Булочка с начинкой

      Небольшие проблемки начались спустя…спустя часов шесть. Хотя проблемой это особо не назвать, просто Чонгук еще совсем не знает, что его ожидает и, что делать в конкретных ситуациях, как помочь. Какие проблемы могут возникнуть у беременного? Из всех существующих, мужчина знает лишь тошноту по утрам и чрезмерную обидчивость и эмоциональность. Таких знаний точно недостаточно… Почерпнуть из интернета? Но у Чимина срок два месяца и у него развиваются индивидуальные признаки, альфа может навредить, поступив по совету совершенно другого человека, возможно, испытывающего совершенно не те недомогания и сложности.       Вообще над этим всем Гука заставил задуматься хныкающий под его боком омега. Малыш спит, но при этом хмурится и отталкивает от себя теплое массивное тело, потом снова прижимается, но видимо испытывает некий дискомфорт, по детским возмущениям во сне. Такое инстинктивное поведение миниатюрного мужа кажется очень странным, точнее за гранью понимания альфы. От безысходности и собственного бессилия Чонгук пугается, когда Чимин слишком уж звонко вдруг вскрикивает, отскакивая и пробуждаясь.       «Чимин» — гладит сонно моргавшего мальчика по щеке, пытаясь разобраться в проблеме, пока омега проснулся на пару минут самостоятельно. Не хотелось будить его до этого, надеялся старший найти выход, но задумка эта с крахом рухнула… — «Тебе плохо? Воды принести?» — рассеянность в голосе мужчины присутствует и беспокойство. Он, черт возьми, боится за маленький комочек с ребенком под сердцем. Не спит уже, наверное, половину часа, все пыхтит неспокойно над своим мужем с застывшим от переживаний дыханием.       Рукой своей маленькой Чимин перекрывает расстояние между его грудью и телом Чонгука, произнося вдруг «мне больно». Но замечая в свете луны расширенные глаза своего мужчины, тут же целует в линию челюсти и сонливо мямлит «все в порядке». После непонятного поведения, отворачивается и спиной прижимается к груди теплого и большого мужа. Так не больно. Так он выдыхает спокойно и наконец дарит любимому свое успокаивающее сопение.       Ну и что это было?       Следующее пробуждение — шесть часов утра. Как дикая птица, Чимин бьется в крепких объятиях Чона, стараясь из них скорее выползти, чтобы вовремя добежать до туалета. Мальчик всегда любил эту железную хватку на его талии, бурю вызывающую внутри от осознания, какой же альфа собственник, но вот сейчас она преграда номер один, которую нужно срочно устранить!       «Чонгук!» — кричит, что есть мочи и глотает снова воздух, желудок успокаивающий хотя бы ненадолго. Ногами бьет по чужим и руками своими царапает руки мужчины. Минуты две борьбы с мужем и вот топает, бежит, спотыкаясь, в туалет.       А сонный, и к тому же побитый с самого утра, Чонгук медленно садится на кровати. Надо своего мальчика поддержать и ни в коем случае обратно спать не ложиться, а то еще побьет снова и обидится.       Может быть Чон и утрирует, но все же поступает правильно и тэхеновых ошибок не совершает. В туалет его к себе не пускают. Дело конечно понятное, но как будто альфу оттолкнет вид корчащегося его малыша над унитазом… Ладно. Проходит на кухню, осматривается и подходит к холодильнику. Может быть Чимин захочет поесть? Точно, нужно пожарить яйца и бекон — омежка обычно такому питательному завтраку рад.       К счастью, еще одну тэхенову ошибку альфе не дает совершить странный список на холодильнике. Там обычно ничего не висит, кроме маленьких разноцветных заметок омеги о том, что нужно докупить или когда у кого следующий поход к врачу. Ознакомился быстро с коряво написанными правилами и тихо отблагодарил этого смышленого Кима. Чонгуку вон сколько всего нагнать нужно еще…       Однако одно правило его сильно заинтересовало. То самое про грудь. Заинтересовало и заставило заревновать. Какое отношение Тэхен имеет к груди Чимина? Почему он написал о ней, как он узнал что-то и почему написал так непонятливо?! Как должен понимать это Чон? Мысленно проклял вечную причину своей ревности и полез в холодильник за ингредиентами завтрака.       «Иди ко мне» — тянет руки к омеге, чтобы заключить в объятия пришедшего мальчика, только что принявшего душ после чоновского завтрака. Тот ему пришелся по душе, как сметана коту, потому довольно лыбится и до сих пор облизывается. — «Какой ты там мультик хотел?»       