Учитель и ученица

В классе я самая старшая. Поэтому и чувствую себя неловко. Прошлый год я провела в больницах, поэтому меня и оставили на второй год. Как родители не заклинали директора, что «наша Марьяночка» исправно учила уроки и не отстала от класса, он был непреклонен. У меня было недостаточно проведенных в школе часов и отметок тоже не хватало. Поэтому меня оставили на второй год. Пока болела, я почему-то еще сильнее вымахала. Поэтому совсем оглобля стала по сравнению с остальными. За год я отвыкла от школьных порядков, а тут еще и новые одноклассники. Я чувствовала себя не в своей тарелке, и это еще мягко сказано. И еще начались проблемы с учителями. Словно все на меня обозлись. Пытались завалить на контрольных, задавали самые каверзные вопросы и всячески подставляли. В итоге учиться я стала заметно хуже, дома сидела над уроками допоздна, совсем не высыпалась. Приходила в школу, сонная, мрачная. И все шло по замкнутому кругу. А еще самое обидное — Валерка остался в прежнем классе. А учились мы в разные смены. Даже встретиться по-нормальному не могли. И как-то так вышло, что мы расстались. А ведь жить друг без друга не могли, гуляли по вечерам, звонили друг другу постоянно и забрасывали смс-ками. Я чувствовала, что скоро сгорю от всех этих переживаний. Под глазами темные круги, вся бледная, усталая. Мама стала бояться, что я снова заболела. Водила к врачу, хотя я их терпеть просто не могла. Тот велел попить успокаивающие таблеточки. В гробу видала я его таблеточки! А еще учителя взяли моду оставлять неуспевающих после уроков. Этого мне только не хватало! Сидишь шесть уроков, а то и семь, а потом еще сорок пять минут дополнительно торчи в классе! Это называлось индивидуальной работой с неуспевающими учениками. А я это называла дополнительной обязаловкой! Но я терпела, хоть и плакала иногда в подушку. Меня вообще можно было легко в последнее время до слез довести. — Марьяночка, — обратился ко мне неожиданно учитель обществознания Иван Андреевич. — Останься-ка после уроков. Мне хотелось сказать тоном двоечника: «А че я сделала?» Но справилась и ответила более прилично: -Иван Андреевич, а что случилось? Иван всегда вытаскивал меня по обществознанию. Меня и еще нескольких учениц. Ставил пятерки за ответы на легкие вопросы. За коротенький реферат, слизанный из интернета, тоже не ругал, хвалил даже. В общем, хороший учитель! А тут на тебе! «После уроков»! — Ничего страшного. Просто олимпиада у нас будет по обществознанию. Межшкольная. Буду тебя готовить. Для полного счастья олимпиады мне только и не хватало! Но я, конечно, промолчала и послушно пришла после уроков. Класс был пуст, стулья стояли на партах. Только первая парта перед учительским столом была свободна. — Давай, Марьяна, проходи. Широкий Иван Андреевич поднялся из-за стола. — Учебник можешь не доставать, моего хватит. Ничего себе подготовочка! Индивидуальный такой урок лично для меня! Правда в классе никто не гудел, это успокаивало. Учитель все мне рассказывал, слушал мои вопросы, которые я кое-как наскребала, и просил иногда прочитать несколько абзацев из учебника. Меня немного клонило в сон. — А теперь, Марьяна, выйди к доске и расскажи то, что я вам на прошлом уроке давал выучить. Утром он меня не спросил, я и обрадовалась. Здрассте, блин! Я вышла к доске, но, к своему удивлению, все отбаранила правильно. Иван, чтобы лучше меня видеть, сел за мою парту и довольно кивал. — Ну, садись, — сказал он, однако сам за свой стол не вернулся. Я пожала плечами и села рядом. Он чуть развернулся ко мне и продолжал