~Чай ровно в четыре~
Конец — это часть пути. Тони Старк Мстители: Финал
— Я, конечно, понимаю, вы снова вместе, жизнь прекрасна и всё такое. Но у нас на минуточку война! — словно в подтверждении слов блондинки с моста посыпались один за другим орки. Один особо крупный уродец буквально снёс с места Первозданную: девушка выпустила из рук экскалибур и улетела к обрыву, чуть было не свалившись. Но в последний момент эллет успела зацепиться за край. Видимо первая волна орчьего войска Гундабада ещё не закончилась, а гоблины решили отыграться на убийце их предводителя. Кили и Тауриэль начали отбиваться, пока Первозданная старалась подтянуться и взобраться обратно, но выступ был слишком скользкий. Она не могла увидеть борьбы, но по звукам, что раздавались сверху, было ясно, что её друзьям приходилось несладко. Только Айнэ, наконец, смогла кое-как упереться ногами в заледенелый каменный обрыв, как сверху с выступа слетела Тауриэль. Девушка среагировала моментально, хватая рыжеволосую эльфийку за ногу, но сделала она это своей больной рукой. Плечо снова заныло, было ощущение, что повреждённая и без этого связка — это пружина, которую кто-то растягивает максимально сильно. От боли блондинка громко вскрикнула, что услышал Леголас и, к слову, тот самый орк, что изначально сбросил Первозданную. Читателю будет не лишним знать пару строк биографии этого орка. Имя его — Мазог*. Он был единственным сыном Болга и неизвестной людской девушки, попавшей в плен к гоблинам севера, во время разграбления ими какого-то поселения. Юница была привезена в Дол-Гулдур как дар Азогу, но тот решил отдать его сыну. Дальнейшая судьба бедной девушки неизвестна, но не сложно догадаться, что же с ней сталось после рождения наследника Болга. Внешне Мазог был ничуть не примечательнее обычного орка, разве что его выделяли среди других сородичей яркие рыжие волосы — последнее напоминание о матери, — что колтунами торчали из бесформенной головы.*По версии онлайн-игры «Властелин Колец Онлайн» у Больга был сын, Мазог
Итак, Мазог тоже услышал крик Первозданной и двинулся к ней. Широкой непропорциональной ладонью он схватил её за руку, которой она держалась за выступ, и поднял над обрывом. — П-привет, красавчик, — Айнэ испуганно смотрела в его глаза, подмечая, что Кили слишком занят, чтобы помочь ей. Тогда она перевела быстрый взгляд на подругу, которая незаметно кивнула ей. Пока уродец пребывал в замешательстве, Первозданная дёрнула вверх Тауриэль, а сама выпуталась из рук орка, снова цепляясь за выступ и повисая над обрывом. Огненноволосая эльфийка перевернулась в воздухе с завидным изяществом и забралась на голову Мазогу, впоследствии выкинув его за пределы твёрдой поверхности под ногами. Однако в тот момент, когда орк уже летело вниз он успел схватить за ногу и Первозданную. Эллет не выдержала такой тяжести, её руки соскользнули, а Тауриэль не успела ей помочь. Айнэ больно ударилась спиной о каменный лестничный пролёт, что находился как раз под тем, с которого она упала. Но на этом несчастья не заканчивались — от сильно удара её тело подбросило, и она снова скатилась в ещё один обрыв, не успев и на этот раз зацепиться. По скользкой земле девушка не очень удачно прокатилась к ещё одному пролёту, отбивая себе всевозможные части тела. В довершении всего, она макушкой треснулась о твёрдую поверхность и остановилась прямо перед новой кручей. Тауриэль, что вместе с Кили, наконец, перерезала всех орков, с ужасом высматривала в тумане подругу, и только выхватив образ распластавшегося внизу маленького тельца, хотела рвануть за ней с обрыва, но её остановил гном. — Тауриэль, мы не можем точно так же прыгнуть за ней! Надо обойти, за мной! — он потянул возлюбленную за руку к неприметному проходу под мостом, попутно подхватывая меч блондинки. А в это время в