Избавление

Ранняя весна по-особенному прохладная. И плящущий огонь в камине, и магия в сердце не способны затмить настоящий, природный холодный ветер, бьющийся в окно раненной увеченной птицей. Длинные в пол шторы слабо покачивались, ставни коротко скрипели, готовые вот-вот распахнуться под ладонями напористого ветра, а свечи дрожали, и лишь веление Медива не позволяло им погаснуть. Хранитель лежал на спине, на невысоком и довольно удобном диванчике. Он дремал, отдыхал, любое заклинание выпивало слишком много сил. Кастеллана Мороуза нигде не было ни видно, не слышно, старик уже несколько часов не показывал носа, и дыхание Хранителя становилось все тише... И тише.. И тише. Мужчина медленно и глубоко вздохнул, набрав в грудь воздуха, и его рука соскользнула и свесилась с края дивана. В голове возникали шумы, голоса, крики. А все из-за проклятой тишины, что некому разбить криком. Шумы мешали отдыхать, отравляли разум, заставляли подниматься и делать хоть что-нибудь. думать, думать, думать, почувствовать руками хотя бы кусок глины, хотя бы подсвечник, обжечься. Позвать дворецкого, отужинать с ним и поговорить о чем угодно, да хотя бы о пыли на книгах, уже давно никем не открываемых... Лишь бы не в тишине. Лишь бы не в одиночестве, что хуже болота. Оно затянуло его, и продолжало затягивать, а он, словно очарованный смотрит на вязкую гущу, и не может выбраться. Да он, по правде, уже и не хочет. Он слабый. Оно сделало его таким. Но вот кастелан словно бы прочел его мысли и Медив сквозь полудрему услышал неторопливые приглушенные шаги. И мужчина готов уже подняться, разминая плечи, поправить волосы и пойти, ужинать. Солнце почти село, а потому его лучи напоследок слишком яркие и слишком горячие упали на мягкое лицо Хранителя и осветили каштановые волосы. Медив не открыл глаза. Шаги оказались не Мороуза. Он ходит медленно, неторопливо, и почти бесшумно, потому как носит удобную и плоскую мягкую обувь. Здесь же эхом отдавались небольшие и твердые каблуки. Шаг медленный, уверенный, и невероятно уставший. Это был тот юноша, Кадгар, теперь завсегдатай Каражана, несмотря на раздражение Медива. Он сновал, учился, задавал вопросы. Исчезал и появлялся совершенно внезапно. Мальчик, отказавшийся от должности Хранителя. А, может быть, оно и к лучшему. Юноша подошел, глядя на дремлющего мужчину. Медив не шевелился и его веки не дрожали. Кадгар расстегнул пуговицу на плотном плаще и, сняв его с плеч, небрежно бросил на спинку дивана, словно бы проделывал это так много раз, что привык. Он разулся, оставаясь босиком. Медленно наклонился, провел рукой по каштановым спутанным прядям, а затем коснулся своими губами губ Хранителя. Медив почти не отреагировал, исторгнув из себя лишь один спокойный вздох, но внутри него словно бы что-то сжалось. И не осталось сил, чтобы оттолкнуть мальчишку, который в последнее время стал позволять себе слишком много. Временами. Голоса в голове затихли, и мысли вернулись в настоящее. В тихую комнатку, в бушующий ветер за ставнями, шторы, дрожащие свечи, распространявшее тепло. К Кадгару. Тот был босым. Он аккуратно забрался на диван, хотя места там было явно лишь на одного взрослого человека. Медив дернул краем губ, медленно поворачивая голову в сторону, стараясь ничем не выдать себя. Кадгар был слишком близко, он чувствовал его спокойное дыхание и тепло его юношеского тела. Мальчик лег прямо на него, навалившись всем весом. Положил руку на его плечо, ближе к изгибу шеи, зарылся в каштановые пряди и прижался щекой к широкой мужской груди. Словно бы к отцовской. Он был спокоен, невозмутим, и казалось, не думал, что делает что-то запретное. Медив медленно вытащил из под него свою правую руку. Он не ожидал такого действия. От Кадгара пахло дорогой, кожей, железом, конским потом и вином. Однако, он совершенно не был пьян, скорее совершенно наоборот. - Я знаю, что ты не спишь, Хранитель. Медива едва не подбросило пружиной от фразы, произнесенной так буднично и неожиданно. Слова Кадгара ножом разрезали тишину. Он слегка дернул головой. - Когда человек спит, его дыхание медленнее, как и сердцебиение, - спокойно сказал юноша. - У Вас другое. Он сбивался с "Ты" на "Вы". И так было всегда. Медив медленно растянул уголок губ в короткой улыбке, а затем беспечно закинул одну руку за голову, а второй обхватил Кадгара за плечо. Шум в голове ушел. И ощущение одиночества вместе с ним. - Хранитель? Медив медленно открыл серые глаза, глядя на Кадгара, что лежал на его груди. Юноша смотрел в упор в мудрый взгляд взрослого мужчины, а затем вновь положил голову тому на грудь и сомкнул усталые веки. Хранитель же провел рукой, гася половину свечей и погружая зал в мягкий полумрак. Солнце зашло за горизонт, оставив небо густо фиолетовым. Мужчина вновь глубоко вздохнул, радуясь, что борьба внутри него наконец-то приняла на короткое время крутой оборот. Рядом с этим темноволосым юношей Медиву никогда не было одиноко.