Ещё одна ночь

Диск солнца окрашивается в ярко-оранжевый цвет и становится тем больше, чем ближе спускается к земле. Слабые лучи пробираются сквозь приоткрытые шторы, словно соревнуясь между собой, создавая причудливые узоры в воздухе и на стенах. Теперь солнце подсвечивает облака на небе снизу, и они приобретают легкий розоватый оттенок, которые успокаивают при одном лишь виде на них. Тишина. Не мертвая, нет. Спокойствие. Благодаря настежь открытому окну, всё равно слышен редкий рёв проезжающих машин, незамысловатые разговоры прохожих и шум воды от фонтана, который совсем не вписывается в двор этого мотеля. У этого места своя эстетика. Непонятная, странная, но такая завораживающая. Сколько времени прошло? Минута, час? Она сделала несколько медленных шагов, будто пантера охотилась за своей жертвой, и глубоко вздохнула, наполняя легкие свежим вечерним воздухом. Подошла к окну, полностью наплевав на свой внешний вид, просто желая полюбоваться заходящим солнцем. Светлые локоны водопадом спадали по её спине, контрастируя со смуглой загорелой кожей, невесомо касаясь белой мужской рубашки, которая еле прикрывала грудь и бёдра. Сейчас она была поистине золотая. Его личное солнце. Лето радовало прекрасной, порой слишком жаркой, погодой, от которой хотелось только бесконечно гулять по зеленым паркам, обязательно держась за руки; чувствовать прохладу моря на своём теле, брызгая прямо в него, словно ребенок; ночью лежать полуголыми на этом же пляже, не боясь чьих-то глаз, просто наслаждаясь друг другом, и не иметь возможности остановиться. Бетти прикрыла глаза и почти невесомо облокотилась на стену, собирая на себе весь последний свет этого дня. И Джонс готов поклясться, что она засветилась в этот момент. Невообразимо прекрасная. Не стоит никаких богатств в этом мире. Никаких. Хочется остановить время и остаться здесь навсегда. В незнакомом штате, с риском сесть за решётку; в лучах переливающегося всеми оттенками оранжевого солнца; в шестом по счёту мотеле, оплата которого заканчивается завтра; слегка пьяными и немного уставшими, от прошедшего дня и страсти, бесконечной страсти друг к другу. И всегда любимыми. С дебильными бабочками в животе и до боли в ребрах от разрывающегося сердца. — Отойди от окна, принцесса, — немного охрипшим голосом говорит Джагхед, тут же вызывая на её лице легкую улыбку. — Сейчас же, — привычно приказывает он, не желая делиться с какими-то прохожими своей солнечной девочкой. — Или что? — игриво спрашивает Бетти и медленно поворачивается к нему, ловя на себе дикий взгляд любимых серо-голубых зениц. — Или ближайшие дня три тебе будет больно сидеть на своей прекрасной заднице, — совершенно спокойно отвечает Джонс, облокачиваясь на обшарпанную спинку кровати. Она ничего не ответила, лишь тихо рассмеялась. Как обычно. От одного его вида хотелось просто умереть, распадаясь на мельчайшие частицы. На кончиках пальцев приятно покалывало, крича о том, как сильно Элизабет хочет его коснуться. Снова запустить тонкие пальчики в эти шелковистые волнистые пряди, поцелуем приглушая слабый хриплый стон, который был усладой для ушей. — Иди сюда, — что-то на грани с отчаянной мольбой слетело с его уст. Опять улыбнулась. — Где же твои манеры, Джонс? — нарочно наигранно надула губы, но всё же пошла. Всегда пойдёт. Шаг за шагом. Всё ближе и ближе. Точно знают, что просто не имеют ни желания, ни возможности отдалиться друг от друга. — Тебя не волнуют мои манеры, когда я тебя трахаю, солнце, — усмехнулся Джагхед и нервно выдохнул, когда Бетти оседлала его, ловко перекинув ногу через его торс, проводя кончиками пальцев по напряженному прессу. Дьяволица. — Ах так, — она прижалась еще ближе, ликуя от всех испытываемых ощущений. По телу