How can I go on

— Ты делаешь мне больно, дорогуша! — кричит Фредди да так, что слышит вся эта чёртова гостиница. — Ты совсем с катушек съехал, Фред? — недоумевает Роджер. — Какого хрена ты прешься на это свидание? — А мне теперь нельзя что ли? Ты меня контролировать собрался? Фредди не понимал, почему Роджер ведёт себя как последний мудак. Хотя этого и стоило ожидать от человека, скорость ветра в голове которого достигает опасной для жизни отметки. Роджер же, в свою очередь, был обижен вчерашним отказом Меркьюри и хотел сделать что-нибудь ему назло. — А что если и контролировать? — Фредди властно прижал Роджера к стене. Злость, вперемешку с возбуждением, так и клокотала в его нутре, дыхание стало учащенным и прерывистым. Барабанщик ощутил очень близко запах его пота и лёгкого одеколона, от чего в глазах задвоилось. Это был дурманящий запах, и он боролся с желанием поцеловать Фредди со всей своей страстью. Но затаённая обида сдерживала эти порывы. И Роджер, противясь своим чувствам, пытался освободиться из крепкой мужской хватки: — Отпусти меня! — довольно опасным тоном процедил Тейлор, будто это было последнее китайское предупреждение. Он выглядел, как пантера перед прыжком. — Заткнись! Никуда я тебя не отпущу! — истерично закричал Фредди, выдавая с головой свой страх потерять Роджа. — Я не хочу с тобой драться, Фредди, — серьёзным и уверенным тоном сказал барабанщик. — Я тоже, — взгляд тёмных глаз пронизывал, словно нож, а тон приобрёл стальные нотки. — Нахрен я тебе не нужен! У тебя есть Мэри! — громче прежнего заорал блондин. И это было правдой. Мэри ведь никуда не делась, несмотря на вспыхнувшую страсть к лучшему другу. — Она для меня лишь друг, — неуверенно ответил парень, хоть это и было слишком слабым оправданием. — Я тоже твой друг. — Не играй со словами. На миг Меркьюри, растерявшись, ослабил хватку, пытаясь усмирить переполнявшие его чувства. Ведь Роджер, как назло, давил на самые слабые места. Воспользовавшись смятением парсийца, барабанщик выскользнул из его рук. Фредди, разозлившись и недолго думая, схватил ближайший предмет, оказавшийся каким-то комнатным растением в горшке, и запульнул в уворачивающегося Роджера. Конечно, он не собирался ни кидаться в того чем-либо, ни тем более в него целиться, но злость взяла верх. Горшок наткнулся на острый угол стола и разлетелся вдребезги. Роджер спокойно стоял рядом с местом происшествия несколько бесконечных для обоих мгновений, повернувшись спиной к Фредди, а затем психанул: — Тебе наших концертов мало?! Тебе и в номере понадобился очередной? Гребанная истеричка, ты меня чуть не угробил! — заорал Роджер почти фальцетом. Горшок явно стал последней каплей для Тейлора. — Да, угробишь тебя, как же, — иронически закатил глаза вокалист, думая, что скорее Роджер его угробит первым. И по иронии судьбы, он не ошибся. — Ты всего лишь дешёвая шлюшка, Тейлор. Не верю я в твой вчерашний пьяный бред. Нахрена ты мне это сказал? — Меркьюри был раздосадован. Сердце его щемило от каждого произнесенного слова и от убежденности в правдивости всего сказанного. — А я не верю в твою «дружбу» с Мэри. Какого хрена гею жить с девушкой? — А какого хрена тебе таскаться по залетным бабам? — в свою очередь спросил Меркьюри. Повисло молчание. Роджер совершенно не знал, что на это ответить. Потому что ответа у него не было. Он не мог понять своих чувств. Фредди его возбуждал и восхищал одновременно. Такого он не ощущал к другим мужчинам. Но девушки ведь его возбуждали тоже, пускай совсем не так, как Фредди. Роджер знал, что дело вовсе не в Мэри, но на неё было удобно все сваливать в данном случае. Он и не