Считай этажи

Лучший друг встретил диджея около аэропорта довольно радостно, громко и довольно восклицая. Илью, до этого угрюмого, пробила улыбка настоящего счастливого человека. Ведь счастливый, правда? Ведь эти полоски на запястьях и бессонница по ночам ничего не значат для него. Для них. Даже если его «Оливьежик» ничего не знает о тех чувствах, что вскрыли сердце юного диджея. И когда Олег обнял его в порыве нарастающей радости и под предлогом того, что сильно соскучился, руки мелко задрожали, а по спине пробежали легионы мурашек. Иксайл вздрогнул и сильнее зарылся в ворот парки друга. Слишком долго не видел он его. И от того мысли о том, что этот человек сейчас стоит с ним и только что обнял его, разливается невидимое тепло по венам в крови. — Ну что, ко мне? — Олег отстранился и посмотрел в глаза Илье. Тот на секунду замер, медленно отведя взгляд на свои фирменные кроссовки и «внимательно» изучая их. Сейчас он думал как многозначительно прозвучала эта фраза для него, как он это воспринял, чего категорически не стоило делать. — Давай прогуляемся по городу, хорошо? — тихо отозвался парень, не поднимая взгляда на парня, стоящего рядом. — Как скажешь, — минуя толпу быстро ответил парень, и бросил взгляд на плетущегося сзади Яцкевича. Когда они немного побродили по мощенных московских улочках, прошлись в центре и остановились в кафе. Лучшие друзья и по совместительству участники Банды Ютуб смогли вдоволь наговориться о том о сем. Олег все спрашивал что нового в городе, изменилось ли что-то, было видно как горят его глаза, когда он энергично впитывал информацию от Ильи. И когда разговор дошел до самого Ильи, тот сказал, что приехал всего на два дня, только чтобы повидать Москву и самого Олега, на что последний нахмурился и поник. На этой неприятной ноте они расплатились и вышли на улицу. Темнело. Ночная Москва завораживала своей красотой любого, кто находился в руках этой чудесной чародейки. Шлейф её темного платья тянулся все дальше и дальше, заслоняя светлую сторону и давая знать, что царствование дневного светила закончилось. Россыпь маленьких и больших огоньков оказалась на том темном полотне, которое стремительно накрыло жителей большого мегаполиса. Олег со всей душой полюбил этот город, несмотря на то, что здесь шумно и ритм жизни буквально выбивает человека из колеи. Илья довольно часто ездил в Москву по делам и просто так, к друзьям. Ему город был не по душе. Слишком тяжелый для свободного человека, давящий на душу и мозги. Другое дело — Калининград, его родное гнездышко, по которому он скучал, если слишком долго не видал знакомых улиц, вымощенных старой брусчаткой, да и люди более отзывчивы и улыбчивы. — Я ожидал, что ты пробудешь дольше, а ты всего на два дня приехал, — тихо проговорил Лобацевич и резко развернулся на сто восемьдесят градусов в профиль к другу. Илья, до этого идущий чуть медленнее Коффи, остановился и натянул улыбку. Получилось неудачно, ведь то было лишь подобие её. Ему пришлось снова отвести взгляд, на этот раз он смотрел на смеющуюся пару влюбленных, которые неспешно шли по тропинке в парке, что был напротив многоэтажного красивого кофейного дома. Атмосферу разбавляли изящные фонари, расположенные хаотично и при этом эстетично. — Миленькое местечко, — протянул Илья, словно не услышал недовольства со стороны Олега насчет его скорого отъезда. — Илья, ты меня вообще слушаешь? — повысил голос парень, поправляя и потирая запотевшие от мороза очки. « — Ты мил, когда злишься», — игриво сказал бы Илья и они слились в жадном поцелуе как в одном любовном романе, наполненным сентиментальностью до краев. Но мы ведь понимаем, что это не книжный роман, а холодная реальность, какой бы она жестокой не была. И это «бы» остается чем-то нереальным. — Да, слушаю, — выдавил Яцкевич, который ожидал чего-то большего от этого пасмурного промозглого дня. Несмотря на сказанные им слова, последующий лепет Олега пролетал мимо ушей. Они быстро прошли в помещение и зашли в лифт. Коффи ловко нажал цифру 14 и залип на уведомление от чата банды Ютуб. От чего-то Яцкевича посетило странное дежавю, мысль, что что-то может произойти и он заметно напрягся, сжав гаджет рукой в кармане. — Илья, все хорошо? — бросил взволнованный взгляд на друга, Олег, хватая того за локоть. — Д-да, — освещение в кабинке лифта лишь на момент померкло, продолжая гореть совсем тускло, на что без того напряженные парни здорово так вздрогнули. Цифра остановилась на 9 этаже и свет окончательно погас. — А вот теперь то уже не все хорошо. — Соглашусь, неприятная ситуация, подожди, — пришлось, немедля, нажать на кнопку вызова диспетчера, но после шестой или седьмой неудачной попытки Олег рыкнул и громко стукнул по панельке костяшками руки. И тут же пожалел, скривившись и приложив руку к губам. — Не работает? — до этого стоящий в противоположном углу Илья отозвался и подошел поближе, всматриваясь в злополучную панельку управления. — Получается мы тут застряли на фиг знает сколько и теперь будем погибать от нехватки кислорода и голода? — Да…то есть нет! Я сейчас позвоню по телефону компании, обслуживающей лифт, Илья ты только не делай из этого трагедии, ок? — Легко сказать… — он и вправду старался не делать паники и не волновать этим еще больше друга, но боязнь замкнутого пространства, которая выползла из закромов сознания, сдавила его в своих когтистых лапах. И когда владелец миллионной аудитории звонил и разговаривал с аварийной службой, при этом поглядывая на то, в каком состоянии находится его друг, бедному Илюше оставалось только резко осесть на пол и нервно дышать в ворот своей куртки. -…да, хорошо, спасибо, — Олег быстро выключил вызов и навел слабое освещение на лицо парня, на что тот поморщился и спрятал лицо руками. — Эй, Илья, ты как? — Нормально, — пробурчал он и слишком резко отдернул руку друга от своего плеча, на что тот только вздохнул и точно так в таком же положении сел, прислонившись на прохладную стенку лифта и закинув голову назад. — Сказали, что приедут в течение часа, так что приходится только ждать, — но услышав только сопение с левой стороны, добавил: — Про что думаешь? Если бы он только знал какие картинки подкидывает воспаленное фобией сознание Ильи, от мыслей, что они заперты в этом чертовом лифте, где нет света. Совершенно одни. Как хочется Илье ухватить того за предплечья и прижать к себе, вдыхая запах мускатного ореха, и чего-то еще сладкого. Так зубодробительно, что Илья краснеет до кончиков ушей и слишком громко втягивает воздух носом, заставляя Олега полностью повернуться в его сторону и посмотреть в глаза шоколадного оттенка. — Как бы поскорей выбраться из этого чертового лифта, — бросает диджей и скидывает с себя куртку. — Жарко, пиздец как. — Ты прав, — следом за ним проделывает то же Олег, открывая вид на черную рубашку. Илья жадно следит за действиями друга и тут же отводит взгляд, когда тот обращается к нему. — Ты изменился, Илюш, — прямолинейно выдает Олег, крутя в кармане куртки телефон и белую коробочку с наушниками, ковыряя ее пальцами. Было заметно, что он волнуется и точно не от того, что они застряли в лифте. — Стал другим. — Каким? — предвкушение слов и того, что сейчас друг Ильи может разгадать все загадки и тайны, заставила его немного наклонить голову в бок и прямо посмотреть в глаза собеседнику. Шрамы начали саднить и чесаться, но и их не было видно за черной худи. Вот, Олег, только подними рукава, и посмотри в кого твой лучший и