Не такой,как всегда

Бокал за бокалом, часы за часами. Время 2:19. Сейчас только разгар новогодней вечеринки. Все смеются, пьют сколько влезет. А влезает прилично. Даже очень прилично. И вот спьяну они решили сыграть. — Хината, правда или действие? — спрашивает Танака — Хм… Правда! — даже будучи выпившим, Хината полон энергии. И как только помещается столько? — Тогда… Кто тебе нравится, Хината? — с ехидной улыбкой говорит лысый чудик — Ну… Это мой друг… — и Шоё жутко покраснел. — Кто именно? У тебя их дофига же — вставляет своё слово Кагеяма — Ну… Этот человек это знает, но мои чувства когда-то не принял. Ну и ладно, я благодарю, что могу наблюдать со стороны — говорит с грустью рыжик — Ну-ну, не грусти. Мы тебя поддержим — строит расстроенную рожицу Рю. — Закроем тему моих чувств. Тсукишима, правда или действие? — снова загорается это рыжее солнце — — Давай действие — и Шоё ехидно смеётся. — Что ж, раз правилами не запрещено, то… поцелуй любого в этой комнате! — от услышанного все немного были ошарашены, но Тсукки, будто только этого и ждал, спокойно пододвигается ближе к Шину и прежде чем тот успевает что-то возразить, обхватывает его подбородок пальцами, приподнимает голову и касается губами чужих губ. Кей проводит языком по нижней губе Шина, начинает посасывать заставляя приоткрыть рот, что Шин и делает. Тогда Светлый Разум Карасуно проникает своим языком в чужой рот, исследует во всю. Гладит нёбо кончиком языка, проводит по внутренней стороне щеки, переплетает в жарком танце языки, отчего у Шина вырывается тихий стон. Он вмиг краснеет, но отстраняться не спешит. Тсукки сам разрывает поцелуй и только тогда замечает, что всё это время на них смотрел Кенма нечитаемым взглядом, но у Кея слегка побежали мурашки от этого взгляда. Тсукишима наклоняется к уху Шина, который всё это время пытался отдышаться. — Может пойдём отсюда? Я же знаю, что у тебя встал — шепчет на ухо Светлый Разум Карасуно, и не дожидаясь ответа, схватил Шина за руку и повёл в комнату. — Аххахах, надеюсь, что они там наконец-то разберутся в своих отношениях — ржёт во всю Танака — — В каком смысле? — спрашивает Кенма — А, ты скорее всего не знаешь, но эти двое уже долго ходят возле друг друга, но никак не признаются, что влюблены, а мы это заметили уже через месяц — отвечает Ноя. — Ну ладно, продолжим пить — а Танаке лишь бы выпить. Но вот Кенма уходит в свои мысли, потом отмирает, закидывает в себя ещё 3 довольно больших стакана и ложится спать. Но тем временем в комнате становится довольно жарко. Тсукишима прижимает к стене Шина, его руки сжимают его ягодицы. — Шин, что же ты делаешь со мной? Никогда геем не был, а как тебя встретил, так сразу же влюбился — шёпотом говорил Тсукки в губы Шина. Тот лишь ухмыляется, подаётся вперёд и накрывает губы своего возлюбленного своими. Губы у Кея такие нежные, мягкие, но сухие и с привкусом алкоголя. Шин обвивает руками шею высокого блондина, в то время как этот самый блондин подхватывает его под ягодицы, заставляя обвить ногами талию. Становится всё жарче. Тсукишима отрывает от стены Шина и на руках несёт его к постели. Цель достигнута и официально можно начинать ночь. Кей от сладких губ Шина переходит к его шее — лижет, оставляя засосы на самых видных местах, прикусывает кадык и, спускаясь чуть ниже, впивается зубами в место над ключицей. Шин стонет. Господи, Светлому Разуму Карасуно кажется, что это самый прекрасный звук, который он когда-либо слышал! Хочется ещё, и ещё, и ещё… Стягивая всю одежду, желания было через край, и оно, кстати, уже еле сдерживалось. Когда с одеждой было покончено, то Тсукишима перешёл поцелуями с шеи на грудь играясь с сосками парня. Одной рукой сжимал сосок, теребил его, а другой начал посасывать. Стоны стали громче. Да