ревновал к ней. Ревновал он Фредди к совершенно к другому человеку, напрямую о котором говорить было сложно. Ведь настоящих поводов для ревности не было, кроме тех, что выдавал его воспаленный мозг. — Я ухожу, — вдруг тихо сказал Роджер. У Фредди все внутри оборвалось от этого заявления. Какой же все-таки Тейлор скользкий. Голыми руками не поймаешь. — Если ты сейчас уйдёшь, Роджер, то вчерашнего разговора не было, — так же тихо ответил Фредди, а внутри него сердце разрывалось на кусочки. А что если он уйдет? Если не останется? Он так хотел, чтобы Роджер одумался, извинился, и они бы помирились. И можно было вернуть то, что только могло начаться… — Я не нужен тебе, Фредди. Ты сам скоро это поймёшь, — его тон был необычно философским и шокировал Фредди в очередной раз. — О чем это ты? — Есть кандидатура получше моей. На этих словах Роджер спокойно вышел из номера. Он все понимал и видел недвусмысленные взгляды Прентера в сторону Фредди. Он вовсе не хотел отдавать Меркьюри без боя, но ревность съедала всю его решительность. А воображение уже рисовало ужасающие картины, где Пол с Фредди вместе. А ведь мысль материальна, не так ли? Фредди стоял в центре комнаты, борясь с желанием нажраться до потери пульса. Он был взвинчен до такой степени, что хотелось рыдать и крушить все в истерике. Собственно, этим он и занялся. Швырял в стенку все, что под руку попадётся, а слезы лились градом. Он даже и не думал, что Тейлор способен довести его до такого сумасшедшего состояния. Только он мог вывернуть его душу наизнанку, а потом сделать вид что ничего такого и не было. А жить с этим всем придётся Фредди. Тейлор был жесток. Вдруг, дверь слегка приоткрылась. Фредди подумал, что Роджер вернулся обратно и у них есть ещё шанс на примирение, но на пороге оказался тот, кого он хотел сейчас видеть меньше всего — Пол Прентер. Пол быстро оценил ситуацию и надел на себя маску искреннего сочувствия. А Фредди вовсе не хотел, чтобы его вообще кто-то видел таким жалким, тем более Пол со своей фальшивой эмпатией. — Фредди, что стряслось? — Пол, кажется, был искренне заинтересован в происходящем. — Всё нормально, Пол, — неловко начал Фред, нервно вытирая слезы. Пол неспешно подошёл ближе, словно подплыл, и затем уверенно поцеловал его. Фредди, будучи возбужденым ещё до этого, понял, что ему теперь плевать на то, чем все это обернётся. Более всего он хотел заглушить свою боль и отомстить Роджеру. Потому, со всей своей затаенной страстью, которая была предназначена Тейлору, ответил на поцелуй. Весь последующий вечер Пол прогибался под Фредди и позволял ему скакать на нем так, как ему захочется. Фредди же на его месте представлял себе Роджера, которого хотел бы проучить. Но весь этот спонтанный, грязный секс, обусловленный лишь разбитым сердцем Фредди, не мог помочь ему успокоиться и забыть о Роджере. Кажется, он начал думать о нем ещё больше. А о чем же думал сам Роджер? **** Роджер уже через полчаса после репетиции ехал домой к Фредди. Он понимал, что его другу сейчас крайне хреново. Фредди, которого он знал всю жизнь — щепетильный во всех сферах жизни, настоящий перфекционист. Он добрый, ласковый и стеснительный. И самое главное — он фанатично предан искусству. Чувствительность к нему у него удивительно утонченная. Он необычайно аккуратен как в одежде, так и в поведении. Ведёт себя словно аристократ, не позволяя себе всяких простецких замашек. Просто потому, что это его раздражает. Он настоящий король «Queen» и все это знают. Теперь же он делает все спустя рукава и пренебрегает репетициями. Наркотики и Фредди это вообще две несовместимые вещи. Разве это возможно? Да