалась из пепла, и самым ярким цветом там горел лишь самый любимый Брейкдауном оттенок — алый. И поэтому Брейкдаун не возражал, когда лиловую инсигнию на плечевом блоке перекрыла алая. Теперь алый стал цветом не врага, а товарищей. Цветом дружбы, актива — цветом всего, что было Брейкдауну дорого.       Радуга возвращалась, и поэтому Брейкдаун даже не удивился, когда наряду с уже существовавшими голубым и алым цветами проявился глубокий синий — Оптимус Прайм незаметно стал опорой и поддержкой, а не чужим лидером. Потом просиял зелёный — Балкхэд решил всё-таки помянуть прошлое, и Брейкдаун был совсем не против. Вспыхнул и больше не угас оранжевый — Уилджек на правах товарища Балкхэда стал плотно общаться с новыми членами команды Прайма. Замерцал верным сиянием жёлтый — Бамблби и Смоукскрин приняли Нокаута в свою компанию гонщиков; Брейкдаун присоединился по инерции, а потом было уже поздно. Проблёскивал спокойным светом лиловый — Арси и Рэтчет всегда были готовы помочь, пусть и ворчали или отпускали едкие шуточки.       Серый и чёрный цвета исчезли вместе с Мегатроном, сгорая в стратосфере, и Брейкдаун знал, что больше эти цвета дезактива в его актив не вернутся. Всё-таки Земля была благословением Праймуса, потому что именно земные закаты пообещали Брейкдауну, что всё будет хорошо. И закаты выполнили своё обещание. Ведь они были алыми…
Примечания:
Отношение автора к критике
Приветствую критику только в мягкой форме, вы можете указывать на недостатки, но повежливее.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.