Мы так свободны и не слышим, Когда по очереди дышим На солнце самой первой ночи. И между прочим, Кто-то знает Не дальше расстояния взгляда. Всё, что случится — быть не может! Или не надо… © Пикник, «Ты и я»
Глухарёв был зол после взбучки, выписанной Зиминой. Огрёб он по полной за двух своих нерадивых подчинённых, которые в кабинете не обнаружились, когда Сергей хотел им в деталях передать пожелания Зиминой. Курилка тоже пустовала. Оставался последний вариант. Дежурный подтвердил, что нет ключей от каморки, которую иронично именовали между собой «комната отдыха», и Сергей уверенно толкнул поддавшуюся дверь, осветив полутемное пространство. Крошечное окошко едва пропускало свет в помещение. Сергей огляделся, стараясь привыкнуть к темноте и нашарить рукой выключатель. Наконец, свет зажёгся, и оба, Черенков и Агапов, нашлись сидящими на панцирной кровати. Майор застал их с поличным — со стопарями в руках, а на столике рядом красовалась початая бутылка водки. Глухарёв прикрыл за собой дверь и подошёл ближе, с трудом веря в такую наглость. Совсем же недавно Зимина делала внушение за такие фокусы, особенно Андрею. — Эх, Агапов, Агапов… Раскрываемость надо повышать, а вы тут опять сидите, пьете, — покачал головой Сергей. — Глухарёв, уйди, — глухо, не оборачиваясь, бросил Агапов. — А вам привет от Зиминой. Тебе — персональный. — Уйди! — Агапыч, да что стряслось-то? — Сергей, забеспокоился, что случилось что-то серьёзное, и взглянул на Черенкова. Тот жестом показал выйти, и направился следом. — Что это с ним? — спросил Глухарёв, когда дверь за ними закрылась. — Да хреново все, Серег. У него мать при смерти. Нужна пересадка сердца, но сейчас пока донора нет. Ищут подходящее и дают время собрать деньги. Бешеная сумма, Серёг. — Могу представить. Сколько конкретно? — Сергей перестал улыбаться еще в каморке, и сейчас просчитывал варианты. — Много. Очень много. — Черенков огляделся по сторонам и шепнул сумму на ухо другу. Глухарёв присвистнул. — Ни у кого из нас нет таких денег, Серёг. Даже если собирать, занимать, половины не соберём. — Мы — нет, но есть идея… Глухарев вернулся в каморку и подсел к Агапову. Он оставался все в той же позе, раскачивался взад и вперед, обхватив голову руками. — Андрей, прости. Лёша рассказал всё, — Сергей налил себе стопку, пытаясь привести мысли в порядок. — Я могу предложить тебе один вариант. Но, если он у тебя не выгорит, сразу иди ко мне. Мы начнем собирать деньги. — Какой вариант? — безжизненным голосом спросил Агапов. — Иди к Карпову. В отделе только у него есть такие суммы, сам понимаешь. — Смешно, — Агапов истерично повысил голос, поднимая взгляд на Глухарёва. — Ты сам себя слышишь, Глухарь? Кто я такой, чтобы сам Карпов мне помогал? Черенков, сидящий рядом, сжал плечо друга. — Андрюх, попробовать стоит. Попытка — не пытка. — Да он меня засмеет… — Агапов вновь начал раскачиваться. — Лейтенант, ты мужик или нет? — повысил голос Сергей, тут же, впрочем, махнув рукой. — Ладно, мое дело предложить. Жду тебя через час с каким-нибудь результатом у себя. Андрей курил сигарету за сигаретой, не решаясь идти к кабинету начальника оперов. Терпеть унижение от Карпова, когда он в таком разбитом состоянии… Нет, это добьёт его окончательно. Он тушил сигарету, делал шаг к лестнице, потом морщился, обхватывал себя руками за плечи, и вновь закуривал. Во время этих метаний его и застал Тарасов. — Андрюх, ты как? — Коля остановился рядом, стараясь заглянуть в потерянное, серое лицо Агапова. — Я не могу, — он затянулся. Его руки тряслись как у припадочного, сигарета ходила ходуном. — Я не могу… — Серега рассказал мне. — Коля помолчал. — Держись. — Спасибо, Колян. Спасибо, — Агапов попытался улыбнуться, но улыбка вышла приклеенной, ненастоящей. Он вновь отвернулся к окну. По лицу покатились слезы. Слезы бессилия и страха. Тарасов замер. — Андрюх… — Ничего не говори, Коль. Просто… Просто постой