***
Их дружба могла бы оставаться такой же крепкой вечно, если бы не одно но. В 15 лет, Бакуго Кацуки осознал одну интересную вещь – те теплые чувства, что он испытывал к зеленоглазому послушнику, на самом деле не были дружественными. Это случилось, когда блондин вернулся на летних каникулах домой, и, узнав, что Изуку подрабатывает флористом в магазине неподалеку, и решил встретить его в конце рабочего дня. Его близкий друг практически сливался с окружающей его зеленью, но Кацуки быстро отыскал его глазами. Изуку приветливо болтал с покупателем, мило улыбаясь, протягивая букет белых астр. - Мидория, этот букет, я бы хотел подарить вам. - Что вы, Тодороки-сан, вам не стоило утруждать себя. – Мидория быстро краснеет и отводит изумрудные глаза в сторону, чтобы скрыть свое смущение. - Изуку-кун, вы так много мне помогаете. В церкви вы приглядываете за мной, а в магазине помогаете с выбором цветов. Я просто хочу выразить вам свою благодарность. Тодороки галантно кланяется и дарит легкий поцелуй нежной руке Изуку. Флорист нервно благодарит и спешит скрыться в подсобном помещении. Покупатель довольно улыбается и выходит из магазина, а за ним, словно вор следует Бакуго. В сердце бушует ярость и ненависть к незнакомому парню. Как это презренная гетерохромная тварь посмела поцеловать его Изуку? Свернув в безлюдный переулок, Тодороки подписал себе приговор. Кацуки не заставляет свою жертву долго ждать, следуя за ним. Проходит минут десять и блондин с довольным выражением лица выходит из переулка, а молодой человек остается лежать побитым на тротуаре. После чего Бакуго ровной походкой возвращается к цветочному магазину. - Каччан, ты уже приехал, я думал, ты прибудешь только на следующей неделе. Вот это сюрприз, я так рад! – Изуку снова тепло улыбается и тянет руку к другу. - Интересные цветы. – Как-то чересчур агрессивно отвечает Кацуки. - Это астры, мне их один постоянный покупатель подарил. Он меня так этим смутил, я совершенно не ожидал от него такого. Тебе тоже нравится этот букет? Если хочешь – я отдам его тебе. И Бакуго соглашается, а после того как проводил друга в церковь, сжег несчастные цветы. С тех пор Кацуки каждую ночь вспоминает изумрудные глаза, нежную улыбку и теплоту прикосновений Мидории и от этих воспоминаний по телу разливается нестерпимый жар. С каждым разом желание сжать в объятиях Изуку только крепчает и становится навязчивее. Из-за того что юный послушник добр ко всем, Бакуго сжигает ненависть всякий раз, как юноша улыбается кому-то кроме него. Мысль связать и посадить на цепь объект своих желаний перестает казаться абсурдной и с каждым разом становится все заманчивее. Именно так блондин приходит к выводу, что влюблен в друга детства. Но, к сожалению, Изуку любит его исключительно как брата или друга, и обладатель алых глаз не собирается с этим мириться.***
Весь последующий год Кацуки как ненормальный вкалывает на уроках зельеварения, даже его близкий товарищ начинает волноваться за него. Но для Бакуго это все неважно, он, наконец, придумал выход из сложившейся ситуации, и добьется своего долго и счастливо и неважно какую цену придется за это заплатить. Наконец день икс настал, вещи собраны, зелье сварено, и завтра он сможет снова встретить своего ангела. Теперь им уже по 16. Изуку наконец облачился в католическую рясу. Ему невероятно идет черный цвет, форма по силуэту напоминает платье, а ровная осанка так и манит к себе. На талии повязан широкий черный пояс, теперь Бакуго еще сложнее отвести от него глаза. Изуку, не замечая каким именно взглядом на него смотрят, бросается на шею другу. И Бакуго крепко сжимает его в своих объятиях, вдыхая слабый аромат ландышей. - Давай сегодня поужинаем в кафе, а не в приходе? – Предлагает Бакуго, не желая слушать отказ. - Хорошо, куда ты хочешь пойти? Я тебя угощу, я смог достаточно заработать в магазине, чтобы сводить тебя куда угодно. Желание Изуку доставить удовольствие грело сердце Бакуго. Ему было все равно куда идти, главное притворить свой план в жизнь. Вдоволь нагулявшись по привычным улочкам, друзья зашли в небольшую кофейню и перекусили. Пока Изуку отвлекался на официанта, Бакуго вылил ему в