Дворцовая Площадь

      — Хей, ну давай, скорей! — светловолосый парень, схватив за руку девушку, помог ей вскарабкаться на высокую, большую крышу одного из зданий, куда эта пара и направлялась. Конечно, это было против закона, ведь ночью карабкаться на одно из центральных зданий города — просто абсурд, но если делать это изящно, то избежать неприятностей вполне возможно.       — Ох, не верю, что мы наконец здесь, — выдохнула она, крепко ухватившись за выступ и присев, пытаясь держать баланс. Отсюда открывался отличный вид на ночную, уже спящую Дворцовую Площадь, где вместо людей гулял ветер, смахивая, будто со стола, осенние листья, что уже давно были готовы к приходу зимы, но в этом году она откладывалась. Погоде не прикажешь, а потому, в любой момент мог пойти дождь или, как произошло сейчас, появиться маленькие снежинки. Они медленно парили — так медленно, что можно было даже не ловить их, а рассматривать так, на лету, удивляясь разнообразным и необычным рисункам. — Ну и с какой радости в твой день рождения мы решили вообразить себя альпинистами, нарушающими закон, и, думаю, не один?       — Т-с-с-с, — парень лег рядом, словно в укрытие, направив взгляд к воротам Зимнего Дворца. — Смотри… сейчас!       Она ухмыльнулась, даже не предполагая, на что надеяться. На улице уже было холодно, о чем напомнил пар изо рта, когда девушка улыбнулась. Зима ли, осень ли — одеваться надо по погоде… наверное.       Спутница тоже обернулась к дворцу, в надежде увидеть то, ради чего они сюда забирались. Но нет, ничего. Всё та же резиденция, тот же позолоченный орёл, словно поднятое над головами солнце, возвышался на главных воротах, всё те же белые колонны, словно столпы этого мира, держащие его на себе, так же некогда держали самых важных людей под своей опекой, ни разу не дав сбой. И весь этот архитектурный ансамбль, играющий красками и символикой так, словно сам Моцарт сел за клавесин, был совершенно пуст. Даже охрана, которая обычно честно выполняет свой долг — сторожить — в этот раз была бессильна перед лицом пустоты. Будто не существовало ни единой души, никого.       С желанием выказать своё недовольство, девушка, было, повернулась к парню, но в этот же момент её отвлек тихий, далекий звук шагов. Из-за угла на площадь внезапно вышла пара по виду статных и благородных людей, просто появившаяся из ниоткуда. Это были муж и жена, он — с великолепной осанкой, которую уж точно не встретишь в нашем веке, и в неотразимом черном сюртуке, которые сейчас пылятся в музеях и архивах — держал её под руку, уверенно шагал с ней вперед. А она, одетая в старомодное вечернее платье, но на ней оно выглядело просто волшебно, нисколько не уступая мужу, изящно шла рядом, настолько, что можно было бы подумать, будто парит в воздухе.       Вместе они шли вперед, уверенно и спокойно, казалось, знав дорогу и знав, что их дух не сломит никто. Однако стоило им сделать ещё несколько шагов, услышать звук проехавшей где-то далеко машины, как этот напористый марш быстро сбавил темп, заставляя двух гостей напряженно оглядываться вокруг.       Парень, всё это время тихо наблюдавший за процессией, легонько дотронулся до своей подруги, переключая внимание на себя:       — Ну что, видела? — улыбнувшись, произнес он.       — Это ты актеров нанял? — недоверчиво спросила девушка.       — О-о-о нет, это только одна часть, — он вскинул голову. — Смотри!       И она посмотрела: у противоположного угла этого злосчастного дворца появился парень, вполне обычный парень, он вышел из машины, оставленной прямо на дороге, что противоречило всем правилам. Хотя, судя по тому, как он спокойно это сделал, эта забота осталась в прошлом.       Третий гость сначала остановился, рассматривая стоящую у ворот пару. Они в свою очередь сосредоточили внимание на приезжем. Но не прошло и трёх секунд, как загадочный водитель бросился к ним в объятия, буквально за секунду преодолев расстояние. Разумеется, женщина сразу расплакалась, обняв его, а мужчина лишь что-то говорил, несильно похлопав того по спине.       — И что это? Моноконцерт? Ты сюда нас привел? — недоумевала девушка, отвернувшись от сцены встречи.       — Это Дворцовая Площадь, — обернулся к ней парень, но она всё так же на него смотрела в абсолютном замешательстве. — Дворцовая Площадь, — повторил он, вздыхая. Немного нахмурившись, парень собрал мысли воедино и наконец-то снова заговорил: — Дворцовая Площадь, одна из немногих площадей в мире, вроде Трафальгарской в Лондоне, площади Трокадеро в Париже, Пьяцца-Навона в Риме, где каждый камешек ломает само время. Здесь пересекается всё то время, что прошло с момента возведения. Каждый год пересекается с другим, может, даже с разными, настолько разными, что они могут быть вообще в разных столетиях! И это место не имеет абсолютной гарантии того, что ты случайно не подвергнешься этим изломам. Ты можешь просто гулять, но внезапно оказаться в двадцатом веке, потому что площадь дала осечку, а именно ты попал в портал этого времени, ведь ты прошелся по ней, — он перевел дух, а потом продолжил, — эти люди, что только что встретились, — случайные жертвы. Они жили век-два назад, все вместе, семьей. У этой пары родился сын, вот тот парень, который выбегал из машины. Они гуляли, там, в своём веке. Просто вышли прогуляться, взяв младенца с собой. Но кто же знал об этих изломах времени? Кто же знал, что коляска окажется по ту сторону?       Рассказчик, казалось, действительно переживал за них, его глаза источали немое отчаяние, бегая от картины воссоединения семьи, до своей подруги вверх по площади.       — Это произошло двадцать два года назад, — выдохнул он, — а после, каждый прожил эти двадцать два года сам. В своём времени. Но каждый раз они проходили здесь, каждый день по одному и тому же маршруту, надеясь на то, что сегодня вернутся. Двадцать два года.       Он откинулся, лежа на спине и рассматривая небо со снежинками, теперь уже неподвижными. Они застыли. Как и само время.       — Но… — спустя какое-то время заговорила девушка, придя в себя. — Т-ты, ты-то это откуда знаешь?       Парень приподнялся, пристально разглядывая её своими голубыми, как небо, глазами. Глазами, чей свет и огонь были ярче любого пламени.       — А теперь вспомни… — медленно проговорил он, — сколько мне сегодня исполнилось?       — Двадцать два…