Дай мне сдохнуть!

       Летнее утро. На дворе 26 июня, 5 утра. Мой друг вчера вечером пригласил меня к себе домой. Говорит, мол, скучно одному, родители уехали, не видел их с начала каникул.        Нам было по 16, и общались мы хорошо, но не более. У него, как мне казалось, был лишь ветер в голове. А я, несмотря на недолюбленность со стороны родителей, была пай-деткой.        Раньше мне не доводилось видеть его в том состоянии, что в ту ночь. Он был пьян, и не понятно было, то ли весел, то ли разбит. То ли ему кутить и смеяться хотелось, то ли рыдать и тепла.        Я помню, он сидел на подоконнике кабинета физики, что на 3 этаже. Его чёрная кожаная куртка была ему к лицу. Темно-коричневые (именно такие, иначе никак и не сказать) объёмные волосы, зачёсанные на левый бок украшали зелёные глаза, блестевшие на солнце. Волосы немного спадали на глаз, и это делало его невероятно манящим и хитрым. Мне показалось, что он мне нравится.        Его ноги свисали над асфальтом, но на лице была широкая улыбка. Клычки его были по-обычному идеально ровными. Всегда бросались в глаза.       Он не был аутсайдером, отнюдь. Девчонки, и старлкулассницы, и малышки, которые встречались ему по пути из школы. Пересекались, малявки невольно говорили вслух: "где же в моей группе такие мальчики? Как тебя найти? Не хочешь жениться?". А он отвечал: "розочку расти для принца", и бросал жизнерадостную улыбку.       Как жаль,       Что никто не понимал,       Что парень отравлен окружением.       Мне нравилось его рвение к свободе. Он так рассказывал о своём будущем. О том, как сбежит в другой город, как встретит там меня, и мы будем помогать друг другу связями. Что устроится работать актёром, хотя бы в местном театре, в лучшем случае - режиссёром-постановщиком, в наилучшем - сценаристом. Его глаза так искрились, слова так горели, а ноги не давали ему идти спокойно, всё он скакал по бардюрам, бегал от столба до столба, цепляясь за них руками, строя мне рожицы и веселя меня.        Он был таким непринуждённым, что увидев его в таком виде, что 26 июня, я испугалась и подумала, что его застрелили слишком жестоко, что был бы лучше истерзан, вместо того, что его пыл так легко и просто потушили.       Вечером, 25 числа, я заснула в его комнате, когда он демонстрировал свою коллекцию кассет с разнообразным содержанием.       Сон мой был таким беспокойным. Ощущения были, как будто вот-вот цунами произойдёт, и не успею я открыть глаза, как увижу кучу тел на самом дне океана.       В 5 часов утра я проснулась от шума на его кухне. Встав, ноги нехотя понесли меня туда. К счастью, они принесли мою тушу, иначе... Одному Богу известно, что бы произошло.       Он стоял у окна. Голубые шторы с синими мелкими треугольниками разной величины были сорваны. Мой друг открывал окно, но оно заклинило и никак не выходило это сделать.       Я подошла к нему. Сейчас, при свете рассвета, мне были видны эти глаза. Красные, с синякамм под глазами, словно его всю ночь гоняли бесы. В этом взгляде мне показалось, что он был готов сделать всё возможное, чтобы весь мир провалился в ад. К чёртовой матери. - Что ты делаешь? - я хватаю его левую руку и дёргаю. Мой голос ровный и твёрдый. С такими, как он (единственный, по правде говоря, кто был "как он"), мне было невозможно злиться или терять рассудок. Как будто мы были даны друг другу специально, чтобы делать друг за друга то, чего не могу я или он. - Дай мне умереть, тупая ты овца! - этот его дрожащий голос звучал, как детский. Ну разве можно быть таким дураком? - Не таким я представляла этот момент.       Взгляд переменился. С разбитого в удивлённый.       Я взяла его за шею и придвинула к своему лицу. Если же он хочет подохнуть, почему я не могу сделать то, что хочу?       Выдохнуть, и поцеловать.        Хотела - сделала.       По-началу ответив на мои действия, друг резко оторвался от меня. От его глаз пошла дрожь. Он почти побежал на меня, и мне еле как удалось дойти до стены спиной, не дав ему встать мне на носки. С цветочком, между прочим. - ты вкурсе, что иногда делаешь совсем, ну вот абсолютно, не то, что надо? - Знаю. Но разве это не мой плюс?       Ровно через 2 месяца я сидела на кладбище. 5 утра, на траве роса. Его могилу украшали все ещё прилично выглядящие венки. Те, что с жёлтыми цветами, я выкинула. Он говорил, что не хочет видеть ничего жёлтого, похожего на солнце, ибо сам будет светить своему окружению.       Я сидела на лавочке напротив могилы. Присобачила самую лучшую его фотографию, сделанную мной. Клычки сверкали на солнце, и казалось, что они блестят и в жизни. И что он сам здесь, светит мне.       Да,       он определённо умер.       Подумалось мне, и я закурила. - Чего же ты, молодая, сидишь тут, совсем одна? - старик стоял через надгробие от меня. То был Фёдор, охранник. - Да вот, навещаю. - Такой юный, на фото прямо молодцом. Что же приключилось? - У него рак был. Сам не знал, что правда погибает. Только говорил, что сестру свою видит по ночам. Не во снах, в живую. Тоже умерла, убили. Кто и как - никто не знает. В последние дни и в жар, и в холод бросался. Кричал и плакал. В один час говорил, что не сможет больше дышать одним воздухом с людьми и дыхание задерживал, в другой - что жить не сможет без меня.       Фёдор покачал головой и пошёл дальше.        Я осталась сидеть.