прошлась мелкая дрожь, когда он уже привычно грубо схватил её за бедра, добавляя к имеющимся отметинам новые. Бетти сделала легкое движение бедрами вперед, специально дразня его, зная, насколько сильно он любит всё контролировать, но в её присутствии его самообладание развеивалось так же, как и дым его любимых ментоловых сигарет в воздухе. До сих пор пахнет. Одурманивает. — Ты невероятная, — выдохнул Джагхед, желая каждую секунду доказывать ей, насколько она прекрасна. Никогда даже и не надеялся, что его жизнь станет вот такой. Постоянно в дороге, встречая каждый день новый штат, и в обнимку со своей любимой. Не надеялся, но бесконечно благодарен. Видеть её ярко-изумрудные, буквально светящиеся изнутри, глаза, снова и снова целовать эти пухлые мягкие губы, пытаясь не закричать от сладости и ласки, вдыхать этот уже родной запах вишни вперемешку с легкой ванилью, — это дар Божий. Любить. И Джагхед Джонс будет беречь её до конца своих дней, не крича на весь мир, желая сохранить только для себя. А она согласна на всё рядом с ним. Принадлежать ему — единственное, чего хотелось от этой жизни. — А ты похотливый сексуальный маньяк, — нежно прошептала Бетти, проводя ноготками по его мощной голой груди, оставляя тонкие белые царапины, которые тут же исчезают. — И ты в моем плену, — он завороженно следит за её движениями, стараясь в эту же секунду не наброситься на неё и жёстко иметь это податливое тело, срывая громкие пошлые стоны с её розовых искусанных губ. Раз за разом. — Я полностью согласна, — она звонко смеётся и прикрывает в миг отяжелевшие веки, закусывая нижнюю губу. Старается ни о чем не думать, чтобы полностью прочувствовать его. Ощущать каждое, даже малейшее, движение. Джонс провел шершавыми пальцами по тонкой девичьей талии, вызывая мурашки по её телу и легкий смешок. Щекотно. Он цепляет края своей рубашки, опуская вниз и желая избавить её тело от такого лишнего сейчас предмета, с чем Бетти молча соглашается, покорно скидывая с себя белую ткань. Не открывает глаза. Боится нарушить это волшебное спокойствие, этот баланс, словно их души связаны невидимыми крепкими нитями. Слишком сильно, но так необходимо. Задыхается. — Ты меня выводишь, Джонс, — голос дрожит и Бетти не имеет возможности терпеть. Не в силах противостоять тому, как он одновременно нежно, но так грубо сминает полушария груди, задевая бусинку соска, что какой-то волной передаётся по всему телу. Секунда и она чувствует, как Джагхед мягко касается губами её живота, поднимаясь мокрой дорожкой поцелуев всё выше. Мышцы приятно натянулись, словно струны какого-то музыкального инструмента, падая тугим узлом в низ живота. Мучительно. Дьявол. — Я знаю, — просто отвечает он, отрываясь от её бархатной кожи. Специально, в отместку, Бетти делает слишком резкое движение бедрами, ягодицами задевая уже давно твердый член. Джонс невольно рычит от такой сладкой муки, прикусывая зубами пунцовый бутон груди, получив тихий, но такой приятный ушам, стон. Нет места притворству. — Черт, как же я хочу тебя, — не выдерживает Купер и наклоняется к его лицу, впиваясь в любимые губы, поймав его улыбку. Развязно. Пошло. Не так, как должны целоваться приличные парочки. Так, как целуются любящие друг друга люди. Отдавая себя человеку. Упиваясь им. Желая только большего. Он нежно сминал её губы, сразу же углубляя поцелуй, врываясь языком в её рот. И хотелось умереть от таких ощущений. От того, как она сначала робко, но потом с большим давлением прикусила его нижнюю губу, получив ответ в виде шлепка по ягодице. Улыбается сквозь поцелуй, заражая его. От невероятной нежности до безумной похоти, причудливым образом переплетающихся друг с другом. Только он и она. — Ну и кто еще из нас сексуальный