рядом. Может, так я быстрее приду в себя. И схожу к Карпову. Надо только настроиться. Тишина повисла над ними. Коля молчал, не находя что ещё мог бы сказать, пока Андрей курил. Наконец, чуть успокоившись, окончательно пришёл к выводу, что терять ему нечего, неосторожно затушил окурок, обжигая пальцы. Агапов долго мялся возле двери начальника оперов. На него уже начали коситься, и он, через силу, поднял руку и постучал. Стас не любил, когда к нему врывались без стука. Дождавшись приглашения войти, Агапов, с тяжелым сердцем, переступил порог. — Привет, Стас, — едва смог выдавить он из себя. Карпов поднял на него тяжелый взгляд, склонил голову к плечу, разглядывая с ног до головы, как будто примериваясь, куда пустить пулю. Агапов поежился под этим изучающим взглядом. — Выкладывай, что хотел. Я очень занят, — Стас демонстративно уткнулся в бумаги. — Стас, тут такое дело, — Андрей поперхнулся воздухом, когда Карпов рыкнул, мол, давай быстрее. — Ты не мог бы мне денег занять? — С какой это стати, Агапов? Ты мой кабинет с кабинетом своего Глухарёва не перепутал? Андрей старался взять себя в руки, но под презрительным взглядом опера он никак не мог с собой совладать. Из-за страха и неуверенности он начал слегка заикаться. — Стас, моей матери нужна операция. Очень срочно. А такая сумма… Я не соберу. Пожалуйста. Ты ведь давал деньги Глухарёву, когда его сестру похитили, так получилось, что я видел… Извини… Я знаю, это не то же самое, но мне больше не к кому обратиться. — Агапов, — Карпов усмехнулся своей мерзопакостной улыбкой. — И как это ты понял, что ситуации абсолютно разные? Неужели, ты, следак, научился думать? Мало того, что дурак, так еще и мать довел. Андрей медленно выпрямился. На Стаса он теперь не смотрел. Что ж. Он знал, к кому шёл. — Извини, что потревожил, — неживым голосом ответил он. Андрей коснулся ручки двери пальцами, когда Карпов произнес: — Стой. Напиши, сколько нужно, — Стас подтолкнул к краю стола листок бумаги и ручку. — Что? — Агапов замер, но не обернулся. — Ты же сам предельно ясно дал понять, что… — Это приказ, — низким голосом перебил его Карпов. — Напиши сумму, Агапов. Андрей резко развернулся, но Карпов уже не смотрел на него. Он стоял у окна, засунув руки в карманы джинсов. Следователь не решался взять ручку, сверля глазами невозмутимую спину, а потом опомнился и быстрыми росчерками написал на листочке необходимую сумму. — Вот. Стас обернулся, подошел ближе и поднес листок к глазам. Сумма была внушительной, но не такой уж и огромной. Для него. Но не для следака. — Зайдешь ко мне вечером в кабинет, после работы, отдам деньги. — А условия займа, и… — Пошёл вон, Агапов! Много вопросов задаёшь. В кабинете его дожидались Черенков, Тарасов и Глухарёв. Молчание было тягостным, и, когда Агапов переступил порог, взгляды устремились на него. Он лишь прикрыл глаза и кивнул. Все выдохнули.***
В дверь позвонили в начало одиннадцатого. Стас занервничал — так поздно принимать гостей он не привык. Он ожидал увидеть кого угодно, только не Агапова. — Неожиданный визит. Ты как узнал, где я живу? — Ну, узнал, — шевельнул побелевшими губами Андрей, протягивая Стасу его спортивную сумку. — Вот. — Что, передумал? Стас ещё днем, после того, как Агапов покинул кабинет, долго сомневался в своих и его умственных способностях. Андрей и так был недалёким, а вот Карпов себя по жизни дураком не считал. Следак же молчать не умеет! Растреплет всем, кто помог мать спасти, а он растреплет, причём из добрых побуждений, Стасик ведь хороший. Такое счастье Карпову точно не нужно, как и лишние вопросы на тему, а откуда у Стасика столько денег? Но ведь не за себя приходил просить. Если в Карпове тлело ещё что-то доброе и светлое, то любовь к матери была на первом месте, и приди Агапов просить за себя или кого-то другого, Стас очень быстро бы указал на дверь. Хрен с ним, что Агапову в жизни таких денег не отдать, по