О том как все началось

      Точёная фигура, эти пухлые щёки, которые так хочется откусить нахер, маленький нос, розоватые губы, всё время растянутые в улыбке, противоречащей всем законам анатомии, и волосы цвета молочного шоколада… Всё-то в ней идеально. Как же бесит. Еще с первой их встречи. Хочется подорвать все к чертовой матери, и её заодно. Порой эта девка вымораживает ещё похлеще, чем грёбаный Дёку - тот хотя бы знает своё место. Но почему-то рука на неё просто не поднимается... спортивный фестиваль - не в счёт - не дерись он тогда с ней в полную силу, она бы по большой девчоночьей глупости решила, что он не воспринимает её всерьёз... так, стоп! С каких это пор он, самопровозглашенный Король-Взрывокиллер, задумывается о том, чтобы кого-то НЕ оскорбить?! Интересно девки пляшут...       Он всё чаще ловит себя на том, что не может оторвать взгляда от её круглой, словно сковородка, физиономии. Как только эта мышь появляется в пределах видимости, сердце заходится как угорелое, словно решило по частоте ударов переплюнуть отбойный молоток. И что бесит больше всего, вся эта хренотень кажется чем-то вполне естественным, как будто так и надо... Между пальцев Бакуго начинают сверкать крошечные взрывы.       И дружки у неё тоже ей под стать: один - закончеый неудачник, не способный даже на самые элементарные действия, пока ему пинка под задницу не наладишь, а второй - четырёхглазый кретин, которому так и хочется в табло прописать, чтобы не борзел. Эти два идиота вечно крутятся возле неё, и было бы глупо отрицать, что Кацуки чувствовал бы себя намного спокойнее, будь Урарака такой же одиночкой, как и он сам. Разумеется, хрена с два он кому об этом скажет, но факт остается фактом!       Симптомы этого странного заболевания известны даже детям, а потому диагноз очевиден даже для такого отморозка, как Кацуки Бакуго.       Влюбился, мать вашу, вляпался по самые помидоры, и хрен тут что исправишь. Приплыли, блять! Да как так-то?! Кацуки всё чаще задумывается о том, что тот невидимый мужик, сидящий на небесах, либо абсолютно некомпетентен, либо обладает очень, нет ОЧЕНЬ специфическим чувством юмора в отношении его скромной персоны. Нет, ну серьёзно, это что-за фигня: сидеть и на протяжении всего урока залипать на грёбаную хомячку, попутно следя за тем, чтобы охуевшее в атаке сердце не выскочило через глотку?! Если это и есть любовь, то ну её нахер!!!       А сейчас, стоя на крыше академии UА, куда она, Очако, позвала Кацуки, он размышляет: а какого хрена она, собственно, ей от него надо?Ей что, больше заняться нечем, кроме как испытывать на прочность терпение опаснейшего ученика академии?! Или, возможно, это снова происки ублюдка-Дёку?! Ну, тогда голова-трава огрёбёт по полной...       Щекастая стоит всего в шаге от него и нервно мнёт край юбки, собираясь с мыслями.       Тишина раздражающе давит на виски, Кацуки начинает потихоньку закипать, чувствуя, что вот-вот, фигурально выражаясь, обрушит на бедную девку целый небоскрёб матерных слов и, брызжа слюной вперемешку с нитроглицерином, свалит куда подальше (а если быть точным, в то место, куда он обычно посылает всех вокруг).       Бакуго уже готов рвануть, когда хомячка выдаёт фразу, заставившую его впасть в ступор:       — Я люблю тебя, Кац-чан! — выкрикнула девушка и, резко зажмурившись, спрятала глаза под чёлкой.       В глотке сухо, как в Сахаре, воздуха катастрофически не хватает, кажется что он сейчас сдохнет от асфиксии, а в голове вертится одна-единственная мысль: когда хомячка успела записаться в камикадзе?       Тем не менее, вопреки собственным принципам, вместо того, чтобы лаконично послать дурёху в весьма интересные точки мира, которые ни один географ не найдёт на карте даже при всём желании, парень резко подается вперед и прижимает ее к себе:       — Слушай сюда, чепуха щекастая, второй раз повторять не стану! — угрожающе шепчет он Урараке, — Я, бля, тебя тоже люблю. — с последним словом он прижал её к себе настолько сильно, что у девчушки, кажется, затрещали рёбра.       Как только до Очако дошёл смысл его слов, на её глазах выступили слёзы. Куда там выступили — полились в три ручья.       — Ты че ревешь, балда? — прикрикнул Бакуго, почувствовав влагу у себя на плече, — А ну прекрати! Мужики не выдерживают слёз! — добавил он, и отстранив девушку от себя, взяв ее заплаканое лицо в свои большие, чуть шершавые ладони начал вытирать ее слезы подушечками больших пальцев.       — Я так рада! — всхлипнула Очако и улыбнулась сквозь слезы, — так… рада!       Кацуки ухмыльнулся и, приблизившись к лицу девушки, поцеловал. Грубовато, неумело, но с чувством.       Очако перестала плакать, на мгновение уйдя в астрал, но через секунду ответила, так же неумело — ну уж извините, для них обоих это был первый поцелуй.       Отстранившись, он прижался своим лбом к ее.       — Теперь ты моя, щекастая, усекла? — спросил он.       — Ага! — счастливо улыбаясь ответила Очако.

***

      «Вспомни говно…» — раздраженно подумал Бакуго у входа в класс, когда к Очако сразу подбежали Деку и очкарик, с порога засыпав её вопросами: почему она вернулась с Кацуки, почему она вся красная, что случилось…       У Кац-чана автоматически включился режим «Бомбалейла».       — Хлебальник на ноль и ловим тишину, ублюдки! — заорал Кацуки, — Или сдохнуть хотите?! Съебались нахер, козлы! Не приведи Всемогущий, если я увижу что вы, петухи, доёбываетесь до Щекастой — яйца оторву!       Однокласники находились в благоговейном охреневании, а потому лишних вопросов задавать не стали. Жить-то хочется…