Булочка с начинкой

      «Короче говоря, нам надо расстаться», — Мину будто самому неприятно говорить это. Смущенно, стыдливо или виновато он отводит взгляд, поджимая губы и немного нервничая. Подобное, наверно, очень расстроит альфу. Хотя Юнги не знает этого точно. Дело в том, что их отношения преимущественно состояли из крайней физической близости и далеко не эмоциональной, как у его соседей, например. Потому омега не знает этого парня перед ним. Не знает, каким он может быть, и какой он есть на самом деле. Может, стоило просто поговорить об их отношениях, прежде чем всё рушить? Но может это бы не помогло, и было бы только больше проблем… Проблемы Мину не нужны. Он не будет дёргать сорняки в своём саду, он сожжёт всё дотла, как и обычно.       «Ну, я пойду. Мне пора на работу», — не хочется обманывать, но возможно из-за его работы многое в их отношениях пошло не так. Поздно Юнги возвращался домой. Часто был уставшим и недовольным. Даже иногда из-за этого черствым. Нежность казалась Киму лишней в их таких особых отношениях, отличающихся от остальных. Но эти отношения отличались лишь тем, что были провальными и неудачными с самого начала. Им нужно было просто поговорить, а не сжигать мосты.       Вчера Юнги не мог сразу пойти и порвать с Тэхёном, как советовал Чимин. Только сегодня он набрался смелости для этого. Да, для подобного тоже иногда нужна смелость. В этих отношениях альфа казался самым искренним. И ему действительно просто не дали проявить себя.       Но этого уже не требуется. Приглашённый, как думал сам Ким, на свидание, остался один у кофейни, в которой омега прикупил себе крепкий напиток. И что делать дальше? Тэхён начинает думать, что он проклят. Ведь почему для него не нашлось ещё ни единого омеги? Почему он когда-то давно потерял ещё свободного Чимина? Этот омега всё ещё водится со своим лучшим другом, только вот альфа больше не хочет им быть. Ему надоело смотреть и быть рядом с тем, кто никогда не будет ему доступен.             Минни 10:24             Не хочешь прийти?       Чимин всё знает. По нему это видно. Кроме его стараний мягко обходиться с другом, омегу выдаёт его улыбка. Сочувствующая и любящая. Этот мальчик любит Тэхёна, но как брата. Как своего давнего и всегда верного друга. Как свою опору и поддержку. Но любит он не той любовью, что нужна альфе.       «Пойдём к детям. Я уже сделал чай и испёк твои любимые пирожки. Они ведь тебе очень нравились раньше. Давно я их не делал», — Чимин будто под руку уводит друга подальше от больной темы и неприятных чувств внутри. Хотя Ким всё ещё не знает, что чувствует из-за сегодняшнего расставания. Ему досадно, но из-за других мыслей. Как бы смешно это ни звучало, но альфа запутался.       В детской малыши принимали воздушные ванны, весело дрыгая освобождёнными от одежды и пелёнок ручками и ножками. Издавали звуки радости, которые ещё сложно отнести к забавным детским «агу». Вертят головками, рассматривают мир, стараясь так же совладать и со своими тельцами.       «Привет, пирожочки», — грустно говорит Ким, улыбаясь хотя бы для них сегодня. — «Скучали?», — присаживается рядом и тыкает в ладошку Юра. Мальчик крепко хватает палец, раскрывая широко глаза и воодушевлённо охая.       «Скучали», — смеётся миниатюрный Чон и гладит животики, что недавно наелись. — «Как ты, Тэ?», — омега уже не особо поддерживает своё мнимое незнание ситуации. — «Хочешь, я помогу тебе найти кого-нибудь? Давай, зарегистрируем тебя на сайте знакомств? Или…», — пытается молодой папа ободрить Кима, беря его большую руку в свои и играясь с длинными пальцами. — «У тебя много омег ещё будет. Ты ведь такой красивый. И умный! С тобой можно посмеяться, поговорить обо всём. Наверное, нам нужно подождать, да?», — отцовство ему к лицу. Он даже с другом стал, словно с ребёнком, улюлюкать. И, если честно, это помогало. Топило сердце, смягчало взгляд и вызывало тёплые чувства. Не зря говорят, что омеги хранители домашнего очага. Чимин самый яркий тому пример.       «Не надо», — смотря на мальчика, с выдохом говорит Ким. Улыбка Чона сменяется обеспокоенно нахмуренными бровями и поджатыми губами. — «Всё в порядке. У меня ведь есть булочка», — заключает маленького в свои объятия. Дружеские, к сожалению, объятия.       «Завтра я хочу пойти с малышами погулять. Если хочешь, присоединяйся, хорошо? Мне понадобится твоя помощь», — провожает друга, завязывая ему шарф, чтобы ветер не добрался до тёплой смуглой кожи. — «Уже поздно, поэтому будь осторожен. А ещё холодает, так что не гуляй долго, понял?», — наставляет мальчик, заботливо поправляя одежду альфы и улыбаясь ему. — «И не грусти. Тэхённи не должен быть грустным», — касается кончиком пухлого пальца носа Кима и отступает, чтобы тот наконец смог пройти к двери.       «Хорошо, пап», — смеётся Тэхён. И перед тем, как уйти, всё-таки останавливается, смотря на эту маму-утку. — «Чимин, я люблю тебя», — выдаёт альфа. А Чон впадает в ступор, снова потеряв улыбку. Некоторым страхом или неприятным удивлением эти слова отразились на его лице.       «Тебе пора домой», — встревоженно омега теперь старается убежать от обсуждения этих слов. У него есть муж и дети. Тэхён сказал это из-за своего расстройства, своей глупости, которая просыпается часто не вовремя. Ведь он тоже понимает, как для этого мальчика важна его семья. — «Завтра увидимся», — потянулся к дверной ручке, не желая продолжать того, что начал его друг.       Но вот Ким продолжить хочет. Намеревается. И действует, обхватывая талию Чимина, чтобы прижать к себе; обхватывая сзади его шею, чтобы тот не увернулся; целует. По крайней мере пытается, потому что омега противится и старается этого избежать. Сминает его губы, но иногда выходит лишь кусать их из-за непокорности. До синяков сжимает кожу на мягком боку не совсем ещё окрепшего после беременности и родов тела. Слышит стоны боли, но любые стоны Чимина приятны его ушам и губам, в которые они вырываются.       Это точно не Тэхён. Омега это знает. Его настоящий Тэхён не причинил бы боли и не заставил бы делать такое… Но Ким это или же нет, Чон не позволит никому кроме Чонгука целовать его, или вообще быть в подобной близости. Это дозволено только его альфе.       На самом деле Чимину страшно. Это ведь ужасно, оказаться в такой ситуации. Он хочет выбраться, старается ударить, укусить. Ему нужно закончить это. И проблема не в том, что Чонгук должен скоро прийти. Проблема в том, что омега чувствует себя отвратительно из-за этого. Его голова идёт кругом почти в прямом смысле, к горлу подступает пронизывающая дрожащая тошнота и тело изнывает от лёгкой боли. Тэхён вторгается в связь альфы и его меченного омеги.       После очередной попытки Чимина освободиться, альфа отходит на несколько шагов назад, а омега тянется к железной лопаточке для удобной обувки. Настолько он испуган и яростен сейчас, что готов замахнуться на друга таким опасным предметом.       «Иди домой», — с низким рыком говорит мальчик, улыбки в котором не осталось совсем. Кажется, что он вот-вот упадёт на пол из-за подкашивающихся ног. — «Уходи».       Это было предательство? Или Чимин сам вёл себя неправильно рядом с альфой, любящим его? Виноват ли он сам в этой ситуации или попал под горячую руку? Знал ли друг, какую боль он причинил «своей булочке»? Если бы знал, никогда бы не причинил. Снова же Чимин хочет так думать и хочет в это верить.       Но сейчас он слишком подавлен этой отвратительной связью с чужим человеком. В глазах плывёт комната, хорошо, что дети спят — они не застанут папочку в таком состоянии. Папочку, сидящего на кровати, уткнувшегося в свои ладони, зажатого и обеспокоенного. Этот папочка ждёт своего любимого. Навряд ли Чимин пожалуется Чонгуку. Он не сделает этого. Омеге просто хочется, чтобы любимый был сейчас рядом. Приласкал, обнял и успокоил и снова напомнил, что Чимин только его мальчик.       Ждать лёгкого прикосновения к плечу пришлось недолго. В темноте показались карие глаза, освещенные включённым в коридоре светом. Взгляд обеспокоенный, как и действия, шёпот: «Малыш, ты в порядке?». Его омега не в порядке, но всё равно вместо ответа, этот самый малыш лишь обнимает за шею как можно крепче.       Не дурак Чонгук — что-то случилось с миниатюрным его любимым мужем. И, раз Чимин сам не хочет отвечать, альфа просто подождёт. Никогда омега не держит секретов от Гука. Мальчик должен набраться сил рассказать, что же такое произошло.       