***
Старинный пикап, ещё колёсный, а не на турбинах, но в отличном состоянии, как сразу отметил мистер Рутледж, владевший собственной автомеханической мастерской, припарковался возле детской площадки. Из него выпрыгнул молодой человек в коричневом костюме, болтавшемся на нём, как на пугале. Затем он оббежал свою раритетную тачку, чтобы открыть дверь и помочь выбраться с пассажирского сидения румяной пухлой девушке с косичками — Мие. А потом они оба, глупо улыбаясь и держась за руки, пошли в сторону таунхауса её родителей. Мистер и миссис Рутледж встречали их на крыльце дома. Делла тут же рассыпалась в любезностях, расцеловала Мию, а потом обняла её парня, заставив его запунцоветь до корней редких светлых волос, зализанных сейчас назад в надежде придать их владельцу презентабельный вид. Жених Мии был тощим, почти таким же высоким, как и мистер Рутледж, но весу в нём было меньше раза в четыре. Мистеру Рутледжу сразу бросились в глаза крупные, как у крысы, передние зубы и острые клыки, выглядывавшие всякий раз, когда парень приветливо скалился, бегающий взгляд и неопрятно завязанный галстук. Надо ли говорить, что он тут же мистеру Рутледжу не понравился? — А звать меня Джеймисон Фокс, — представился кавалер, смущённо ухмыляясь. — Можно Джейми. — А я Делла, но ты можешь называть меня мамой, дорогой, — Делла даже прослезилась от умиления. Она обернулась на мужа и весело проговорила, отходя в сторону: — А это отец Мии и мой муж, Мако… — …и я тебе челюсть сломаю, если ты меня «папой» назовёшь. Нависло неловкое молчание. Фокс так и застыл с протянутой костлявой рукой, но потом благоразумно убрал её и закашлялся: — Ох… хм… и не подумал бы, поверьте, сэр. Мия испуганно придвинулась к Фоксу ближе, а Делла упёрла руки в бока и негодующе прицокнула языком: — Снова ты за своё, старый ворчун! — Затем она, куда ласковее, проговорила, обращаясь к Фоксу: — Не пугайся, Джейми, к нему надо привыкнуть!.. Ну что мы тут все столпились у двери? Пойдёмте ужинать! Все радостно согласились с этим и потянулись внутрь дома. Только мистер Рутледж продолжил прожигать Фокса взглядом, заставляя того неуютно вздрагивать и озираться.***
— Давай я подложу тебе ещё пасты с овощами, милый. Никаких «нет»! Только посмотри на себя, какой ты худой… — причитала миссис Рутледж, хлопоча над тарелкой будущего зятя. — Так чем ты занимаешься, Джейми? Мия говорила, что ты спортсмен. Уже час Делла изводила молодых людей вопросами из разряда «как вы познакомились?» и «где ты родился?» Несчастная жертва послушно рассказывала, что, дескать, учился он в колледже на ветеринара, да бросил, не срослось, родителей не помнит, погибли в автокатастрофе двадцать лет назад. Порой слова у Фокса застревали в горле, когда он ловил на себе пристальный взгляд чёрных глаз мистера Рутледжа, жевавшего нутовые котлеты с таким видом, будто не против и лицо Фокса вот так же прожевать. — О… да! Я игрок в крикет. — О, как интересно! За какую команду ты выступаешь? — Ммм… Честно сказать, пока я только тренируюсь в местном клубе… Но уверен, что меня вот-вот заметят. Делла одобрительно закивала, а Мия уставилась на жениха влюблённо. — Спорт — это замечательно! Вот Мако в молодости любил лакросс… правда, Мако? Мистер Рутледж продолжал злобно молчать, заставляя всех неловко опустить взгляды в свои тарелки. Ему было очевидно, что Фокс — болтун, каких мало, и привык заговаривать публике зубы. Но с мистером Рутледжем такие фокусы никогда не проходили. Он людей насквозь видел. Потому этот тощий бездельник так тушевался и нервничал, ощущая тяжёлую ауру недоверия своего будущего тестя. Зато Делле за двадцать лет брака были прекрасно известны привычки мужа, и она вновь перевела тему: — Вот Мия учится на кондитера, но мало кто знает, что она ещё и замечательно поёт! — Мам, ну хватит, — Мия покраснела, но засмеялась вместе со всеми, кроме, само собой, её отца. Но обстановка, всё же, вновь разрядилась.***