крайней мере ближайшие годы, Стас и не собирался выбивать их назад. А сейчас его повторно удивили. Вот уж точно — дурака не просчитаешь. С умным проще, потому что умных решений гораздо меньше, чем дурацких. — Нет. Просто… — Андрей с трудом сглотнул. — Я не успел… Она умерла. Я не успел отдать деньги для операции. Ничего не успел… — он поставил сумку на порог квартиры. — Возьми. Спасибо. Я пойду. — Стой! Вернулся! — Мне нужно идти. — Агапов всхлипнул. — Лёше хотел позвонить. — Оглох, следак? Заходи. Андрей помедлил, но вернулся, переступив порог квартиры. Стас к сумке с деньгами не прикоснулся, будто она не представляла никакой ценности, отодвинул ступнёй с прохода в коридор и потерял к ней всякий интерес. Агапов потоптался на месте, не решаясь проходить. На работе он к Стасу в кабинет заглядывать не решался лишний раз, а сейчас идти по его жилищу тем более. Карпов сам указал проходить в гостиную, и следак послушно переставлял ноги, следуя за Стасом. На улице недавно прошёл холодный осенний дождь, и Андрей немного промок. Куртка, оставленная в прихожей, приняла основную часть влаги, но были мокрые лицо и волосы. Стас бросил Андрею полотенце, чтобы тот хоть немного просушился, и покинул комнату. Скорее всего, вышел на кухню. Когда Карпов вернулся, то застал Агапова сидящим в кресле. Он пристроился на самом краю, словно боясь шевельнуться лишний раз, и равнодушно смотрел перед собой. Перед глазами Андрея вставало лицо матери, которая умерла у него на руках. Он тогда в последний раз почувствовал тепло её ладони, когда она сделала усилие, сжав его пальцы. И теперь её нет. Карпов принёс бутылку водки, сел в кресло напротив, налил полный стакан и протянул Андрею. — Пей. — с нажимом сказал Стас. — Не хочу, — уныло ответил Агапов, опуская голову вниз. — Или выпьешь сам, или я тебе в глотку залью с горла. Андрей поморщился, понимая, что Карпов и не такое может сделать. Взял стакан, на мгновение коснувшись пальцами кожи Стаса, залпом осушил его, скривился и прижался губами к запястью, тяжело вдыхая воздух. Поставив стакан на столик, он отодвинул его от себя дрожащей рукой. — Спасибо, — шепнул Андрей, снова опуская голову. — Я рапорт на увольнение, наверное, напишу. — Пиши, — равнодушно пожал плечами Карпов. — Отговаривать мне тебя, что ли? — Я знаю, что не будешь, поэтому тебе и говорю. Карпов смотрел на следака и кривился. Что он мог ему сказать? И должен ли вообще был? А смотрел сейчас и думал, что слова подобрать надо. И жалко его. Так может быть жалко котёнка или щенка — бесполезное создание, пользы никакой, хлопот не оберёшься, а посмотришь и нет-нет сердце дрогнет. Жалко. Он не понаслышке знал, что жалость — паршивая вещь, опасная по разным причинам. Где-то она граничит с совестью, обезоруживает, ничего с этим не можешь сделать, это сидит в глубине, в душе или её ошмётках. Принимать всерьёз Агапова, как противника, было просто смешно. Он не представлял для Карпова никакого интереса — ни личного, ни по работе, но жалеть его Стас себе запрещал. Пытался. Самое паскудное заключалось в том, что он не мог понять, что в его душе заставляет думать об этом. Обо всей этой ситуации в целом. В голове всплыли слова, которые он днем сказал Андрею, не думая, сгоряча. И он прекрасно видел, как при его словах, бьющих в цель, в глазах Агапова что-то умирает, как умирало когда-то в самом Стасе. Много, много лет назад. Он не сравнивал себя с Андреем, но параллель напрашивалась сама собой. Повинуясь порыву, словно противореча своим же мыслям, Стас пересел на подлокотник кресла, в котором старался удержаться от срыва Агапов, погрузившийся в себя ещё глубже после выпитого. Стас загнал внутренний голос подальше и ладонью коснулся волос следака, а потом обнял его за плечи, как мог бы обнять младшего брата. — У меня больше никого нет, — Андрей всхлипнул, почувствовав крепкое, мужское объятие. На глаза навернулись слезы, он