Первый день воссоединения после долгой разлуки — Чонгук слишком прилипчивый сейчас, кажется. Потому что его омега не такой… Да и с беременностью он сильно изменился… Раннее любвеобильный бежал к мужу через всю квартиру, чтобы встретить после работы, а потом не отлипал ни на секунду до следующего утра. А сейчас… Чимин до сих пор иногда не дает себя трогать, обнимать, целовать. Хотя в глазах то видит альфа, что хочет тот ласки и любви, но сам же и отталкивает вдруг от себя. Это снова пугает Чонгука. Как ему действовать и почему такое происходит? Может поговорить с омегой?       «Котопес?» — старый мультик, но вдруг захотелось вот Чимину его посмотреть. Он сел меж ног мужа, спиной ложась тому на грудь, а головой на плечо. Хотя такая открытая поза, если честно, скоро заставляет мальчика чувствовать дискомфорт. Бедный, даже дома не может справиться со смущением по поводу своей груди. Руки альфы отталкивает, когда тот пытается под огромную кофту на омеге пролезть… Ни о чем пошлом Чон старший даже и не думал, да и малыш его любил обычно этот жест.       «Так, я не понял, что за чертовщина с тобой творится опять?!» — хмурится, привставая, заставляя мужа к себе повернуться. — «Живот я твой видел, про ребенка знаю, что еще? Почему ты не даешь мне себя опять трогать, Чимин? Я начинаю переживать, ты отдалился. Что-то произошло пока меня не было? Это точно мой ребенок?»       После последнего вопроса мужчина получает звонкую пощечину от ошарашенного и подскочившего Чимина. «Ты…думаешь, я на это способен?!» — почти визжит он, намереваясь еще навалять альфе, чтобы больше и не смел о таком подумать. — «Ты идиот, Чон Чонгук! Я…да как тебе пришло такое в голову?!» — продолжает яростно жестикулировать и кричать, а голос дрожит. Это ранило бы его, даже не будь он в положении! Да никогда в жизни он не позволит такому случиться. Хуже этого отвратительного поступка ничего не может быть, а тут… — «Мучаюсь я тут, блять, два чертовых месяца без тебя, Тэхену все мозги склевал истериками из-за тебя, ждал, хотел осчастливить новостью и… "этот ребенок точно мой?!» — хотел подобрать и кинуть в альфу подушкой, но это слишком слабый удар, который чувства его передать не сможет точно. — «Ты…» — дальше слов не оставалось. Дрожащая нижняя губа передавала обиду горькую, а слезы соленые из глаз — настроение упавшее ниже нуля.       Снова Чонгук налажал, потому его мальчик стоит перед ним потерянный и оскорбленный. Потому его щека горит от хорошей такой пощечины, оглушившей и левое ухо. Мужчина проклинает в этой ситуации только себя, во-первых, потому что сказал такую глупость, во-вторых, потому что ничего не делает сейчас. Снова его замкнуло, потому он смотрит растерянным и тупым взглядом на своего маленького мужа.       «Чимин, нет… Я просто…» — он снова очнулся, лишь после громкого всхлипа, когда его омега просто устал ждать ответа хоть какого-то и развернувшись ушел из комнаты. На самом деле мужчина даже не знает, как можно оправдать настолько отвратительные слова из своих уст. Он не знает, как извиняться сейчас, но бежит за своим беременным и чувствительным малышом. — «Минни, прости меня. Я сказал тупость. Ужасную тупость. Я виноват, но я… Я знаю, что ты не изменишь мне, просто я испугался. Ты такой отстраненный… Я совсем не хотел обидеть тебя и обвинять» — сам на пороге истерики тараторит альфа, стараясь подобраться к своему мужу. Он в ужасе от того, что натворил, точнее наговорил. Ведь именно сейчас слова могут превратить его омегу в тикающую бомбу или же в потерянный одинокий опавший листочек, дрожащий на ветру. Сейчас Чимину нужна поддержка, а Чонгук обозвал его, извините, чуть ли не шлюхой.       Обозленный омега с себя толстовку снимает, отбрасывая ее и наконец показывая свою проблему. Хмурится недовольно и губы поджимает, отводя взгляд. «Болит она! И…стесняюсь я…» — краснеет, руками прикрыться будто пытается.       А Чонгук залипает. Залипает на мягкую небольшую грудь, желая потрогать не только руками. Кожа нежная, но видны появляющиеся растяжки. Ах, вот почему больно… Растет, деформируется. И соски тоже. Немного раздраженные из-за трения о толстовку. Еще одна причина боли — чрезмерное количество движений.       «Мой малыш» — выдыхает альфа, на этот раз замыкания у которого, к счастью, не произошло. Медленно подходит к Чимину, будто боясь его спугнуть, как маленького дикого зверька. А тот наоборот ждет, хочет оказаться в тени любимой и перестать себя смущаться, потому что загоны такие неслабые. Если его любит таким Гук, то и Чимин себя таким полюбит и примет, а пока…пока он жмется и хмурится до сих пор, губы кусая.       Конечно, хотелось мальчику еще вчера, ощутить взгляд голодный на груди своей, перед альфой так предстать, чтобы восхищенно осматривал и помог с раздражением и болью своими приятными и ласковыми прикосновениями. Потому и смотрит взглядом вымаливающим ну скорее подойди ко мне.       И Чонгук подходит, ладони большие на талию укладывая и ведя по коже мягкой вверх к сладким плодам прекрасного и благородного положения. Добирается пальцами до грудей, пульсирующих, горячих и напряженных, слышит стон, у омеги в ребрах вибрирующий, отдающийся эхом во всем его теле и существовании. Ноги малыша подкашиваются и тот чувствует, что не выдержит ласк таких желанных стоя. «На кровать» — достаточно этих слов с мимолетным придыханием, чтобы альфа тут же подхватил своего мужа.       На перьевую мягкую постель так же плавно мягко уложил, рукой проводя по волосам шелковым и еще влажным после душа. Сжал в кулачки Чимин футболку мужа на его плечах, заглядывая из-под ресниц полуприкрытых глаз в душу человека напротив, находя там сожаление из-за недавно сказанных злых и уродливых слов. Чонгук Чимина любит. Чимин Чонгука тоже. Доверяет ему, трепещет от ласк и дрожит от дыхания горячего на своей коже.       «Малыш, отпусти» — каменная вдруг хватка омеги не позволяла мужчине сдвинуться на уровень ниже. А вопрос «Ты меня любишь?» смягчает взгляд старшего и вызывает улыбку слабую, но нежную. — «Конечно, солнце. Я люблю тебя.» — и этих слов хватает мальчику, чтобы любимого он отпустил, чтобы позволил ему дальше заботиться о напряженных сочных грудях, наконец получить расслабление, облегчение и щекотливую слабость, а не боль. Но сначала поцелуй в пухлые губы дарит ему альфа, чем в процессе вызывает счастливую улыбку. Чимин любит внимание. Чонгук Чимину внимание все свое отдает.       Целует деликатно в ямочку на плече, целует в подрагивающую шею, сминает губами Адамово яблоко омеги, покусывает и проводит языком до ямочки между ключицами. Дыхание младшего уже сбилось, слышно легкое придыхание — мягкий шелест частицы голоса, скоро который обратится в стоны. Влажные, страстные и развратные для такого нежного существа.       Поцелуями опускаясь Чонгук отсчитывает каждое ребро, пока они не исчезают под плотным слоем мягкой груди. Действительно мягкой, сминать ее губами так приятно, так нежно, будто это лишь творог со сметаной, покрытый пленкой теплой ткани, пускающей такие приятные феромоны. Гук сейчас так ярко и четко понимает, как он все-таки соскучился по этому малышу, по его запаху, сбитому тихими поскуливаниями дыханию, по его прикосновениям, мягкой, как солнечный свет коже и просто присутствию рядом. Никогда в жизни мальчика одного больше не оставит, никогда не посмеет уйти от него, уехать на бесконечно тяжелые дни вдали друг от друга.       Ведет медленно носом до темного, набухшего центра небольшой груди, ведет носом, касаясь ореолы соска, а Чимин будто сжимается весь в этот момент, ждет, даже дыхание затаил, ненасытно и несдержанно ждет... Мокрого языка и теплых губ, обхватывающих самый ноющий участок. Громкий стон высвобождается из груди омеги, опустошая ее, опустошая все тело от дрожащего упования. Щиплет нос и на уголках глаз скапливаются неожиданные слезы облегчения и лишь самых приятных ощущений.       Как знак не останавливаться, как мольба о продолжении и Чонгук подчиняется, несильно посасывая распухшую горошину, так сильно влияющую на Чимина. Ноги его сжимаются на бедрах мужа, тельце будто на иголках извивается, а сам мальчик громко и высоко стонет, сводя с ума не только своего любимого, но и соседей точно…       Языком альфа будто рану зализывает, вызывая слишком острые для такого маленького и милого омежки ощущения. Иногда ему казалось, что Чимин вот-вот потеряет сознание, потому что подозрительно он затихал. Но это лишь затишье перед бурей — перед оргазмами. Не может мужчина поверить, что настолько малыш его сейчас чувствителен, что его грудь до такой степени ему не давала покоя, что омега, не замечая этого за собой, плакал и вскрикивал, кончая, вытягивая пальцы на ножках и сжимая до боли волосы альфы, в которых была запутана его рука.       Ах, и это только правый сосок.