рассказывать. От него пахло одеколоном, что меня, признаться, несколько раздражало. Наконец он с сожалением поглядел на часы и сказал, что занятия окончились. — Ты приходи завтра после шестого. Я мысленно взвыла, но вежливо улыбнулась. Издевательства теперь были ежедневными. Из-за этой клятой олимпиады я совсем не успевала выучить уроки. Потому что дома мне бы еще отдохнуть не помешало. Не садиться же сразу после школы за учебники! Так и рехнуться недолго. Однажды на перемене ко мне подошел Иван Андреевич. «Отменяется!» — радостно трепыхнулось мое сердце. — Марьяна, сегодня после шестого урока у меня занятия… — начал он. «Ура!» -…так что ты приди ко мне домой вечером, мы позанимаемся. Мой адрес… Я хмуро записала адрес на ладошке. Ввязалась на свою голову! Пришлось мне вместо домашних заданий пойти на дополнительное занятие. Да я еще и заплутала. Еле нашла дом и квартиру. Иван был одет дома, как обычно, в строгий костюм. Даже при галстуке. Видимо, не хотел шокировать меня домашним видом. — А больше никого нет? — спросила я. Мне не хотелось встречаться с женой Ивана или еще какими-нибудь детьми. — Нет, нет, ты не стесняйся, я не женат. Всегда он меня понимает! Мы вошли в освещенную шикарной люстрой гостинную. Здесь за стеклами шкафов стояли книги и вообще все такое учительское. Я все себе так и представляла. Сидеть на мягком диване было удобнее, чем на твердом стуле. Это плюс. Иван начал со мной заниматься, но все время съезжал с главной темы. Наверное, домашняя обстановка его так расслабляла. — Может, чайку? — убил он меня наконец. — Если нетрудно, — вздохнула я. — Можешь пока телевизор включить. «Очень мило, — подумала я. — Телек я и у себя дома могу посмотреть». По телевизору показывали мой любимый сериал. Я поглядела на часы и шепотом выругалась. Обычно в это время я его и смотрела, а не шлялась по квартирам преподавателей. Одни убытки с этой олимпиадой. С широкой улыбкой и подносом в руках вошел Иван Андреевич. Жуя печенье, я спросила: — Иван Андреевич, а когда будет олимпиада? Сколько еще до нее времени? Я опасалась, что позорно провалюсь. Иван вдруг смешался. — Знаешь, Марьяна, с олимпиадой такие сложности. — Отменили? — у меня упало сердце. Столько времени зря потратила. — Да нет… но какие-то неопределенности. Мы-то готовимся, а вот другие школы… — Й-асно, — я допила чай и с мрачным видом поставила чашку обратно на поднос. Телевизор невнятно шумел, а я чувствовала, как нарастает раздражение. — Иван Андр… — начала было я, намереваясь закончить: «.еевич, а может тогда и наши занятия отменим?» Но меня перебили. Сначала я даже не поняла, что произошло, только взвизгнула от неожиданности. Я лежала на мягком диване, мой нос и губы кололи жесткие усы, а кто-то большой навис надо мной, обняв меня за плечи. Я пискнула. Иван продолжал меня целовать. Сопротивляться его напору я просто не могла — ни рукой, ни ногой шевельнуть. Хватка понемногу ослабла, а то я боялась, что он меня задушит. Я попыталась высунуть одну руку, чтобы хоть как-то выразить свой протест. В качестве опоры я использовала шею учителя. Тот что-то прогудел и поцелуи стали еще более страстными. Видимо, он решил, что я его обнимаю. Я забрыкалась под ним. А он сполз ниже, стал покрывать поцелуями вырез кофты. Расстегивал мелкие пуговицы. Целовал грудь, наполовину прикрытую чашечками лифчика. Мой рот давно освободился, но от неожиданности и незнания, как поступить в таком случае, я только взирала на то, что твориться. Иван прижал меня к себе, перебирал трясущимися пальцами мой спутавшийся хвост волос. А потом стал