А пока альфа поможет ему чувствовать себя лучше: укладывает на кровать, устраиваясь так же рядом, слегка нависая над своим омегой, как щит; слабо носом лягает в щёку, целует и крепче обнимает беззащитного малыша. Самого любимого малыша. Такой метод их общей терапии от усталости и волнения продлится далеко не пару минут. Влюбленные могут лежать так и час, и два, и ночь. Хотя их дети немного нарушат сей график. Однако хуже они не сделают. Но пока друг друга прижимают к себе взрослые. Поцелуи остаются влажными островками на лбу, щеках, подбородке, ушах, на носу Чимина. На любое свободное от одежды местечко, кроме губ. Ведь поцелуи в губы имеют привычку углубляться, затягиваться и выводить настроение на совершенно иной лад, паре который сейчас незачем.       «Я люблю тебя», — шёпотом совсем тихо признаётся омега, прикрывая глаза, потому что альфа тянется поцеловать уставшие веки. Ответ слышит миниатюрный Чон почти сразу, такое же тихое, но не менее нежное «я люблю тебя». Чонгук никогда не любил говорить «и я тебя», «я тебя тоже». Альфе всегда казалось, что из-за этого великий смысл важных слов меняется, становится каким-то мелким, ничтожным, будто вынудили сказать ответ.       На пухлых искусанных, как думал Чонгук, от нервов, губах появляется слабая улыбка. Но ранки болят и это снова напоминает о грубости Кима из-за нежелания омеги отвечать на поцелуй. Подобный близкий и приятный момент портится остатками боли: бока в синяках ноют, когда Чон проводит по ним руками; губы будто пронизывают острым концом ножа при тех самых клюющих коротких поцелуях. Но при этом состояние Чимина улучшается: тошнота отходит, становится тепло и спокойно, перед глазами почти не плывёт. Даже в сон его стало тянуть, как маленького ребёнка. Потому веки опускались всё чаще, потому и альфа обращал на них всё больше внимания, всё дольше накрывал их губами. Сейчас Чон с тем, кто защитит его, а потому становится так легко от объятий, мягких прикосновений и тихого «спи, малыш» на ушко.       «Я люблю тебя», — снова произносит тихо мальчик, утыкаясь в шею любимого и скоро слыша ответ.       «Я люблю тебя».       Чонгук оберегал его сон. Он продолжал свои нежные ласки, пока омега рядом тихо не засопел. Продолжал и после, рассматривал его, целовал, обнимал и грел собой и своими великими чувствами.       «Минни», — раз во второй зовёт мужа альфа, водя по его плечу рукой. Теперь он просыпается…возможно и потому, что заплакал Юра. Пора кушать. Уже целое утро, а ребёнок ещё не накормлен! Вопиющее безобразие. — «Пора кормить детей», — улыбается Чон и помогает мальчику расстегнуть ночную рубашку. Потом подаёт папочке детей по очереди. Кушает первый маленький плачущий омега, Ён У пока терпеливо ждёт на руках альфы, улыбаясь ему сонно и радуясь, что он побудет какое-то время с отцом, часто пропадающим на работе.       Сонно и Чимин кормит каждого ребёнка, медленно гладя их по маленьким головкам, что-то им лепеча в ответ. Они похожи сейчас на крохотных хомячат после сна — щурят глазки, тянутся ручками и ножками, ищут что бы такого покушать после голодной ночи. И, всё ещё помня и чувствуя вчерашнее происшествие, папочка продолжает улыбаться им и улюлюкать, ведь семья — главная поддержка для него.       Ён У уже куда тяжелее, Юра тоже, но всё ещё меньше брата. Оба уже стараются изучать мир, сонные они или нет, но так и будут осматривать всё вокруг любознательно удивляясь интересной вещи. Оба познают речь, агукая и что-то очень забавно щебеча. Оба учатся понимать и выражать эмоции. И у маленьких это отлично получается. Они уже будто понимают, когда нужно улыбаться, когда нужно хмуриться и гневно бубнить, когда вытягивать губки, чтобы получить вкусненького от родителей, и когда поджимать их, чтобы попробовать потренироваться в подъеме головки или осознанных движениях ручками, что пока что получается так себе, зато малыши веселятся от этого.       Но Чонгук замечает такие изменения хуже. Это расстраивает Чимина снова… Работа не первый раз уже служит преградой между альфой и его семьей. Мужчине и самому давно жаль. Но, если он не будет работать, то семье негде будет жить и нечем будет питаться. Такого он не допустит ни в коем случае.       «Мне пора на работу. Отдохни, они тоже собрались поспать ещё немного», — уложив детей обратно в кроватки, Чон укрывает мужа и целует его в лоб.       «Останься со мной…с нами, пожалуйста», — за руку омега останавливает Чонгука, смотря на него измученно, отчаянно и любяще. — «Возьми отпуск по семейным обстоятельствам, пока его ещё можно брать. Скажи, что я заболел, что нужно помочь мне. Чонгук, у нас два ребёнка, а ещё я очень скучаю по тебе. Пожалуйста, останься со мной», — и что альфа может возразить на это? И должен ли он возражать? Он останется со своим маленьким и их детьми.       «Я позвоню и поговорю с начальником, ладно? Я постараюсь остаться и с тобой, и с нашими детьми», — обещает мужчина, беря ручку мужа в свою и целуя её. — «Я обязательно останусь с тобой и с нашими детьми, малыш, обещаю».       И обещание своё Чонгук выполнил. Сегодня он дома. И завтра, и даже послезавтра, и через неделю! Ему дали отпуск на пятнадцать дней, чтобы позаботиться о детях и о муже. Этим он и займётся. Познакомится заново со своими малышами. Постарается максимально дать своему омеге отдохнуть, набраться не только сил, но и хорошего настроения.       Начал Чон это в кровати. Сразу вернувшись обратно и прижав к себе большого любимого ребёнка. Радостного большого любимого ребёнка, который полез ластится, словно кот. Выходной альфы — невероятное счастье для этой небольшой семьи, а лучше отпуска ничего и быть не может.       Чимин показывал, как можно играться с детьми; вместе мужья приготовили завтрак; вместе искупали малышей; вместе записались на совместное посещение бассейна для маленьких на следующую пятницу, когда ребятам будет по четыре недельки. Говорят, детям там очень нравится; вместе с детьми, Чонгук слушал песни мужа, которые тот придумал для колыбели; всё, что только можно было делать, эта семья делала вместе.       И в какой-то момент, учась делать массаж для новорожденных, на самих новорожденных Юра и Ён У, а точнее Чимин объяснял, а Чонгук боялся прикоснуться к своему крохотному вредному омеге, раздался стук в дверь… Кажется миниатюрный Чон знает, кто это и в чём причина его прихода. А потому открывать и не хочется.       «Посиди с ними, я посмотрю, кто там», — целуя щекотливо лопатки Юра, альфа встаёт под радостное лепетание малыша. Чонгук знает, что любят его мальчики.       «Чимин не говорил, что ты сегодня придёшь», — на пороге он видит Тэхёна. Непривычно Ким жмётся, а увидев Чона и вовсе хотел развернуться и уйти. Но он должен либо извиниться перед Чимином, либо рассказать всё его мужу в лицо. Никогда в жизни омега бы не допустил того, что произошло вчера, а потому его друг прекрасно знает, что мальчику сейчас плохо. Если уже не физически, то точно морально.       «Я поцеловал вчера Чимина. Насильно. И, уверен, оставил пару синяков на его теле», — доброжелательная улыбка Чонгука пропала моментально. Надругался, заставил переживать и мучиться его мужа. На это не имеет право никто, даже сам Чон. Это подобие друга причинило боль его омеге, просто так оно отсюда не уйдёт.       Ярость говорила за Чонгука. Точнее за него она действовала, причиняя всё больше и больше боли тому, кто обидел его семью. Да, альфа начал драку, в которой чужак не стал принимать участие. Он лишь принимал каждый удар по лицу, покорно скрючивался или задыхался от удара в живот или грудь соответственно. У него против Чонгука ни единого шанса. Особенно, против озлобленного и яростного Чонгука, на семью которого покусились.       Ким пару раз чуть не перевернулся через перила, опасно стараясь сдержать равновесие над тремя метрами от лестницы. Пару раз пытался начать разговор. Пару раз падал на грубый холодный пол, но в последний уже не мог встать. Тогда появился голос Чимина, просящий всё закончить, а Чона будто переклинило. На лице этого альфы видно лишь отвращение к тому, кому доверял его муж.       «Чонгук, достаточно. Пожалуйста», — не подходя близко к альфам, постарался лишь голосом успокоить любимого Чимин, не опуская взгляда на Кима. — «Пойдём к детям, дорогой», — кусая и без того повреждённые губы, просил мальчик, расстроенно хмуря брови.       «Пойдём, покажешь мне, что этот ублюдок сделал с тобой», — рычал Чон. Он должен увидеть своими глазами работу мудака. И должен теперь сполна позаботиться о своём муже. Если бы он узнал сразу, почему вчера его муж был таким… На ходу он поднял напуганного своего мальчика на руки, унося домой, в безопасное место.       