уж, Шин очень чувствителен в этом месте. Свободной рукой он приставил пальцы ко рту Шина, и тот послушно взял их. Во рту у Шина тепло и мокро, он буквально сосал пальцы, обильно смачивая слюной. Посчитав, что достаточно, Тсукишима достаёт пальцы из чужого рта и приставляет к сжатому колечку мышц. Шина это, кажется, не особо волнует. Он тяжело дышит, никак не может выровнять дыхание. Кей вводит один палец, а Шин под ним ощутимо вздрагивает от необычных ощущений. Кей начинает двигаться одним пальцем, позже добавляя второй, доставая до простаты парня под ним и тут же слышит результат — долгий, протяжный и переполненный наслаждением стон. Ускоряет движение пальцев и добавляет третий. От третьего пальца начинает ощущаться неприятная боль, но вполне терпимая. Тсукки, чтобы заглушить неприятные ощущения, прильнул ко рту Шина и впился жадным, страстным, собственническим поцелуем, а Шин так же жадно ответил, отвлекаясь от боли. Убедившись, что парень хорошо растянут, Тсукишима приставил головку своего ствола ко входу. Шин заметно напрягся и пришлось его немного успокоить, затянув в нежный, сладкий поцелуй и начиная входить сначала наполовину, давая привыкнуть, а потом уже и на всю длину. Шин опять протяжно застонал, видимо, Тсукки задел простату. А внутри так узко и жарко, что это сводило с ума, а когда Шин сам двинулся бёдрами на встречу, то крышу снесло нехило. — Прости, я больше держаться не могу — сказав это, Кей начал выбиваться в тело парня под ним, буквально втрахивая в бедную кровать. Прошло ещё много времени прежде чем Тсукки кончил в стонущее тело, а сам Шин себе на живот. Наконец расположившись на кровати они оба моментально уснули. А время-то 5 утра… *** Утро встретило слишком яркими лучами солнца в глаза. Проснулся первым Шин. Приоткрыв глаза он минуту не мог сфокусировать зрение, а от душераздирающей головной боли и Сахаре в горле можно было просто сдохнуть. Спустя ещё минуту он понял, что лежал на чём-то. А точнее на ком-то. А ещё точнее, то на Тсукишиме, который во сне выглядел так красиво, что Шин залюбовался и не заметил, как тот проснулся. Правда вот, с дикими матюками… — Блять, нахера я столько пил? — заметив взгляд Шина, он повернул голову к нему — о, доброе утро, Шин. Как ты? — спросил он, ибо обрывками помнил, что было вчера несмотря на количество выпитого спиртного. Шин покраснел. Он тоже помнил. — Доброе…всё хорошо… — и воцарилось мёртвое молчание. Глянув на часы чисто из интереса он увидел красивые цифры — 14:46. Сейчас оба хотели что-то сказать, но никто не решался. — Я… — заговорили двое в унисон — Так, ты первый — и снова в унисон. Оба засмеялись. Первый решил начать Тсукишима. — Шин, — взяв его руку, он продолжил — я давно тебе хотел сказать кое-что, да никак не мог, а сейчас с какой-то лёгкостью могу сказать это. Я тебя люблю. Очень сильно. Я не знаю откуда и когда это чувство взялось, но…оно есть. И никуда не денется. Сначала я не понимал, почему мой взгляд зависает на тебе, почему наблюдаю за тобой и почему ревную даже к каждому столбу. Когда ты поцеловался с Кенмой, то я думал, что буду рвать и метать, но сдержался. Шин, я так тебя люблю! Если ты не ответишь взаимностью, то я пойму и мы останемся друзьями, честно, но только не покидай меня — и тут на щёку Тсукки легла лёгкая ладное, поглаживая, заставляя поднять взгляд на обладателя этих прекрасных рук. Боже, Кей ещё никогда не видел во взгляде СТОЛЬКО нежности. — Эй, я тоже тебя люблю — не поверил своим ушам Тсукишима. Пару раз моргнув, он смотрел на Шина несколько ошарашенно. Его ещё больше удивило, когда чужие сухие, обветренные и тёплые губы коснулись собственных. Но очнувшись, он с радостью ответил на поцелуй своего Шина. Да, теперь точно своего. Теперь он только его. А Шин и не против.