себя пришёл Мазог. Он ещё больше разозлился своим падением из-за эльфиек и медленно, шатающийся походкой начал спускаться вниз, ведь упал немного выше по лестнице, у подножья которой лежала беловолосая эллет. А Айнэ даже пошевелиться не могла. Голова нещадно раскалывалась, тело ныло, а мутный взгляд не мог различить ничего кроме серого пятна, в которое сливалось небо. Даже мороза она не ощущала, хотя была по-прежнему босая, а оголённые стопы покраснели от холода. Да что сказать, она даже крови не чувствовала, хотя та уже залилась в глаз, алым потоком вытекая из рассечённого лба. Эллет часто дышала, перерываясь на глубокие вдохи в попытке ослабить тянущую боль в голове. В свое время Мазог, плотоядно улыбаясь, медленно спускался к ней по лестнице, заранее занося чёрный ятаган. Но Айнэ не видела этого. Не видела хищной ухмылки орка, не видела испуганного взгляда Леголаса, не видела сверкнувшего в солнечных лучах чёрным блеском гоблинского ятагана. Она даже не услышала оглушающий звук удара, когда башня, где стоял Аранен, ударилась о скалу, на которой была она, орк, и Тауриэль с Кили. Девушка пришла в себя, только после того, как услышала оглушающий протяжный звук рога орков и тяжёлые шаги. «Гундабад!» — единственная мысль промелькнула в голове эллет. Девушка быстро стёрла кровь, ведь она мешала ей нормально открыть глаза, и вскочила на ноги, кое-как удержав равновесие, ведь голова снова закружилась. Первое что она увидела, это невесть откуда взявшийся мост (что впоследствии был определён ею как та самая башня). А на этом мосту сражался Леголас и Мазог, причём у последнего было явно преимущество, ведь орк, что был раза в два больше принца, сбил его с ног, и уже занёс над принцем свой кривой клинок. Айнэ в спешке потянулась в поясу, но, не обнаружив там меча, стала метаться в его поисках. В итоге вместо экскалибура «убийственным» оружием массового поражения стал ни кто иной, как… камень?! Девушка подхватила увесистый булыжник, который, скорее всего, являлся кирпичом, и швырнула в гоблина. Точности блондинки можно было позавидовать, снаряд пришёлся прямо в голову орка. Однако от такого броска голова самой эльфийки снова закружилась. Она упала, не в силах больше удерживать равновесие. Мазог, казалось было, и так был разъярён до предела, однако Айнэ обладала фееричной способностью выводить его из себя намного дальше, чем «крайняя степень взбешённости». Исполненный ненавистью к Первозданной, сын Болга совсем забыл об Аранене. К слову, сам принц не спал, и как только рыжеволосый орк отвернулся, сразу скинул его ногами с башни. Но просто так в жизни ничего не даётся, и Мазог был не лыком сшит. Бой продолжался вплоть до полнейшего разрушения башни, когда Леголас, наконец, не убил противника точно так же, как Айнэ убила отца этого гоблина. Он продырявил голову Мазога кинжалом, ведь Оркрист он во время драки «передал» Торину (точнее просто метнул его в орка, который был рядом с Дубощитом). В итоге Аранен оказался по нужную сторону «моста» и хотел было ринуться на помощь Первозданной, но ту уже окружила заботливая парочка, с составе гнома и эльфийки. Как бы Леголас не силился, но подойти к Тауриэль он почему-то не смог, лишь со стороны наблюдал за счастливым выражением её лица.❂❂❂