стягивать с меня колготки. — Иван Анд… Прек… Прекратите! — я наконец опомнилась и застучала кулачками по его спине. Он встретился со мной глазами, и мое лицо стало вишневого цвета. -Мэри… ты не бойся. Я тебе ничего не сделаю плохого. Тебе хорошо со мной будет. Он говорил это, продолжая, прижимать меня к дивану своим весом. А сам начал снимать с себя пиджак и галстук. — Прекратите! Учитель скинул рубашку, обнажив волосатое тело. Он крепко взял мои руки и положил их себе на плечи. — Давай… давай… Он вел мои руки и заставлял меня гладить его тело. В глазах моих стояли слезы. Потом он навалился на меня и стал снимать с меня колготки и трусики. — Это… изнасилование! — крикнула я. — Я орать буду! Соседи услышат! В тюрьму попадете! — Но ведь тебе хочется! Ты уже большая девочка, а до сих пор девственница. А я взрослый, опытный, тебе хорошо со мной будет, детка, — горячо шептал он. — Педофил хренов! Учитель ударил меня по лицу. Я лишилась дара речи и прижала ладонь к щеке.Он начал расстегивать ширинку. Я заметалась. А потом… успокоилась и, запустив руки, расстегнула лифчик. Учитель улыбнулся. — Я знал, что мы с тобой договоримся, Марьяночка. — Можно я вас ударю? — спросила я. — Взрослых это заводит. — Можешь даже укусить меня. И я выполнила и то, и другое. Хлестко била его ладонями, легонько кусала за шею. Зачем я это делала? Мне, злой и испуганной, это было делать легче, чем ласкать и целовать его. Потом я прошептала ему на ухо: — Иван Александрович, а можно мне в туалет? — Мммм… Тогда я, в ужасе от того, что делаю, лизнула его ухо. — Хотите, чтобы я описалась тут? — Да, прямо на меня… — прошептал он, но встал. Я поднялась — без колготок, трусиков, с голой грудью. Меня трясло, но я улыбалась ему. — Я сейчас. Может, кстати, на кровать перейдем? И я упорхнула. Вошла в туалет. Зубы мои стучали друг о друга. Что делать? Что делать? Судя по его шагам, он действительно ушел в спальню. Значит… Я смыла воду и повернула кран в ванной — будто руки мою. А сама, застегивая лифчик и кофточку, прошмыгнула в прихожую. Осторожно сняла пальто и шапку… Молясь, чтобы учитель не вышел в коридор, стала открывать замок. Он был почти такой же, как и у нас дома. Замок щелкнул. Да тихо ты! Я выскользнула через щель и с одеждой в руках оказалась в подъезде. Бежать не стала — иначе Иван услышит. Стараясь идти бесшумно, я спустилась до второго этажа, ну, а там припустила! Я бежала по улицам, пока не оказалась близко к своему дому. Главное, чтобы мама не заметила, что на мне нет ни колготок, ни трусиков. Иначе вопросов не оберешься. Можно было рассказать ей правду, но было стыдно. На следующий день у нас снова была информатика. Я снова дрожала, но уже не от страха. Иван был мрачен, на меня не глядел. А я нарочно поднимала руку, вертелась, болтала — привлекала к себе внимание. Наконец он не выдержал. -Марьяна, хочешь иметь двойку по поведению? Фраза у меня была заготовлена, но я еле удержалась, чтобы не уточнить, кто кого хочет иметь. Я поднялась и невинно улыбнулась. — Да вы просто придираетесь, Иван Андреевич. Вам просто обидно. Класс заинтересованно притих. Но такого они, конечно, не ожидали. — Вам по-мужски обидно, — и я повысила голос, — что я вам вчера не дала. Все решили, что я рехнулась и нарываюсь. Кто-то хихикнул. А лицо Ивана Андреевича побагровело. -Марьяна, вон из класса. — Ладно, — я вышла из-за парты. — Я к директору пойду. Сообщу ему об попытке изнасилования. В классе стояла гробовая тишина, в которой отчетливо стучали мои каблучки. Я обернулась. — Кстати, Иван Андреевич, трусики-то отдайте.