чашку свое зелье. Он целый год потратил на то, чтобы сварить идеальную микстуру и был абсолютно уверен в успехе. Осушив чашку, в глазах Мидории заплясали розовые сердечки. Бессонные ночи были полностью окуплены. Блондин вызвался проводить друга в храм. На дворе уже стояла глубокая ночь и вопреки сложившейся традиции Изуку, пригласил блондина зайти в церковь. Прихожане уже давно ушли, а поставленные свечи все догорели. Церковь пустовала, кругом не было ни души, послушники давно спали в кроватях и только Мидория и Кацуки бодрствовали на территории храма. Сквозь витражи проникал легкий лунный свет, придавая ситуации романтический оттенок. - Качан, я так скучал по тебе. – Робко начинает Изуку, теребя в руках пояс рясы. - Ха, еще бы, ведь ты без меня не можешь, Деку. - Верно. – Твой смех похож на хор ангелов. Ты так близко, твой запах дурманит разум, а зеленые глаза хитро мерцают. Бакуго потянул возлюбленного за пояс навстречу себе. Мидория нисколько не сопротивлялся и плавно скользнул в крепкие объятия. Блондин замер на миг, наслаждаясь редкой близостью. Но у Изуку были свои планы и остановка в них явно не входила. Юноша аккуратно запустил пальцы в пшеничные волосы, сжимая пряди и оттягивая голову назад. Бакуго предупреждающе рыкнул, но тут же затих, как ощутил прерывистое дыхание любовника на оголенной шее. Зеленоголовый послушник едва ощутимо проводил пересохшими губами по чувствительной коже, вызывая табуны мурашек. - Качан, ты пахнешь волшебством. Не хочу отпускать тебя. – В подтверждение он облизнул манящий изгиб шеи и слегка прикусил его. - Ну, так не выпускай и держись крепче. Бакуго усадил возлюбленного на спинку скамейки, оглаживая острые плечи. В то время как Мидория наклонился, обхватив рукой шею, а второй провел по соблазнительно открытым губам. Кацуки больше не был в состоянии ждать и набросился на «монашку». Изуку не отставал от партнера, и начал торопливо расстёгивать пуговицы на своей рясе. - Я помогу. – При помощи заклинания, Кацуки избавил их двоих от мешающей одежды. Оставляя Мидорию обнаженным купаться в лунном свете, кожа подростка казалась тоньше шелка и белее мрамора, маня оставить на ней следы. От избытка чувств у мага пошла кровь носом. - Качан, осторожнее, я не хочу, чтобы ты погиб от потери крови.- Тихо шепчет Изуку, слизывая тонкие дорожки крови. От бархатистого голоса, пульсирующий член Кацуки начинает ныть от желания, и если блондин не хочет лопнуть от напряжения, ему стоит поторопиться. Из отвлеченного состояния его возвращают действия возлюбленного. Изуку, проделав мокрую дорожку из поцелуев, спустился к коралловым соскам. Обводя крепкую бусину мокрым языком и опаляя горячим дыханием, изредка прикусывая зубами, и оттягивая на себя пухлыми губами. Пока рот был занят игрой с грудью, левая рука медленно скользила к паху Бакуго. - Деку, ты такой распутный. - Что ты, я очень скромный. – Ответил Мидория, облизывая свои пальцы и кладя руку на разгоряченный орган друга. Плавные и неспешные движения длинных пальцев по пульсирующему члену, заставляют Бакуго двигаться в ритме касаний, постоянно рыча и впиваясь в нежные бедра партнера мертвой хваткой. Изуку только постанывает от такого контакта, продолжая ласкать грудь блондина и дьявольски-тягучи подразнивая член. Наконец вдоволь наигравшись с напряженными сосками, зеленоголовый послушник стал медленно опускаться на колени, по пути вырисовывая причудливые узоры влажным языком по выпирающим мышцам. У Бакуго от такого захватывающего зрелища сперло дыхание, а сердце колотилось так бешено, словно пыталось отбить чечетку в ускоренном темпе. Наконец, Мидория достиг своей цели, опустившись на колени и облизав подрагивающие губы, он робко высунул алый язычок и неуверенно прошелся по пульсирующей головке, слизывая проступившие капли смазки. Дразняще медленно, послушник игриво ласкал член мага разгоряченным языком, не забывая иногда прерываться и осыпать внутреннюю сторону бедра нежными поцелуями. После чего возвращался обратно, и поглаживая тонкими пальцами налитые яички, насаживался ртом до упора, заставляя Кацуки неприлично громко стонать. Но все-таки взяв себя в руки, Кацуки зарылся пальцами во вьющиеся волосы паренька, отстраняя от своего набухшего члена, и накрывая алые губы своими, заставляя мальчика встать и прильнуть к своей груди. Призывно оглаживая напрягшееся тело послушника, и нагло исследуя податливый ротик. Вдоволь насладившись соблазнительными губами, Бакуго развернул парня спиной к себе и впился зубами в нежную кожу на затылке, попутно поглаживая влажным членом бархатистые ягодицы юноши. - Ах.