маньяк, сладкая? — Джагхед дразнит её, но почти сразу же закидывает голову назад, ощутив, как ее проворные пальчики быстро стянули с него боксеры, нежно касаясь его плоти. Бетти мысленно ликовала от его реакции на себя, хотя сама давно ощущала, насколько неприлично мокро стало в тонких кружевных трусиках. Она обхватила его член руками, проводя подрагивающими пальчиками то вверх, то вниз, чем сильно испытывала терпение Джонса. — Какая же ты невозможная, — чуть ли не простонал парень от всей палитры эмоций, которые вызвала в нем эта вредная любимая девчонка. Он резко подхватил её за ягодицы, грубо сминая нежную кожу, сорвав еще один стон с её уст, и спустил такое ненужное бельё. Бетти звонко смеётся, утопая в его взгляде. Властный, сильный, невозможно родной. Единственный. — Джагги! — громче, чем хотелось, выкрикивает Элизабет, почувствовав такую необходимую наполненность, когда он резко вошёл в неё, не в силах больше медлить. Секунда на то, чтобы привыкнуть к этим ощущениям, чтобы не взорваться от того блаженства, которое яркими искрами рассыпалось по всему телу. Слишком хорошо, слишком. Джагхед схватил её за талию, насаживая на свой член до самого основания, наслаждаясь всё новыми стонами, которые Бетти была не в силах сдерживать. Она обхватила его плечи, царапая смуглую кожу, будто пытаясь сориентироваться. Знает, как сильно это его заводит. Дразнит. — Тебя так… много, — словно в бреду шепчет Бетти и закусывает губу, откидывая голову назад. Она прогибается в спине, теряя связь с какой-либо реальностью. Сейчас она вся принадлежит ему. Его грубым толчкам, которые доставляют неописуемую эйфорию, и его нежным поцелуям, что вызывает сказочный контраст эмоций. Он скоро точно сведёт её с ума. Бетти Купер уже сумасшедшая. И ей это нравится. Силится не закричать от того, насколько узко и горячо в ней было. Такая идеальная, идеальная. Увеличивает темп, буквально вдалбливаясь в её хрупкое тело, чувствуя, как удовольствие тягучей карамелью растекается по венам. Греховно пошло. Глубоко. Чертовски приятно. — Джаг, я сейчас… — она старается не закричать, но все попытки тщетны, и чувствует, что финал уже близко. Бетти сдавливает коленями его торс, наклоняясь ближе, и целует так сильно, что почувствовала боль под ребрами. Отдавала все свои чувства. Искренне. Получая в тысячи раз больше. — Давай, любовь моя, — нежно говорит Джонс, прерывая трепетный поцелуй, который совсем не вписывался в то, что происходило между ними. И Бетти накрывает волной его любящего взгляда. Прикусывает ей плечо, почувствовав как её мышцы сжались вокруг его члена, доставляя невозможный кайф. Сделав пару грубых толчков, изливается внутри неё, закатывая глаза от удовольствия. Такая невинная, но такая развратная. Такой грубый, но до безумия нежный. Несколько минут оставались в таком положении, переводя дыхание, наслаждаясь близостью друг друга. Бетти нехотя встала и легла рядом, тут же схваченная в его сильные объятия. Она прикрыла глаза и невесомо касалась его груди, вырисовывая только понятные ей узоры. А он просто улыбался, путая свои пальцы в светлых локонах. Прошлое попросту исчезло, но они не гадали то, что будет в будущем. Они жили здесь и сейчас. В беззаботном настоящем. Максимально прижавшись друг к другу и заключив ладони в крепкий замок. Как всегда. Пьяные и влюбленные. У них еще есть целая ночь для того, чтобы подумать о том, куда отправиться дальше. Возможно, это будет солнечная Аризона, о которой постоянно грезила Бетти. Или безумный Лос-Анджелес, привлекающий Джагхеда своим величием. Всё это будет завтра, не сейчас. Сейчас только её нежные прикосновения и его мягкие губы. Только ночная прохлада и их долгие разговоры. Еще одна ночь. Пока души не пропадут в пропасти.