Айнэ не знала, сколько прошло времени с момента её падения. Не знала, что стало с друзьями, с Леголасом, с Эребором. Перед глазами всё время стояло серое, бескрайнее небо, в ушах — шум, голова нещадно болела. Эллет словно потерялась во времени, поэтому, когда она, наконец, пришла в себя, то не могла точно сказать: прошёл ли час, день, или даже месяц. Но на её счастье рядом оказалась Тауриэль, по непонятным причинам, оставшаяся в Одинокой горе. Хотя… почему непонятным-то? Причина была, и являлся ею младший сын Дис — Кили. После последних новостей, которые Айнэ узнала у подруги, Первозданная была потрясена. Дело в том, что оказывается, армия Гундабада была повержена Беороном и Великими орлами, которых привёл Радагаст, но Торин был сражён Азогом в их решающей схватке, а Азог Торином. Оставшийся прямой наследник трона Эребора (то бишь Кили) отказался от своих прав на трон Одинокой горы и намеревался уйти вместе с возлюбленной — Тауриэль — в царство Рохана и жить кочевниками, чему собственно бывшая Глава Лесной Стражи не сильно противилась. После победного пира будет проведена коронация Даина — следующего претендента на трон. К слову, тот уже отдал обещанную часть сокровищ Эребора выжившим Эсгаротцам, а Тауру Трандуилу — камни Ласгалена. Эльфы до сих пор оставались в царстве гномов, ожидая празднество, что озадачило Айнэ, потому как Тэлери и дворфы были в не очень хороших отношениях, мягко говоря. Тауриэль так же подметила, что Леголас покинул земли гномьего царства сразу после того, как окончилась битва, и направился на север, не объясняя причину сего отъезда никому, кроме отца. Девушка была очень расстроена, когда говорила это, ведь принц даже не подошёл к ним после того, как убил Мазога, ничего не сказал ей, а ведь она — подруга детства Аранена. В прочем, расстроилась не только Тауриэль… Ещё одним интересным фактом было то, что Радагаст и Гэндальф сразу же куда-то исчезли. Причём первый наказал Первозданной (через Тауриэль) не возвращаться в Росгобель, ведь там всё ещё опасно, и лес продолжает мертветь в тех местах, а последний попросил Айнэ (также через Тауриэль) проводить Бильбо в Шир. Теперь блондинка разозлилась, ведь планировала выпытать у дедушек кое-какие нюансы, связанные с её семьёй и её судьбой, ведь книга Пророчеств не дала ей ответы на эти вопросы. Со сжатыми кулаками и стиснутыми зубами она продолжила слушать подругу. На Совете Победителей принято было решение о повторном заселении гномами Эребора, поэтому семьи друзей Айнэ из отряда Торина, да и прочих дворфов вскоре прибудут в гору. Особенно этому был рад Глоин, ведь он скучал по жене и сыну больше всех, мечтал познакомить последнего со Спасительницей Арды и, собственно, его спасительницей. Эллет лишь усмехнулась, представляя эту встречу. Она не имела опыта общения с детьми, тем более с детьми гномов, поэтому реакцию мальчика она даже представить себе не могла. Воображение рисовало ей разные варианты: от восхищённого блеска в глазах до полного отчуждения. Ещё одной интересной новостью стало то, что Балин выступил на Совете с предложением вести отряд гномов в Морию отвоёвывать земли, что по праву принадлежат дворфам. Это было отрицательно воспринято Даином и советниками Эребора, поэтому наступление на Кхазад-дум было не одобрено. В остальном всё оставалось будто как раньше. Но всё было по-другому...❂❂❂
Проводы Короля-под-горой и старшего принца дались тяжело всем. Воины прощались со своим царём и принцем, кто-то — с друзьями, кто-то — с братом или сыном, а кто-то — с просто хорошими гномами. Айнэ облачилась в чёрное платье — в платье цвета глубокой печали, боли и тоски. Она корила себя за то, что не оказалась в нужное время рядом с Торином, что отпустила тогда Фили одного. Из потухших глаз лились слёзы, падая с лица болезненной белизны на каменную землю Одинокой горы. На ватных ногах она проходила мимо Торина, бессловесно прощаясь с одним из самых верных её друзей, с тем, кто первый принял её, отодвигая стереотипы и вражду народов на задний план, и тем, кто заставил принять её других. Но хуже было, когда она подошла к Фили. Он словно спал, забылся спокойным сном и лишь неестественно белый цвет лица и не поднимающаяся грудь говорили о том, что принц больше не откроет своих глаз, не улыбнётся, не отпустить одну-две своих шуточек на пару с братом в сторону Бомбура или Бифура. Он словно спал, но сон его будет вечен. Айнэ склонилась над другом, и аккуратно поцеловала его в холодный лоб и лишь прошептала: «Прости…»❂❂❂