- Мидория изогнулся в спине и тихо застонал. Кацуки только распаляло подобное поведение монашки, и он продолжил оставлять алые следы укусов на нежной коже, стараясь отвлекать юношу от проникновения в интимной зоне. Мидория спокойно принял в себя один палец, но как только к нему присоединился второй, тут же зашипел и начал изворачиваться, подобно ужу на сковородке. Что бы как-то отвлечь любимого, Качан, успокаивающе опустил вторую руку на член и начал медленно проводить ей по всей длине ствола, а в раскрасневшееся ушко нашептывал слова любви, тем самым отвлекая от третьего пальца в анусе. Достаточно растянув желанную дырочку, Бакуго смочил пальцы в наколдованной смазке и вошел в партнера снова, вызывая сдавленный стон с его стороны. Медленно поглаживая напрягшиеся стеночки и нежно прикусывая мочку, парень давал шанс послушнику окончательно привыкнуть к новым ощущениям, после чего самодовольно вытащил пальцы. - Качан … - Обиженно позвал его друг. - Не переживай, сейчас все будет. – Утешительно поцеловав друга, Бакуго начал медленно вводить свою напряженную плоть. Несмотря на всю подготовку, мышцы Мидории непроизвольно напряглись, так что входить было трудно. Бакуго медленно преодолевал напряжение колечка мышц, настойчиво проникая внутрь и осыпая изогнувшуюся спину мокрыми поцелуями. Наконец, войдя полностью, парень остановился, давая время им обоим привыкнуть к новым ощущениям и заставляя Мидорию принять более подходящую позу в наклоне. Прождав достаточно долго, как показалось Кацуки, он медленно начал двигаться, заставляя Мидорию нервно ёрзать на члене, в попытке поскорее соскочить. Но Бакуго, не позволил ему это сделать, ухвативши подростка за бедра, он начал медленно наращивать темп, постоянно меняя угол входа, чтобы поскорее найти заветную точку блаженства. Спустя несколько неудачных попыток, цель наконец была достигнута. Мидорию лихорадочно скрутило от дикого спазма мышц, и из горла выдался приглушенный хрип, из глаз перестали капать хрустальные слезы, а сам юноша стал с остервенением насаживаться на пылающий орган. Несколько отчаянных толчков и Бакуго с рыком вышел из желанного прохода, чтобы запачкать белой жидкостью валяющуюся под ногами одежду. Следом за ним под действием сильных рук излился и сам Изуку. С трудом переводя дух, оба сплелись в нежном поцелуе. С тех пор, каждая встреча двух бывших друзей детства оканчивалась подобной близостью. Изуку после этого словно летал на крыльях и светился от счастья, Бакуго же наоборот стал куда спокойнее и сдержаннее. Так пролетело время каникул и пришло время Кацуки снова возвращаться в школу чародейства. Переписка стала куда более частой и намного жарче. Бакуго часто перечитывал письма, написанные аккуратным почерком и хранящим тонкий запах их отправителя. Все это успокаивало волшебника и придавало сил для дальнейшей учебы.***
Все было замечательно до одного злосчастного случая. Близкий товарищ Бакуго, как раз только вернулся из вынужденной поездки по делам из родного города блондина. Два друга сидели в столовой и лениво перекидывались словами о том какие-же эти зануды слизеринцы. Как вдруг, Киришима резко встрепенулся, вспомнив один интересный случай и принялся рассказывать своему другу о произошедшем. - Нет, ты представляешь, пока я там бродил в поисках нужной магической телепортационной статуи, то наткнулся на один невзрачный католический храм. - Ну и че, мало ли, каких храмов понатыкано, ты ж вроде неверующий, так чего так переполошился? - Да ты дослушай меня! Прикол был вовсе не в храме, а в том, кто в нем служит. Там был молодой парень, нашего возраста, с зелеными волосами. А еще у него были невероятно красивые изумрудные глаза, так что я засмотрелся на них. И ты представляешь, не зря я