Альфа

      Все еще пребывая в полубессознательном состоянии, оборотень не сразу понял, что происходит, — пока не увидел ее.       Полнолуние близилось, и Фенрир Сивый бежал через лес — иногда на двух ногах, как человек, которым он все еще притворялся, но чаще на четырех — как зверь, которым он на самом деле стал.       А потом — внезапно — он уже не бежал, а падал. Земля под ним еще хранила сырость после утреннего дождя, потому что лесная почва удерживала дарованную влагу дольше всего, однако влажность не ощущалась так же свежо и приятно на его спине и щеках, как она ощущалась на когтистых руках и ногах.       На мгновение голова закружилась; он был слишком ошеломлен, чтобы осознать что-либо кроме одного: он уже не бежал.       Затем оборотень понял, что он также не мог ни двигаться, ни говорить.       И только тогда он увидел ведьму.       Ее волосы все так же торчали в разные стороны, однако она выглядела спокойной. Собранной.       И это ее выражение внушало страх.       Нравилось ей это или нет, но у Гермионы Грейнджер душа была нараспашку. Сейчас же девушка, похоже, нашла способ замкнуть свою страстную натуру внутри, чтобы враг не смог определить ее намерения только по внешнему виду. Очевидно, слухи имели под собой почву: ведьма сильно изменилась с тех пор, как Хогвартс закрылся, а она исчезла с Мальчиком-Который-Выжил и его дружком в неизвестном направлении.       — У тебя есть два варианта. — Голос ведьмы чистой музыкой пронесся над шепотом ветра в ветвях деревьев. Она присела на корточки рядом с ним, и оборотень донельзя расстроился оттого, что ее связывающее заклинание держалось крепко.       — По-плохому, — продолжила она, прижимая ладонь к его промежности, затем сдавливая.       Фенрир втянул ртом воздух. Он привык доставлять себе удовольствие сам — или насильно брать самок в стае, но уже очень давно ни одна женщина не касалась его без принуждения.       Оборотень наблюдал, как ее взгляд прошелся по его телу — и наконец ведьма взглянула ему в глаза.       — Или по-хорошему, — заключила девушка, неподвижно глядя словно в самую его душу.       «Она — легилимент», — подумал Фенрир в панике. Он тщетно дернулся, пытаясь освободиться из ее невидимых пут. Ведьма хмыкнула.       — Значит, по-плохому, — выдохнула Гермиона, словно смирившись с его выбором, хотя на самом деле для нее не имело значения, какой путь выберет оборотень.       Она снова сжала, затем потерла, а после погладила, добиваясь более очевидной реакции, чем при первом контакте, — и гораздо более очевидной, чем ему бы хотелось в таких обстоятельствах.       Затем рука ведьмы скользнула под его одежду и начала расстегивать поношенные брюки. То ли от возмущения, то ли от предвкушения — Фенрир и сам не знал, — но он заскулил — и был благодарен действующему над ним заклятию безмолвия.       — Ты можешь остановить это в любой момент, Сивый, — тихо произнесла Гермиона, однако ее голос был лишен всяких эмоций. — Все, что тебе нужно сделать, — это открыть мне свой разум. Выбор за тобой.       Он не рявкнул: «Никогда!». Не смог.       Да и не был уверен, что рявкнул бы, даже если бы владел своим голосом.       Оборотень понадеялся, что беззвучный оскал и рык донесут до нее его смешанные чувства по поводу происходящего.       Как бы он ни пытался ее предупредить — ничего не вышло, потому что он ощутил, как пальцы девушки обхватили член, и застонал снова.       Сначала ведьма гладила его — легко, слишком легко и дразняще, — он против своей воли умолял бы о большем, если бы мог говорить, — а затем начала сжимать, водя пальцами вверх-вниз.       На мгновение оборотень подумал, что ведьма и правда разрешит ему кончить от ее руки.       Он, должно быть, помешался.       Потому что как только Фенрир подумал о кульминации, о возможности пометить ее струями семени по всей руке и запястью, как она остановилась.       Проклятье.       Затем девчонка повергла его в состояние полного шока.       Одним быстрым, плавным, грациозным движением она поднялась на колени и закинула одну ногу через него, оседлав оборотня; затем задрала мантию и юбку совсем чуть-чуть, чтобы они не мешались, — и опустилась на него, приняв в себя его член и вырвав у него долгий стон изумления и невероятного наслаждения.       И вновь он был благодарен за силу заклятия безмолвия.       Хотя Фенрир, само собой, понимал, что ведьма знала о его реакции по тому, как его рот раскрылся в стоне.       Она качнулась раз, второй, и он непреднамеренно встретил ее взгляд — просто неосознанно попытался соединиться с партнером, пусть даже между ними не было ни любви, ни привязанности. Смотреть ей в глаза оказалось очень плохой идеей.       Фенрир едва уловил победную усмешку ведьмы — она мгновенно погрузилась в его разум, фильтруя все и каждое из воспоминаний, от его повседневных занятий до крайне важных стратегических совещаний с Темным Лордом.       Когда она, по всей видимости, удовольствовалась увиденным, ведьма отступила из его рассудка, и оборотень почувствовал легкую тошноту — и одновременно его переполнило облегчение. Последнее, вместе с влажным жаром, все еще обволакивающим его, заставило член дрогнуть.       Благодаря атаке легилименции — или, скорее, окончанию этой атаки, — Фенрир оказался болезненно близок к пику наслаждения.       Его противница, очевидно, тоже это осознала — и поднялась на ноги, оставив его без своей тугой теплоты.       Он все равно кончил.       Фенрир не видел, как ее верхняя губа скривилась в презрении, когда его семя рванулось наружу, — но он особо и не беспокоился о ее реакции.       То есть, не беспокоился, пока не услышал, как она пробормотала себе под нос: «Жалкий».       Девушка покачала головой и направила на него волшебную палочку.       — Я бы сказала, что тебе нужно было выбрать легкий путь, но, кажется, ты из тех личностей, которые предпочитают все усложнять.       «Тут не поспоришь», — мрачно подумал оборотень. Он встретил ведьму всего лишь второй раз в жизни — и уже стал ее пленником. Снейп говорил, что она чересчур умна, но Фенрир только сейчас понял, насколько тот был прав.       — Я не пытаюсь тебя оскорбить, — продолжала Гермиона непринужденным тоном. — Мне говорили то же самое. Знаешь, в дикой природе такая черта считается характерной для альф. — Она печально улыбнулась. — Хотя, уж ты-то должен об этом знать.       Да, должен. Да, знает.       К черту все, сучка заставила его почувствовать стыд.       Слишком умна для ее собственного блага.       — В этом смысле можешь рассматривать произошедшее как битву за власть. — В лунном свете ее карие глаза сверкнули янтарным цветом; девушка склонилась над оборотнем так, что оказалась с ним лицом к лицу. — Я победила.       Его внутренности свернулись узлом, когда он осознал, насколько ее слова правдивы. Фенрир побелел, и ведьма снова выпрямилась в полный рост.       Она победила.       Эта мысль засела в разуме оборотня. Девушка подняла волшебную палочку и направила на него. Он проиграл; теперь любое из Непростительных Заклятий будет ему заслуженным наказанием.       Но ведьма оказалась более милосердным правителем, чем Фенрир, и использовала свою магию не для того, чтобы причинить ему мучительную боль или смерть.       Она заставила его забыть о том, что произошло этой ночью.