близкий друг превратился. — Ты стал меньше общаться с Бандой, да и со мной в целом. И видок у тебя еще тот, как будто ты вечность не спал. Я уже начинаю тревожиться за твоё здоровье и состояние, если честно. — Не заморачивайся над этим, со мной и вправду все хорошо. — Нет, не хорошо! — яростно воскликнул Лобацевич и схватил того за кисти руку, сжав с заметной силой. Темная материя сморщилась, открывая вид на три ровные полосочки на веснушчатой бледной коже. — Что…что это? Ты почему… Повисло молчание, а после Олег одернул рукав выше и на второй руке. Там шрамов было значительно больше. Он с печальным взором смотрел на неровные порезы, которые до этого так старательно чесал Илья. Клаустрофобия отступила, уступая чувству моральной подавленности, которую так мастерски до этого скрывали. Длинные пальцы начали успокаивающе поглаживать изуродованную кожу, но что сердце Ильи медленно сделало кульбиты. — Вот скажи, зачем ты это сделал? — тихо и ясно спросил Олег, продолжая свои действия. — На это были причины. — Какие? — Скажи Олег, для тебя я просто друг? — этот вопрос застал парня врасплох, но он не ответил, потупив взгляд. Кажется он все понял. Понял все те жесты и многозначительные взгляды в его сторону. И он чертовски хотел чтобы все было именно так. Чтобы догадки о том что Илья, его лучший друг, его любит. Так, как не любит его Катя, и никто другой. До этих черточек на худых кистях рук и мурашек, что так часто возникают у обеих, стоит хоть одному из них коснуться другого. (Прим. А: И стоит у них тоже: 3) — А я для тебя? — ответный вопрос. Но Олег знает, что вопросом на вопрос отвечать дурно. — Нет, ты больше мне чем друг, — выпаливает Илья, то что так долго резало и таилось в сердце в мгновенье чувствует как уже, горит в адском огне смущения, спина покрылась испариной, а ладони стали скользкими до невозможности. — Дурак ты Илюша, — тянет слова Олег и тут же протягивает Яцкевича за ворот худи. Он снимает очки и Илья путается в догадках, но детально знает, что будет дальше и от этого внизу разливается тепло и завязывается тугой ком. Ютубер медлит, опаляя лицо Яцкевича горячим дыхание, а далее мгновенно сокращает те жалкие миллиметры и губами достигает чужие, накрывая их. Последний откровенно в шоке, тупит и никак не отвечает. Но, опомнившись, он хватает Олега за волосы и прикусывает нижнюю губу до металлического привкуса на языке. После зализывает, извиняясь за внезапную грубость со своей стороны. И это таки можно оправдать как долгожданный поцелуй и прикосновения, которыми так бредил Илья и их же в глубине души хотел Олег. Когда воздуха стало катастрофически не хватать они оторвались друг от друга, переплетаясь в уж точно уже не дружеских объятиях. — Почему ты мне сразу не сказал? — прямо спросил Олег и нежно поцеловал скулу парня. Тот по привычке зарывается носом в области шеи и щекочет своим дыханием, Олег заметно ухмыляется и прижимает тело ближе к своему. Мне кажется, ближе уже некуда. — Я боялся твоей реакции, — тихо бубнит юный диджей, и в душе расцветают полевые цветы, а по венам как будто течет чистый мед. — Боялся что ты не поймешь и не примешь. Оттолкнешь меня. — Я никогда бы такого не сделал, только не с тобой, понял? — Можно расценивать это как признание? — хитро ухмыльнулся Илья и сжал область рубашки на шее, наклоняясь к ней. — Можно, — тихо шепчет на ухо одними губами Лобацевич, почти касаясь его. Снаружи слышатся голоса и возня людей и к ним тут же обращаются, спрашивая живые ли они. А как же, правда чуть не подохли от клаустрофобии, смущения и нехватки любви. Ведь нам порой сложно признаться друг другу в своих чувствах и желаниях. И поэтому мы замыкаем себя в клетку страданий, с которой почти невозможно выбраться.