на это внимание обратил, в этих глазах так и плескалась убойная доза сердечек. Вот почему он привлек мое внимание. Понимаешь, обычный человеческий ребенок, да к тому же послушник, оказался под действием любовного зелья! В этот момент сердце Бакуго пропустило удар, а руки предательски дрогнули. В последнее время он чувствовал что неладное, но не знал что именно, и резко прекратившаяся переписка наталкивала на далеко не радужные мысли. - Так вот. Я как настоящий светлый волшебник, освободил его от действия чар и прояснил ситуацию. Накладывать забвение не стал, чтобы в следующий раз он смог защититься от этой маньячки. По любому это была какая-нибудь престарелая волшебница, которой захотелось растлить светлую душеньку. Но теперь-то у нее ничего не выйдет. Ведь я спутал ей все карты! - Что ты, говоришь, сделал? – Низким голосом переспросил блондин, крепко сжимая вилку, так что костяшки хрустнули. - Ну, Бакуго, как можно быть таким невнимательным? Я сказал, что спас этого мальчика, и теперь эта карга не сможет снова над ним надругаться. Дальше Кацуки уже не слушал, бросив недоеденный обед и друга в недоумении, он умчался по лестнице в кабинет декана, ему нужно было срочно отпроситься домой. С большим трудом выбив разрешение на поездку домой, вечером Кацуки трясся в экспрессе. Очутившись на вокзале, Бакуго запрыгнул в такси и направился в сторону потрепанного католического храма. Всю дорогу блондин пытался подобрать подходящие слова извинения для Изуку. Как ни странно, но пока он готовил зелье и опаивал им своего друга, он совершенно не представлял себе ситуацию, как его возлюбленный вырывается из лап любовных чар. И совершенно не думал, что делать, если юноша узнает о его небольшом обмане, словно подобное будущее никогда не могло наступить. Подъехав к церкви, юноша не глядя швырнул деньги и, не дожидаясь сдачи, побежал во внутренний сад, ища глазами родную зеленую макушку. Но сколько бы он не искал и не звал друга, послушник так и не вышел к нему. Зато подошел настоятель и пригласил пройти в беседку, отделенную от чужих взглядов изгородью. - Понимаешь ли, мальчик мой, Изуку больше не придет. - Почему? Он переехал в другое общежитие? Вы только скажите его новый адрес, и я тут же разыщу его! - Дело не в том, что он переехал. Дело в том, что его больше нет в этом мире, сынок. - Я не понимаю, говорите прямо! - После того как ты вернулся в свою школу, Мидория стал сильно грустить и ходил как тень повсюду, но продолжал работать и заботиться о приходящих людях. Он просто стал тише и немного замкнутым. Но две недели назад, что-то резко изменилось, он стал нервным, часто плакал и боялся любого шороха. Под конец он не выдержал и сбросился с колокольни. - Не верю, вы все это придумали, чтобы я не встретился с Изуку. Деку не мог умереть, а тем более покончить жизнь самоубийством. Ведь он верующий! - Верно, дитя мое. Самоубийцы не могут попасть в рай, и он это знал, но все равно наложил на себя руки. По законам божьим мы не можем похоронить его на нашем кладбище. От него остался лишь пепел и конверт с письмом. Посиди здесь и я тебе все принесу. Бакуго уже не слышал и не обратил внимания на уход мужчины. Все мысли о неловком воссоединение, и жалких попытках оправдаться, сменились на одну единственную – Мидория мертв. Это информация никак не хотела укладываться в голове и казалось до невозможного абсурдной. Ведь все у них было хорошо, Кацуки любил Деку и был готов прожить с ним всю оставшуюся жизнь после того как окончит школу волшебства. Блондин собирался показать зеленоглазому юноше весь магический мир, свозить на Украину и поглазеть вместе на драконов, посетить Японию и изучать местных екаев вдвоем. Но теперь это стало невозможным, ведь Мидория убил себя. И самое главное было непонятно почему. Спустя какое-то время возле Бакуго стояла урна, а на коленях лежал конверт, но юноша ничего не заметил, его поглотили мысли. Кацуки не помнит, как он вернулся обратно в Хогвартс, он не помнил последующие занятия, его словно на них и не было, просто пустая оболочка делала все привычные дела как на автопилоте. Все, что было в его голове, так это прекрасные воспоминания о Мидории, их