всхлипнул ещё раз и вцепился сам в Стаса. Карпов ненавидел утешать других и утирать им сопли. Просто сегодня так совпало — Стас Карпов был слишком добрым и сочувствующим, несмотря на споры с самим с собой, Андрей Агапов — слишком убитым горем. Под воздействием дурных, лишних эмоций, Стас и себе налил стакан водки, а затем вновь заполнил его для следака. Тот выпил уже безропотно, запрокидывая голову, открывая взору опера кадык, и вновь вцепился в Стаса, как будто он мог оградить его от навалившего горя. Карпов не мог себе объяснить, как, а главное зачем он поддался своему внутреннему демону? Кто его просил обнимать это недоразумение, которое почти час назад появилось на пороге его квартиры, протягивая Стасу его же деньги. Пожалел. Пропустил. Дал водки. А сейчас целует искусанные в кровь губы, чувствуя на них соль. Соленые губы. Агапов лил слёзы и сдержаться не мог. Выпитое заставляло его что-то бормотать, но Стас не вслушивался в слова. А дальше наступило безумие. Пальцы сами расстегивали его китель и рубашку, Андрей пытался оттолкнуть его руки, но Карпов смёл слабое сопротивление и прорычал, прикусывая нежную кожу за ухом: — Не мешай, следак. — Зачем ты это делаешь, Стас? — задохнулся Агапов. Андрей в странном полуобморочном состоянии слишком плохо соображал от случившегося и от выпитого. Ему неприятно общество опера в интимном плане, ситуация в корне неправильная. Так не должно быть. Его визит сюда не должен был так закончиться. Но в тоже время он ловил себя на мысли, что может так получится заглушить его душевную боль. Напиться и забыться, как говорил кто-то из знакомых. Напиться получилось отлично. — А тебя ебёт это, Агапов? — Карпов сорвал с него тряпки, откидывая на кресло. Яростно посмотрел в глаза, скривил губы в усмешке. — Ты ведь сам сюда пришел. — наступал он на Андрея, заставляя пятиться к спальне. — А теперь отступаешь? Неужели тебе страшно? Усмешка пробирает до костей — Андрей прислушался к себе, и с ужасом понял, что ему плевать. Плевать, как закончится эта ночь. Плевать, как он будет смотреть Карпову в глаза после всего. Даже если Стас опомнится и убьёт его здесь и сейчас. В душе полный пофигизм. Душа мертва. — Нет. — Андрей повернулся к Карпову спиной. Перешагнуть порог в неизвестность легко. Сложно вернуться обратно. Шорох одежды — Агапову даже не нужно оглядываться, чтобы понять, что Стас раздевается. Он сел на край кровати и провёл ладонью по простыне. В спальне — полумрак. Видно лишь очертания. Но и их с лихвой хватает, когда Карпов навис над ним, кидая в изголовье небольшой тюбик. Андрей поднял голову, сталкиваясь с губами Карпова. Поцелуй, который заставил его вспомнить, что такое боль. Что такое кровь. Что значит трепыхаться в объятиях более сильного противника, которому плевать на твоё удобство. Карпов заставил его лечь на бок и стянуть ненужную тряпку с задницы шлепком по бедру, и Андрей закусил губу, прикрывая глаза. Он знал, что Карпов не захочет смотреть ему в глаза, видеть выражение его лица, когда будет брать своё. И пожалуй, это его устраивало. Потому что он боялся увидеть в глазах Стаса презрение к нему, ненависть, озлобленность. Он боялся увидеть там отражение своей боли. — Ты сам мне поможешь, — Стас подтолкнул пальцами его левое бедро чуть вперед. Андрей раскрылся, вцепляясь пальцами в покрывало, утыкаясь лбом в плечо. Губы Карпова скользили по его шее, ключицам, обдавая тяжёлым горячим дыханием, в которое Агапов жадно вслушивался, а потом старался привыкнуть к внезапному вторжению — это всего лишь пальцы. Даже странно, что опер решил о нем позаботиться. Но грубые ласки продолжались недолго — Стас не собирался нежничать или возиться с ним. Так, исключительно для того, чтобы облегчить себе задачу. Щелкнул колпачок, и Андрей облизал сухие губы. Стас за его спиной придвинулся ближе, проводя членом в скользком латексе между ягодиц, вцепился пальцами в бедра, заставляя