«Король умер! Да здравствует король!» Эти слова никак не хотели отпустить девушку. Они словно въелись в её голову, потеснили мысли и стали отныне неотъемлемой частью Айнэ. С одной стороны в них было море боли, но с другой… С другой боль тоже была. Боль стала спутницей Спасительницы, эллет осознала, что привычный недавно для неё мир окончательно рухнул. Уже всё будет не как прежде. Что теперь ей делать? Куда идти? Кого искать? Кто ответит на её вопросы? Гномы оказались щедры на дары для Спасительницы. Лучшие мастера Железных гор наградили её бронёй из митриля — драгоценного серебристого металла, прочнее стали, но гораздо легче по весу. Он добывался гномами в шахтах Кхазад-Дума, а поскольку сейчас Мория находится во владениях гоблинов, этот металл стал необычайно ценен у всех народов Арды, не только у гномов. Айнэ хотела отказаться от столь ценного дара, но только чуть не поругалась с дворфами. Народец-то гордый… В общем, сейчас Первозданная, облачённая в те самые доспехи, выходила из главных ворот Эребора вместе с Бильбо и Балином. Оставаться на празднестве они обоюдно с хоббитом отказались, слишком тяжела была горечь утраты. — Сегодня будет большой пир… — начал седовласый дворф, словно до сих пор пытаясь переубедить Айнэ и Бильбо. — Будем петь песни, рассказывать истории и Торин Дубощит… он превратится в легенду. — Я знаю, для вас это долг так почитать, но для меня он был другим… — ответил Балину Бэггинс. — Он был… Для меня он… он был… — слова тяжело давались хоббиту, но и Первозданная, и гном, поняли его и без них, лишь понимающе кивая. — Мы ускользнём потихоньку. — Попрощайся за нас со всеми, ладно? — эллет вместе с полуросликом уже было развернулись, но голос Балина их остановил. — Можете сами попрощаться. Ребята удивлённо развернулись, но тут же заулыбались. Прямо за Балином стояли девять гномов — отряд Торина. Не хватало тут лишь самого предводителя, Фили и его брата Кили, который вместе с возлюбленной ещё вчера вечером покинул Одинокую гору. — Я не прощаюсь с вами, храбрые воины Эребора, — эллет широко улыбнулась и склонила голову перед друзьями, положив руку на сердце. В ответном жесте это сделали и гномы. — Что ж… — начал хоббит. — Если когда-нибудь будете в Бэг Энде… Э… Чай ровно в четыре. Угощенья хватит на всех. Буду рад вам в любое время. Дворфы улыбнулись и благодарно поклонились в знак вечной дружбы с человечком, хоть и маленьким, но обладающим отвагой воина и храбростью льва. — И… — Бильбо, уже было, снова развернулся, но посчитал нужным сказать ещё пару слов, — заходите без стука. Гномы лишь понимающе усмехнулись, вспоминая их первую встречу с хоббитом. На этом прощание было окончено. Хоббит и эльфийка направились в сторону их скакунов — единорога Дарка и пони Нэо, отданного Бильбо в качестве небольшого презента от друзей. Двоица вскочила на них и, в последний раз взглянув на гномов, отправилась, наконец, в Шир. Бильбо всё оглядывался на Одинокую гору, уже чувствуя безмерную тоску по этому месту. Эребор навсегда отпечатался в его душе, осел неким пластом, записался в плату памяти мозга. С одной стороны, это было замечательно, маленький хоббит и не мечтавший о том, чтобы когда-нибудь выбраться из Хобиттона побывал в таком незабываемом путешествии, но с другой... Хотя, нет ведь худа без добра, так? Как только они поравнялись с Дейлом он неожиданно спросил подругу: — Айнэ, ты умеешь петь? Споёшь мне? Девушка лишь с усмешкой обернулась на друга и начала напевать.I See Fire (Celtic Woman) Я вижу огонь (перевод Fab Flute)
Oh misty eye of the mountain below
Горное око во мгле впереди
Keep careful watch of my brothers' souls
С душ моих братьев взор не своди.