После ужина родители и дети перешли в гостиную, поговорили ещё и поиграли в карты. Делла успела пересказать Фоксу всю жизнь Мии и показать её детские фото, к большому неудовольствию девушки, но в общем вечер прошёл удачно: миссис Рутледж сразу полюбила парня своей дочки, а мистер Рутледж его не убил. Мия легла спать в своей детской спальне, а Фоксу постелили в гостиной на диване. Только после этого, посчитав родительский долг исполненным, чета Рутледж отправилась в спальню. — Ты вёл себя отвратительно, Мако! — напустилась на него жена, когда они остались наедине за закрытой дверью. — Что ты так накинулся на бедного мальчика! Он весь вечер чувствовал себя не в своей тарелке. — Вот ещё, а что мне нужно было делать? В лобик его целовать за то, что он охмурил мою дочь? — мистер Рутледж так сильно сдёрнул парадный пиджак с плеч, что он издал отчётливый треск рвущейся ткани. Плохо, он у мистера Рутледжа один. — Он чёртов пустозвон и неудачник. Мия заслуживает чего-то получше. — Вот это решать самой Мие! — строгий голос Деллы звучал непреклонно. — Хорошей девушке в наше время так трудно найти себе пару… А Мия и так не слишком популярна у мужчин. Что, по-твоему, было бы лучше, если бы она, как дочка Луанн Бриджес, вышла за омника? — Потише. Ты так орёшь, что она может услышать, — хмуро сказал мистер Рутледж, натягивая свои просторные рабочие штаны. — Мия не вышла бы за консервную банку, она же не дура. Пойду проветрюсь. На крыльце мистер Рутледж уселся на специально выставленное для этой цели на улицу старое кресло, жалобно скрипнувшее под его немалым весом. Мистер Рутледж достал сигару из коробки и прикурил, разглядывая пустынную улочку. Таунхаусы в этом районе Ялгу только что друг на друге не стояли. Срочная застройка, специально для потерявших свои родные края жителей Аутбэка. Шутка ли — почти миллион человек нужно было расселить по городам других провинций Австралии. Знакомства и упрямство помогли в те времена молодому Мако Рутледжу с женой и новорожденной дочкой на руках выкупить жильё одним из первых, и с тех пор всю свою жизнь он провёл тут, работая в автомастерской. Порой он мечтал: а что бы было, если бы удалось победить, вышвырнуть омников из Аутбэка? Даже отсюда было видно огромную башню в центре этого грёбаного конвейера роботов… Рядом послышалось вежливое покашливание. Мистер Рутледж покосился на источник звука. Рядом с креслом стоял Джеймисон Фокс в мешковатых джинсах и майке-алкоголичке. — Как погодка? — заискивающе-весело спросил Фокс. Мистер Рутледж ничего не ответил. Снова нависло тягостное молчание, во время которого парень мялся и не находил себе удобной позы, переминаясь с ноги на ногу. — Послушайте, мистер Рутледж, — решился он, наконец. — Я вижу, что я вам не очень-то нравлюсь. Но я правда люблю Мию и… — Сядь, — холодно отрезал мистер Рутледж и опять затянулся сигарой. Фокс послушно захлопнул рот, прошёл по дощатому полу крыльца и опустился в другое такое же облезлое кресло, стоявшее рядом. — Как ты собираешься обеспечивать жизнь моей дочери? — спросил мистер Рутледж прямо в лоб, без обиняков. — Ну… Я пока не то чтобы богат, но… Я иду к своей мечте! Если не удастся — попробую ещё раз. Мия говорит, что совсем не против, и… Судя по хмурому молчанию, этот ответ мистера Рутледжа не устроил. Прошло несколько минут, прежде чем он вновь заговорил: — Ты в курсе, что произошло в Австралии тогда, двадцать лет назад? — Конечно, — Фокс кивнул. — Аутбэк отдали под строительство завода омников. — Компромисс, — мистер Рутледж сказал это слово так, будто выплюнул. — Так они это назвали. Мы им землю, они нам — дружбу. А то, что на земле жили люди, никого не касалось. Ты ведь тоже родом из Аутбэка, верно? — Да, сэр. Мои родители… Но мистер Рутледж перебил его, не собираясь слушать очередной бессмысленный трёп: — Сотни тысяч людей вынуждены были бросить свои фермы и ехать на побережье, работать, где придётся, жить, словно беженцы в собственной стране. Роботы похитили наши дома, нашу работу, нашу жизнь. Собирались ли мы это терпеть? Нет. Фронт Освобождения Австралии! Так мы называли себя. Мы были мирными людьми, но нас вынудили взяться за оружие. Я был одним из самых отъявленных безумцев… пожалуй, мы были готовы на самые крайние меры, — мистер Рутледж поморщился, словно картины прошлого всё ещё живо стояли у него перед глазами. — А потом Делла сказала мне, что ждёт ребёнка. Мы не были женаты и ничего такого не планировали, но она решила его оставить. Не сразу, но я понял, что мне предстоит сделать выбор: или продолжать бороться за правду, или отказаться от борьбы и начать строить новый мир ради моей дочки. Тут он прервался и закашлялся: — Чёр-рт, курение меня когда-нибудь сведёт в могилу, — он помолчал и только потом продолжил. — Почти весь штаб ФОА через несколько лет арестовали, Омния разрослась чуть ли не на половину материка, а я… выбрал Мию. Мистер Рутледж внезапно взглянул Фоксу прямо в глаза, заставив того испуганно вжаться спиной в кресло: — И если ты, как там тебя, Фокс, тоже не выбираешь счастье Мии прежде всего, то я тебя в бетон закопаю. Всё ясно?! — О… да, сэр. — Пикап свой сам содержишь? — Д-да! — Чтобы в понедельник в семь был на моей автостанции, как штык. Посмотрим, чего ты стоишь. — Есть, сэр! — Фокс выдохнул с облегчением. Похоже, он ожидал худшего, но, как ни удивительно, даже мистер Рутледж остался доволен их небольшим… соглашением.***