оставаться на одном месте, и резко протолкнул член между едва ли расслабленными мышцами. Вошёл резко и до конца, замер. Андрей не издал ни звука, хотя терзающая боль показалась адской. Он до крови прикусил кожу на своём плече, чувствуя сладостное дыхание опера на своем затылке. Что странно для Андрея, физическая боль не сравнялась и даже не переплюнула душевную. Он покосился на окно, на фонари, и не смог понять, то ли у него внезапно упало зрение, то ли он бредит — фонари начали расплываться. Андрей понял в чём дело, когда наткнулся щекой на подушку. Это были слезы. Беззвучные, горькие слезы. — Агапов… — Стас за спиной передвинул ладонь с бедер на его живот. — Ты живой? — А тебя ебёт, Карпов? — ответил Андрей Стасу его же фразой. — Не хочу говорить следакам, отчего ты умер. — Ты же умнее меня. Придумаешь, что соврать. — Андрей тяжело вздохнул, прикрывая глаза. Его ладонь скользнула вниз по груди и наткнулась на руку Карпова. Он поморщился, накрыв ладонью свой член. Может, так ему станет больнее? Если кончит под опером? Карпов молчал. Он не понимал себя. Он не понимал Агапова. У него вообще полное непонимание и отрицание ситуации. Всякое случалось в жизни. И с парнями по молодости, и уже в Пятницком с Юрой, который благополучно перебежал к Воронову. Потом закрутилось с Антошиным, сейчас они вроде как вместе, и вдруг гром среди ясного неба — Агапов. Изменил ведь, можно сказать. Никто никому в верности не клялся, но хотелось бы оставаться честным. Стасу надоело мусолить эти странные бредовые мысли, и он окончательно плюнул на условности. Он размеренно входил в тело под собой и не понимал, почему следак никак не реагирует. Ни стона боли, ни стона удовольствия, лишь тяжелое дыхание. Как будто вовсе неживой человек, без чувств и эмоций. Это заставило Стаса вспомнить, что секс — это удовольствие для двоих, но для Андрея он почти ничего не сделал, чтобы следаку было хоть немного хорошо. Уже почти в самом конце, когда был готов кончить, он накрыл своей рукой руку Андрея, который пытался бесполезно ласкать свой вялый, почти не возбуждённый член. Карпов сжал его пальцы, отдрачивая в такт своим толчкам, и сжал зубами загривок Андрея. И вот только тогда его ушей коснулся тихий стон, а потом руку залило семя. Теперь мог кончить и он. Стас откатился в сторону, стягивая презерватив. Агапов так и остался лежать на животе, обнимая руками подушку, только чуть выпрямил ноги. Карпов рассматривал его теперь. В свете уличных фонарей его фигура смотрелась даже трогательно — слишком худой, слишком нескладный, слишком… чужой. Карпов отвернулся от Андрея к стене, чтобы не смотреть на случайного любовника и ни о чём не думать. Эмоции не отпускали Андрея, подтачивали его изнутри, и он дал им волю. Беззвучно. Чтобы никто не узнал, что боль так никуда и не ушла. И легче ему не стало.***
Утром Стас проснулся, чувствуя, что его кто-то осторожно тормошит. Он лениво открыл глаза — Андрей сидел на краю кровати полностью одетый, морально собранный. С абсолютно мертвым взглядом. — Бля, — непроизвольно вырвалось у Карпова, и он ткнулся лицом в подушку. — Я пойду. Закрой, пожалуйста, — тихо попросил Агапов. Ни упрёков, ни обвинений. Ничего. Будто просто пришёл, переночевал и просит теперь за ним закрыть. — Пошли, — кивнул Стас. Андрей обулся и накинул куртку, не проронив ни слова под тяжёлым взглядом Карпова. Уже на пороге Стас заговорил сам: — Агапов… Следак повернулся в его сторону, ожидая, что ему скажут, но Карпов только сжал его плечо рукой и закрыл за ним дверь. Настенные часы показывали 5.30 утра. В голове было пусто, в висках отдавало болью. Ещё немного времени оставалось, чтобы поспать до подъёма. Второе пробуждение за утро приключилось совсем вскоре. Про Антошина Стас вообще забыл. Денис случалось заезжал утром, и они завтракали вместе, иногда даже потрахаться перед работой успевали. Антошин предупреждал, что заедет, но