детские игры на площадке, веселые разговоры по вечерам, томные поцелуи и нескромные письма, и во всех этих светлых отголосках памяти – Мидория смеется и улыбается, а не лежит пеплом в урне на подоконнике комнаты Бакуго. Кажется, юный волшебник и сам тогда умер, вместе со своим возлюбленным. На вторую неделю страданий сдали нервы у Киришимы, огненноволосый маг больше не мог терпеть никакое состояние своего друга, и начал проводить реанимацию эмоционального состояния товарища. Бакуго было в целом насрать, так что Эйджиро не встретив никакого сопротивления, продолжал свою благородную миссию. К началу весны Качан наконец начал реагировать на внешние раздражители и отдалено напоминал прошлую взрывную заразу. Когда природа полностью пробудилась ото сна и деревья стали белоснежными от распустившихся цветов, Кацуки был готов распечатать оставшийся конверт. « Дорогой Качан. Сожалею, что мы больше не сможем увидеться, но это и к лучшему, в свете последних событий я не знаю, как смотреть тебе в глаза. После всего того что я с тобой сделал, я даже не могу спокойно проходить мимо твоей матушки. Последние полгода прошли, словно в тумане коварного наваждения. Я поддался искушающему голосу демона и осквернил свою душу и покрыл несмываемой грязью твое тело. Кацуки, прости меня, что я вогнал тебя в порок, ты был моим лучшим другом и самым важным человеком в жизни, а я тебе отплатил такой монетой. Но не волнуйся, я уничтожил все письма, что ты мне присылал, ничто не сможет отбросить тень на твою репутацию. Я благодарен Богу за встречу с таким невероятным человеком как ты, но я больше не могу жить под одним небом с такой тяжкой ношей. Я боюсь поддаться искушению снова и загубить твою светлую душу окончательно, поэтому я уйду первым.» - Твою мать, Деку! Ты метагалактический придурок и уебан! – Блондин подорвал собственную кровать. - Да чихал я на всю эту тягомотину. Мне плевать, хоть в рай, хоть в ад, лишь бы с тобой! А ты, мелкий засранец, решил от меня сбежать? – Пукан Кацуки нехило бомбило. Блондин чуть-ли полностью не разрушил общежитие своего факультета, его спасло заклинание восстановления и вовремя пришедший Киришима, который все уладил и отпоил друга ромашковым чаем, с ромом, водкой, коньяком, валерьянкой и многими другими добавками.***
Окончив школу юный маг, как и планировал, ударился в путешествия с головой. Только вот теперь с иной целью. На протяжении десяти лет волшебник лихорадочно искал способ вернуть своего возлюбленного к жизни. Что только Бакуго не перепробовал, и кровь из кентавров выжимал, и Николаса Фламеля ограбил, и со всей Европы похищал алхимических мастеров трансмутации, и заставлял фениксов плакать днями напролет, но ничто не могло вернуть Мидорию к жизни. Зато имя Кацуки Бакуго прогремело на весь мир, как имя величайшего преступника. За блондином охотился целый отряд мракоборцев, и даже маглы объявили его в межнациональный розыск. В течение долгого времени у Кацуки получалось скрываться и избегать охотников за своей головой. Но как говорится, ничто не вечно под луной. В один из холодных осенних дней, когда листья успели побагроветь, но еще не успели опасть, великий преступник был пойман некогда лучшим другом. - Тебе есть что сказать? – Поинтересовался мракоборец, обезоружив мага и прочно связав того невидимыми путами. - Не думаю, Киришима. - Ну а мне есть что. Зачем? Для чего ты все это делал? Неужели ради своего возлюбленного? - Ты тупой, Эйджиро? Конечно же, я делал это все ради себя. Чтобы снова быть счастливым. - Куча смертей сделала тебя счастливым? – Поразился красноволосый мужчина. - Мне было все равно на них. Ведь цель оправдывает средства. Я просто хотел еще раз увидеть его улыбку, набить ему рожу за то, что бросил меня, а потом сжать в объятиях, чтобы у него ребра треснули. - Бакуго, ты болен. - Если любовь можно назвать болезнью, то да. – Согласился Кацуки, безразлично глядя на красивый пейзаж. - Это не любовь, это одержимость. - Называй как хочешь, мне все равно. - За все твои деяния, тебя ждет Азкабан. - Нет, Киришима, тут ты не прав. Совет приговорит меня к смертной казни, а после этого, меня будет ждать мой милый ангел – Изуку.