Турбосвин проснулся и сел в скрипнувшей продавленной кровати. Ему понадобилось несколько минут, чтобы сообразить, где он и как здесь оказался. Его сарай, тёмный, облезлый и грязный. Наверняка, тут пахло старыми досками и бензином, но Свин не чувствовал запахов уже много лет — обоняние к чёртовой матери сожглось препаратами, которые он регулярно вдыхал, чтобы поддерживать изуродованное мутацией тело. Он тут, в обшарпанной конуре неподалёку от Джанкертауна, некогда бывшей фермой его родителей, а не в Ялгу с женой и дочерью. Потому что двадцать лет назад он взорвал омнию в Аутбэке, превратив свой бывший дом в руины. Не желая отдавать родной край омникам, Мако Рутледж сделал так, что он не достался никому. И даже само его, безумца, имя похоронено в пустошах. Теперь есть только Турбосвин. Свин хрипло вдохнул, потом снял маску, шланг от которой тянулся к кислородному баллону возле кровати, и накрыл руками перекошенное от боли, теперь не только физической, лицо. Внезапно рядом в темноте зашевелилась длинная тень, больно лягнувшая его при этом протезом. — Эй, Свин? Свин? Ну ты чё, братан? Чё такое-то? Эй? Ну чё ты хнычешь-то? Чёт приснилось? Или ты из-за крыши опять? Да ну её, крышу эту, она всегда на соплях висела… не я б её взорвал, так сама бы развалилась… Да и шут с ней, а? Свин? Мерзкий визгливый тон вынудил Свина вынырнуть из мрачных воспоминаний и размышлений о своей уродливой судьбе, как из омута. Он зарычал, вяло отмахиваясь от цепкой тощей руки, трясущей его за плечо: — Иди к чёрту, Фокс. Ты меня достал уже. Никакого покоя, даже… Тут он умолк, постепенно возвращаясь в реальный мир. Он недобро уставился на сидящего рядом Крысавчика. — …ты что опять делаешь у меня дома ночью? — Ну как что… — Крысавчик бросил причитать и забормотал бессвязно, словно думая вслух. — Присматриваю за тобой! Люблю смотреть, как ты спишь. — Пошёл нахер отсюда в свой дом! — Да пойду я, пойду, только холодно там… — Крысавчик ссутулился, подтягивая к себе колени, железное и живое с огромной ссадиной, как ребёнок. — И пружина там торчит прям посреди, в спину тычется, чтоб её… Под конец он начал даже натурально носом хлюпать. Свин раздражённо понял, что ему снова жаль своего нахального, безумного… напарника. Да, напарника. Хоть Крысавчик и зовёт себя нанимателем Свина, но в делах, которые они с Крысавчиком периодически обстряпывали, как казалось Свину, они и впрямь работали поровну, потому и добычу вполне честно делили пополам. Не так давно Свин стал замечать, что и жизни отдельной от вечно где-то на заднем плане визжащего Крысавчика… у него попросту не стало. Прицепившийся к нему, как клещ, Джейми Фокс постепенно стал другом. Ему была знакома верность, не как человеку, конечно. Людей не осталось в Аутбэке, лишь звери. Но как зверю — как зверю Крысавчику была знакома верность. Отчего-то это трогало Свина, но он старался поменьше размышлять об этом чувстве. — Чёрт с тобой, Фокс. Хорошо, но будь добр, свали с моей кровати. Можешь пойти на диван… ты же всё равно спать не будешь. В теле у Крысавчика был словно заводной механизм или аккумулятор, потому он несколько суток к ряду носился повсюду, как бешеный койот, а потом отрубался на произвольной горизонтальной поверхности. — Да нет. Нет! Не хочется мне на диван! Я тут вот, с краешку умещусь. Свина уже начинал снова одолевать сон, так что он решил, что спорить себе дороже. — Ладно, только не пинайся. — Да я чё, разве пинаюсь? А? Я хоть раз пинался? Вот и чё ты мне тут говоришь. Свин лёг, снова находя свою маску со шлангом. Без неё каждый новый вздох ощущался, как будто ему в глотку напихали углей. Довольный своими манипуляциями Крысавчик тоже лёг и, на удивление, заткнулся. Затем поёрзал, лягнув Свина в бедро. А Свин почувствовал дежавю. Такое уже бывало и не раз. Своим глупым скулежом Крысавчик снова отвлёк его от сна… Свину они порой снились, такие, после которых жить было невмочь. Быть может, если бы не Крысавчик, он бы давно уж выстрелил из металломёта себе в рожу. А теперь… теперь Свин с трудом уже вспоминал даже обрывки сна. Что там было? Может, что-то про дом, старые добрые времена его молодости, девушку, с которой он встречался… Как там её звали? Дана? Дебра? Так и не вспомнив, Свин вновь уснул, на сей раз, безо всяких сновидений.