Стас после этой ненормальной ночи забыл о нём напрочь. Видимо, мысли отразились на выражении лица. — Стас, я не вовремя? — спросил Денис, замявшись на пороге. — Проходи, — небрежно бросил Карпов и ушел вглубь квартиры. Антошин зашёл следом, удивлённо оценив и запах перегара, и пустые стаканы с бутылкой. — У тебя были гости? — Допустим. Тебя это как-то касается? — огрызнулся Стас. — Я просто спросил. Не хочешь — не рассказывай. Стас украдкой бросил взгляд на Дениса. Что можно сказать об Антошине? Смазливый, хорошо сложен. Упрямый, сильный. Относительно честный. Стаса устраивали их отношения. Нынешнего Стаса Карпова. Пока не влез один глупый следак, убитый горем. Какая-то часть его сущности потянулась к этому недалекому, наивному для своей профессии парню. Стас не раскаивался в произошедшем. Случилось, и ладно. Пулю б только не пустил бы себе этот придурок. Несчастье, а не человек. Какой из него следак? Мороженое б детям шёл продавать, там ему самое место. Не тянул. Его жалели. Жалел даже Стас сейчас. И если бы он был тем открытым спокойным человеком, как когда-то, он бы пожалел по-нормальному, по-людски. Гладил по голове, плечу, говорил что-то утешительное и предложил помощь. Карпов этого больше не умел, пожалел как смог. — Валяется что-то… — Денис потянулся поднять с пола оброненную пачку сигарет, выпавшую, видимо, из кармана Андрея. Стас перехватил его руку и затащил Дэна к себе на колени, тут же и впившись поцелуем в шею, оставляя красную отметку. Антошина долго уламывать никогда не надо было, и недотёпа с серо-голубыми глазами отошёл на второй план.***
— Карпов, это уже ни в какие ворота! — орала Зимина. — Я тоже так думаю, Ирин, — подтвердил Стас, недобро глядя на снующих рядом коллег. Зимина перехватила его прямо в коридоре. Превысил, видишь ли, очередной раз служебные полномочия. Подозреваемый не кололся, а Стас был в очень мрачном настроении и перестарался самую малость. Урод, которого он отделал вечером, ночью забрали в больницу, где он и помер спустя пару часов. С утра Ирине позвонили и сообщили эту «чудесную» новость. — Может, мы пройдём в кабинет и там обсудим? Стас пропустил начальницу вперёд и вошёл следом. — Карпов, это убийство, ты понимаешь это? — ярилась Зимина, но уже тише. — Ириш, да я его и пальцем не трогал. — Не похоже это на методы Стасика. — Ты Стасика плохо знаешь, — попытался изобразить вежливую улыбку Карпов. — Я рада, что ты у нас такой ласковый, но человек умер! — Умер убийца, Ирина Сергеевна! — повысил голос Стас. — Подозреваемый, — поправила Зимина. — Ты не прокурор и не судья. Зато с ролью палачей со своими отморозками справляешься прекрасно. Нам только проверки УСБ не хватало. Мне, кстати, уже позвонили. Так что думай об какой порог споткнулся наш подозреваемый и как сильно ударился при падении. Зимина покинула кабинет, громко хлопнув дверью. Стас подошёл к окну и приоткрыл форточку, в лицо ударил сырой осенний воздух. То, что задержанный умер не в стенах ОВД хоть немного украшало дело, можно будет сказать, что этого урода задержали, когда ему уже и так было плохо. Может, он что-то не поделил с дружками и те его отходили… Ближе к обеду вновь заглянула Зимина. Такой обеспокоенной, как утром, она уже не выглядела. — Ну, танцуй, Стасик. Отмазали тебя, — фальшиво улыбаясь, сказала Ирина. — Спасибо, Зимушка, всегда знал, что ты своих не сдаёшь. — Не меня благодари, Андрею скажи спасибо. — Кому? — не понял Стас. — Агапову! Кому… — Следак-то здесь причём? — Ты только УСБешников не вздумай об этом спросить, — возмутилась Зимина. — Андрей вчера долго разбирал скопившиеся дела после своего отсутствия. Говорит, что ты тоже задержался после окончания рабочего дня, весь в бумажках сидел и заботах, никуда из кабинета не выходил, пил чай-кофе и тянул нелёгкую лямку службы в неурочное время, а Андрей заглянул к тебе поговорить, вы побеседовали, и ты поехал домой, а он ещё