История жнеца Грелля.

Темнота. Страшная, холодная, бесконечная, словно тоннель через всю вселенную... Она затягивает и лишает разума, заставляет дрожать от ужаса и чувствовать ледяные руки паники, сжимающие горло словно тисками и мешающие дышать. Мужчина, что летел в этот бездонный мрак, кричал во весь голос, но липкие стены этого пространства глушили все звуки. Нет, не так Грелль представлял свою смерть, совсем не так... Он был готов на все муки Ада, но не на этот вечный полет в никуда, не на это безумное ничто вокруг. Ему хотелось плакать, но он не мог - темнота лишила его и этой возможности, оставив лишь холод и мглу. Неожиданно полет закончился, Грелля ударило обо что-то невидимое, но очень твёрдое, и Сатклифф потерял сознание, хотя в этом чёрном пространстве не было никакой разницы, что с тобой происходит - хуже, чем есть, уже вряд ли может быть. Когда Грелль вновь пришёл в себя, он уже не летел по тому страшному тоннелю, а лежал на довольно мягкой и зелёной травке, которая, вдобавок ко всему, очень приятно пахла. "Кажется, это подорожник...", - припоминает Сатклифф, но, к сожалению, на этом все знания заканчиваются. Он не мог вспомнить ни то, кто он такой, ни то, как оказался в этом странном месте - все воспоминания в голове аловолосого лишь о жуткой боли и о полете, не более того. Это пугало, но не так сильно, как недавнее пребывание в чёрной и очень холодной пустоте, так что сейчас Грелль даже не пытался паниковать - наоборот, с каким-то интересом сел и принялся осматриваться, чуть морщась. Глаза слепил яркий солнечный свет, от которого выступили слезы и начало становиться больно, но даже ему Сатклифф был невероятно рад. Мужчина лежал около фонтана, расположенного перед несколькими большими белыми зданиями с кучей окон, а вдали виднелись острые вершины гор, кажущиеся немного нечеткими из-за кучкующихся на них облаков, впрочем, не только из-за них - все перед глазами Сатклиффа сильно плыло, из-за чего аловолосый совсем не был уверен, что разглядел все правильно. Но, даже с таким искаженным зрением Грелль готов был поспорить, что никогда раньше тут не появлялся. - Ну ничего себе... - пробормотал он тихо, медленно и неуверенно идя в сторону здания, но споткнулся о первый же камень и упал, больно ударяясь коленкой. - Чеееерт, теперь ещё и штаны порвал... Что ж за день-то такой... - Ни слова больше о черте, стажёр Сатклифф! Неожиданно Грелля окликнули, и он обернулся, судорожно выискивая взглядом источник голоса. К нему шёл высокий человек в белой рубашке, обтягивающих кожаных брюках и чёрном плаще, на плече мужчины была коса, украшенная черепами. Незнакомец улыбался немного жутковато, но, к огромному счастью, зрение Сатклиффа не позволяло увидеть такие подробности. Грелль замер, смотря с подозрительностью, щурясь и косясь недоверчиво. - Вы кто такой? - спросил он не очень вежливо, заодно вспоминая, что Грелль Сатклифф — это он сам, но, к сожалению, больше ничего из знаний о себе не всплыло. Черная пустота, в которой недавно побывал, казалось бы, заползла в голову, вытесняя все остальное. - Меня зовут Адриан Кривен, и я ваш наставник. Идите за мной, а я все объясню. И никаких вопросов, молодой человек, приберегите свою любознательность, хехе... Сатклиффа подняли на ноги, и, почти заботливо взяв под ручку, повели к зданию, по пути проясняя ситуацию, правда, очень спутанно и поспешно. - Дело в том, что ты умер, совершил суицид. - официоз в общении Адриана уже исчез, и мужчина теперь не казался таким суровым. - И так, ты жнец. Твоя цель - собирать души людей, чьё время умирать уже пришло, и писать отчеты о проделанной работе. Скукотища невероятная, а приходится. Но сперва ты пройдёшь обучение, после которого будет экзамен, а я тебе помогу и сделаю твое стажерство незабываемой порой. Грелль то бледнел, пугаясь новости о своей смерти, то начинал злиться на своего нового наставника за то, что так поверхностно все разъясняет, и неизвестно, к какой эмоции в итоге пришёл бы, если бы Адриан не ввёл в то самое здание, которое Грелль увидел первым. Мужчина уже знал, что это - Департамент жнецов, место, где ему предстоит работать, но пока оно не очень нравилось. Слишком светлые стены, много света, одинаково одетые суровые шинигами вокруг... Аловолосый жался к наставнику, понимая, что совсем не хочет тут оставаться - где-то на уровне интуиции предполагал, что ему будет очень скучно. - Не стой столбом, пошли в мой кабинет. Я предполагал, что тебя все это шокирует, поэтому заранее забрал твою косу и очки. Мне теперь за это лишние отчёты делать, ну да ничего. У меня же теперь есть стажёр для всей унылой работы! Как-то слишком радостно заявил Адриан, хихикая и толкая Грелля в сторону лестницы, после помогая ему подняться на третий этаж. В кабинете наставника Сатклиффу стало легче, он оказался в маленьком теплом помещении, где и письменный стол, и полы были завалены бумагами и прочим хламом - небольшой уютный бардак, и только диван с лежащей на нем подушкой в виде кости был удивительно пуст. Грелль опустился на краешек стола, озираясь немного удивленно, потому что ожидал от кабинета самой смерти гораздо большей необычности. - В общем, вот твои очки, вот коса, а еще распишись тут. Адриан натянул на аловолосого очки, что очень помогло начать видеть нормально, сунул в руку миниатюрную смесь косы и серпа, и протянул перо и листок. Грелль машинально поставил в графе "подпись" крестик, с интересом осматриваясь по сторонам, в том числе и беззастенчиво смотря на Адриана. У мужчины оказались красивые серебристые волосы почти до пояса, но завязанные в хвост, маленькие серёжки в ухе и красивые, смеющиеся глаза - в размытом виде аловолосый не смог разглядеть таких подробностей. Наставник ему определенно понравился — совсем не похож на офисного работника и очень обаятельный, хоть и выглядел он странно и чуть пугающе. - А дальше мне что делать? - спросил у него, готовясь слушать длинную лекцию, но Адриан лишь коротко пояснил, как пишутся отчёты о собранных душах и зачем нужна коса, оставляя нового стажёра корпеть над бумагами, после заваливаясь спать. - Пока перепиши аккуратно мои черновики, а я проснусь и пойдём вместе изучать департамент... - пробормотал он, зевая, прежде чем окончательно отрубиться.