Тэхёну и не нужно было прощение. Он поступил слишком ужасно, чтобы заслужить его. Просто хотел спокойствия для своего…для Чимина. Казалось бы это просто поцелуй, но как часто лучшие друзья заставляют с ними целоваться? Лезут под ночную рубашку, зная, что причиняет это лишь боль и вселяет ужас в их любимого и дорого человека? Честно говоря, Чимин всегда боялся изнасилования. Всегда боялся жестокости, боялся насилия любого, а Тэхён принудил его к непростительному поступку.       Дверь закрылась и альфа с болью поднимается на ноги. Всё это он заслужил. А также Чонгук явно обозначил, что больше не хочет видеть Кима рядом со своей семьёй. За такое короткое время Тэ потерял абсолютно всё, что было для него важно. Даже Юнги посчитал, что лучше отказаться от этого альфы. Правильно сделал. И кстати о Мине…       «Что с тобой?», — омега ошарашенно осматривает альфу перед собой. Глаз заплыл в синяке; губы и подбородок в крови, ему случайно зуб не выбили? Из носа тоже течёт кровь, превращая всё лицо в алое месиво.       А Юнги по совместительству работает в больнице. Не то чтобы парень не может пройти мимо раненный и нуждающихся в помощи, просто именно этого человека он знает. Просто именно этому альфе он искренне хочет помочь.       «Пойдём ко мне», — обеспокоенно Юн берёт Кима за руку, возвращая обратно на четыре ступеньки выше, снова на тот этаж, где были капли крови на лестничной площадке. Это тоже не ушло от глаз омеги. Но первым делом он решил остановить кровь, которая продолжает пачкать одежду альфы.       Разулись, прошли в спальню, где на время старший оставил раненого, принёс аптечку, которая была намного больше, чем у остальных людей… Либо Мин крадёт препараты, либо у него проблемы со здоровьем. Однако сейчас он сосредоточен на проблеме своего бывшего.       «Мне нужно будет зашить тебе губу…», — с жалостью и напряжением омега смотрит на рану, над которой придётся поработать. — «Расскажешь, что случилось?», — обрабатывая сначала нос, спрашивает Юн, доставая ватку, спирт и всё, что может понадобиться.       «Я поцеловал Чимина вчера. Я заставил его это сделать», — сознаётся Ким. Всё его существование показывает лишь великую жалость, и далеко не к себе самому. Взгляд Мина был неодобрительным, потому альфа продолжил. — «Я любил его всегда. Ещё до того, как он вышел за Чонгука. Я думал, что и сейчас влюблён в него. Думал, что из-за этого не мог удовлетворять тебя во многих смыслах. Но вчера, когда я поцеловал его…я не почувствовал ничего. Ни радости, ни ехидства, ни разочарования. Просто ничего. Возможно, он не значит для меня ничего больше, но я не хотел его терять. Я рассказал всё Чонгуку, чтобы у них не было проблем из-за того, что я сделал. Чимин был единственным, кому я всегда был нужен и дорог», — Юнги вслушивался внимательно, даже несмотря на то, что проблема не касается его и вообще должна оскорбить. — «Я не понимаю, зачем ты решил мне помочь», — хмурится и отталкивает руку, которая стирала осторожно кровь с его лица. — «Мне это не надо».       «Стой. Можно мне кое-что проверить?», — как только Тэ собрался встать с кровати, омега накрыл его руку своей, притормаживая, сидя всё ещё на коленях перед ним, заботливо собирая кровь с губ. Чтобы после снова поцеловать. Они расстались, но поспешили. Юнги поспешил. И, возможно, Тэхён почувствует что-то сейчас, когда освободился от мнимой влюблённости в другого. Может, что-то почувствует и Мин сейчас, когда переосмыслил весь тот день, что провёл без звонков Кима, без его успокаивающих вечерних разговоров перед сексом и после него, без глупых, но смешных шуток, без завтрака в постель и заботы. Для омеги эти вещи почему-то казались не особенными, глупыми и показушными. Но лишившись этого, Юн понял, что даже за неделю не только привык ко всему, и к альфе включительно, но и понял, что для него важна такая забота, которую может предложить только Ким Тэхён. Только его парень, с которым судьба позволила снова встретиться и воссоединиться.       Сахарные губы снова тянутся к противоположным. Их поцелуй может быть нежным, примирительным, не переходящим границы романтики сейчас. Обоим нужно разобраться, насколько важен человек, находящийся рядом. И Мин всё отчётливее чувствует, что без этого человека он не хочет продолжать свой путь по никчёмной, несправедливой и глупой жизни.       «Почувствовал?», — отстраняясь лишь на секунду, спрашивает омега. Потому что следующую и последующие дальше секунды снова забирает Тэхён. Снова тянется к губам напротив.       Чувствует.