Все байки Асгарда

В силу своей профессии Тор, конечно же, обожал метать громы и молнии, но метнуть их дома было ошибкой, а, тем более, в пылу ссоры. Разумеется, он привык, что его Сив настолько нежна, женственна и трепетна, что от мужа все стерпит, и было сие истиной многие годы, века и тысячелетия… до сегодняшнего дня. Хозяин дома вылетел прочь со скоростью своей же молнии, когда за ним, с копьем в правой руке и топором в левой, погналась хозяйка. Она была натурой утонченной и потому, приняв с утра на грудь мед поэзии, поэтично же его и ругала: - Ах, ты опять, урод проклятый? Сморчок! Поганец бородатый! Тор улепетывал от любимой жены и вопил на всю округу: «Ой, мамочки, больно!» (когда она умудрялась попасть по нему древком) и «Спасите! Помогите! Убивают!» (когда обухом топора). Наблюдавший эту картину с безопасного – в рост молодого дубка – расстояния Улль получал явно неземное блаженство. Какая тут Вальгалла, когда мать отчима наконец-то к порядку призвала да в чувство привела, а то раскомандовался тут, понимаешь. Не стоит воображать себя главой семьи да при живом Одине. Из хулиганских побуждений пасынок Тора натянул лук и пустил стрелу прямо отчиму под ноги, тот предсказуемо запнулся об нее и пропахал носом «пригорок муравчатый» (так стали говорить, когда он из Гардарики вернулся и привез их идиоматические выражения). Сив моментально догнала мужа и принялась охаживать топорищем, приговаривая: - Да пусть меня настигнет гнев народа, Но не оставлю этого урода! Пусть убирается из дома он к чертям, Коль будет все такой нахал и хам! Моди и Магни узрели это и кинулись было отцу на помощь, но лучник спрыгнул с дерева и уцепил младших братишек за шиворот со словами: - Нечего лезть, родители сами разберутся. Бабка Ёрд на пару минут выглянула из окна, удовлетворенно кивнула и тоже не стала вмешиваться. Улль невольно подумал, что свекровь матери досталась золотая, дороже всего золота Рейна и кладов цвергов вместе взятых – сроду не пилила и прав не качала. Хорошо бы еще Один ничего об этом не узнал… Тор мужественно терпел рукоприкладство златоволосой красавицы жены, но затем уныло взвыл: - Пощады! - Ах, как заговорил, его послушай! – кипятилась Сив. – Тогда бы мне ты не мотал бы душу… - Ну, клянусь, последний раз… - Тогда сиди, не шляйся по друзьям, Убью, коли опять застану там! Давно уже ты дома не бывал, Веками ты гвоздя не забивал, Все сыновья чинили, вот позор Дошли уже – собака под забор, А он весь завалился на свиней, Ты б починил, коль не был всех пьяней! А сам все с Локи шастаешь везде И ищешь приключения к беде! А дома без тебя хоть волком вой, При муже да соломенной вдовой! Тор вдохнул и выдохнул, внезапно сообразив, как можно утихомирить ненаглядную жену. - Ты верь мне, что одну тебя люблю, Сейчас же все я в доме подновлю, Воды я натаскаю, да и дров, И буду по хозяйству будь здоров. Тебе я обещаю навсегда Забыть о том, что где-то все беда – Там справятся и сами, я ж с тобой Пусть самый лучший муж отныне твой. Ты, Сив, моя отрада, красота, Старухой ты не станешь никогда, Кудрей твоих прекрасней в мире нет, Глаза твои – единственный мой свет. Хорошим буду мужем, я не вру, И больше к боевому топору Не прикоснусь вовеки, я клянусь, К хозяйственному только прикоснусь. Ну, что мне делать? Говори скорей Всей жизнью я клянусь тебе своей, Что ты царицей будешь мне вовек, А я же буду твой вернейший цверг. После этого у Сив не поднялась рука снова дать Тору оплеуху, наоборот она улыбнулась и запела привезенную им и Браги когда-то песню Гардарики: - Миленький ты мой, Возьми меня с собой… Улль усмехнулся – родители, похоже, помирились.