оставался, и даже видел как приезжала «скорая». В сторону задержанного ты даже не смотрел, не то, чтобы допрашивать. Не делай такое удивленное лицо, Карпов, а лучше придумай о каком футболе или ещё о чём вы тут могли беседовать, и желательно скажи об этом Андрею. Агапов отсутствовал на службе несколько дней. Зимина отпустила его на неделю, чтобы следак пришёл в себя и разобрался с делами после похорон матери. Стас видел его накануне. Осунувшийся, с тёмными кругами под глазами, ходил незаметно, чтобы никто не обращал на него внимания, с Карповым и подавно предпочитал не пересекаться. Само собой, никто к Стасу не приходил. Но если за них возьмутся УСБешники, Андрей своими показаниями сильно облегчит жизнь и Карпову, и Зиминой. Андрея он перехватил на курилке. Следак был один, без извечных дружков. Сигарета в руках Агапова мелко задрожала. — Значит, вчера вечером мы с тобой чаи распивали у меня в кабинете? — хмыкнул Стас. Андрей кивнул. — Почему впрягся? — А тебя ебёт, Карпов? — фраза резанула. Стас слишком хорошо помнил, когда услышал её первый раз. Грубые слова никак не сочетались с тоном, которым они были сказаны, и с жалким внешним видом следака. — Да так, интересно. По-моему, это была отличная возможность отомстить мне. — Отомстить? За что? — удивленно распахнулись большие серо-голубые глаза. Удивление было таким неподдельным, что Стас растянул губы в ухмылке. Вот дурак же. — Спасибо, что пытался помочь. Знаешь, я хотел… — Ладно, — бесцеремонно прервал Карпов, не слушая Андрея. — Если что, разговаривали мы с тобой вчера на общие темы, рыбалка, погода, анекдоты. Чтобы ты был в курсе. — Хорошо, — не стал продолжать Агапов, и Стас оставил его одного.***
— Куда мы? — спросил Денис, когда они со Стасом шли по коридору. — По дороге расскажу. — Нет, ну ты надумал, Андрюх! — услышал Карпов возглас Черенкова и замедлил шаг. — Я тебе уйду! Зимина сказала, что ничего подписывать не будет. Я тебе мозги на место вправлю! Агапов кивал и чуть отстранялся от друга. Выглядел он гораздо лучше. Насколько вообще мог выглядеть убитый горем человек. Черенков распинался о чём-то ещё, но Карпов пошёл дальше и слушать не стал. Очухается этот недотёпа, куда денется. У него нянек пол-отдела — Черенков, Тарасов, Глухарёв, Зимина, да и Антошин тот же в стороне не останется. Оклемается, не совсем же он никчёмность. Но всё равно, где-то глубоко внутри заныло, до лёгкой боли. У входных дверей Карпов оглянулся на Агапова, Андрей перехватил его взгляд. — Стас! — окликнул Агапов на выходе, а догнал, когда уже Стас и Денис вышли на улицу. — Иди, Дэн, я сейчас, — Карпов бросил Антошину ключи от машины. Андрей выскочил без верхней одежды и зябко поёжился, обхватывая себя руками. — Ну, чего тебе ещё? — устало спросил Стас. — Хотел спасибо сказать. — Агапов, ты издеваешься? Уже говорил, и даже, не поверишь, меня отмазал. Но если тебе так хочется поблагодарить, не вопрос — большое тебе пожалуйста. Это всё? — Я хотел пого… — Значит, это всё. Агапов, мне некогда слушать твой бред! В отличие от тебя, я занят, — Стас окинул взглядом подрагивающую фигуру следака, который кутался в китель и зыркал несчастными глазами. Стас не мог не смягчиться. По какой-то ненормальной причине просто не мог. — Зайди. Простудишься. Андрей на нашёлся что ответить, в горле будто ком застрял. Стас сел в машину и ткнулся затылком в подголовник. — Стас, всё нормально? — насторожился Антошин. — Что Андрюха хотел от тебя? — Ничего. Поехали. — Я знаю, что ты помог ему. Он не успел, но… — Заткнись, Антошин! — внезапно рявкнул Стас. — И запомни, жалость — паршивая вещь. — Стас, — мягко и осторожно заговорил Денис. — Это не жалость. — Оставь своё мнение при себе, а мои слова считай мудростью, которую нужно запомнить, — бросил Карпов. — Поехали уже, в конце концов. Съёжившаяся фигура на пороге ОВД отражалась в зеркале заднего вида и исчезла только когда машина тронулась.