он бы никогда… Это все чёртов Прентер подсунул, лишь бы уничтожить Фредди всеми способами. От зависти, конечно. Не было там любви. Лишь желание пропиариться за чужой счёт, а потом смешать моральный облик Фредди с грязью. Людская зависть может принимать слишком изощренные формы. А Фредди добродушен, душа его всегда на распашку к людям, вот и заползают к нему всякие змеи. Роджер ненавидел себя за то, что оставил Фредди в такой беде. Он знал, что это он виноват во всем. Сам просто подтолкнул Фредди на неправильный путь, а теперь мечтает все исправить и вернуть прежнего Фредди назад. Роджер решительно звонит в дверь. Фредди открывает ему спустя десять минут, потому что хочет проверить решительность Роджера. — Какие люди, давно не виделись, — иронично начал Меркьюри, открыв дверь, и став в вызывающую позу, в своём синем атласном халате. — Может впустишь? — А мне и без тебя неплохо, — горделиво сказал Фредди. — Это не так. Мы оба это знаем, — аккуратно начал Роджер. — А ты меня пожалеть пришёл? — усмехнулся вокалист. — Отнюдь. Ты же убиваешь себя, — в глазах блондина отразилась настоящая тоска по Фредди, которого он знал раньше. Он не мог понять, как же он так изменился за такое короткое время. Так постарел и осунулся. А в глубине его глаз залегла вселенская скорбь. — А тебе не плевать? — Нет, мне не плевать. Я не уйду никуда. Ясно? — тон голоса барабанщика стал напорядок выше. — Странный ты, Родж. То уйду, то теперь — не уйду. С этими словами Фредди захлопнул дверь. Но Роджер не собирался уходить. Он сел под дверью и ждал чуда. Фредди ощутил новую порцию боли от Роджера, что ударил по его старым душевным ранам. И прежде всего ему было больно без него, хоть он и не мог простить ему ту самую идиотскую выходку в гостинице, что случилась несколько лет назад. Он знал, что если Роджер захочет, то снова уйдёт, а если не захочет — ничем его не выгнать. Такой уж у него характер. Каждый раз терпеть от него боль для Фредди было невыносимым. Но в тоже время, он ждал этой боли, как наслаждения от пытки. Только он мог сделать с ним все что угодно: разбить, собрать, убить или сделать самым счастливым человеком в этом мире. Ну кто ещё мог иметь над ним такую запредельную власть? Время близилось к вечеру, а Роджер все не уходил. Он сидел на крыльце уже восемь часов подряд. Фредди понял, что сейчас он ведёт себя также, как и в тот раз, когда он заперся в шкаф, требуя записать «I am in love with my car» На сторону «Б». Фредди никогда не мог справиться с его напором. Если Роджер чего-то хочет, то он это непременно получит. Фредди открывает дверь, Роджер сидит рядом, прижавшись головой к стене и курит, делая вид, что не замечает Фредди. — Ты тут не замёрз? Чай будешь? — спокойно спрашивает Меркьюри. — Чёрный, три ложки сахара, — отвечает он, не поворачиваясь. — Я помню, — улыбается вокалист искренней улыбкой. Они сидят на кухне в полнейшей тишине, пока кипит чайник. Оба нервно курят. И никто не знает, что сказать после того, как было сделано уже миллион глупостей в жизни обоих. И все из-за той единственной гребанной ночи, которая пошла не по плану. В дружбе существует два этапа: когда не о чем говорить из-за того, что люди находятся всегда вместе и все друг о друге знают и когда не о чем говорить, потому что из-за прошедшего времени, уже нет общих тем для разговоров. — Доминик наверное волнуется, — начал Фредди, чтоб прервать затянувшуюся паузу. — Мне плевать, — сказал Роджер, выпустив дым из лёгких. — Да, я заметил, что тебе всегда плевать на чувства других. Роджеру стало стыдно от этих слов. Чего только ни пришлось Фредди натерпеться из-за него. А он тут