Шестнадцать лет Яры

Ярослава уже полтора года занималась танцами в студии хореографии «Движение». Хоть проводила она там лишь четыре часа в неделю, эти краткие мгновения казались ей тусклыми проблесками света в долгой череде безрадостных, серых будней. Единственная вещь которая отличала выходные от остальных дней, были эти занятия — в эти дни она проводила по два часа на репетициях. Но даже там, она не чувствовала себя свободно. Её повсюду преследовала неясная, необъяснимая тяжесть на душе — она чувствовала будто твёрдая, безжалостная рука крепко сжимала её сердце и не собиралась отпускать. Сколько бы она себя не помнила, это ощущение никогда не покидало её. По меньшей мере, уже восемь лет, с момента смерти её отца. Никогда она не забудет того панического страха при виде его неподвижного тела, каменно лежавшего на пороге их небольшой квартиры. От него тогда веяло стойким запахом виски, а его безумный взгляд и сумасшедшая улыбка ясно отпечатались в её памяти надолго. Немногим более двух лет она живёт в доме старшего двоюродного брата и его жены, которого по ироничной случайности также зовут Слава, точнее Вратислав, и которого до этого она лишь пару раз видела на фотографиях ещё в далёком детстве, у отца. Тогда-то, когда Яра стала жить у него, её жизнь круто изменилась в материальном, и не только плане — у неё появились свои вещи, своя одежда, своя комната, чего у неё никогда не было, а самое главное, у неё появилась семья, которая любила её, и место которое она могла назвать домом. Однако, даже несмотря на это, девушка не могла избавиться от напряжения, тоски, боли и неустанной бдительности. После тяжелых шести лет бесконечных блужданий по тёмным улицам и подворотням, бедности, недосыпа, страха, побоев и худого отношения от окружающих, она стала осторожной, внимательной, молчаливой, замкнутой и в некотором роде даже расчётливо-хладнокровной. Удивительно, что после бесчисленных испытаний, выпавших на её долю, Слава не потеряла веру в будущее и надежду на лучшие времена. День когда её поймала полиция, которого она так долго и смертельно боялась, оказался самым счастливым днём в её жизни — день когда её нашли. Маленький мальчик который непонятно по какой причине тогда находился в комнате у следователя, по-детски наивно развернулся, показал на неё пальцем и громко сказал: — Посмотрите! У этой девочки на фотке, точно такие же глаза как у неё! Конечно же, полицейские, да и она сама, не преминули оглянуться на то, куда указывал мальчишка. Это оказался старый, потрепанный очерк с фотографиями и краткими данными пропавших без вести детей. Там оказалось и её имя — Гончарова Ярослава Сергеевна. «Девочка восьми, на момент исчезновения, лет. Фигура худощавая, глаза голубые, большие. Волосы светло-русого цвета, прямые, чуть волнистые на концах. Из особых примет — небольшой шрам на левой щиколотке и родимое пятнышко на шее под правым ухом. Одежда в день исчезновения неизвестна. Обстоятельства пропажи: отец девочки найден мёртвым на пороге их квартиры, соседи рассказывают, что не видели её в тот день, на похоронах она не присутствовала.» Но сильнее всего притягивало взгляд, вовсе не это лаконичное до безобразия досье, а крупно напечатанный, на целый лист А4, детский снимок Ярославы. На нём была изображена худенькая, зажатая девочка с растрепанными светлыми волосами по пояс, острыми локтями и коленками, выглядывающими через футболку и шорты, плотно сжатыми губами и гордо поднятым подбородком. И даже несмотря на местами нечёткое изображение, глаза девочки поистине завораживали — её взгляд казался решительным и твёрдым, даже возможно дерзким, и тем не менее пылающим каким-то безграничным великодушием и отзывчивостью. Странно было наблюдать такое на лице восьмилетнего ребёнка, как-будто тот прошёл через многое, и не раз встречал далеко не самых хороших представителей человечества. Славе тотчас начали задавать вопросы, и с большой опаской она призналась, что да, это она, что это она пропала без вести шесть лет назад, и это правда, что её отец умер. Она рассказала следователю всё, что случилось с ней после, и перед тем злосчастным днём. Заново переживая все самые тягостные, неизгладимые, с трудом зарытые в самое дно её души, воспоминания, девушку словно жгло внутри накалённым железом, и она сквозь невероятную боль выдавливала из себя слова, отвечая сдержанно и односложно. Ей безумно хотелось сжаться в маленький комочек и заплакать, но она не могла. Она забыла, не помнила как. Слишком долго она держала всё в себе, ей было стыдно и неприемлемо давать волю своим чувствам, она не верила никому, ведь всё могло быть использовано против неё самой. Жизнь и тяжелый опыт научили её многому. Под конец разговора, следователю удалось чуть сдвинуть незримый купол самообороны девушки, и ей стало немного легче говорить, что правда не намного улучшило её душевное состояние — ей удалось натянуто улыбнуться при расставании, и под задумчивый взгляд мужчины, её проводили в машину и отвезли в больницу для тщательного медосмотра. Первое время после поимки она провела там у докторов и на реабилитации после всего, что она пережила, в том числе и в психологическом плане, затем её перевели в какое-то место вроде интерната, а в скором времени она узнала, что полиция нашла её двоюродного брата, который оказывается пытался её отыскать после её исчезновения, но не нашёл, и с тех пор как мы уже знаем, она живёт с ним. Однако, никому, даже тому следователю, она не рассказала всех тех лишений через которые она прошла, и никто, включая брата которого она искренно полюбила, не знал, что творилось в её сердце.