And should the sky be filled with fire and smoke
Пусть небеса объяли пламя и дым,
Keep watching over Durin's sons
Дурина сын тобою пусть будет храним.
If this is to end in fire then we should all burn together
Коль канет всё в пламя, знаю, тогда сгорим стоя рядом,
Watch the flames climb high into the night
Всполох озирая, плавящий жизнь.
Calling out father, oh stand by and we will
О, отец, услышь зов, стойко держись, и
Watch the flames burn auburn on the mountainside
Языки огня, увидим, вознеслись.
(High)
(Ввысь)
And if we should die tonight then we should all die together
Если суждена смерть в ночь, то мы погибнем все вместе,
Raise a glass of wine for the last time
Пьём бокал вина напоследок.
Calling out father, oh prepare as we will
О, отец, услышь зов, будь готов встретить
Watch the flames burn auburn on the mountainside
Пламя ало-бурое на склонах скал.
Desolation comes upon the sky
Обратились в пустошь небеса.
Now I see fire, inside the mountain
Я вижу огонь в горных отрогах,
I see fire, burning the trees
Вижу огонь в кронах дубов,
And I see fire, hollowing souls
Я вижу огонь, души в ожогах,
I see fire, blood in the breeze
Вижу огонь, воздуха кровь,
And I hope that you'll remember me
Теперь вспомнишь ли меня ты вновь?
Oh should my people fall then surely I'll do the same
Когда падёт народ мой, я отправлюсь за ним.
Confined in mountain halls, we got too close to the flame
Огонь в чертогах горных рядом неумолим.
Calling out father, oh hold fast and we will
О, отец, услышь зов, будь смел и крепок,
Watch the flames burn auburn on the mountainside
Пламя ало-бурое на склонах скал.
Desolation comes upon the sky
Обратились в пустошь небеса.
Now I see fire, inside the mountain
Я вижу огонь в горных отрогах,
I see fire, burning the trees
Вижу огонь в кронах дубов,
And I see fire, hollowing souls
Я вижу огонь, души в ожогах,
I see fire, blood in the breeze
Вижу огонь, воздуха кровь,
And I hope that you'll remember me
Теперь вспомнишь ли меня ты вновь?
And if the night is burning I will cover my eyes
Лишь ночь заполыхает, тотчас веки сомкну.
For if the dark returns then my brothers will die
Коль грянет тьма, то братьев уж мне не вернуть.
And as the sky is falling down it crashed into this lonely town
Обрушен неба свод пологий на сей город одинокий,
And with that shadow upon the ground I hear my people screaming out
И под тенью, скрывшей землю, обращенным в бегство внемлю.
Now I see fire, inside the mountain
Я вижу огонь в горных отрогах,
I see fire, burning the trees
Вижу огонь в кронах дубов,
And I see fire, hollowing souls
Я вижу огонь, души в ожогах,
I see fire, blood in the breeze
Вижу огонь, воздуха кровь,
I see fire
Вижу огонь.
Oh you know I saw a city burning
Видел я огнём объятый город.
I see fire
Вижу огонь.
Feel the heat upon my skin
Кожа помнит вихри искр.
And I see fire, oooh, fire
Я вижу огонь.
And I see fire burn auburn on the mountainside
Пламя ало-бурое на склонах скал.