словами разбрасывается. — Я хочу помириться, Фредди, — начал он виновато. — А я не хочу. — Мы не сможем так дальше. Ты убьёшь себя этим всем, — в его голосе чувствовалось отчаяние. Роджер даже и не подозревал, как он близок к правде. — Тебе же плевать на всех, кроме себя! — резко выпалил Фредди, затушив сигарету. — Откуда такая рьяная забота? — Мне никогда не было плевать на тебя, — вдруг растерянно, но искренне ответил Роджер. — И что, мне теперь расплакаться или прыгать от восторга? Что делать прикажешь? — Я мудак, Фредди. — Нифига себе признание! Ничего нового ты мне не открыл, — Фредди резко встал к чайнику и начал разливать чай. — Я сделал тогда самую страшную вещь в своей жизни, когда оставил тебя. Я ревновал тебя к этому гребанному Прентеру, потому что видел ваши переглядки. — Какие переглядки, ты охренел? — Фредди слишком опасно сжал в руке тяжёлый металлический чайник с кипятком. На секунду Роджер представил, как чайник полетит ему в голову. — Я думал ты с ним…- замялся барабанщик. — Роджер, ты свинья. Как ты мог такое думать? — возмущению Фредди не было предела. Благо чайник он с грохотом поставил на место. — А что я мог думать, когда он вечно крутился рядом с тобой, а ты с ним флиртовал! — Да не флиртовал я с ним! Фредди привык вести себя с людьми таким образом, и пусть со стороны это похоже на флирт. В общении он всегда немного фамильярничает. — Я не знаю, простишь ты меня или нет, Фред. Но видит Бог, я не хотел, чтобы все дошло до этого… Я не могу без тебя. Все это время я не жил, а существовал. Я не знаю, что мне сделать, чтобы ты перестал на меня злиться. — Я не злюсь, — тихо ответил Фред, и это было правдой. Фредди никогда не умел долго злиться. — Только знай, что если ты опять уйдёшь, я точно убью себя. — Безысходность сквозила в этой фразе. — Я умру в этом гребанном доме, о котором мечтал с детства. В нем нет ни любви, ни счастья, ни тепла. В нем нет ничего! Он стал моим склепом. Я не могу так больше. Я больше этого не выдержу, — слезы покатились по щекам Фредди, и он отвернулся, не желая, чтобы Роджер их видел. Тейлор понял, насколько он сделал больно человеку, которого так любил. Он любил его безоговорочно, а разбил ему сердце вдрызг. Фредди безумно страдает. А Роджер знает, что это всё из-за него. Да, он и в самом деле, последняя скотина. Тейлор срывается с места, бросив в пепельницу сигарету: — Фредди, — он подошёл к нему вплотную и крепко обнял. Фредди радушно ответил на этот жест, впитывая каждую частичку блядского Тейлора. От этого тепла Фредди явно стало легче. Как он давно мечтал прижаться к нему и никуда не пускать. — Я не уйду, — тихо сказал Роджер. — А Доминик? — Она мать моих детей, я позабочусь о ней и о детях, как и полагается. В конце концов, она поймёт меня, потому что она прекрасно знает, что у меня никогда не было к ней чувств. Роджер покрывал все тело Фредди поцелуями, лёжа на дубовой кровати. Возможно, они были счастливы в тот момент, пока Роджер снова не уйдёт, черт знает, куда. Но моменты близости были бесценны. Фредди чувствовал всю ласку и нежность, исходящую от Роджера, и верил в его искренность. — Фредди, — тихо и соблазнительно шептал барабанщик. — Хорошо, что ты пришёл. Я бы точно умер. Ты вновь вдохнул в меня жизнь, — полушепотом говорил Меркьюри. — Я не мог не прийти. Ночь была полна любви и ласки. Никаких обид, никакой мести, никакой агрессии. Они просто любили друг друга именно той самой, настоящей любовью, что жила в их сердцах. Сокровенной и преданной. Жертвенной любовью. Они ощущали друг друга, как единое целое. Все было так, как должно быть. Как я смогу продолжить жить без тебя?